Жил-был работорговец, и звали его Ольмин. Мастер клинка, Ольмин всегда выигрывал состязания на мечах на Пандатавэйских Играх. Но однажды удача изменила ему.
Нашелся человек, сумевший победить его. Карл Куллинан, вышедший на арену впервые в жизни. Как вы, надо думать, поняли, Ольмин был оскорблен.
Карл старался не улыбаться. Все это было правдой, но кое о чем Ахира умолчал. Во-первых, Ольмин был лучшим мечником, чем Карл. Он победил потому, что сумел воспользоваться найденной в правилах Игр лазейкой.
- По этой или какой-то иной причине, но Ольмин выследил наш отряд и в Элрудовой Пустоши захватил нас в плен. Вместе с нанятым им магом у Ольмина было пятнадцать человек, и все - неплохие бойцы.
Ольмин заковал Уолтера Словотского, Карла и меня в цепи и провел немало времени, обрабатывая Карла кулаками. Спустя несколько часов нам удалось освободиться.
- Каким образом? - Бровь Фурнаэля удивленно изогнулась. - У работорговцев цепи крепкие, их не разорвать даже гному.
Ахира улыбнулся.
- Уметь надо. Как бы там ни было, мы освободились. Мне удалось положить четверых работорговцев, потом меня остановил болт. Маг, что был тогда с нами, убил их мага. Заботясь о раненых - а они у нас были, - Карл велел нам влезть в фургон и бежал, предоставив оставшимся в живых врагам тушить горящий возок.
- Весьма впечатляюще, - заметил Фурнаэль. - Но я и без того знал, что Карл Куллинан - великий мечник.
- Я в этом не сомневаюсь, барон, - наклонил голову гном. - Но вы наверняка не знаете, что, когда мы бежали, восемь работорговцев еще оставались в живых - и Ольмин был среди них.
Ахира вздохнул:
- Я бы удовлетворился этим. Мы были живы, свободны, за нами не гнались… Конечно, мы все пострадали. Карл потратил остаток целительных бальзамов, чтобы подлечить меня. Карл и сам был не в лучшей форме: когда руки ваши несколько часов прикованы к потолку, плечи цепенеют и теряют силу. Я хотел покончить со всем, оставить работорговцев в покое.
Барон склонил голову к плечу.
- Но Карл Куллинан не хотел. - Говорил он спокойно, но бледность выдавала его.
- Нет. Взяв с собой одного из отряда, Карл вернулся к Ольмину и остальным. Вдвоем против восьми.
- Думаю, Карл Куллинан и его товарищ хорошо себя показали.
- Карл оставил на земле семерых мертвецов. Ольмина среди них не было.
- А Ольмин ушел. - Фурнаэль начал подниматься. - Тем не менее история весьма впечатляюща. Спасибо, что поведали мне ее, друг Ахира. А теперь, Карл Куллинан, прошу вас сюда…
Ахира положил ладонь на баронову руку.
- Нет, барон, я сказал: он оставил семерых. Ольмина он не оставил: он принес его голову нам - в доказательство и на память. - Гном убрал ладонь и добродушно улыбнулся. - Желаю приятно побеседовать.
Светлая ночь озарялась миллионами горящих в вышине звезд - и факелами на стенах Фурнаэлева замка.
Удобно устроившись в седле Морковки, Карл ехал рядом с Фурнаэлем. Лошадь барона, чуть более низкую, снежно-белую кобылу, украшала черная отметина на правом глазу, делая ее похожей на пиратку.
Они медленно ехали по узкой грязной тропе вдоль стены; Фурнаэль останавливался у каждой из четырех караулен и молча вскидывал руку, приветствуя стража, смотрящего сквозь бойницу в зубчатой стене. Каждый страж ответно кивал и махал рукой.
Ко времени, когда они добрались до Княжеского Тракта, Карл был сыт Фурнаэлевым молчанием по горло.
- Барон?
- Потерпите еще немного, Карл Куллинан. - Дернув повод, он направил лошадь на восток от тракта. Карл - следом.
Вскоре стены замка растаяли вдали; Фурнаэль въехал на холм, потом пустил лошадь вниз, к кучке низких деревянных домов. Над их крышами, выплывая из труб, курились дымки.
- Это хижины моих личных крепостных, - проговорил Фурнаэль. По обе стороны дороги покачивалась и шептала что-то самой себе высокая - по грудь - кукуруза. - Я смотрел на охрану сквозь пальцы, - сообщил он с глубоким вздохом. - Никаких паролей, всего несколько стрелков, а солдат нет вовсе. Но это придется менять. Все придется менять.
- Не похоже, что вам что-то грозит, барон, - заметил Карл. - Простите мои возражения.
- А если бы не простил - мне бы стало что-нибудь угрожать? - Фурнаэль улыбнулся. - Довольно формальностей. Позволите ли называть вас Карлом? Я был бы польщен, зови вы меня просто Жерр. Разумеется, когда мы наедине. - Карл кивнул, Фурнаэль улыбнулся, сложил губы трубочкой и покачал головой. - Как справедливо говорят, внешность обманчива. Вы хорошо знаете Срединные Княжества?
- Совсем не знаю.
- Не считая кое-каких проблем с Терранджи, здесь, сколько я себя помню, всегда был мир, да и терранжийцы со всеми своими нападками не слишком угрожают Нифиэну и еще меньше - Биму.
Здесь давно царит мир. Все время правления Его Высочества - это точно. Его и мой отцы разрешили пограничные вопросы с Нифиэном; наши деды приструнили Холтун. Большинство солдат Его Высочества давно живут на своих хуторах. Во всей стране едва ли отыщешь и дюжину местных уроженцев, кто пролил бы кровь в сражении. Но, просто показав на Тезоименитстве или Венце Лета, какой прекрасный у тебя меч, воином не станешь. - Взмахом руки Фурнаэль указал на замок за спиной. - У меня сорок солдат.
Лишь Хивар урожденный бимец - его отец служил моему, как и его дед. Другие тоже принесли клятву, но они иностранцы-наемники. Я думал - мы будем жить богато и счастливо: и сам я, и мои сыновья, и их сыновья. Так я думал. И все еще надеюсь на это.
- Но больше в это не верите? - Карл покачал головой. - Не объясните почему, барон?
- Жерр.
- Так почему, Жерр? Я не заметил в Биме ни намека ни на войну, ни на упадок.
- Так вы считаете, что война и упадок связаны?
- Это очевидно, Жерр. Война приводит к упадку.
- Верно. Но может быть и по-другому. - Фурнаэль пожевал губами. - Опасность может таиться в богатстве - даже если его едва хватает, чтобы ваши люди были сыты и здоровы - если у вас достанет денег пригласить целителя. А если ваш сосед небогат?..
Пограничные войны с Нифиэном начались, когда на его западные районы и Кхар два года подряд обрушивались суховеи. В первый год они заплатили секте Паука, чтобы отвести сушь, но собрали едва половину пшеницы, а бобы и овес погибли полностью. Во второй год денег для Пауков у них недостало - и нифиэнцы решили сдвинуть границы на восток - в Бим.
К третьему урожаю война была в полном разгаре. - Барон покачал головой. - Я слышал рассказы о ней. Неприятная война. Весьма неприятная.
- И сейчас происходит то же самое?
- Нет, не совсем. Погодите-ка… - Фурнаэль придержал лошадь, наклонился и поднял с дороги камень с кулак величиной. Отбросил его на обочину и вновь вскочил в седло. - Немного не так - и немного не то. Менее чем в дне езды на восток и баронство Фурнаэль, и княжество Бим заканчиваются - начинается Холтун и баронство моего доброго друга Вертума Адахана. А Вертум Адахан действительно верный друг, хотя я никогда не переступлю его порога - как и он моего.
- Что так?
Фурнаэль печально склонил голову.
- Между нашими семьями кровная вражда. Смотря на чьей вы стороне - моя прабабушка была либо похищена у мужа, барона Адахана, либо оставила его по своей воле. Барон взял другую жену, но его люди нападали на Фурнаэлей все время, пока был жив мой прадед - да и дед тоже.
- И кто же, по-вашему, прав?
Барон тонко улыбнулся.
- Сударь, ставлю вас в известность: я - верный правнук. Разумеется, прабабушка оставила мужа добровольно, чтобы выйти за моего доблестного прадеда, и сама настояла, чтобы дверь от ее покоев запиралась только снаружи - дабы убедить мужа, что не собирается возвращаться к Адахану… - Он качнул головой. - Я покажу вам ее покои, если пожелаете. Вы вправе решать сами.
Но, как я уже сказал, хоть кровная месть и умерла ко временам моего отца, древняя вражда жива по-прежнему. На многих могилах моих вассалов стоят камни с надписью: «Убит свиньями Адахана». Я надеялся, следующие поколения… - Он оборвал себя. - Однако я слишком разговорился… Надеюсь, вы простите меня, Карл. Так редко удается поговорить не с вассалом, рабом или заезжим купцом, пытающимся выторговать пару лишних фур зерна за ту же цену. Знали бы вы, какая радость - болтать просто так, от души!
- Я… ценю это, Жерр. - Карл ни на миг не поверил, что Фурнаэль говорит просто «от души». Барон старался завоевать его доверие. Зачем? Рассчитывал ли Фурнаэль убедить Карла выполнить для него какую-то работу? Или за этим стояло нечто большее?
Когда они приблизились к деревянным хижинам, дверь ближайшей распахнулась, и оттуда, улыбаясь и выкрикивая приветствия, высыпали трое мальчишек. За ними вышла женщина.
Впрочем, назвать мальчишками всех было бы ошибкой. Самый высокий, черноволосый юноша лет шестнадцати, выглядел помолодевшей копией Фурнаэля, даром что, как и остальные, был одет в крестьянскую домотканую рубаху и такие же свободные штаны, а не в кожу и шерсть. Он подбежал и принял поводья лошади Фурнаэля, знаком велев другому парнишке сделать то же с Морковкой.
Фурнаэль спешился. Карл последовал за ним.
- Я считаю для себя честью. Карл Куллинан, представить вам старшего своего сына - Раффа, будущего барона Фурнаэльского. Рафф, это Карл Куллинан. Да, сын, тот самый Карл Куллинан.
Что делает сын и наследник барона в крестьянской хижине, одетый как крепостной, с потеками пота и грязи на лице, с руками в цыпках и трещинах?..
Карл не стал спрашивать; когда Фурнаэль будет готов - он сам расскажет Карлу все, что сочтет нужным.
Рафф скованно поклонился - глаза расширены, челюсть только что не отвисла.
- Благородный разбойник? Правда? - На лице Раффа ясно читалось благоговение.
Карлу сделалось неуютно; прежде он никогда не сталкивался с таким открытым почитанием героев.
- Смотря какой смысл ты вкладываешь в это определение, - заметил он. - Но возможно, я и тот, о ком вы подумали.
- Знакомство с вами - огромная радость для меня, господин. - Светский тон забавно контрастировал с простой одеждой и грязным лицом.
Самый младший из детей, мальчик на год-два моложе Эйи и дюйма на два пониже ее, подбежал и обхватил Фурнаэля руками, спрятав лицо на груди барона. Фурнаэль с теплой улыбкой взъерошил мальчику волосы.
- А это брат Раффа, мой сын Томен. Не обижайтесь на его молчание, Карл: он стесняется незнакомцев.
- Конечно, конечно, барон. Рад познакомиться с вами, Рафф. И с тобой, Томен.
- Не «барон» - Жерр, прошу вас. - Барон подхватил Томена на руки. - Это не официальный визит.
- Жерр.
Подошла женщина. Она тоже походила на Фурнаэля, только помоложе и в женском варианте: те же высокие скулы, только чуть сглаженные, и подбородок покруглей.
- Карл Куллинан, - проговорил барон, - моя кузина, жена, мать моих сыновей - Бералин, баронесса Фурнаэльская. - В голосе звучало чуть заметное раздражение. Или, возможно, гнев.
- Здравствуйте, Карл Куллинан. - Она взяла его руку в свои. В струящемся из дверей свете руки ее были красны и сухи; некоторые трещины на ладонях и пальцах открылись. - Надеюсь, вы простите, что я не приветствовала вас в своем доме.
- Конечно, госпожа. - Карл склонился к ее рукам. - Конечно.
А какого черта делать здесь баронессе?
- Ну и наконец, - продолжал барон, - тот юноша, что держит вашу лошадь. Брен Адахан, сын и наследник Вертума, барона Адахана, о коем я говорил. - Барон спустил Томена с рук и, шагнув вперед, положил ладонь на плечо Брена. - Рад видеть тебя, Брен. Как прошло десятидневье?
- Прекрасно, барон. - Брен вопросительно приподнял бровь и, не успел Карл кивнуть, принялся оглаживать и похлопывать Морковку. - Замечательная лошадь, Карл Куллинан. - Уверенной рукой он пробежал по ее загривку, похлопал по крупу, животу, осторожно коснулся левой задней бабки.
Все это время Морковка стояла, гордо вскинув голову, с трепещущими ноздрями, словно предлагая Брену попытаться найти в ней хоть малый изъян.
- Она пандатавэйка, да? Как ее зовут?
- Там я ее купил. А зовут ее Морковка, - отозвался Карл. - Вижу, ты любишь коней.
- Еще как! - Брен, русоволосый парнишка одних лет с Раффом, улыбнулся широко и бесхитростно. - У моего отца есть жеребец - хорошо бы их свести. Она развязана?
- Нет. У меня не было времени думать об этом. Мы были слишком заняты. - Самоубийственное воспоминание об Энди-Энди жаром обдало Карла. Боги, как же мне не хватает ее. Трудно представить ее себе беременной, с раздавшимся животом - но куда трудней сознавать, что не увидишь, не коснешься ее еще долгие месяцы. В самом лучшем случае.
Внутренним взором Карл почти видел ее - как она стоит, уперев руки в бедра, склонив голову и насмешливо улыбаясь. «Кто сказал, что быть героем легко?»
- Не могли бы мы поговорить - попозже, если будет время? - продолжал Брен. - Думаю, если свести Морковку с катардским пони…
- Ты забываешься, Брен. - Теплая улыбка Фурнаэля смягчила суровость тона. - Из-за тебя мой гость и я вынуждены стоять на холодном ветру. - Он содрогнулся, хотя легкий северный ветерок нес с собой только освежающую прохладу. - Расседлай и устрой лошадей, а потом приходи в дом.
Юноша повернулся к Карлу:
- Можно? Пожалуйста!
- Конечно. Привязывать ее не надо: если я в доме, она не уйдет.
- Само собой. - Брен понимающе кивнул, словно удивляясь, зачем говорить столь очевидные вещи.
Барон ввел Карла в хижину - небольшую, но прибранную. Каменный пол был чист и гладок; щели меж стенных досок заботливая рука аккуратно замазала свежей глиной. Сквозняк не тревожил веселого танца пламени в сложенном из камней очаге, над которым, пофыркивая, кипел металлический чайник.
Фурнаэль отстегнул меч, повесил на крюк и уселся на табурет у грубого стола, кивком предложив Карлу и остальным последовать его примеру. Табуретов осталось лишь три; Карл, Рафф и Томен уселись, а Бералин встала подле мужа, хмуро на него глядя.
Фурнаэль ухмыльнулся.
- Простите мою жену. Она этого не одобряет.
Та фыркнула.
- А с чего мне это одобрять? Это же сущая чепуха… возлюбленный мой супруг, - ядовито добавила она, выдержав паузу.
Барон обнял ее за талию и погладил бедро.
- Ты простишь меня. Как всегда.
- До следующей жатвы.
Рафф нахмурился; Фурнаэль заметил это и повернулся к юноше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25