Они молчали, и Зарабет поняла, что слова не всегда нужны. Просто лежать в его объятиях, наслаждаясь теплом, покоем, счастьем.
Она гладила его по лицу, восхищаясь изгибом его рта. В углах глаз она заметила крошечные морщинки, и кожа в их складках была белой. Это он жмурился на солнце…
Как жаль, что впустую прошло столько лет. Не будь она такой дурой, не напугай она его тогда, они могли бы остаться друзьями, и она не поторопилась бы с замужеством.
Отец одобрил знакомство с Себастьяном и был счастлив, когда она согласилась выйти за него. Однако в глубине души Зарабет знала, что ухватилась за возможность брака с Себастьяном лишь потому, что была зла на Игана.
«Как он посмел?» Как смел Иган называть ее ребенком, если искушенный герцог добивался ее руки? Пусть видит, на какую недосягаемую высоту она взлетит. В один прекрасный день Иган вернется и будет умолять ее о любви. Тогда она, быть может, снизойдет и обдумает его предложение.
Принятое наспех решение, продиктованное гордыней, и пять лет унижений! Зарабет знала – она винила Игана в первую очередь за то, что не приехал спасти ее. Позволил ей одной расплачиваться за детскую ошибку.
– Как жаль, – шепнула она.
Иган играл с прядью ее волос.
– Что жаль, дорогая?
– Жаль, что я так сильно вас люблю.
Он замер, и Зарабет прикусила язык. Потом Иган заглянул ей в глаза так внимательно, словно это была их последняя ночь.
– Это плохо? – спросил он.
Ей хотелось сказать совсем другое: «Жаль, что я злилась на вас. Жаль, что я не могла послать за вами. Жаль, что мы не могли провести эти годы вместе».
– Многое было бы проще, – ответила она.
– Что именно, любимая?
– Не знаю. Не важно. Я говорю чепуху.
Он гладил ее волосы.
– Вы мне льстите, когда говорите, что любите такого старика. Вы знаете, сколько мне лет?
Она притворно покачала головой, хотя, конечно же, знала – она знала о нем все. Ему тридцать шесть, ровно на тринадцать лет больше, чем ей.
– Почти сорок.
Зарабет сделала большие глаза.
– Так много? Бог мой, отчего вы не предупредили, прежде чем я согласилась выйти за вас?
Но Иган был серьезен:
– Девочка, с молодым мужчиной вы сами остаетесь молодой. Когда мы впервые встретились, я уже был пресыщенным и усталым.
– Мне вы показались очень даже живым и предприимчивым.
– Нет, к тому времени я уже предпринял все, что мог. Остались одни развалины.
– Не говорите глупостей, вы очень даже ничего.
Иган пощекотал носом ее щеку.
– Вы вдохновляете старичка на новые подвиги.
Жаль, что она не может читать его мысли! О чем он думает? Жалеет о заключенном браке или о причине, сделавшей этот брак необходимым? Или ему жаль, что пришлось лечь в постель с дочерью друга, нарушив клятву никогда этого не делать?
Когда хочешь прочесть чужие мысли, всего-то и нужно открыть свой ум, снять заслоны. Еще проще, если при этом смотришь человеку в глаза. Так она поступала с людьми вроде Валентайна, который умел контролировать свои мысли.
Приподнявшись на локте, она заглянула в темно-карие глаза Игана, где плясали золотые искорки.
Ничего! Как всегда.
Почему его ум закрыт для нее? В головах большинства людей мысли стрекочут, как сороки. А здесь полнейшая тишина.
Иган обнял ладонями ее лицо.
– Что с вами, любимая?
– Ничего.
Он сдвинул брови.
– Почему вы так на меня смотрите? Вы смотрели так, когда были девушкой, пять лет назад. Потом отворачивались и лицо у вас делалось ужасно разочарованным.
– Разочарованным? – удивленно спросила Зарабет.
– Словно вы пытались найти во мне что-то, но не могли. Я видел, как вы смотрите этим особенным взглядом на других, и вид у вас довольный, понимающий.
– Правда?
О Боже. Она всегда гордилась умением держать свой дар в подчинении, так что лавина чужих мыслей не могла нанести ей вред. И ей никогда не приходило в голову, что другие могут читать ее – не мысли, так выражение лица!
– Правда. – Иган вытянулся на постели, положив голову на подушку Зарабет. Его широкая ладонь легла ей на талию. – Иногда я думал – вы ведь умеете варить зелья и читать заклинания. Простая магия, как вы говорите. А что еще вы можете делать? Может быть, вы умеете слышать мысли?
Она вскочила, ужасно испугавшись. Ему нельзя этого знать. Он не поймет.
– Так я прав? – спросил Иган. – Все эти годы я наблюдал за вами и думал. Вы нвенгарка, так почему бы вам не владеть таким искусством?
Зарабет смутилась. Ни разу в жизни не призналась она ни единой душе, кроме матери, да и то потому, что мать владела тем же даром.
– Моя мать умела читать мысли, – медленно произнесла она. – В детстве я всегда слышала ее в своем уме, а она всегда слышала меня. Мне казалось, это все умеют. Но однажды она объяснила, что это необычные способности, и научила, как с ними управляться.
– Вы ни разу не говорили мне, – сухо заметил Иган.
Она смотрела на него как громом пораженная.
– Разве я могла? Мне не хотелось, чтобы вы смотрели на меня вот так, как смотрите сейчас. Кроме того, я боялась, что вы мне не поверите.
– Ваш отец знает?
– Полагаю, да. Из-за матери. Мы ни разу об этом не говорили. Но, должно быть, она сказала ему, или сам догадался.
Иган откинулся на спину, сложив руки за головой.
– Я никак не мог понять, каким образом вы нашли меня в ту ночь. Было темно, хоть глаз выколи, и я был далеко от дороги. Тем не менее вы остановились. Должно быть, услышали меня – я боялся, что не выберусь из этой канавы живым.
Зарабет покачала головой:
– Я так не думаю.
Он посмотрел на нее с недоверием.
– Могли бы и предупредить, что знаете все мои мысли. Пощадили бы старого друга, не вгоняли бы в краску.
– Но ваших мыслей мне не прочитать! Не знаю почему Я чувствую мысли всех кругом, даже Валентайна, хотя он особенный. Но не ваши. В ту ночь в Нвенгарии я нашла вас вовсе не поэтому. Сама не знаю, как это вышло.
Его взгляд был спокоен и холоден. Он ей не верил.
– Прошу вас, Иган. Это правда.
– Тогда почему вы мне не рассказали, если мне нечего было бояться?
Она закрыла лицо ладонями.
– Об этом трудно говорить. И я знала, что вы мне не поверите. Одна из причин, почему мне так нравится быть с вами, – это оттого, что я не слышу ваши мысли. Мне не нужно закрываться или следить за собой.
– Ясно.
Нет, он ничего не понимал. Это было слишком ново. Чары, волшебные зелья – это он мог принять хотя бы потому, что от них, в общем, не было вреда. Он мог даже примириться с логошем, потому что имел случай повидать нескольких представителей этой породы.
– Мама предупредила, что не нужно никому рассказывать о моем даре. Она говорила, что это опасно, и была права. Став старше, я поняла это.
– Но ваш батюшка знал.
– Должно быть, ему сказала мама. Не знаю – мы с ним никогда не говорили об этом. Я не сказала вам, потому что знала – вы не поймете. А мне не хотелось, чтобы вы начали меня избегать.
Иган тяжело вздохнул и потер лоб.
– Как раз в тот момент, когда я думал, что вы наконец моя, когда я думал, что держу вас в руке, словно ручную птаху, вы доказываете, что на самом деле вы дикое и непредсказуемое создание.
– Когда-нибудь я бы призналась, клянусь вам! Я хотела подготовить почву. Но вы сами догадались.
– Догадался. Я неплохо соображаю.
Зарабет схватила его ладонь.
– Прошу, не отталкивайте меня.
Он сжал ее пальцы, но она видела – теперь слишком поздно. Ему нужно время, чтобы подумать и решить, что он чувствует. Она снова оттолкнула его, точно так же, как в ту ночь, когда восемнадцатилетней девчонкой пыталась его соблазнить. Зарабет поцеловала его ладонь.
– Я же сказала – мне жаль, что я так сильно вас люблю, потому что это причиняет мне боль.
Иган немного смягчился:
– Ладно, девочка.
Он привлек Зарабет к себе, и она положила голову ему на грудь. Глаза жгло огнем от невыплаканных слез.
Она думала, что он будет лежать так, пока она не заснет. Но он вдруг лег на нее и снова проник в ее тело. Они любили друг друга медленно, лежа лицом к лицу, глаза в глаза, без прежнего неистовства. Просто медленный, долгий любовный контакт, пока она не выбилась из сил.
Когда Иган достиг пика, он отвернулся и закрыл глаза. Из его горла вырывался хриплый стон. Зарабет была слишком взволнована и расстроена и только училась получать наслаждение. Ей хотелось, чтобы ему не было конца…
Он заглушил ее крик поцелуем, а затем вышел из нее и держал в объятиях, пока она не уснула. Когда утром Зарабет открыла глаза, Игана рядом не было.
Глава 17
Наставления друзей
Раннее утро застало Игана верхом на лошади. Хогманей закончился. Пора было проведать арендаторов, посмотреть, что нуждается в починке. Однако мысли его занимала вовсе не работа.
Когда Зарабет сказала: «Жаль, что я слишком сильно вас люблю» – он даже перестал дышать. Это признание, а также и то, что она, как оказалось, умеет слышать мысли других людей, посеяло в его душе бурю противоречивых чувств.
Иган злился – она не доверяла ему настолько, чтобы раскрыть свой секрет. Сначала, когда Зарабет призналась, что не может читать его мысли, что он единственный, чей мозг для нее закрыт, он не поверил ей. Но она говорила так искренне, что ему пришлось изменить мнение.
А еще он был склонен верить Зарабет, потому что с момента ее приезда его мысли отличались исключительной похотливостью. Если бы Зарабет услышала такое, она была бы шокирована и давным-давно сбежала бы из замка Макдоналд, невзирая на то, что кругом бродят наемники ее мужа.
Его обуревали также раздражение и ревность. Почему он единственный, кого она не может видеть насквозь? Единственный, чьего сознания ей не дано коснуться. «Почему именно я?! Проклятие!»
Беседуя с арендаторами, которые были заняты уборкой после новогодних и свадебных торжеств, он пытался отвлечься от невеселых размышлений. Между делом он расспрашивал фермеров о том, не появлялся ли в последние дни здесь кто-нибудь чужой. Однако единственным чужестранцем, которого здесь встречали, был Олаф. Ни единая душа не видела, как стреляли в Валентайна. Никто даже не знал, что в округе бродит волк.
То ли Валентайн был слишком осторожен, то ли арендаторы слишком пьяны. Вероятно, и то и другое сразу.
Иган направился назад в замок. Ему не хотелось оставлять Зарабет одну надолго. Ангус, Хэмиш, да еще Уильямс смогут защитить ее, но в замке был также и раненый Валентайн. Игану следовало находиться поблизости.
Ему снова припомнился ее мелодичный голосок и слова: «Жаль, что я так сильно вас люблю!» Прекрасная Зарабет, услада его одинокого сердца.
Когда он добрался до замка, было еще рано, но Олаф уже расхаживал по двору.
– Мне нужно пройтись, – объяснил он Игану. – Но далеко уходить не хотелось.
– Прогуляемся вниз до подножия холма, – предложил Иган, передавая поводья конюху. – Я хочу с вами поговорить.
Олаф кивнул. Как только они миновали ворота замка и начали спуск по крутому холму, Иган попросил:
– Расскажите мне о своей жене.
Олаф бросил на него взгляд искоса. Он шел, заложив руки за спину, держась прямо, как солдат, каким он и был много лет назад. Седина почти не коснулась его волос, хотя лицо избороздили глубокие морщины.
– Мария… Вы знали ее.
– К сожалению, недолго. Сколько лет было Зарабет, когда она умерла? Это случилось после того, как я отбыл воевать на Пиренеи.
– Зарабет было пятнадцать. Мария умерла от лихорадки – внезапной и молниеносной. Бедняжка. – Глаза Олафа наполнились слезами.
– Мне жаль, – искренне сказал Иган. Мария была доброй женщиной, Иган и не подозревал о ее даре. – Зарабет рассказала мне кое-что о ней. Например, что она умела читать мысли.
Олаф быстро взглянул на Игана, потом кивнул:
– Я знал об этом, хотя не с самого начала. Зарабет… я ни разу ее не спрашивал, но уверен, что и она умеет это делать.
У Игана сжалось сердце. Он верил Зарабет, но услышать, как твои подозрения подтверждаются средь бела дня ее отцом. Подозрения обернулись суровой действительностью.
– И как вы… – Иган подыскивал слова. – Как вы мог ли жить с этим?
Олаф улыбнулся:
– Я любил Марию. Она поклялась, что никогда не станет забираться в мою голову. – Он постучал себя по лбу. – Она сказала, что уважает мою личную неприкосновенность. Мы ни разу не говорили о Зарабет, но жена выучила ее как следует. Уверен.
– И вы ей поверили?
– Марии? Без малейших колебаний. – Олаф горько рассмеялся. – А потом я привык. Кроме того, уверен – она не хотела знать все мои мысли до единой. Думаю, она больше боялась отыскать в моей голове что-то неподобающее, чем того, что я догадаюсь, что она знает.
– Это не заставило вас быть с ней… более осторожным?
– Признаюсь, что поначалу да. Что тут скажешь? Женщина, которую любишь, знает все, что я о ней думаю, да и не только это! Я был зол на нее, проверял – думал всякие-гадости и глупости, чтобы посмотреть, как она будет себя вести, знает ли о том, чего я ей никогда не говорил. Я не поймал ее ни разу. Тогда я понял, что жена говорит правду, и устыдился своего недоверия к ней. Я рассказал ей о том, что проверял ее. – Олаф улыбнулся. – И поделом бы мне было, если бы Мария дала мне от ворот поворот, но она меня простила. Умение прощать от всего сердца – редкое качество. Зарабет унаследовала его. Она не держит зла на мужа, несмотря на то, как он с ней обращался.
Интересно, что Олафу известно о том, как Себастьян обходился с его дочерью?
– Не уверен, что она его простит. Не уверен, что хотел бы, чтоб она простила.
– Может, и нет, но она не очерствеет душой и не погрузится в вечную печаль. Она освободилась от мужа, может сама строить собственную жизнь и знает об этом.
– Но захочет ли она строить свою жизнь со мной?
Олаф остановился и посмотрел Игану прямо в лицо, озаряя холодный зимний день солнечной улыбкой.
– Вы же знаете Зарабет, Иган. Неужели вы думаете, мы смогли бы убедить ее выйти за вас, если бы она сама этого не хотела? Вы бы в лепешку расшиблись, уговаривая ее. Она женщина своевольная. Я боялся, что Себастьяну удалось сломить ее. Но когда я увидел, как она веселится с вами и вашей семьей на новогоднем празднике, я понял, что зря боялся. Я увидел мою пышущую жизнью Зарабет и благодарю вас за это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37