Ассортимент, закажу еще 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



Весела Люцканова
Клонинги
Лабиринты
1
Мы жили одни, в полной изоляции, что казалось мне вполне естественным до той минуты, когда я пошел за доктором Зибелем, а он не оглянулся. Мы были похожи друг на друга, как две капли воды, и, хотя меня всегда это смущало, я считал это вполне естественным до той минуты, когда я пошел за доктором Зибелем, а он не оглянулся. Наши изнурительные занятия в лабораториях, лекции, где подчеркивалась огромная роль нашей работы и значение ошибок, которые могли бы стоить нам жизни полное молчание по некоторым вопросам, стерилизационные камеры на этажах - чем ниже, тем выше степень стерильности, сигнальные установки, реагирующие на малейшее загрязнение нашей одежды, микроскопы, шифровальные устройства, системы дистанционного управления и наши воспитатели с различными лицами, волосами, руками, походкой - все это с детских лет казалось мне вполне естественным до той минуты, когда я пошел за доктором Зибелем, а он не оглянулся. Иногда я задавал себе вопрос: почему все это так мне хотелось задать и более конкретные вопросы нашим непогрешимым ЭВМ, но все время что-то мешало, а потом меня вызывал доктор Андриш внимательно осматривал, предлагал длинные и запутанные тесты и недовольно качал головой. Но когда я пошел за доктором Зибелем, я почувствовал, что иду к истине, и не было силы, которая заставила бы меня свернуть с этого пути. И все-таки хорошо, что Зибель ни разу не оглянулся. Погруженный в свои мысли он не заметил меня в освещенном до белизны коридоре потом в лифте, который уносил нас вверх, и в мягком зеленоватом свете следующего коридора, а я неотступно следовал за ним, и толстый ковер впитывал в себя звук моих шагов. Поговаривали что его жена при смерти, а у него нет возможности ее повидать, и это отравляло его существование. Говорили еще, что она… Но чего только не скажут люди! Когда-то давно я видел его жену. Зибель совсем ушел в мысли о своей жене и, не оглянувшись, прямо на моих глазах нажал на что-то в полу, в стене появилась дверь, за которой он тотчас скрылся. Потом и дверь исчезла. Я искал ее глазами, пальцами ощупывал стену, разглядывал каждый миллиметр пола и, в конце концов разобрался в ее механизме. Казалось, что сердце вот вот лопнет, руки тряслись как под действием электрического тока. Я закрыл глаза, прижался спиной к стене и попытался успокоить сердцебиение. Прошла минута, две - удары сердца стали более ровными, руки неподвижно застыли на моем белом халате, я подавил нетерпение и весь превратился в трезво оценивающую мысль. Я должен ждать. Сейчас Зибель был в тайном кабинете. Внимательно осмотревшись, я встал на колени и скальпелем, который был у меня в кармане, сделал на ковре знак маленький, едва заметный крестик, и от него на обоях пометил весь свой обратный путь. Я ушел. Но ненадолго.
2
Считал ли я все, что нас окружало, естественным до той минуты, когда пошел за доктором Зибелем? Глупости! Я просто приказал себе ни о чем не думать. Я подавил это глубоко в себе. И вдруг я мысленно вернулся в прошлое и стал вспоминать.
В четыре года я расцарапал лица другим мальчикам. Меня поймали на месте преступления и наказали. Долго держали в изоляции, больше месяца. Мне приносили еду. Время от времени приходил доктор Андриш. Или сам доктор Зибель. Я беседовал с ними. Расспрашивал об этой нашей ужасающей схожести. Они говорили мне, что когда-нибудь я все узнаю. Они позовут меня к себе и все объяснят. С тех пор прошло много лет. Ни тот, ни другой не позвали меня.
В семь лет я разбил все зеркала в общих комнатах. Вполне сознательно. И вполне сознательно не тронул зеркала в своей собственной комнате. Нас всех построили, допрашивали, угрожали, били. А потом повесили новые зеркала. Только в туалетах. Тогда я впервые осознал их бессилие. При каждом удобном случае я старался отделиться и подолгу наблюдал за нашими воспитателями рассматривая их так, как рассматривают клетку под микроскопом, с пристальным вниманием и надеждой раскрыть тайну.
В десять лет я узнал о происхождении видов и почувствовал, что близок к истине. Какое заблуждение! Мне нравилась наша повариха, я пробирался в кухню, усаживался рядом и разглядывал ее. Она пугалась, все расспрашивала, кто я такой, боялась дотронуться до меня, совала мне в руки какое-нибудь лакомство и ласково выставляла за дверь. У нее были красивые глаза, и рядом все время вертелся молодой Хензег. Может быть, как раз тогда я возненавидел его; она нежно встречала его, обнимала за шею и забывала о моем существовании. Но Хензег своим хищным взглядом всегда находил меня, тащил за руку по лестнице, выволакивал на верхний этаж и грозился расправиться со мной, если еще раз увидит внизу. И расправился бы, если бы не просьбы девушки. А наверху Хензег уже не мог отличить меня от остальных.
Потом девушка исчезла. И больше я о ней ничего не слышал.
Нас будили электронные часы. Мягкие женские голоса приглашали нас в физкультурный зал. Под звуки музыки и бесплотный мужской голос мы выполняли сложные физические упражнения. В столовой нас ожидали накрытые столы. После нашего ухода двери плотно закрывались, и за ними начиналась какая-то суета. Слышались голоса, шаги, смех, но мы послушно спускались в лаборатории на очередное занятие по биохимии. Зибель распределял нас на группы. Руководили нами молодые мужчины одинакового роста, одетые в одинаковые белые халаты, с белыми масками на лицах и в огромных темных очках, которые скрывали их глаза. Их голоса, ровные, безразличные, всегда звучали одинаково. Мы не задавали вопросов, не было смысла.
Доктор Зибель, доктор Хензег и доктор Андриш - три человека, с которыми мы могли свободно разговаривать.
3
Теперь я знал что-то очень важное, о чем другие не подозревали. И это сразу выделило меня среди остальных. Я не мог спать. Утром вставал раньше всех и до начала занятий ходил в одиночестве по коридорам, следил, выжидал, затаив дыхание, подслушивал, прижимая ухо к стене. Как можно скорее я хотел добраться до истины. Я был уже близко, чувствовал ее. И чем ближе я к ней подходил, тем осторожнее должен был себя вести. Иногда я следил и за Хензегом, но Хензег ни в чем не походил на Зибеля. Он сразу чувствовал мое присутствие. Несколько раз я врывался к доктору Андришу, неожиданно и в самый неподходящий момент. Старый, усталый доктор Андриш! Он охотно давал мне лекарства, которые я просил, и ни разу ни в чем не заподозрил. Я пытался втянуть его в разговоры о жизни, о людях, о различиях между ними, но доктор ограничивался вопросами о своем здоровье.
У Зибеля был тайный кабинет, эта мысль не давала мне покоя.
Что он скрывал? И от кого? Знал ли кто-нибудь о его существовании? Может быть, даже Хензег не знал!
Этот Хензег, высокий и сухощавый, подвижный, с молниеносными реакциями, постоянно был рядом с нами. Он в любое время появлялся в лаборатории или в спальне, всегда присутствовал на наших осмотрах у доктора Андриша, а потом долго оставался в его кабинете, и они разговаривали, разговаривали… Часто посещал лекции доктора Зибеля, а потом, оставшись наедине, они о чем-то спорили. Сейчас я стремился понять истинную роль Хензега. И мне кажется, я понял: он был чем-то вроде фонендоскопа доктора Андриша, приставленного к нашим сердцам, вроде металлических пластинок, прижатых к нашим вискам. Таким был Хензег. Все остальные с благодарностью принимали его заботу, я и сам, хотя и без благодарности, принимал ее вплоть до минуты, когда пошел за доктором Зибелем, а он не оглянулся. Но после этой минуты все изменилось.
Моя работа была полна загадок. В герметическом костюме, простерилизованный до последнего волоска на голове, я спускался в камеры, где ставились опыты, изучал возможности живых организмов и их приспособляемость, а потом закладывал программы в наши ЭВМ, и полученные данные куда-то исчезали, возможно, они оказывались в тайном кабинете Зибеля, где производились обобщения и выводы, и куда я собирался проникнуть, чтобы завладеть истиной, какой бы она ни была.
Несколько моих попыток проникнуть в тайный кабинет Зибеля оказались безуспешными. Но я не терял надежды.
4
У нас были занятия с Зибелем. Он строил наши характеры медленно, методично, по строго определенной схеме. Первые пятнадцать минут он учил нас отдавать жизнь науке. (Как будто у нас был выбор!) При этих словах его лицо вспыхивало, в голосе появлялись высокие ноты.
Итак, у нас были занятия с Зибелем, я воспользовался переменой, оторвался от группы и бросился бежать. Я весь дрожал и постоянно оглядывался. Ужасно боялся, что кто-нибудь остановит меня на пороге моего открытия. Я должен узнать - потом пусть меня наказывают, как хотят, пусть меня убьют, но прежде я должен узнать! Уже прошло несколько суток с той минуты, когда я пошел за доктором Зибелем, а он не оглянулся. Было несколько неудачных попыток. И сейчас, встав на колени, я искал маленький знак, оставленный моим скальпелем. Я так волновался, что с трудом его нашел. На мгновение я застыл - от радости или от страха, потом наступил на отмеченное место, в стене мелькнула та же самая дверь, и я очутился в обычной комнате. Такие же, как везде, стены и шкафы, такие же экраны и полки с книгами, та же самая простая пластиковая мебель. Почему же тогда о существовании комнаты никто не должен знать? И все-таки эта комната в чем-то была другой, хотя ее отличие не сразу бросалось в глаза. Вглядевшись внимательнее, я понял, что другой была большая карта на стене, зеленая, с какими-то темно-коричневыми линиями и темно-коричневыми кружочками со странными названиями: я попытался прочитать некоторые из них, но ничего не понял, в левом нижнем углу я увидел большой красный круг и слово, написанное большими красными буквами, которое сразу привлекло мое внимание, - клонинги. Что это такое? Повторив его несколько раз, я вдруг начал понимать, что оно каким-то образом связано с нами, что это слово раскроет мне что-то новое и страшное. Я схватил с полки первую попавшуюся книгу - большинство слов в книге мне было незнакомо. Я схватил другую книгу - те же непонятные слова, вытащил третью, лихорадочно перелистал страницы, потом четвертую. Я ничего не мог понять, ни во что не мог вникнуть, только тупо листал страницы очередной книги и тупо рассматривал иллюстрации, на которых люди совсем не были похожи друг на друга, они были черноволосые и синеглазые, высокие и низкие, толстые и худые. Я спрятал под одеждой одну из книг. Перерыл все ящики письменного стола Зибеля. Ничего. На папках стоял непонятный шифр. И я застыл на месте, облокотившись на гладкую поверхность стола, беспомощный, злой и сбитый с толку.
Но я не должен сдаваться.
Я снова начал осмотр комнаты. Карта, незнакомое слово «клонинги», тусклые экраны, книги, раскрытые папки, зияющие ящики, пол, неподвижный и целый, а наверное, он может двигаться, раскрываться, подниматься и опускаться. У меня оставалось еще двадцать минут. Целая вечность. Я нашел скрытый в стене сейф, портрет госпожи Зибель, которая смотрела на меня с улыбкой, затаенной в уголках губ, и шкаф, на котором никелированными буквами было выведено все то же незнакомое и тревожное слово - «клонинги». Кто это такие? И почему я постоянно связывал их с нами? Смутная догадка молнией прорезала мой мозг. И в этот момент…
5
Я уже все понял, когда Зибель положил мне руку на плечо и сказал:
- Кто много знает, скоро умирает.
Он смотрел на меня сквозь очки пронизывающим взглядом зеленых глаз, которые менялись, темнели и, отражая свет, утрачивали свой блеск, а потом вдруг снова загорались, и я страшно ненавидел его за эти вечно меняющиеся глаза, в которых прятались темные мысли и страшные тайны. Они пугали меня.
- Я согласен.
- На что ты согласен, мой мальчик?
- Знать все - и умереть.
Глаза Зибеля еще больше позеленели, сузились.
- Но ты должен умереть прежде чем выйдешь из этой комнаты.
Пальцы Зибеля жестко впились в мое плечо. Он был очень сильным наш доктор Зибель. Но сейчас он выглядел обеспокоенным. Каким-то до невозможности рассеянным. И он не был опасен.
- Как ваша супруга, доктор Зибель?
Он вздрогнул отвернулся к стене с которой смотрели на меня ее задумчивые глаза и снова мелькнуло видение детства - вот она идет по коридору живая, теплая, гибкая.
- Она очень красивая - сказал я и с трудом перевел дух, а он грустно улыбнулся, и глаза его снова потемнели.
- Она не просто красива - ответил доктор, - в ней есть что-то свое что отличает ее от остального мира и делает для меня самой красивой. Наши девушки - это только клонинги от «Мисс Европы».
- А кто наш отец?
- Ваш отец?
Зибель уже не видел меня, он вернулся в прошлое, смягчился, стал совсем другим, каким я его не знал. Он медленно наклонился над перевернутыми ящиками, словно хотел схватиться за них, чтобы не потерять равновесие. Порывшись в ящике, доктор извлек какую-то фотографию, и я вдруг увидел знакомое лицо во всем повторяющее мое, или, вернее, мое лицо было точной копией этого лица. Дрожащими пальцами я взял карточку, вытер ладонью выступивший на лбу пот и судорожно сглотнул скопившуюся слюну.
- Вот он, большой ученый, один из самых великих лет тридцать назад. Когда-то я был его ассистентом. И даже любил его… - Голос Зибеля неожиданно сорвался.
Я взглянул на него - его руки дрожали. Почему? Вероятно, сейчас я выглядел так, как в то время выглядел мой отец. И, наверное, через тридцать-тридцать пять лет я буду его точной копией, я смотрел на свое собственное лицо, измененное годами волнений, забот раздумий. Я уже любил своего отца, как будто не было этих двадцати лет, как будто я рос на его глазах и каждый день он бывал со мной, учил меня говорить, ходить, писать. В одну минуту я вообразил себе другое детство, другую юность - совсем другое будущее.
- А он… о нас знает?
- Глупости! - нервно засмеялся Зибель. - Как он может знать? Да он такое бы устроил! Произошла катастрофа, мы кое-как подлатали его и взяли из его кожи сотню соматических клеток, столько, сколько нужно было для вашего рождения. Трудности начались потом, когда нужно было найти сто беременных женщин, извлечь их собственные зародыши и ввести вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11


А-П

П-Я