Ибо приготовить обед без воды мог бы разве что закоренелый любитель черствых сухарей или… ведьма.
Но кто сказал, что я собиралась объявлять это общественности?

Женщины, безусловно, умеют хранить любые смертельные тайны. Но сообща.
И поэтому, в две руки варганя обед на троих, мы с Гридой сплетничали безо всякого зазрения совести. Картошка быстро белела, освобождаясь от кожицы, мясо послушно обваливалось в муке, а разговор, разумеется, крутился вокруг ушедшего к колодцу виттара. Хвала Хранящим (или уже Змию?), колодец был далеко.
– Давно ты его знаешь? – невинно обронила я, кладя очередную очищенную картошку в миску к остальным. Прищурилась, прикидывая, хватит ли нам этого или спуститься в подпол и принести еще. А леший с ней, если что – урежем порцию Арлиррига. Под предлогом его повышенной вредности.
– Давно, – усмехнулась вельда. – Уж всяко дольше, чем ты.
– И как?
Вельда неопределенно пожала плечами:
– Да так… Скептик, насмешник, шутник. И просто хороший вельд. Сейчас таких немного. А тебе как?
Я тяжело вздохнула. «Как» он мне, очень хотелось бы знать самой. Но то, что лезло в голову, признавать правдой категорически не хотелось, а ничего больше не придумывалось. И голос разума, как назло, куда-то запропастился…
– Не знаю пока, – уклончиво ответила я и перевела тему. – Грида, если не секрет, а сколько тебе лет?
– Много. И сама не упомню, – отшутилась та.
– Но уж не больше, чем мне!
– А тебе сколько? – удивилась вельда.
– Восемьдесят два… нет, уже три!
Грида удивленно захлопала красивыми, ярко-васильковыми глазами с длинными пушистыми ресницами.
– То есть?
– Я же ведьма, – беспечно пояснила я. – А маги – и те живут никак не меньше трехсот лет. Хотя редко какая бесь им позволит столько прожить, конечно, но в теории…
– А, – понятливо протянула вельда. – Ты не удивляйся, что я так спрашиваю: я же не витта, чтобы про другие Ветки много знать. Так что, где услышу… А мне двадцать три года.
– Ско-о-олько?! – удивленное словцо сорвалось с губ прежде, чем я подумала, что произносить его, пожалуй, все же не стоило. Даже несмотря на то, что выглядела вельда в два с лишним раза старше. Но каким образом, леший побери?!
– Двадцать три, – не обижаясь, повторила вельда, и с таким видом, как будто мне это должно все объяснить, обронила: – Я ведь ара.
– Ну и что? – тупо спросила я, машинально нарезая картошку соломкой и отправляя в большой казан с шипящим на дне маслом, сыто булькавшим с каждой новой порцией. Раскаленная печь пыхала жаром, но не было ни видно привычных сполохов пламени за неплотно притворенной заслонкой, ни слышно уютного потрескивания поленьев. Да и не пахло огнем, если уж честно.
– Как что?
Я отодвинула подальше разделочную доску, чтобы не порезаться в запале, и повернулась к вельде лицом. Хватит, дальше терпеть этот идиотизм я не намерена.
– Грида, я понятия не имею ни о том, кто такие ары, ни о том, кто такие витты, вельды, кощунцы, жрецы и все остальные! Я в принципе оказалась на Авалоре сегодня ночью, а этот наглый тип, – раздраженный кивок в стороны открытой входной двери не дал посомневаться, о ком это я, – и не подумал что-нибудь мне объяснить!
Вельда пораженно всплеснула руками:
– Да как же жрецы тебя выпустили, ничего не объяснив?!
– Встреча с ними была далека от теплой и дружественной, – угрюмо буркнула я.
Вельда тяжело вздохнула, вывалила мясо на сковороду, размешала и накрыла крышкой, чтобы не так сильно брызгалось масло.
– Ладно, сядь. О Змий, и как же мне объяснить все так, чтоб ты поняла?
– Начни с главного, – посоветовала я.
Вельда по-кухарочьи вытерла руки о передник и села за стол напротив меня. Задумчиво переплела тонкие пальцы рук в замок.
– Прежде всего: на Авалоре живут вельды. Только вельды. От людей они отличаются рядом… немного необычных на первый взгляд особенностей.
– Так, – я торопливо укладывала информацию по полочкам памяти. – А какими конкретно особенностями наделены вельды?
– Хм… Разными. В зависимости от того, какой путь они избрали. Понимаешь. – Вельда запнулась, подбирая слова. Мясо глухо шкворчало под крышкой. – С самого начала жизни каждого вельда заставляют выбрать то, как он будет жить. На Авалоре очень мало энергии. Не знаю, какой: магической, жизненной или еще какой-нибудь – я не философ и не жрец, пусть они там пустословят. Но витты говорят, что на других Ветках просто… дышится легче, что ли…
Я поднялась помешать наш обед, чтоб не пригорел, стараясь не пропустить ни слова Гриды и быстро соображая.
Итак, о какой энергии идет речь, я очень даже понимала. Неважно, как ее назвать: элементарной, ментальной, магической или еще какой-нибудь. Любая энергия может преобразоваться в другой ее вид. Правда, с помощью этакого «проводника», которым обычно выступают маги, жрецы или представители магических рас, но это уже не суть как важно. На Авалоре же энергии в принципе было катастрофически мало: над ней не летал ни один Храм, орошая землю своей силой. Храмы словно в принципе вычеркнули эту Ветку из Древа, забыв про нее раз и навсегда. Только с чего бы? И как тогда вообще живет эта Авалора, если запасы ее энергии не пополняются, а жить-то надо, и соответственно тратить ее приходится?!
– А поэтому жить здесь всем вельдам нельзя, – продолжала тем временем Грида. – И мы делимся как бы на три «лагеря». Одни из нас – кощунцы – в принципе уходят на другие Ветки и никогда сюда уже не возвращаются. Они живут обычную человеческую жизнь – довольно долгую по нашим меркам, – но, как выяснилось, теряя связь с Авалорой, они теряют и все способности вельдов. Становятся просто людьми. Это словно плата за лишние годы жизни.
Хм, интересно, а какие же конкретно способности они теряют? И стоит ли овчинка выделки?
Масло на сковороде с треском брызнуло, осев на руке вельды. Та вскрикнула от неожиданности, накрыв предплечье второй ладонью.
– Ох, прости, – покаянно пролепетала я, спешно накрывая сковороду позабытой на столе крышкой.
– Прощает тот, кто исправил, – отмахнулась вельда и продолжила: – Так вот, когда мы поняли это, появились витты. Они живут жизнь «пополам»: полгода здесь – полгода в другом мире, глубоко вдыхая насыщенный жизненной силой воздух прочих Веток. От них мы, по сути, и знаем все то немногое о Древе, что записано в наши книги. Они живут около пятидесяти лет – тоже немало – и платят за это половиной своих способностей. Кощунцы не могут ничего. Витты остаются универсальными оборотнями, продолжают не ощущать боли, регенерировать – хотя и не так хорошо, как раньше, – и умеют безо всякой магии переноситься с Ветки на Ветку.
– Что такое универсальный оборотень? – торопливо вклинилась я.
– Это оборотень, у которого не одно звериное обличье, а много. Он может быть птицей, волком, медведем, змеей – кем угодно!
– Окворреть! – выдохнула я. – Но если это все – только половина способностей, то каковы же они в полном наборе?!
М-да, с таким современная магия еще не сталкивалась… Вот так Ветку я раскопала! Да тут работы исследователям – непочатый край и еще немножко!
– А полным набором, – с затаенной болью улыбнулась вельда, – обладают только ары. Мы регенерируем, обладаем редкостной силой, невероятным здоровьем и недюжинными способностями к лечению других. А еще мы – абсолютные оборотни.
Назревал вопрос «что такое абсолютные оборотни», но он мог и подождать.
– Грида, а сколько вы живете? – вырвалось у меня, хотя в глубине души я понимала, что ни одна из нас не захочет услышать этого ответа.
– Тридцать лет, – глухо ответила женщина… девушка.
У меня потемнело в глазах. Йыр побери, да что же это такое творится?! Какого лешего эти Храмы позволяют себе такое!..
– И это только из-за Льет. Не знаю, каким образом, но они словно призывают на нас благословение. Без них мы бы и десятка лет не жили. Тело, не болея, не ранясь, катастрофически быстро стареет и умирает.
– А что значит «абсолютный оборотень»? – машинально спросила я, все еще не оправившись от предыдущего ответа.
Грида рассмеялась:
– О, этого не объяснишь! Это надо показывать.
Она как-то неуловимо взмахнула тонкими руками – и передо мной оказался совсем другой человек.
Вьющиеся тонкие волосы превратились в толстые ровные косы, лежащие по обе стороны пышной груди, тонкие, почти девичьи руки загрубели и раздались в запястьях, открытый лоб стал гораздо выше и шире («Быков бить!» – говаривала одна моя знакомая, завидя женщину с таким лбом). Еще одно суетливое движение – и уже рыжеватые пряди пышной гривой усыпали плечи, тонкие нервные пальцы оказались украшены длинными – почти как мои – ногтями, тонкий нос аристократически морщился, вдыхая запах однозначно подгорающей картошки. Только глаза – яркие, выразительные васильковые глаза – оставались такими же, как бы ни менялась остальная внешность.
– Ничего себе! – пораженно присвистнула я. – Вот бы мне так: без косметики, гребня и прочих женских штучек!..
Картошку мы спасли общими усилиями, выловив ее из масла в последний момент: еще чуть-чуть – и остались бы только угольки. Грида, явно довольная произведенным эффектом, весело щебетала, поясняя:
– Точно так же и с любым звериным обликом: могу быть серой волчицей, могу рыжеватой или серебристой – по настроению!
– А вы в зверином облике – разговариваете?
– Спрашиваешь! – возмутилась Грида. – Еще как! И имен у нас много: для каждой человеческой ипостаси. Например, Грида – Ригридьет, Гридьятта, Гридента – и так далее, до бесконечности.
Я задумчиво кромсала ножом мягкие листья салата, пытаясь поймать за хвост какую-то упрямо крутившуюся в подсознании мысль. Мысль язвительно ускользала, дразня блестящим оперением.
– А жрецы?
– А жрецы обитают в святилище, и поэтому живут гораздо дольше, нежели мы, – равнодушно пожала плечами Грида. – Правда, понятия не имею, чем они там занимаются и что в них такого особенного, но нас воспитывают в уважении к ним. Это они некогда провозгласили приход ринды, которая якобы должна спасти наш мир от такой полужизни-полусмерти. Вот только я сильно сомневаюсь, что его вообще можно спасти. Гнев Змия слишком силен, а Льеттиа, как ни крути, не вернешь.
– Ты тоже знаешь про Льеттиа? Это же апокрифический текст.
– Да, – просто согласилась вельда. – Апокрифический, конечно. Но только эту легенду знают все в округе и все, кстати, в нее верят, а вот Книгу Змия не сподобилась прочитать и половина аров – что уж говорить о виттах или кощунцах? Я, например, и то не читала.
Хм…
– А чем таким знамениты виттары?
Грида настороженно прищурилась, осторожно поинтересовалась:
– А откуда ты знаешь про виттаров?
Я как можно простодушнее пожала плечами:
– Жрец рассказал.
– А, – успокоилась ара. – Виттары – это наше секретное оружие. Про них мало кто знает даже среди вельдов, куда уж там за пределами Авалоры. Они – нечто среднее между виттами и арами. Живут долго, бесконечно, кажется, долго. Могут уходить на другие Ветки, но при этом не теряют своих способностей и остаются абсолютными оборотнями. Понятия не имею, для чего их используют жрецы, но, думаю, этого мне никогда уже и не узнать. Иньярра? С тобой все нормально?
Остаются абсолютными оборотнями. Меняют во внешности все, кроме глаз. Ярко-васильковых, широко и любопытно распахнутых. Или темно-изумрудных, странных, бездонных, как пропасть, с золотистыми искрами в глубине зрачка… «И имен у нас много…»
– Грида…
– Что? – услужливо откликнулась ара, удивленно разглядывающая мое застывшее в маске нечеловеческого ужаса лицо.
– А сколько на Авалоре дают за убийство?..

Что-то было не так. И ох как не так.
Это он понял еще с самого начала, когда звонко плюхнул на порог полное ведро, звучно причитая на весь двор:
– А вот каму вада?! Каму вада чистая, целебная, всякую хворь почище трав снимает!! Сам час из лужи цедил!!!
А в ответ вместо циничного голоса Иньярры получил только короткое от Гриды:
– На кухню неси. Тоже мне шутник.
Ведьма безмолвно накрывала на стол, даже не обернувшись на звук шагов, когда он вошел. Попытка шутливо обрызгать ее мокрыми руками тоже успехом не увенчалась: она, не глядя и не возмущаясь, поставила стеклянный блок, по которому капли тихо стекли на пол.
Виттар пожал плечами и оставил бесплодные попытки. Леший ее поймет. Может, устала. Поди-ка вот так полдня поскачи по горам, а потом еще и упади с обрыва. Она же не мужчина и даже не вельда. Больше думать о девушке надо, виттар, больше.
– К столу! – певуче позвала ара, поставив на середину столешницы блюдо с поджаренным мясом и горкой картошки.
– Ура! – ослепительно улыбнулся вельд. Ведьма все так же молча подсела с краю. – Положить тебе салат?
– Нет, спасибо, – ровно ответила она. – Я сама.
Странно. Вроде бы и не обиделась: разговаривает же. Ладно, разберемся. Хотя, как говорится, на свете нельзя сделать трех вещей: выпить бочонок вина, съесть быка и понять женщину. Надорвешься. А ведь так хочется хотя бы попытаться!
– Кстати, – пробурчал Арлирриг с набитым ртом, обращаясь к Гриде, – что там за школу новую в конце селения поставили? На нее же леший знает сколько лет деньги копили – и без толку.
– О, это та еще история! – хохотнула вельда, пододвигая к нему поближе блюдо с мясом и чуть не силой накладывая Иньярре салат. Ведьма недовольно поморщилась, отнимая тарелку, но спорить вслух не стала. – Копили мы на школу деньги, копили – сам ведь знаешь: в старой места совсем не было, дети в три смены занимались! Год копили, два, три. А на четвертый смекнули, что этак мы до прихода Змия копить можем. Снарядили, значит, комиссию – и отправились по купцам.
Вельд быстро разрезал мясо на множество мелких кусочков и украдкой покосился на Иньярру. Та сидела почти неподвижно, изредка лениво тыкая вилкой в салат. Выглядело это так, словно перед салатом был съеден обед из семи блюд, а ведь последний раз они ели часов шесть назад. Да и на аппетит ведьма никогда не жаловалась.
– Иньярра, ешь!
Ведьма удивленно вскинула тонкие смоляные брови, но даже глаз на него не подняла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62