– Отец собирается направить нас в одну из деревень.
Вчера я действительно очень поздно лег спать, но вовсе не куролесил, а разговаривал со Стейлой – о смерти Эрдрика, о политике короля Джаковена и о ситуации, сложившейся в Оранстоне.
Если бы не присутствие Тайсалы, я полежал бы еще пару минут. Мне всегда требовалось некоторое время, чтобы отойти ото сна. Сейчас же я резко поднялся на ноги, удалился от Тайсалы на некоторое расстояние и сделал несколько наклонов вперед, прогоняя дремоту.
– Оранстонцы никогда не сокращают имена, даже самые сложные, – сказал я, приглаживая руками растрепанные после сна волосы. – Это очень неудобно. Могу я называть тебя Тайса? Или Лала?
– Нет, – отрезала Тайсала.
В первое мгновение мне показалось, что на ее щеках появились небольшие ямочки, но я тут же понял, что ошибся. Она была очень серьезна.

– Ты выглядишь глупым, – сказала Тайсала.
Мы ехали рядом по широкой дороге. Вместе с нами в указанную деревню направлялись пятьдесят воинов, с которыми Тайсала проходила обучение. Их отправил с нами Хавернесс.
– Ты на самом деле производишь впечатление глупца, – повторила Тайсала, качая головой.
Я уже собрался скосить глаза и сказать какую-нибудь чушь, но она и без этого продолжала:
– Я даже догадываюсь, в чем дело. Трудно выглядеть умным, если у тебя такие ресницы.
– Спасибо за комплимент, – пробормотал я. – А мне всегда казалось, что глупости моему виду придает цвет глаз.
У нее тоже были карие глаза. Поняла ли она мой намек, я не мог определить.
– Может, лицо тут вовсе ни при чем, – произнесла Тайсала и отвернулась в сторону леса, делая вид, что разглядывает деревья. Но я успел заметить предательскую ямочку у нее на щеке. – Не исключено, что все дело в твоей комплекции.
Я расслабился. От осознания того, что она просто дразнит меня, с моей души словно камень свалился. Разговор с Тайсалой вообще очень помогал мне – и отвлекал от мыслей об умершем двоюродном брате, и бодрил, ведь ночью я почти не спал.
– По-твоему, все крупные люди глупы как пробки? – спросил я.
– Все считают, что здоровяки медлительные и недалёкие, – беспечным тоном ответила Тайсала.
Я обвел ее внимательным взглядом. Боевой конь, на котором она ехала, был худоват для такой высокой девушки.
По росту Тайсала была вровень со своим отцом, которого никто не назвал бы маленьким. Даже я, хотя на голову превышал его.
– Говоришь, здоровяки недалекие? – многозначительно переспросил я.
Тайсала слегка нахмурила брови.
Я рассмеялся.
– Наверное, тебе следовало выбрать себе коня покрупнее. На ослике с коровьими ножками далеко не уедешь.
Ее жеребец вовсе не походил на осла, но я переключил на него внимание для того, чтобы не увлечься личными оскорблениями.
– Лучше ездить на ослике с коровьими ногами, чем на тупорылом быке, – выпалила она.
Тупорылом? – подумал я и взглянул на своего Нарцисса. Жеребец, от которого когда-то шарахались хурогские конюхи, умиротворенно, спокойно и уверенно двигался вперед и действительно выглядел несколько смешно – с губ у него свисала трава. Не знаю, когда он успел пощипать ее. Ничто в нем не напоминало о грозном Стигийце.
– Его зовут Нарцисс, – обиженно ответил я. – Сначала узнала бы его имя, а потом обзывалась бы.
Сиарра, которая ехала по другую сторону от меня, захихикала.
– У тебя ужасный брат! – заявила ей Тайсала.
Сиарра многозначительно изогнула брови.
– Я? – спросила, обращаясь к ней, Тайсала. – Я вовсе не такая!.. Хотя многие считают меня грубой и беспардонной.
Сиарра заулыбалась во весь рот.
– Вполне согласен! – буркнул я. – Тот, кто осмелился назвать моего Нарцисса тупорылым, еще хуже, чем просто беспардонный грубиян!
– Ой, ой! Мы обиделись! – Тайсала ухмыльнулась. – Интересно, как долго тебе приходилось прикидываться дураком? – спросила она.
Сиарра подняла вверх руку, показывая пять пальцев, потом опустила ее и подняла еще раз, загнув три пальца.
Тайсала покачала головой.
– Целых семь лет! У меня на подобное не хватило бы сил!
– Не сомневаюсь! – ухмыльнулся я.
– Он всегда такой скверный, Сиарра? – спросила Тайсала.
Сиарра покачала головой и посмотрела в небо.
– Неужели? По-моему, хуже просто некуда! – ответила на жесты Сиарры Тайсала.
Общаться с Сиаррой умели немногие. Лучше всех – я и Пенрод. Старый конюх привык понимать своих подопечных по повадкам и жестам, наверное, поэтому и с Сиаррой давно научился разговаривать. Тостен понимал сестру хуже. А Бастилла вообще чувствовала себя неловко оттого, что та была немой. И часто просто избегала ее.
От мыслей о Бастилле мне стало не по себе. Я вновь и вновь вспоминал ночь, когда она предложила вступить с ней в близость. И лишь больше убеждался, что, отказав ей, поступил единственно верно.
Я влюбился впервые в возрасте пятнадцати лет в двадцатилетнюю дочь одного из конюхов Пенрода. Она была веселой и ласковой и вызывала во мне настоящий восторг. Когда мне исполнилось шестнадцать, моя возлюбленная вышла замуж за торговца из Тирфаннинга. Я понимал ее, но очень тяжело переживал наш разрыв. Впоследствии я спал еще с несколькими женщинами и пришел к единственному выводу: соитие без чувства взаимной любви отвратительно.
К Бастилле я ничего не испытывал. Наверное, мне именно это и следовало сказать ей в ту ночь, чтобы она не рассчитывала на меня в будущем.
– Надеюсь, вы простите меня, если я ненадолго вас покину? – спросил я, посмотрев сначала на Сиарру, потом на Тайсалу.
Сиарра показала мне язык.
Дорога, по которой мы ехали, была очень широкой, поэтому я, твердо решив объясниться с Бастиллой, без труда вернулся на некоторое расстояние назад. Бастилла разговаривала с Орегом.
– Орег, не оставишь ли ты нас ненадолго? – спросил я. – Можешь поразвлекать пока Сиарру и Тайсалу. Меня они просто замучили своими издевками. Надеюсь, твои ресницы не покажутся дочери Хавернесса коровьими.
Орег усмехнулся.
– Я тоже на это надеюсь! Поеду проверю.
Когда он уехал вперед, я заговорил с Бастиллой на эйвенхельском. Его я знал хуже других языков, но так нас никто не мог подслушать.
– Я хочу объяснить тебе кое-что.
В восхитительных глазах Бастиллы запылал странный огонь. Она улыбнулась.
– Что объяснить?
– Причину, по которой я отказал тебе в ту ночь, – пробормотал я.
Улыбка мгновенно исчезла с ее красивых губ.
– Что же это за причина?
– Если бы тогда мы не стояли с тобой на посту, все произошло бы… Но это было бы ошибкой.
– Понимаю, – неестественно спокойно ответила она. Я заметил, как побелели костяшки ее руки, которой она держала поводья. – Я для тебя чересчур стара. Правильно? Молодая Тайсала подходит тебе больше.
Я покачал головой.
– Возраст тут абсолютно ни при чем, Бастилла. Просто мы по-разному смотрим на жизнь. Для тебя вступить в связь с мужчиной – не столь значительное событие. Ты воспринимаешь это как игру. А я не могу подходить к этому так же.
– У меня такое впечатление, что я разговариваю с девственницей, идущей под венец, – печально улыбаясь, сказала Бастилла.
Я чувствовал, что доставил ей боль.
– Только пойми меня правильно, Бастилла. Ваши взгляды на близость с Аксиэлем или с Пенродом примерно совпадают. После того, что между вами происходит, никто не страдает. Любой мужчина, похожий в этом плане на них, гораздо более опытен. Я же не могу быть таким. Уже вторая моя любовница прекрасно дала мне ощутить, что совокупление без любви не представляет для меня большого интереса.
– Значит, я не вызываю в тебе ни капли любви?
– А я в тебе? – спросил я.
Если бы мне не был известен ответ, я, естественно, не задавал бы этого вопроса.
Бастилла не ответила. Лишь гордо подняла голову.
– Наверное, мне следовало поговорить с тобой об этом еще в ту ночь, – пробормотал я. – Между нами нет любви. Есть физическое влечение, дружба и взаимное уважение. Для близких отношений этого недостаточно. По крайней мере я так считаю.
– Ты об этом пожалеешь, – прошептала Бастилла, напряженно улыбаясь.
– Мое тело уже сожалеет, – ответил я печально. – Но я понимаю, что поступаю правильно. Играть в подобные игры не входит в мои привычки.
Бастилла вновь промолчала. Я решил, что должен дать ей возможность побыть в одиночестве. Когда я пришпорил Нарцисса и поехал вперед, Пенрод и Аксиэль одновременно повернули коней назад и пристроились к ней с обеих сторон.

Священник смотрел на нас с упрямством молодого осла.
– Мы приехали в вашу деревню, чтобы спасти вас и эти священные предметы от врага, – сказал Орег.
Храм, в котором, помимо святого отца, находились мы с Аксиэлем, Орегом, Бастиллой и Пенродом, представлял собой маленькую деревянную постройку, вдвое меньшую, чем хижины местных жителей. Никто другой здесь просто не поместился бы. Перед нами разговаривать со священником пыталась Тайсала, но у нее ничего не получилось. Она выскочила из храма, размахивая руками и крутя головой.
– Все эти предметы утратили свою волшебную ценность, – сообщил Орег, рассматривая вместе с Бастиллой разложенные на алтаре вещицы. – Наибольшей силой обладал когда-то этот браслет, но сейчас и он практически потерял ее. Я это чувствую.
По недовольному выражению лица священника было видно, что его раздражает наше присутствие в святилище Мероны.
– В любом случае эти штуковины не стоят того, чтобы лишаться из-за них жизни, – спокойно сказал Аксиэль.
Я попросил пойти с нами именно сына короля гномов, потому что он меньше всех походил на северянина.
Священник несколько смягчился.
– Знаю, сын мой. Но вне этого храма и своего родного поселения я никто. Будет лучше, если я погибну вместе с ними.
– Поймите, если вы не послушаете нас, то не только подвергнете свою жизнь страшной опасности, а еще и поможете врагам сеять на земле зло, – сказал Орег. – Их цель состоит в том, чтобы овладеть как можно большим количеством подобных волшебных вещей, извлечь из них магию и применять ее в ходе осуществления своих дальнейших жутких планов. Мерона будет вам лишь благодарна, если вы убережете ее сокровища.
– Вы намекаете на то, что она беспрепятственно впустит негодяев в свой храм? – спросил священник.
– Уверен в этом, – ответил Орег. – Если боги, перед которыми преклоняются оранстонцы, станут так открыто вмешиваться в дела оранстонского народа, это неминуемо приведет их к войне с ворсагскими богами.
– Кто вам сказал, что ворсагцы почитают других богов? – продолжал упрямиться священник.
Я вспомнил одну мудрую фразу, которую слышал когда-то от Стейлы: если намереваешься убедить человека в чем-либо, узнай, кто он такой и чего хочет.
Я попытался взглянуть на нас глазами священника. Какими он нас видел? Чужаками, не понимающими его жизни.
Этого человека окружали фермеры и пастухи. Лишь их нужды и проблемы его заботили, а не проблемы знати, и уж, конечно, не проблемы всех Пяти Королевств.
Его руки покрывали мозоли. По-видимому, он помогал крестьянам работать на полях. Возможно, сам имел хозяйство.
Мне в голову пришла вдруг блестящая мысль. Я вспомнил главного пастуха своего отца и заговорил на просторечном оранстонском, пытаясь подражать его манере себя вести:
– Конечно, магам не понять нас, трудяг. – Я указал на Орега и Бастиллу. – До того, как стать солдатом, мне-то пришлось погнуть спину в поле! Мерона постоянно была со мной рядом. Помогала и сеять зерно, и жать. Все верно вы толкуете, святой отец. Эти вещи принадлежат храму, и уносить их отсюда никак нельзя. Но вот как только я представлю, что эта красота, – я кивнул на браслет на алтаре, – попадает в лапы ворсагцам, этим изуверам, уничтожившим в Серебряных горах целую деревню, так делается тошно!
Впервые с того самого момента, как мы начали этот разговор, мне показалось, что священник готов пересмотреть свою позицию.
– Может, временно вывезем отсюда эти вещи? – поспешил добавить я. – А как только ворсагцы провалят отсюда, сразу вернем их на место.
Священник сделал глубокий вдох.
Я услышал вдруг странный звук – так лязгают клинки мечей, ударяясь друг о друга – и рванул к двери. Одного взгляда на улицу мне было достаточно, чтобы понять, что происходит.
– Бандиты! – гаркнул я, выскакивая наружу.
Наверное, непрошеных гостей встретили на окраине деревни несколько оставшихся там солдат Тайсалы: теперь к ним уже подключились все остальные. Когда мы с Нарциссом подоспели к месту сражения, бой был в самом разгаре.
Нарцисс рванул в гущу дерущихся с полной готовностью, как и подобает настоящему боевому коню. Время замедлило для меня свой ход. Все мое внимание сконцентрировалось на драке – на каждом взмахе руки, каждом блоке, каждом ударе, каждой угасавшей на моих глазах жизни. Тостен сражался слева от меня, Пенрод – справа, но в тот момент это не имело особенного значения.
Мне нравилось драться, особенно с этими негодяями-бандитами. А сознание того, что за спиной у меня целая деревня невинных жителей и что я обязан защитить их, лишь помогало драться яростнее и жестче.
Сейчас, когда мой меч встречался с мечом врага в равной схватке, я мог по-настоящему проверить силу своего тела и духа. Ворсагцы падали один за другим под ударами моего клинка, и я чувствовал ни с чем не сравнимое удовлетворение. И, ужасаясь, вспоминал своего отца.
Аксиэль был прав: истребление неорганизованной кучки мародеров, с которыми мы столкнулись в первой оранстонской деревне, вовсе не походило на настоящий бой. Сражаясь с ворсагцами сейчас, я отчетливо сознавал, что военная подготовка противника сравнима с моей собственной. От этого каждая маленькая победа казалась еще слаще.
Схватка длилась долго. Временами у меня не было ни секунды продыха, но выдавались и такие моменты, когда наступало относительное затишье, и вокруг не оказывалось никого, с кем я мог вступить в поединок. В такие секунды я пытался максимально расслабиться, чтобы собраться с силами. Отдыхал и Нарцисс. Я оглядывался по сторонам и видел, что тут и там некоторые из воинов делают то же самое.
В один из таких перерывов ко мне приблизилась Тайсала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36