https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/nedorogie/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Она с оттяжкой ударила его ладонью в грудь. Ей понравилось ощущение в руке после этого удара. Она давно заметила, что по мере того, как он возбуждался, тело его все более напрягается. И сама она от этого начинала звереть.
Ее волосы свисали, как золотой занавес. Он запустил в них обе руки и притянул ее на себя, коленом раздвигая ей ноги. Это было так больно, что она охнула, и на глазах ее навернулись неподдельные слезы. Заметив это, Лантин тут же принялся слизывать их, заставив этим сердце Даниэлы так сильно колотиться, что даже ему слышно было. А она слышала только, как кровь ее шумит в ушах, и чуяла, что снизу у нее уже все мокрешенько.
- Сейчас тебе будет еще жарче, - пообещал он, наседая на нее по новой.
Резким движением торса он перевернул ее на спину. Даниэла зажмурилась. Крепко держа ее запястья, он завел ей руки за голову, заставив ее пышные груди вздыбиться, и, сдавив их коленями, вошел напряженным членом между ними.
Когда рука убралась, Даниэла открыла глаза, чтобы посмотреть, что он теперь делает. А Лантин снова пристраивался между ее грудей. Его член, красный и вздрагивающий, был совсем близко, и она, улучив минуту, когда Лантин приподнялся над ней, взяла в рот его кончик. Он так и взвился, ахнув, а потом опять заерзал, как прежде.
- Еще разок, - попросил он. - Ну еще! Еще!
Лицо его было красное и перекошенное от напряжения. И она сделала так, как он просил ее... Некоторое время спустя она попыталась высвободиться, но он не отпускал ее...
Мыча, она попыталась что-то сказать.
Наконец он дал ей возможность перевести дыхание.
- Я хочу тебя по-настоящему, - выдохнула она, изнемогая. - Пожалуйста.
Он сжалился над ней. И задрав подол ее пеньюара, взметнулся...
Она поддала ему еще, крошечными дозами увеличивая темп. Он стонал так, что можно было подумать, что у него начинается сердечный приступ.
Лежа на ней, Лантин содрогался всем телом, то собирая внутри себя силу, то отпуская... То собирая, то отпуская... Даниэле никогда не приходилось спать с мужчиной, который бы шел к оргазму так долго и "пахал" так глубоко, как Лантин.
Ей самой так и не удалось вызвать оргазма, хотя она и подошла к нему близко. Все думала о Карпове.
Потом, когда в комнате было так тихо, что Даниэла могла отсчитывать крохотные частички времени вместе с часами в соседней комнате, в хрустальное пространство-время между сном и бодрствованием, в которое она уже успела закутаться, вклинился его голос, прозвучавший у самого уха:
- Как прошел день?
Это не был праздный вопрос, и она это сразу же поняла. Он, конечно, уже изучил копии материалов, которые она ему представила. Даниэле хотелось рассказать ему о том, что сообщила ей Таня Назимова, и спросить, что это все значит, но она не решилась. Странное это ощущение: говорить по телефону с Химерой и одновременно быть под колпаком. А что если ему уже донесли? Ощущение было такое, будто сидишь на бомбе с часовым механизмом, прислушиваясь, как она отсчитывает последние секунды твоей жизни. Да, звонила. Ну и что? Другу, родственнику - мало ли кому?
Оправдываешься? Это плохой знак. Даниэла понимала, что если ей не удастся перейти в наступление, она будет конченый человек и в профессиональном, и в человеческом плане. Тогда она уже точно будет собственностью Лантина: и душой, и телом. В заднем кармане брюк. Взять бы бритву, да чиркнуть по венам! Залить бы кровищей и эти сен-лорановские простыни в полосочку, и этот идиотский пеньюар! Данайские дары... Это он себе делает приятное своими подарками, но не ей. Она в эти игры не раз играла. Надоело.
Но вопрос есть вопрос. Она рассказала ему о совещании в департаменте, об обеде в министерской столовке, о подколах ее бывших подружек насчет ее новой прически, египетских сигаретах... Так, чтобы он не заметил ее лжи в потоке этой абсолютно достоверной информации.
- Ну и что они думают по поводу твоего нового стиля?
Голос мягкий, дремотный. Обычный разговор любовников. Но Даниэлу трудно было одурачить. Она отлично понимала, что ему в высшей степени наплевать на то, что там думает кто бы то ни было о ее новом стиле. Главное, чтобы он нравился ему.
- Они были сражены наповал, - весело ответила она. - И захотели узнать, что это все значит.
- Ну и что же ты им сказала?
- Что я могла сказать? Что мы живем в пору великих перемен. Отшутилась, конечно.
- И как же они относятся к переменам? - не мог не спросить Лантин.
Этого вопроса Даниэла только и ждала. Рассказывая о всякой всячине, она давно уже ощущала, что тема, которую она хотела затронуть, маячит где-то на периферии их беседы. Она намеренно держалась от нее подальше: для нее было очень важно, чтобы Лантин сам затронул ее, не подозревая, что ему помогли.
- Это зависит от того, кто их инициатор.
- Ну а вообще?
- Вообще? Ты же знаешь, что их приучили воспринимать любые перемены, не рассуждая. Чтобы, значит, не вносить хаос в их строго регламентированный мир.
Он на мгновение задумался.
- А еще о чем они говорили? Много сплетничали? Ага, подбираешься к главному! - подумала она.
- Да ничего интересного, - ответила она вслух. - Кто с кем спит. Какого лейтенанта какой майор извлек из своего шкафа. Обычный треп.
- Я просто подумал, не доходят ли до тебя те же слухи, которые доходят до меня.
- Это о чем? Не понимаю.
- Прекрасно понимаешь. - Лантин придал лицу хитрое выражение. - Только предпочитаешь хранить лояльность.
- Это кому еще?
- Карпову, конечно.
Ну наконец-то разродился! - подумала Даниэла. - Он ведь помогал твоей карьере, дергая за нужные веревочки. Думаешь, я об этом не знаю?
- Причем здесь Карпов?
- А притом. - Он повернулся к ней погладил ей руку. - Я думаю, тебе пора завязывать с этой лояльностью.
- Ты меня извини, - возразила Даниэла, - но мне надо думать о своей карьере. Не забывай, он ведь мой начальник!
Даниэла сказала это не столько потому, что так думала, сколько потому, что полагала, что именно это он и ожидал от нее услышать. И она не ошиблась.
- Карпов ворует мои громы и молнии и говорит, что сам их сделал.
Его глаза были закрыты, дыхание спокойно, будто он засыпал. Мелкий пот покрывал его лоб липкой, соленой пленкой.
- У Карпова самомнение величиной с Украину, - сказала она после небольшой паузы.
- Это я знаю.
- Самовлюбленные люди сродни шантажистам. У них никогда не хватает здравого смысла, чтобы вовремя остановиться.
- Это твое мнение о нем?
Даниэла промолчала, но не потому, что ей нечего было сказать.
- Карпову принадлежит идея операции "Лунный камень", - заметил он, все еще не открывая глаз.
- За всю его жизнь его осенила только одна хорошая идея.
- Какая?
- Поставить меня во главе внешней разведки.
Он засмеялся, и его веки разлепились так стремительно, что она даже вздрогнула от неожиданности. Уставившись на нее неподвижным взглядом, Лантин произнес, чеканя каждое слово:
- Что мне делать с Карповым?
- И этот вопрос ты задаешь мне?
- А почему бы мне его не задать? Ты знаешь его давно. Причем, довольно... интимно.
- И ты полагаешь поэтому, что он посвятил меня во все свои тайны?.. Даниэла не хотела, чтобы у Лантина создавалось впечатление, что ее легко уговорить. - Почему бы тогда не обратиться к его жене?
Он предпочел не заметить насмешки, прозвучавшей в ее вопросе.
- Его жена, возможно, и любит его. Кроме того, у нее нет твоих мозгов. А человека, поднявшегося по служебной лестнице до положения, занимаемого сейчас Карповым, свалить нелегко. Будучи начальником Первого главного управления КГБ, он имеет массу друзей. Особенно среди военных. Не мути воду, если хочешь поймать рыбку.
Она засмеялась.
- Можно подумать, ты говоришь серьезно.
- Я в самом деле серьезен.
Вот теперь, кажется, можно и согласиться, - подумала Даниэла. - Он уже полностью убежден в авторстве этой идеи.
- Это еще надо обговорить, - сказала она вслух.
- Надо.
- Тогда первое, что я попрошу - это разрешение на свободу действий.
Он взглянул на ее груди, такие роскошные, такие плотные, и почувствовал, что в нем опять нарастает желание.
Эх, Юра, не туда ты смотришь, - подумала Даниэла. Она слегка пошевелилась, груди ее затрепетали, и Лантин тяжело задышал.
- В системе госбезопасности ведь работаешь ты, а не я, - сказал Лантин, придвигаясь ближе. - Зачем тебе мое разрешение?
Она потянулась рукой к его вздыбленной плоти и слегка сжала ее у основания, в то же самое время коснувшись затвердевшими сосками его грудных мышц.
- Настоящая-то власть - у вас. Я имею в виду, власть разрешать и запрещать. Без вас наша контора и гроша ломаного не стоила бы.
Он судорожно вздохнул.
- Такая власть! - прошептала она, сжимая его член. - Такая большая!
Лантин закрыл глаза, шумно задышав открытым ртом. Он думал, как крепко он держит Даниэлу в руках.
Может, она и хитрая бестия, но против его она и пикнуть не посмеет. Она знает свое место. Гарантией того служит компрометирующий ее материал, что лежит в его сейфе. А это значит, что любые его прихоти она будет выполнять беспрекословно.
Чжан Хуа почти бежал через площадь Тяньаньмынь. Он опять опаздывал на встречу с У Айпином, и ему не очень хотелось снова слышать ехидные комментарии министра по поводу этой его скверной привычки.
Он быстро поднялся по широкой лестнице Исторического Музея, расположенного напротив здания Народного Собрания. Так же быстро проскользнул мимо огромной рельефной карты Китая, занимающей вместе с цитатами из Мао и хронологической схемой династий правителей страны почти всю стену в прохладном фойе. Повернул налево, затем направо и наконец очутился в комнате, в центре которой стояла десятиметровая лодка, выдолбленная из цельного ствола гигантского дерева, обнаруженная во время раскопок в Цзянсу в 1958 году. Считается, что это очень древняя лодка, но, как и большинство других экспонатов музея, она могла быть как реставрированным предметом старины, так и просто копией. Китай слишком много раз подвергался разграблению, и мало осталось исторических реликвий, чтобы заполнить даже главный музей страны.
- Приношу тысячу извинений, товарищ министр, - сказал он, приближаясь к У Айпину, внимательно изучающему копию календаря периода династии Шан, то есть между XVI и XXI веками до новой эры. К великому облегчению Чжан Хуа, он не отпустил ни одной из своих обычных едких шуток. Просто стоял и смотрел на свиток, висящий на стене.
Затем он молча двинулся к застекленным шкафам, стоящим вдоль стены. Чжан Хуа последовал за ним и увидел, что в первом из них были выставлены различные виды старинного оружия.
- Осознаешь ли ты, Чжан Хуа, - обратился к нему У Айпин, - что все эти красивые рукоятки ножей, копий и топоров были, в основном, изготовлены современными умельцами по их изображениям в старинных манускриптах? Когда я об этом думаю, я начинаю чувствовать гордость за современный Китай.
А я начинаю чувствовать тошноту, - подумал Чжан Хуа, - потому что это заставляет меня вспомнить, сколько разрушено и разграблено всяческими гвай-ло. Ничего не осталось от нашего славного прошлого, кроме этих печальных подделок, которые только выглядят предметами старины. Этого Чжан Хуа, конечно, не сказал, а сказал он только ни к чему не обязывающее:
- О да, конечно, товарищ министр.
Они двинулись к следующему шкафу. Там были выставлены различные сельскохозяйственные орудия, вроде бронзовой лопаты, выглядящей как настоящая, каменных мотыжек и серпов, сделанных из морских раковин. Тут же висел список сельскохозяйственных культур, выращиваемых в древнем Китае, составленный на основании старинных рукописей. У Чжан Хуа эти экспонаты вызвали точно такое же чувство, как и предыдущие.
- Теперь, когда дело сделано, - сказал У Айпин, - я, пожалуй, поставлю тебя в известность о наших успехах. Мне хочется заставить тебя корчиться в муках, наблюдая падение своего учителя. Ты ведь в душе сохраняешь лояльность по отношению к Ши Чжилиню - ты, моя собственность! Вот я и хочу отплатить тебе за эту лояльность.
У Айпин говорил все это тоном, каким обычно беседуют друзья, прогуливаясь по музею.
- Последняя из наших телеграмм отослана в Гонконг, - продолжал он. Возглавляемая мною ЦУН, пошарив по сусекам министерских фондов, собрала достаточно денег, чтобы скупить все долговые расписки фирмы "Тихоокеанский союз пяти звезд", ухнув на это свыше двенадцати миллионов долларов. Теперь мы контролируем эту компанию. Главное звено в генеральном плане Ши Чжилиня нейтрализовано. Теперь, когда мы стали главными партнерами сэра Джона Блустоуна, можно считать, что песенка Ши Чжилиня спета. Он лишился рычага, с помощью которого он мог перевернуть Камсанг и заставить его работать на себя.
- Камсанг может погубить нас всех, - горячо возразил Чжан Хуа. - В этом я абсолютно согласен с Ши Чжилинем. Секреты этого проекта слишком опасны, чтобы...
- Замолчи! - прошипел У Айпин, предупреждая и одергивая одновременно. Мне тошно слушать это слюнтяйство! Окруженный со всех сторон, Китай похож на осажденную крепость. Если мы но дадим решительного отпора Советам, то они раздавят нас. Эти пограничные инциденты в Юньнани являются пробным шаром в широкомасштабной кампании, направленной на то, чтобы уничтожить нас. Камсанг будет нашим гарантом, что этого не произойдет никогда!
Чжан Хуа узнал бешеный огонек, поблескивающий в глазах У Айпина, - это глаза фанатика. Ужасно было даже подумать, что в его руки попала такая власть. Притулившись плечом к застекленному шкафчику, он подумал с тоской, что, задействовав Камсанг, полоумный министр их всех обрекает на гибель. Да и себя тоже.
- Кстати, о нашем сэре Джоне Блустоуне, - добавил У Айпин несколько более спокойным тоном, видя, что Чжан Хуа не собирается ему перечить. - Я получил от него телеграмму, пересланную через Гонконгский и Азиатский Банк. Ему нужны дополнительные средства, чтобы скупить оставшиеся акции Пак Ханмина. - У Айпин, очевидно, упивался сознанием того, что Блустоун теперь его агент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89


А-П

П-Я