– В таком случае… – Он взял ее за плечи и повернул спиной к себе прежде, чем она успела выразить протест. – Сейчас я применю насилие.
– Простите, я что-то недослышала?
– Хочешь ты того или нет, но я собираюсь потереть тебе спину. Теперь твоя очередь.
Он начал осторожно намыливать ее своими большими ладонями.
Гас уцепилась за трубу и невольно вздрагивала, когда, перебирая позвонки, он спускался все ниже и ниже. Глупышка, он, наверное, реализует какую-то свою подростковую фантазию, ну и пусть, она пока не станет ему препятствовать. Пусть развлекается сколько душе угодно, пусть она будет для него покорной гаремной рабыней. Гас полностью контролировала ситуацию. Она даже знала, что последует дальше…
На минуту Гас закрыла глаза и с шумом втянула воздух через нос. Сейчас он повторит все то, что она проделала с его спиной. Гас с нетерпением ждала этого момента, и не просто ждала, а жаждала. Если говорить прямо, процедура ей очень нравилась, она вызывала в ней страх и пробуждала негу, смесь двух противоположных чувств. И этот блеск водяных капель, который, как у бриллиантов высокой огранки, слепил глаза…
– Я скажу тебе, когда остановиться, – предупредила она.
– Ладно, только не забудь…
В трубах шумело и булькало, и струя воды превратилась в тонкий ручеек, что означало, что бак почти опустел, но Гас ничего не замечала. Она думала только о его руках на своем теле. Его руки ходили по ее спине, и вскоре его пальцы начали забредать в мягкие изгибы ее ягодиц. Он взял в ладони ягодицы и слегка сжал их, и волны удовольствия растеклись по всему ее телу.
– Ого! – пробормотала она.
– Что ты сказала? – спросил он своим неотразимым хрипловатым голосом. – Ты сказала, что хватит?
– Не знаю…
От волнения она еще больше выгнула спину.
Его горячие губы оказались у нее на шее, он шептал ей, какая она замечательная, какая это радость – осязать ее. Его легкие смелые прикосновения вызывали сладкий трепет, и ей стало чересчур жарко. Он взял все в свои руки, теперь он все контролировал, и от этого Гас пребывала в напряженном ожидании, как если бы это был ее первый опыт и ее неторопливо обучали искусству запретных удовольствий. Несколько секунд его осторожный палец витал вокруг Ягодиц, мучительно щекоча и поглаживая их.
– Пожалуй… – начала Гас.
– Что, достаточно? – спросил он.
– Наверное… Почти…
Привстав на цыпочки и раскачиваясь. Гас прислушивалась к движению его руки. Он прав, это была пытка. Его ласки были невыносимо возбуждающими, Гас подергивалась и покрывалась мурашками от удовольствия. Она не знала, когда прикажет ему остановиться, но только не сейчас.
Она все больше откидывалась назад, пока не уперлась в его грудь. Все это было так соблазнительно рискованно, что с ее губ время от времени срывался довольный стон. Ей следовало остановиться, но это было выше ее сил, даже когда он просунул руку между ее напряженных ног и потрогал влажные темные завитки, даже тогда, когда он добрался до той самой главной точки, средоточия наслаждения, и его палец начал описывать вокруг нее ленивые круги. Гас вздрогнула.
– Теперь довольно?
– Да!
Она громко застонала и попыталась высвободиться из его объятий, ее ноги заскользили на мокром мыльном полу, и неожиданно она начала падать, но удержалась и приземлилась на четвереньки с высоко поднятой кверху попкой. Ее ладони загорелись от удара, и она была слишком ошеломлена, чтобы помнить о неловкости и затруднительности своего положения. Пока не почувствовала, что он подошел к ней сзади.
Звук, который вырвался из его горла, означал нечто среднее между болью и желанием.
Услышав его, они оба замерли на месте.
Гас удивлялась, почему она не двигается. Почему она не хочет двигаться…
Джек тем временем спрашивал себя, радуются ли боги вместе с ним или они над ним издеваются. Он пытался подхватить Гас, но пол был скользким, как каток, и все произошло слишком быстро. Теперь не могло быть и речи об отступлении, животное в нем проснулось, и только Одна Гас могла его обуздать своим запретом.
Он видел перед собой все влекущие Оттенки розового в ее женском саду. Теперь он видел все то, что минуту назад трогал руками. Он видел, как сильно она возбуждена. Он представил себе, как прижмется к ней губами, и, его плоть окончательно взбунтовалась.
Он принялся снова ласкать ее руками.
Гас испустила долгий, полный муки стон. Ее тело жаждало движения и настоящего удовлетворения, которое он мог ей дать.
И еще он был слишком велик по сравнению с ней, он был слишком большим для любого ее отверстия, в том числе и того, которое он сейчас ласкал. Но вместо того, чтобы напугать ее, эта мысль, наоборот, пробуждала в ней нетерпение.
Гас попыталась встать и почувствовала, как его руки крепко схватили ее за бедра. Она вскрикнула от удовольствия, когда он погрузился в ее тело, осторожно, но настойчиво продвигаясь вперед. Он был хозяином положения, и через секунду Гас была во власти мощного ритмичного движения. Никогда прежде ей не приходилось испытывать ничего похожего.
Она снова вскрикнула, и тогда в его необузданной ласке появилось нечто другое: осмотрительная нежность, связавшая их еще теснее. Каждый новый удар будил в ней еще более ненасытную чувственность, а в нем – все более неутолимый голод.
Он нагнулся над ней и подхватил в свои горячие ладони ее груди, тыкаясь лицом в ее шею, как самец во время случки. Она ведь попросила, чтобы он ее взял, и теперь он ее взял и наслаждался в первобытной радости, как это делают животные в весеннем лесу.
Он проник так глубоко в ее тело, что ей казалось, будто она ощущает его вкус у себя во рту. Он переполнял ее всю до краев, и напряжение в ней достигло предела. Вся она и все ее чувства сосредоточились на островке блаженства у нее между ног.
Гас была на пределе сил и упала бы на пол, если бы он не поддерживал ее. И когда первые волны оргазма сотрясли ее, она не выдержала и повисла на его руках.
Не останавливаясь и не замедляя темпа, он приподнял ее, обхватив за талию, и новая дрожь, расходясь кругами, пробежала по ее телу. Окончательно обессилев, она потянула его вниз за собой, и теперь уже он, не удержавшись, поскользнулся на злополучном куске мыла.
Гас больше не чувствовала его в себе и удивленно вскрикнула.
– Держись! – в ответ крикнул он и чуть не упал на нее, но устоял, схватившись за трубу душа, затрещавшую под его тяжестью. – Все-таки я тебя поймал, – сказал он, крепко прижимая ее к себе другой рукой.
Гас все еще не могла прийти в себя после столь внезапно прерванных объятий. Прежде чем она успела разобраться в происходящем, он осторожно поставил ее на пол, и она, не удержавшись на ногах, осела вниз. Он опустился на колени рядом с ней.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Может, я сделал тебе больно?
– Все в порядке, – успокоила его Гас, не в силах унять дрожь.
Нет, ей не было больно, но она чувствовала себя растерянной, холодной и заброшенной. Она все еще гадала, что же произошло между ними, когда ее вдруг осенило, что пострадавшим был он, а не она. Он не кончил.
– Вставай, – уговаривал он ее. – Я тебе помогу.
– Не беспокойся обо мне, а лучше подумай о себе. – Она раскрыла ему объятия. – Иди ко мне, – упрашивала она. – Ты не кончил, ты…
Она остановилась, чувствуя неловкость положения. Что-то было не так, но что?
– Может, ты скажешь мне, в чем дело?
Джек потряс головой и отвел в сторону ее руки.
– Все в порядке, – сказал он вместо объяснения, не зная, как избежать допроса, как сказать ей, что сделал все, что мог, и что на большее ему не приходится рассчитывать. – Все в порядке.
Он хотел избавиться от нее, но она упорствовала.
– Это не правда, – твердила Гас.
Она бросилась к нему и стала осыпать поцелуями все его тело. Ее рот, который давал ему столько наслаждения и столько боли… Все это было прежде, и что толку начинать все сначала, пусть даже с ней. Он надеялся, что на этот раз все будет по-другому, он так хотел этого, и вот теперь она его ласкает, еще более раздувая невыносимое желание.
– Умоляю тебя. Гас, прекрати!
На этот раз он, не церемонясь, схватил ее за плечи и резко оттолкнул, сопроводив это быстрым злым взглядом.
Обиженная, в слезах, она сжалась в комок в углу душа, и вдруг он увидел перед собой настоящую Гас Феверстоун и понял то, что эта женщина прятала от всего света: она была страшно уязвима и опасалась, что никто и никогда не сможет полюбить ее по-настоящему. Он прочитал это в ее заплаканных глазах и проникся к ней сочувствием.
* * *
Джек не мог вспомнить всю поговорку, но хорошо представлял себе ее смысл. Там говорилось, что стоит биться головой о стену хотя, бы ради того, чтобы, когда остановишься, оценить всю благодать наступившего покоя. Он бы предпочел биться головой о стену, чем терпеть постоянную пытку неудовлетворенного желания.
Он лежал, растянувшись на полу и заложив руки за голову, в наполнивших комнату серо-голубых сумерках уходящего дня.
Напротив него Гас, забыв обо всем на свете, в том числе и о нем, крепко спала на кровати. Но раньше все было по-другому. Когда он вышел из душа. Гас сидела, обхватив руками колени и положив на них подбородок. Она вся была как натянутая струна.
Джек думал, что она уже успокоилась, но стоило ей поднять голову, как он увидел в ее глазах все ту же обиду и тот же вопрос. Молча он оделся, засунул «магнум» за пояс джинсов и покинул дом с твердой решимостью не открывать Гас Феверстоун даже частицы своей тайны. Лучше уж изжариться на солнце, чем вытерпеть ее допрос. Она наверняка бы его истерзала, пока не добилась бы от него именно тех ответов, которые ей хотелось получить.
Наверное, она все приняла на свой счет, когда он вытолкнул ее из душа. Будь она помягче и поуступчивее он попытался бы с ней объясниться. Но она упорствовала и хотела знать о нем больше, чем следовало. Джек легко распознавал в людях это непреодолимое упрямство, что и позволяло ему существовать в жизненных джунглях. Вооруженный упрямством враг был страшнее любого оружия. Джек знал два типа таких людей. Познакомившись с Гас Феверстоун, он добавил к своей классификации еще и третий. Первый – стойкий и целеустремленный, он, затаившись, тихо ждет своего часа; второй – точная копия питбуля, что, не рассуждая, сразу вцепляется тебе в глотку; Гас представляла собой третий. Она, похоже, прошла подготовку под руководством Маргарет Тэтчер. Такая женщина способна вытянуть из тебя всю подноготную.
Покинув лачугу, Джек сразу направился к джипу, чтобы воспользоваться там телефоном, а также узнать из радионовостей, как идут поиски похитителя. Он как раз сообщал связному об изменении своих планов и о том, где он скрывается, когда неожиданно телефон и радио перестали работать. Он не знал, получит ли теперь его информацию неизвестный ему организатор похищения. Батарейки высохли, как виноградина на припеке, а запасные были в рюкзаке в лачуге.
Джек воспользовался обратной дорогой, чтобы спланировать свой следующий шаг, и этих пяти минут оказалось достаточно, чтобы решить как можно скорее избавиться от Гас Феверстоун.
Он уже получил от нее всю нужную ему информацию и не выдал ей своих планов, но это была лишь одна из причин, требовавших быстрых действий. Была и другая. С помощью своих невероятных грудей она менее чем за сутки сумела свести на нет пять лет труда и целую жизнь учения и тренировок. Если кто-нибудь не явится, чтобы забрать у него Гас Феверстоун, и чем быстрее, тем лучше, она может погубить все дело.
Тот, кто осуществляет тайные операции, легальные или нелегальные, руководствуется несколькими незыблемыми правилами выживания. Первым является правило эмоциональной отрешенности. Эмоции превращают тебя в тряпку и обрекают на гибель. Это знает каждый агент ЦРУ, даже самый зеленый.
Лучшие же следуют целому ряду точных указаний, разработанных, чтобы сохранить тебе жизнь и повысить твою бдительность: не лезь куда не следует, действуй в соответствии с проверенной практикой, ничего не выдавай и убеждай противника в его над тобой превосходстве.
Еще одно новое правило нигде не было записано, но Джек уже точно сформулировал его: никогда и ни за что не занимайся любовью с заложницей, имеющей привычку барабанить пальцами по зубам.
В хижине он обнаружил Гас крепко спящей почти в том же положении, в каком он ее оставил. Она лежала на боку, все так же подтянув колени к животу, в той самой позе, в какой до этого сидела. Было похоже, что она упала на бок, сморенная сном, и больше не двигалась. Джек похвалил себя за то, что его не тронул ее печальный и несчастный вид. Он был очень доволен собой.
* * *
Ему было сказано, что кто-то явится за ней с деньгами в течение двадцати четырех часов. Прошло уже почти тридцать шесть, и чем дольше он ждал, тем сильнее его одолевало беспокойство. Тот, кто утверждает, что преступление обязательно влечет за собой наказание и всегда таит в себе неоправданный риск, является или тупицей, или политическим деятелем, что в наши дни почти одно и то же. Джек провел немало времени по обе стороны закона и знал, что риск может быть вполне оправданным, если преступник умеет обходить все подводные камни и доводить свой план до конца. Любое отступление от первоначального плана опасно, а он уже допустил, два таких отступления, и обстоятельства складывались не в его пользу.
Он закрыл глаза. К вечеру ветер стих, и раскалившийся за день воздух обжигал легкие и заставлял одежду липнуть к телу.
И никакой надежды на облегчение…
Вокруг стояла тишина, временами нарушаемая снаружи шорохом какого-то животного, наверное, степная лисица с круглыми, как спутниковая антенна, ушами промышляла себе ужин.
Джек повернулся на бок и подложил под голову руку. Не слишком пригодная для обороны позиция, но только так он мог надеяться уснуть. В конце концов ему нечего опасаться в самой хижине. Сигнализация снова была включена, так что он услышит сирену в случае появления гостей. Если кто-то вообще появится… Если нет, ему придется разработать другой план.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25