Двадцать лет, подчеркивал злобно Хензег, и ему вторил доктор Андриш. А теперь, когда приехали вы…
- Но вы сами меня вызвали! - кричал Папанелли, а мы слушали, прижав уши к микроустройству.
- Никто вас не звал! - резко отсек Хензег. - Никто!
- Меня послал генерал Крамер. Положение было…
- Тихим и спокойным, - засмеялся Хензег своим особым смехом, от которого у меня по телу побежали мурашки.
Похоже, Хензег ожидал получить чего-то большего после смерти Зибеля, но не получил. Подозрение, которое было причиной смерти Зибеля, тенью ложилось и на него, и он это понял с приходом нового. У Папанелли была неограниченная власть, от него ждали скорых результатов и нормализации обстановки. Он ничего не понимал в науке и в психологии, но этого от него и не требовалось. Его единственная задача - подчинять. И науку. И психологию. И клонингов. И тех, кто за них отвечал.
- Ты думаешь Хензег не знает о тайном кабинете Зибеля? - как-то вечером спросил меня девяносто третий.
- Я в этом не уверен - Я вспомнил коридор, где мы встретились с Хензегом его подозрительный взгляд, смерть клонинга. - Хензег знает, не может не знать, но, видимо хранит это в тайне от нового. Хензег его боится. И потому замышляет что-то свое, не ожидая больше помощи сверху. Ведь он больше не просит помощи? А это может помочь нам.
- Почему бы тебе снова не проникнуть в кабинет Зибеля? Чтобы все узнать. Мы тебя прикроем.
И я опять пришел в кабинет Зибеля.
Запер изнутри дверь склонился над столом и начал по одной нажимать на разные кнопки. Вспыхнул экран появился доктор Андриш, он сидел в кресле, в своем кабинете и читал книгу. Я нажал на другую кнопку - двое наших воспитателей разговаривали о своих личных делах. Нажал на третью - прямо передо мной появился новый, посмотрел на меня как будто почувствовав мое присутствие, и снова погрузился в работу. Одна за другой сменялись на разных экранах картины появились некоторые из клонингов некоторые из девушек, но я не смог понять кто именно. И только Хензег ни разу не мелькнул ни на одном экране. Темнели пустые лаборатории и библиотеки. Хензега не было. А я нажал почти на все кнопки.
И вдруг…
Я просто подвинул микроскоп которым когда-то ударил Зибеля по голове. Под ним показался едва заметный кружочек даже не выступавший над поверхностью стола. Я дотронулся до него. Послышался легкий шум, и квадрат в полу начал медленно опускаться вниз. В первую нашу встречу с Зибелем я стоял точно на этом месте. И он тогда лихорадочно шарил пальцами по столу. Я вздрогнул. Появилась лестница, ведущая неизвестно куда. Я закрыл выход и бросился в комнату к девяносто третьему.
Мы вернулись втроем. На всякий случай девяносто третий взял одного из наших. Он будет охранять наверху, а мы спустимся по лестнице. Мы шли осторожно и медленно. Лестница была очень узкой. Мы очутились в небольшом помещении где на полках стояли стеклянные колбы. На каждой была этикетка. Я попытался прочитать.
- Ты что-нибудь понимаешь? - несколько раз спросил меня девяносто третий, но я ошеломленный, молчал.
- Понимаю, - наконец выдавил из себя я. - В этих колбах спят будущие клонинги величайших умов мира. Это кусочки кожи, которые прекрасно сохраняются в специальной среде до той поры, пока не возникнет в них необходимость. И сам Зибель…
Да, здесь была колба с надписью Зибель Эрих. Зибель Елена. Зибель никогда не появится снова. Ни при каких обстоятельствах. Девяносто третий схватил меня за руку.
- Слышишь?
Мы прислушались. Звуки шли снизу. Медленно и очень осторожно мы пошли дальше и заметили полуоткрытую дверь, за которой кто-то был. Он стоял к нам спиной, а помещение напоминало лабораторию. Руки в перчатках проникали сквозь обтекаемую материю в глубь параллелепипеда. Может быть, это был доктор Зибель который снова кого-то создавал. Нет не похож на Зибеля. На мгновение он поднял голову, и по одному лишь жесту так хорошо нам знакомому, мы узнали Хензега.
16
- Проще всего взорвать все, - говорил я десятку наших собравшихся в лекционном зале на зеленом этаже. Снаружи мы поставили охрану - И что из того? Никто никогда не узнает какая опасность продолжает угрожать человечеству. Мы растворимся среди обычных людей или погибнем и никто ничего не узнает, а тем временем Хензег или Крамер… Наш долг…
Да, наш долг - предупредить человечество чтобы больше не допускать таких экспериментов, чтобы сделать это мы с усердием взялись за работу, усыпив подозрения Хензега и Папанелли. Хензег был озабочен собственным положением. Отношения между ним и Папанелли обострялись с каждым днем, а доктор Андриш сохранял нейтралитет. Он составлял длинные и скучные тесты в которых не было никакого смысла. Да и никто уже не нуждался в его помощи. Мы ловили новые разговоры Папанелли с «центром». Он докладывал о подозрительном поведении Хензега. Ловили и разговоры Хензега с «центром» он жаловался на подозрительность Папанелли и его непонимание здешних условии работы. Если не будут приняты меры, скоро наступит хаос, терял самообладание Хензег. Если вы не уберете его отсюда, взволнованно сообщал Папанелли, он заварит такую кашу. Папанелли явно не знал о существовании тайного кабинета, не знал и о лаборатории под ним, вероятно, не знал и где находится ядерный самоликвидатор. Умный доктор Зибель все предусмотрел: и тайные выходы, и тайную лабораторию, где можно было проводить свои собственные опыты, и тайный ход к самоликвидатору. И все-таки те, кто так щедро оплачивал его работу и вместе с ним создавал этот страшный комплекс перехитрили его, опередили, раздавили, ведь не напрасно они тратили столько средств. И Зибель должен был понять, что он только орудие в их руках только пешка в игре крупных фигур, которой суждено погибнуть, как только она подумает о себе и пойдет своим путем. Но Хензег пошел по пути Зибеля.
Мы были наготове. В ближайшее время что-то должно произойти.
17
Великие открытия происходят самым неожиданным образом. Я разглядывал лицо Елены Зибель, мне оно казалось самым совершенным человеческим лицом с печалью и надеждой в глазах. Я уронил портрет, и он упал на пол обратной стороной. Я наклонился, чтобы поднять его, и онемел. На обороте был начертан план коридоров нашего лабиринта все входы и выходы. Это было так неожиданно!
Я бросился в комнату к девяносто третьему, разбудил его, и мы вдвоем до утра изучали найденную карту. Мы точно установили, что это план самого нижнего этажа, где находились лаборатории. И линии были голубыми как освещение этого этажа. Мы находились семью этажами выше. Просчитали время, необходимое для того, чтобы спуститься. Дальше уже легче. Мне хотелось еще что-нибудь понять в записях Зибеля, но почерк не поддавался, а у меня не было времени вникать. Мертвая Елена Зибель помогала нам, мертвый доктор Зибель снова ставил препятствия. Этой ночью мы с девяносто третьим разработали план моего бегства, а потом несколько раз проделали нужный путь и уже могли пройти его даже с закрытыми глазами.
Я уговаривал девяносто третьего бежать со мной. Настаивал. Спорил. Он оставался непоколебим. Кто-то из нас должен довести дело до конца здесь. Мне выпадало выбраться отсюда и искать путь к людям.
Тогда я рассказал ему о Беге. Он не возражал, чтобы я взял ее с собой, так даже лучше, похоже на бегство ради любви. Но нельзя ждать ее более трех ночей. Ни в коем случае. Если она за это время не явится, я должен бежать один.
На вторую ночь она пришла.
- Ты был прав, - сказала она. - Меня силой отвели к доктору Андришу. А потом говорили, говорили, говорили. Мне страшно.
- Почему? - спросил я.
Она посмотрела на меня с надеждой и ожиданием. Попыталась вспомнить. Говорила она сбивчиво. Сначала ее осмотрел доктор Андриш и сказал, что не может быть никакого сомнения, он торжествующе посмотрел на Хензега и Зибеля, потом заговорил Зибель и долго объяснял, что нет повода для страхов. Напротив, будет интересно наблюдать за развитием нового существа и проверить, как клонирование отражается на последующих поколениях. Хензег долго колебался, но в конце концов уступил, и они решили изолировать ее от остальных. Изолировали. Потом пришел новый, внимательно ее осмотрел и что-то сказал Хензегу. Хензег долго оправдывался, но безуспешно. И она испугалась. Через несколько дней ее снова отвели к доктору Андришу, что было потом - она не помнит. Когда она пришла в себя у нее кружилась голова. Доктор Андриш велел ей пойти в комнату и сразу лечь в постель. Но она пришла ко мне.
- Тебя кто-нибудь видел?
- Нет.
- Нужно быть осторожней, Вега.
- Вега?!
Она бросилась ко мне прижалась к моей груди и вдруг затихла.
- Ты! Это ты! - задыхаясь шептала она. - А Зибель сказал что ты умер.
Не было времени ждать. Я схватил записки Зибеля прижал к груди портрет Елены Зибель с планом коридоров, который я знал уже наизусть и потащил девушку за собой. Она ничего не понимая изумленно смотрела на меня.
Она не спросила куда мы бежим. Мы прислушались. К дверям кто-то приближался. Вошел девяносто третий. У меня подкашивались ноги.
- Вы готовы? - спросил он и улыбнулся. В последний раз пожали друг другу руки и мы с Вегой отправились в путь.
Бесконечные коридоры, по которым мы ходили двадцать лет обняли нас своим белым светом. Вега крепко сжимала мою руку не произнося ни слова, но когда я смотрел на нее видел ее бледное лицо и потемневшие глаза. Мы прошли уже половину пути как вдруг она выпустила мою руку и села на пол.
- Иди один я больше не могу!
- Что с тобой Вега? Ты устала?
- Не знаю это не усталость, что-то другое. Мне никогда не было так плохо. Я взял ее на руки. Необходимо было как можно скорее добраться до заветной двери, ведущей в большой мир, а там все будет по-другому. По-другому? Мы не знали, что нас там ждет и долго обсуждали с девяносто третьим нашу предполагаемую встречу с людьми. Я немного боялся. Веге стало совсем плохо, ее лицо побелело.
- Потерпи Вега! Прошу тебя!
Она попробовала улыбнуться, но губы ее задрожали, а в уголках глаз показались слезы.
- Не понимаю, что они со мной сделали. Мне так страшно. Как будто мы в каком-то огромном зале с зеркалами. И постоянно в них отражаемся. Все кружится. Кружится, - бредила Вега. - И мы кружимся. А коридоры делаются все темнее. Я уже не чувствую своего тела, я плыву, нет, летаю. Я летаю? Объясни, что со мной происходит. Ты такой умный.
Я мог бы ей объяснить, но не имел права. Она пришла прямо от доктора Андриша, а у доктора Андриша были уколы на разные случаи. Были и таблетки. Он контролировал нашу жизнь, желания, мысли, поступки, все. Из-за него умерли двое наших, потом еще двое. И сам Зибель. А теперь умирала Вега. Мне не хотелось в это верить, но я не мог обманывать себя. Папанелли не любил экспериментов, в них крылся риск, а он не выносил риска. Этот ребенок поставил бы его перед новыми проблемами. Он боялся ответственности, и без того его утомляло наше необъяснимое поведение и еще более необъяснимое поведение Хензега. Полностью лишенный фантазии, Папанелли напоминал мне примитивные кибернетические машины.
Вега умирала. Оставляла меня одного.
Я снова взял ее на руки и быстро пошел. Времени было в обрез. Я побежал.
Последний коридор. Силы почти покинули меня. Вероятно, вид у меня был довольно жалкий, один из наших приблизился ко мне сзади и прошептал:
- Все-таки придется тебе помочь, приятель.
Я обернулся. Мое собственное лицо смотрело на меня обеспокоенным взглядом. А микроустройство под одеждой молчало. Он не был из круга наших доверенных лиц, но дружелюбно улыбался. Он склонился над Вегой, но в следующий миг в испуге отпрянул назад.
- Но она… мертва!
- Нет! - прошептал я. - Нет! - крикнул я. - Нет! - Страшный вопль готов был вырваться из моего горла, но клонинг опередил меня, зажав рукой рот.
Она была мертва. Мы осторожно положили ее на ковер, по которому рассыпались ее темные волосы. Я погладил ее лицо, оно осталось неподвижным, без улыбки. Мы переглянулись.
- Пойдешь со мной? - не глядя на него, медленно, но решительно спросил я.
Не знаю, как бы я поступил, если бы он заколебался, задумался хотя бы на минуту, если бы спросил куда. Но он быстро выпрямился и сказал:
- Пойдем, приятель.
Я с облегчением вздохнул.
В последний раз с болью я взглянул на Вегу, снова погладил ее неподвижное лицо, закрыл ее прекрасные глаза. Я навсегда уносил с собой ее образ, как уносил и эти проведенные здесь двадцать лет жизни. Вега открыла для меня любовь, а через нее - сущность мира и людей, я любил ее и навсегда уносил с собой - чтобы отомстить за нее, за нас за всех.
18
Мы были на свободе.
В лесу чернели высокие и прямые деревья, я впервые видел их. Где-то совсем рядом журчала вода. Ночь наполнялась ее шепотом и криками птиц. Было страшно и прекрасно. Воздух, очень свежий и пропитанный незнакомыми ночными запахами, пьянил нас. Луна, как апельсин, висела в этом хрустальном воздухе. Дрожали яркие, высокие, настоящие звезды.
Впервые в жизни мы протянули друг другу руки и крепко обнялись.
- А теперь нам надо разыскать Кобруса.
- Кто этот Кобрус? - спросил мой товарищ. - Микробиолог?
Я должен был ему все рассказать. Я рассказывал долго и обстоятельно, показывая записки Зибеля и портрет Елены Зибель. Я начал с той минуты, когда я пошел за доктором Зибелем, а он не оглянулся, закончил - мгновением, когда клонинг положил мне руку на плечо, назвал меня своим другом и предложил помощь. Теперь мы должны как можно скорее помочь остальным. Девяносто третий остался, чтобы тщательно подготовить бунт и наблюдать за Хензегом и Папанелли. «Центр» знал свое дело, разделял и властвовал, и устранял неугодных. А спокойное человечество ни о чем не подозревало. Не хотело подозревать.
Мы должны были его потрясти.
Мы долго брели куда-то, долго разговаривали и, наконец, вышли к реке. Остановившись, снова пожали друг другу руки и пожелали скорейшей встречи у Кобруса. Клонинг двинулся вниз по течению. Я долго смотрел ему вслед, в лунном свете его фигура казалась беззащитной и нереальной.
- Постой! - крикнул я. - Твое имя Рихард.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11