Она сломала головку и, наж
ав на ампулу пальцами (ампула оказалась мягкой) выжала себе на ладонь бур
ую пасту и начала натирать ею тело («Мазать надо везде, Ц сказал ей Макс
Ц но равномерность соблюдать необязательно, и если пропустишь где-то, т
оже не страшно»). Закончив с растиранием, от которого по коже пополз холод
ок, она подождала пару минут, пока не почувствовала, что вся поверхность к
ожи охвачена этой странной, чуть покалывающей прохладой.
Вот теперь настала очередь Маски. Лика взяла цилиндр и отвинтила крышку
в торце. Та поддалась легко, и через секунду цилиндр был открыт. Помедлив м
гновение, Лика опустила правую руку в цилиндр и вытащила из него небольш
ой, сантиметров пять-шесть в диаметре, плотно скрученный клубок тонких с
еребристых ниток. Подняв клубок на раскрытой ладони, она попыталась поня
ть, что это такое. Присмотревшись, Лика увидела, что нити очень тонкие, гла
дкие и имеют цвет старого темного серебра. Неожиданно ей показалось, что
нити, скрученные в клубок, чуть шевелятся. Или они начали шевелиться толь
ко теперь, когда клубок оказался в ее руке? Прошла секунда, и она увидела, ч
то тонкие ниточки-усики вытянулись из клубка и поползли вдоль ее ладони.
Только теперь она поняла, что почти ничего не чувствует. Даже сам клубок о
на ощущала так, как если бы ее рука была одета в плотную перчатку. Движение
же ниточек-усиков она не ощущала вовсе. Между тем нити стремительно опле
тали ее ладонь и пальцы и уже тянулись к запястью. Как зачарованная, следи
ла Лика за тем, как разматывается клубок и как серебряная нить, уверенно и
быстро двигаясь вдоль руки, то и дело раздваиваясь, делясь, порождая новы
е и новые все более тонкие нити, продвигается вверх по руке. Прошла минута
. Вся ее правая рука была уже оплетена тонкой паутиной из нитей матового с
еребра, таких тонких, что каждая в отдельности казалась почти невидимой.
Пока Лика с удивлением и страхом рассматривала руку, нити добрались уже
до горла и груди, стремительно и неуклонно продвигаясь все дальше и даль
ше.
Все закончилось максимум минут через пять. Клубка больше не было, но зато
все ее тело было покрыто тончайшей серебристой сетью. Прошла еще минута,
и, как и обещал Макс, исчезла и сеть. Она как бы растворилась, растаяла, ушла
в кожу или под нее. Лика прислушалась к своим ощущениям. Ничего. То же ровн
ое приятное тепло внутри и уже почти неощутимая покалывающая прохлада с
наружи. Пожав плечами, она начала одеваться, и в тот момент, когда она заст
егивала лифчик, это пришло. Мир изменился. Свет стал ярче, детали предмето
в отчетливее, звуки контрастнее, тело наполнило искрящееся, кипящее тепл
о, мгновенно сменившееся жаром, но жаром не испепеляющим, а напротив, живо
творным, дарящим силу и уверенность. В ее сознание как будто проник кто-то
посторонний, но не чужой, а близкий, такой, на которого вполне можно полож
иться в любой ситуации. Волна судорог неожиданно прошла по ее телу, так, чт
о Лику на мгновение скрючило едва ли не в три погибели, но когда волна схлы
нула, она ощутила, что мышцы ее тела стали упругими, и поняла, что ее тело те
перь сильно, как никогда. Все это было странно и ново, необычно настолько,
что не предупреди ее Макс заранее, она бы наверняка ударилась в панику.
Переведя дыхание, Лика завершила туалет и вышла в спальню. Макс ждал ее та
м. Он встал навстречу, внимательно вглядываясь в ее лицо. Лика улыбнулась,
и он ответил ей улыбкой. Потом он протянул ей красный российский паспорт:

Ц Держите, госпожа Суворова, Анжелина Николаевна, тысяча девятьсот сем
ьдесят пятого года рождения. Вы забыли тут свой паспорт, а между тем наш вы
лет в половине шестого утра.

Эту последнюю она все-таки достала, но сип почти уже не осталось, и, е
сли бы не Вика, обрушившая стеклянную стену, разделявшую лобби и пассаж, и
взметнувшаяся птицей вверх, на второй этаж, эта тварь убила бы Лику. А так
умерла она. Но вслед за тем кровь в жилах Лики стала расплавленным свинцо
м…


История первая
ПУТЕШЕСТВИЕ В СТРАНУ УТОПИИ

Эти люди скромны, не речисты.

Мы не все их знаем имена.
Но недаром лучшие чекисты
Боевые носят ордена!
Песня о чекистах

Глава 4
ЗА ПОРОГОМ

Ц Ну что, Федя, тряхнем или трахнем? Ц Макс, выглядевший сейчас, как немол
одой байкер из американских фильмов, изволил иронизировать.
Ц И трахнем и тряхнем, Ц ответил уверенно Федор Кузьмич, выбираясь из м
ашины.
Странное дело, все называют его Федором, даже те, кто, как Макс, знают, что ни
какой он не Федор и уж тем более не Кузьмич. И был-то он Федором, если разобр
аться, не так чтобы и долго, с двадцать шестого по тридцать седьмой. Всего
ничего, при его-то жизни, но приклеилось имя, прижилось. Настолько естеств
енным оказалось, что он и сам привык, и, когда уже в семьдесят первом, тихо п
охоронив генерала Суздальцева (то есть себя самого, любимого) на Коммуни
стической площадке на «Девятого января», озаботился сменой документов,
снова назвался Федором Кузьмичом. Только фамилию сменил, потому что того
, казалось, уже давно и хорошо забытого Федора Кузьмича, вдруг вспомнили, з
апоздало реабилитировали; и портретик его никудышный, с черно-белой нек
ачественной фотки Ц из учетной карточки Ц увеличенный, висел теперь в
одном закрытом музее. Так и жил Федор Кузьмич, вернее, доживал свою, по все
й очевидности, последнюю жизнь, пока гром не грянул.
Химия работала в нем, не переставая, уже третью неделю. И не самодельная др
янь, а самая настоящая химия, из координаторского НЗ. Три недели большой с
рок, и обратная трансформация зашла уже далеко. Процесс пошел, как говари
вал в пору ускорения и гласности последний генсек. Процесс и в самом деле
пошел. Тот еще процесс. Регенерация тканей, перестройка («Опять перестро
йка, прости господи!») физиологии, активация встроенных систем шли полны
м ходом. Вместе с боевыми рефлексами и силой возвращалась и память о том, ч
его не следовало помнить все эти длинные годы. Отставка, она отставка и ес
ть. Ушел на покой, сдай оружие и забудь о том, что тебе больше не нужно. Забуд
ь и живи свою жизнь после жизни, как все. Пенсионер, он и в России пенсионер.
В России, может быть, даже больше, чем где-нибудь за бугром. Но вместе с тем,
что было забыто по обязанности, возвращалось к нему теперь и другое. Вспл
ывали из мглы забвения вещи, забытые, казалось, за ненадобностью, за давно
стью лет; изжитые годами Ц «Год за три, а то и за пять, уж такая у нас, грешны
х, война» Ц и опытом двух насыщенных событиями жизней.
Вернувшись теперь в Питер, который уже не Ленинград двадцать восьмого ил
и шестьдесят первого, и уж тем более не Петербург 1876-го, он вспомнил как раз
тот, далекий уже, можно сказать, мифический год, когда он покидал город, Ро
ссию и самое Землю навсегда. Тогда он думал, что навсегда. Воспоминания ок
азались неожиданно отчетливыми и острыми; иногда мучительными, потому ч
то относились к необратимо и неоднократно уничтоженному прошлому, а ино
гда сентиментальными. Воспоминаний было много. Факты, ощущения, сцены. И с
реди прочего всплыло вдруг нечто, что, казалось, потеряло для него актуал
ьность уже много лет назад. Не потеряло, как оказалось. Имя. Оно вернулось
так естественно и просто, что даже непонятно было, почему этого не случил
ось раньше, и встало на собственное, родное место. Но вернулось оно вместе
с воспоминаниями о детстве и их усадьбе («Ах, Антон Павлович, знали бы вы, к
акой у нас был вишневый сад!»), кадетском корпусе и… маме. Вот же дичь какая!
Человеку полторы сотни лет, а он мать родную вспомнил. «В детство впадает
е, уважаемый Виктор Викентьевич!»
Они уже входили в отель, и Виктор отогнал посторонние мысли. Общее впечат
ление было скверным. Еще не успев проанализировать, что здесь было и как, о
н понял, что мизансцена ему не нравится. И шагнувший им навстречу Дима Скв
орцов это ощущение только усилил.
Ц Ничего личного, Ц сказал Дима.
Впрочем, девочка его опередила. Дима еще только начинал мямлить эту свою
гребаную американскую припевку, а Виктор уже катился по полу, отброшенны
й, словно кегля шаром, толчком пролетевшей мимо него Лики. Казалось, он кат
ится по этому мраморному полу вечно, и вечность ушла у него на то, чтобы вы
тащить из-под полы пиджака свой «стечкин».
«Почему именно «стечкин»? А потому что в Базеле у него был «узи»! Ну не муд
ак ли вы после этого, Виктор Викентьевич?»
Ничего хорошего он от этой встречи не ждал, но такого… Впрочем, жизнь науч
ила его ничему не удивляться и всегда рассчитывать на худшее. Он и сейчас
принял ситуацию как данность. Ситуация была скверная, но вполне преодоли
мая. Их было трое, и если бы дело ограничивалось только полутора десяткам
и ряженых, старательно изображающих привычную жизнь лобби дорогого пит
ерского отеля, они бы справились с этой комиссией по встрече без особого
труда. Ну не без труда, конечно, но справились бы. Вот снайперы Ц целых три
снайпера, Ц расположившиеся на втором ярусе, были почти несовместимы с
жизнью, как говорят доктора. И опять же не в снайперах, как таковых, было де
ло. В конце концов, и Виктор расставил бы снайперов точно так же, как невед
омый ему режиссер («Профессионал! Дима-покойник постарался, что ли?»); и он
неплохо представлял себе, как жить и выжить после того, как расстрельная
команда услышала вожделенное «Пли!». Но как минимум один из этих снайпер
ов был неимоверно быстр. Виктор из последних сил крутился по лобби, все вр
емя смещаясь, меняя в случайном порядке направление движения, и то и дело
перенося огонь со своих противников вверх, туда, откуда уже пришли три, сл
ишком хорошо выцеленные, пули.
Лика ушла вверх. Виктор с трупом засек ее прыжок, так стремительна была он
а сейчас. А затем в бой вступил их последний резерв. Оставив за собой в пас
саже несколько исковерканных тел и обрушив стеклянную стену, в лобби вор
валась еще одна фурия. Вика была так же стремительна, как и подружка Макса
. Мгновенно оценив обстановку, она тоже взлетела наверх, и уже через неско
лько секунд выстрелы прекратились, и в лобби настала мертвая тишина.
Макс вынырнул из-за колонны и огромными прыжками бросился к лестнице, ве
дущей наверх, не забыв, впрочем, по пути добить выстрелом в голову раненог
о боевика. Виктор огляделся в поисках уцелевших комбатантов, никого живо
го не обнаружил и, подхватив с пола утерянный одним из «актеров» пистоле
т-пулемет «Ругер», занял позицию за стойкой, контролируя оттуда все прос
транство лобби. Наверху ощущалось какое-то движение, но спускаться никт
о не собирался. Время неумолимо утекало. С минуты на минуту к их противник
ам могло подойти подкрепление; да просто милиция могла проснуться и зане
рвничать, хотя ее, милицию, Дима Дроздов наверняка нейтрализовал надолго
. Не дождавшись напарников, Виктор перескочил через стойку, в несколько п
рыжков добрался до лестницы и, не сбавляя темпа, бросился наверх, перепры
гивая через три ступени за раз. Здесь, наверху, царил полный разгром. Все б
ыло залито кровью, но первым делом он увидел Макса и Вику, склонившихся на
д телом Лики. «Жалко девочку», Ц устало подумал Виктор, подходя к ним. Мак
с отреагировал на первое же его движение, плавно и стремительно крутнувш
ись на месте и выставив вперед ствол неизвестно где прихваченной «гюрзы
». Узнав Виктора, он моментально потерял к нему интерес и снова переключи
лся на Лику. Виктор подошел. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что
здесь произошло. Девочка себя сожгла. Ему не хотелось даже думать о том, чт
о сейчас происходит у нее внутри, но услужливая память Ц его новая-стара
я память Ц моментально выдала полную раскладку ситуации, как ее описыва
ли в справочнике. Лика была еще жива, и жизнь эта могла продлиться еще долг
о, три, а может быть, и четыре часа мучительной агонии, но конец был неминуе
м.
«О господи! Ц подумал он, глядя на несчастную девочку. Ц Ну чего же ты мед
лишь, Макс! Она же заслужила хотя бы милосердия».
Он уже хотел сказать об этом Максу (что-нибудь нейтральное, типа «пора, ре
бята»), но его опередила Вика, гладившая длинными своими пальцами мокрый
от пота белый лоб Лики.
«А кстати, почему она не кричит?» Ц запоздало удивился Виктор.
Ц Две минуты, Ц сказала Вика сквозь плотно сжатые зубы.
Виктор не стал спорить. Если Вика говорит «две минуты», значит, две минуты
. Он оглядел пространство вокруг них и сразу же увидел Хельгу. Хельга лежа
ла всего в трех метрах от Лики. Рядом с ней валялся сломанный пополам ВСК
Бесшумный с
найперский комплекс ВСК-94.
. Сама Хельга была тоже сломана, но заинтересовало Виктора другое. О
н присел рядом с Хельгой и приподнял ее голову. Морщины уже почти исчезли
с ее лица, кожа выглядела гладкой и упругой, исчезли жировые отложения на
шее и подбородке. Виктор встал и быстро прошелся по помещению. Олафа он на
шел быстро. Тот лежал на спине, сжимая в левой руке такую же игрушку, что и Х
ельга. Грудь его была разорвана.
«Это не пуля, Ц понял Виктор. Ц Это его кто-то из наших дам своими нежным
и ручками разделал».
Виктор не стал приседать и осматривать Олафа. Тут была та же картина. Все т
о же, все так же. Они оба зашли в процессе «возвращения» гораздо дальше, че
м он. А ведь Виктор принимал свои таблетки регулярно и начал первым. Или не
т? Они начали еще до того, как прозвучала тревога? Но у них не было таблеток!
НЗ Ц это ведь НЗ, и весь НЗ хранится у координатора. Значит, фокусы в стиле
Макса? Химия с алхимией, близнецы-сестры? Или есть еще кто-то?
Ц Пошли! Ц Вика уже стояла на ногах. Рядом с ней стоял Макс, положивший Ли
ку себе на левое плечо.
«Ну да. Так он сможет стрелять с правой», Ц отметил Виктор.
Немаленькая Лика казалась сейчас маленькой и… мертвой. Если бы не глаза,
широко распахнутые глаза, глядящие в ад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12