И вот еще что. На мой взгляд, эти ворсагцы – неорганизованная кучка мародеров. Вряд ли они подготовлены к ведению настоящего боя, хотя бы даже так, как молодая Сиарра.
– Сиарра! – Я повернулся к сестре, вспомнив о ее существовании. – Не спрыгивай с лошади! Ты слишком мала, чтобы вступать в бой с взрослыми мужчинами.
Запрещать ей ехать с нами я не стал, так как знал, что она все равно ослушается. Стейла всегда говорила: плох тот командир, который отдает своим солдатам такие приказы, которым они определенно не подчинятся.
Еще раз осмотрев свою команду, я крикнул:
– Вперед!..
Мы галопом поскакали в деревню. На улицах поселения никого не было. Мы приостановились, а услышав пронзительный женский вопль, рванули туда, откуда он донесся.
Между двумя ветхими лачугами стояли, боязливо прижимаясь друг к другу, деревенские женщины, согнанные сюда ворсагцами. Последних было человек пятнадцать. Обросшие и грязные, они держали в руках ржавые изогнутые мечи. Создавалось впечатление, что этим оружием пользовались когда-то их прадеды.
Двое бандитов прижимали к земле молоденькую женщину, а третий развязывал пояс штанов.
Ворсагцы были так увлечены своим занятием, что даже не услышали, как появились мы.
Я, охваченный приступом злобы и ненависти, даже забыл отдать своим людям приказ о наступлении. Нарцисс, почувствовав мое настроение, рванул вперед, и я вонзил в потенциального насильника свой меч. Клинок вошел ему в спину и свалил наповал. Правда, упал мерзавец на женщину, но этого было не избежать.
Следуя моему примеру, Аксиэль прикончил второго бандита. Остальные ворсагцы бросились врассыпную.
– Никакой пощады!.. – крикнул я и направил Нарцисса к очередному негодяю.
То, чем мы занимались, было трудно назвать боем. Противник не оказывал нам ни малейшего сопротивления. Убив третьего ворсагца, который по возрасту сгодился бы мне в дедушки, я осмотрелся по сторонам.
Бандиты разбежались кто куда, мои люди тоже, в погоне за ними. Рядом со мной остался лишь Пенрод. Он стоял на земле и укладывал на спину своего мерина труп ворсагца.
– Зачем ты это делаешь? – поинтересовался я.
– Мы должны снять с этих негодяев все, что они награбили, и вернуть это деревенским жителям, – пояснил Пенрод. – А потом сжечь мертвецов, чтобы их души не оставались на земле навечно.
Я должен был вспомнить об этом сам. С телами бандитов, убитых отрядом моего отца за пределами Хурога, всегда поступали точно так же. Но этим никогда не занимался я. Мне поручали возвращаться домой и сообщать домашним, чем закончилась операция.
– Гм… Ты прав, – ответил я. – Надо сообщить об этом всем остальным. Я видел, что Аксиэль помчался за одним из ворсагцев, рванувших в сторону леса. Бастилла осталась с женщинами. А где Орег, Тостен и Сиарра?..
Вообще-то хороший командир должен был сам это знать.
– Орег и Тостен погнались за тремя ворсагцами, устремившимися в ту сторону, где мы разбили лагерь, – ответил Пенрод. – А Сиарра только что находилась рядом со мной. Наверное, вернулась к Бастилле, чтобы помочь успокоить женщин.
Я кивнул.
– Если ты расскажешь Аксиэлю, что нужно делать с трупами, и вы вместе начнете собирать их, то я поеду, найду всех остальных.
– Думаю, Аксиэль сам знает, как действовать. Но я ему напомню, – пообещал Пенрод.
– Отлично, – ответил я. – Мы вернемся и поможем вам.
Я пришпорил Нарцисса, и мы поскакали в обратную сторону.
Я остановился на том месте, где все еще стояла толпа женщин. Некоторые из них держали на руках младенцев. Они смотрели на меня, как косули на стаю волков. Сильно пахло кровью и свежим мясом, как осенью, когда режут скот. Я заставлял себя думать, что убиты именно животные, а не люди. Так было легче воспринимать действительность.
– Где Сиарра? – спросил я у Бастиллы.
Та пожала плечами.
– Я видела, как она вбегала в ту хижину вслед за бандитом. Что там произошло, не имею понятия.
От страха у меня похолодели руки. Я подъехал к хижине, на которую указала Бастилла, спрыгнул с Нарцисса и поставил его рядом с Перышком.
Черт , – думал я. – Ведь ей было приказано оставаться на лошади!..
Я медленно, напряженно вслушиваясь в тишину, зашел в сени. Торопиться было некуда. Если случилось что-то страшное, ничего уже не поправишь.
Открыв дверь в жилое помещение и шагнув вовнутрь, я почувствовал толчок в ребра. Действовать следовало незамедлительно. Поразить врага мечом, когда он так близко подошел, у меня не получилось бы. Поэтому я тут же выхватил нож и уже замахнулся, когда понял, что ко мне прижимается сестра.
Я вывел ее во двор и быстро оглядел с ног до головы.
– Ты ранена?..
Она покачала головой. Ее всю трясло. Меня – тоже, ведь я чуть было не перерезал ей горло.
У нее в руке был испачканный алой кровью меч.
Я вернулся в хижину и сначала никого там не заметил – мне в глаза били яркие лучи солнца, показавшегося из-за туч и проникавшего сюда сквозь большое окно. Но, попривыкнув к свету, я внимательнее оглядел комнату и увидел на полу у кровати юношу, обхватившего обеими руками живот. Его рукава были залиты кровью. Сиарре удалось нанести удар первой. Смертельный удар.
Человек тяжело дышал, но еще жил.
Злость на Сиарру за непослушание тотчас же улетучилась из моей души. Юноша был не старше Тостена, скорее даже младше. По его безусому лицу катились слезы. Он взглянул на меня с мольбой и прохрипел на ломаном оранстонском:
– Пожалуйста…
Я прекрасно понимал, о чем он меня просит. Ему было известно, что его рана смертельная. Но терпеть предсмертные муки уже не хватало сил.
Я вспомнил о Селеге, поднял нож и решительным ударом вонзил его юноше в затылок. Селег не заставил бы этого человека страдать.
Стейла учила меня, что поражение ножом в затылочную зону – самый верный и самый быстрый способ умерщвления. Особенно для меня, ведь я обладал недюжинной силой и быстрой реакцией. Юноша умер мгновенно, не успев глазом моргнуть.
Я извлек свой нож из затылка покойного, обтер окровавленный клинок о его одежды и вышел во двор.
Сиарра стояла рядом с Перышком, пряча лицо в лошадиную гриву. Ее плечи вздрагивали от беззвучных рыданий. Я не стал ее тревожить и вернулся к женщинам и Бастилле.
Разговаривать с жительницами деревни оказалось непростым занятием. Как выяснилось, Бастилла не знала оранстонского, а беседовать на толвенском женщины отказывались.
– Оставь их, Бастилла! – воскликнул я на оранстонском языке, отчетливо произнося каждое слово. Отец всегда удивлялся моим способностям изучать языки, хотя не переставал твердить, что на каком бы я ни разговаривал, все равно буду выглядеть тупым, как осел. – После того как мы покинем это место, никого не обидев, люди сами успокоятся. – Я окинул многозначительным взглядом кучку из трех окровавленных трупов и повернулся к женщинам. – Если кто-нибудь из вас убил кого-то из бандитов, несите их тела сюда. Мы сожжем покойников, чтобы к вам не являлись их грешные души.
Для Бастиллы я повторил то же самое на толвенском. Мой голос звучал как-то странно – резко и отрывисто.
В этот момент на дороге показались Тостен и Орег. С жеребца Тостена мутными струйками стекала вода, и он трясся.
– Провалился в болото, – пояснил Тостен. – Я едва успел вытащить его.
– Мы должны собрать тела убитых, – сказал я.
– Возить их на моем коне не получится, – ответил Тостен. – Он этого не выдержит.
– Я этим займусь, – сказал Орег.
Я внимательнее взглянул на брата. Если его жизнь в таверне Тирфаннинга не представляла собой нечто более страшное, чем можно было вообразить, значит, сегодня Тостен впервые убил человека. Его побледневшее лицо искажала странная гримаса, глаза выражали непонимание и испуг.
Бастилла вела себя спокойно – так, словно убийство являлось для нее привычным занятием. Либо рабское существование настолько сильно ее закалило, либо в храмах Колиты творились такие вещи, о которых я даже не хотел знать. По поведению Орега тоже можно было подумать, что убивать людей ему приходилось далеко не один раз. Перспектива собирать мертвецов и жечь их на костре нисколько не тревожила его.
Тостен спрыгнул с коня, быстро сунул мне в руку поводья, взглянул на меня как-то виновато и метнулся в ближайшие кусты. Я потрепал жеребца по загривку и немного прошелся с ним, желая убедиться в том, что он не хромает.
Деревенские женщины продолжали стоять на месте и смотреть на меня так, что мне было не по себе.
Тостен, когда вернулся, показался мне еще более бледным. Он молча взял у меня поводья и стыдливо отвернулся в сторону.
– Стейла говорит, что даже самым опытным из воинов после боя часто становится плохо, – сказал я. Но, поняв, что это ему не помогло, решил дать ему какое-нибудь задание, чтобы отвлечь от мрачных мыслей. – Иди к Сиарре во двор вон той хижины. Она заколола ворсагца ударом в живот. Я добил его, чтобы не мучился.
Может, им удастся помочь друг другу, – подумалось мне.
Аксиэлю, Пенроду и Орегу удалось собрать все трупы. Я удивился, что это у них получилось, ведь они действовали без грамотного руководства (которое должен был обеспечить я). С убитых сняли все, кроме одежды. На рубахе главаря красовались серебряная и янтарная булавки. Увидев эти драгоценности, одна из женщин шагнула вперед и протянула руку, но тут же вернулась на место и отвернула голову.
Я послал Бастиллу к Сиарре и Тостену, велев передать им мое распоряжение возвращаться в лагерь.
Через некоторое время бывшая рабыня вернулась, ведя за собой Нарцисса. Я совсем позабыл, что оставил его рядом с Перышком.
Уложив убитых в кучу, Аксиэль вытер руки об одежду верхнего из них и провозгласил:
– Теперь надо сжечь этих мерзавцев. И поскорее. Для этого нам потребуется какое-то топливо.
– Не потребуется, – ответил Орег, шагнул к груде мертвых тел и вытянул руку.
Трупы загорелись, точно хворост в камине, а я почувствовал, как меня мощной и удивительно приятной волной наполняет магия. Мне почудилось, что я опять в Хуроге, что во мне больше нет ощущения пустоты.
К Орегу подошла Бастилла.
– Я помогу тебе.
Она тоже вытянула руку и коснулась ею ладони Орега, В это самое мгновение огонь вспыхнул с удвоенной силой.
Мне стало так хорошо, что на мгновение я позабыл об убитых бандитах, об опасностях, обо всех своих бедах.
– Эй, не так сильно, Бастилла! – сказал Орег и повернулся ко мне. – Милорд, приготовьтесь.
Я чуть ли не вскрикнул, когда в следующую секунду магия покинула мое тело и мозг, и меня обожгла ослепительная боль. К счастью, выражение моего лица мог видеть лишь Орег.
Только теперь я поверил в то, что он – Хурог. Раньше мне казалось, что этот странный парнишка просто привязан к замку, как я, или несколько сильнее. Теперь же сомнений в том, что замок и Орег – одно и то же, у меня не осталось.
– Лисленгу такие фокусы не под силу, – произнес Пенрод, от изумления тараща глаза.
Услышав его голос, я очнулся от странного состояния, в котором пребывал, и взглянул туда, где каких-то несколько мгновений назад лежала груда трупов. Теперь там была лишь небольшая кучка пепла.
– О Лисленге не стоит вести и речи! – пробасил Аксиэль. – Он и свечку-то зажигает на протяжении нескольких минут! К тому же пользуется при этом какими-то штуковинами!
– Это все Бастилла, – пробормотал Орег, не сводя с меня взволнованного взгляда.
– Давайте поскорее уйдем отсюда, – предложил я и кивнул в сторону притихшей толпы женщин и детей. – Чем раньше это произойдет, тем быстрее жители деревни вернутся к нормальной жизни.

Недалеко от того места, где мы разбили лагерь, протекал чистый ручей. Мы вымылись в нем и помыли лошадей. К нашему возвращению Тостен и Сиарра уже окончательно укрепили палатку, и оставалось лишь приготовить ужин и накормить своих четвероногих помощников.
Тостен и Сиарра весь вечер избегали встречаться со мной взглядами и сидели вдвоем в стороне. Мне было немного обидно, но я понимал их состояние.
Люди часто недоумевали, почему мой отец, который оранстонцев всегда любил больше, чем народ Толвена (потому что Оранстон не принуждал его платить десятину), с таким рвением принимал участие в подавлении оранстонского мятежа. А я все понял после того, как убил первого в своей жизни бандита. Как ни страшно сознаваться в этом, но когда клинок моего ножа вошел в его тело, я почувствовал странное удовлетворение. Быть может, от сознания своего превосходства или от радости победы. Иногда я с ужасом думал, что в один прекрасный момент проснусь и обнаружу, что стал точно таким, как отец.
Когда распределяли, кто в какие часы будет охранять сон остальных, я выбрал вторую смену и в напарники взял Орега. Сиарра и Тостен должны были нас сменить. Я решил, что дам им возможность выспаться и вообще не стану их будить.
На протяжении всего того времени, пока дежурили Аксиэль и Пенрод, я так и не смог сомкнуть глаз. А когда они легли, выждал около получаса, дав им возможность заснуть, и сел к костру рядом с Орегом.
– Если тебя убьют в бою, что станет с Хурогом? – спросил я приглушенным голосом.
– Хурог разрушится. Распадется на отдельные камни, – невозмутимо ответил Орег и, выдержав паузу, взглянул мне в глаза. – Неужели ты думаешь, что я так запросто могу умереть? В таком случае это произошло бы давным-давно. В худшие времена я добровольно ушел бы из жизни. – Он помолчал. – Я ведь говорил тебе, что только обладатель кольца в состоянии уничтожить меня.
Я понимающе кивнул. Нечто подобное я уже однажды слышал от него.
– То есть только я в состоянии это сделать…
Орег ничего не ответил, а я уставился во тьму и погрузился в странные раздумья.
– О чем ты думаешь? – поинтересовался он.
Я нехотя повернулся к Орегу, не зная, какими словами выразить свои мысли.
– Странная штука – бой. Во время него люди умирают так быстро, так легко… Все это страшно, но каждый раз, когда я достаю меч из ножен…
Я замолчал, пытаясь подобрать наиболее верное выражение.
– Тебе кажется, что ты слышишь торжественную песнь?
Как ни глупо и жестоко прозвучали эти слова, но именно они несли в себе смысл того, что я хотел сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36