— кричал Лоран, выворачивая руль на крутом вираже. — Нет, ты только подумай — вылитый Жанно! — добавил он, стиснув зубы. — Этот отстойник меня достал! Я здесь как елочный гномик в тропиках.— А что, похоже, только без колпачка.— Приехали. Дом двенадцать, улица Габр.Крошечная улочка, зажатая между портом и старым городом. Казалось, ветхий дом спит: запертые ставни, тишина…Доставая пистолет, Жанно расстегнул нейлоновую куртку и спрыгнул на землю..— Щас мы его поимеем, этого психа! — выдавил он со зловещим оскалом.— Ц-ц.— Лоран, прикрываете меня. Блан, остаетесь за рулем. А вам, — приказал он прибывшему подкреплению, — глаз с этой двери не спускать. Чтоб ни одна живая душа не вышла! О'кей? Лола… гм…— Я с вами.— Собственно, тут дело-то не женское…— Сожалею, но место воспитательницы в здешних ясельках занято.— Ну… тогда держитесь за спиной Лорана. Будете прикрывать.Нет, как это хамло с ней обходится! Ладно-ладно! Вот закончу ее воспитывать, так она тебе такого вставит!— Поехали! — согнувшись пополам, скомандовал Жанно.Они прокрались в вестибюль и, не включая света, стали подниматься по лестнице.— Дядя, ты куда?Жан-Жан едва не растянулся на ступеньках. Луч фонаря высветил чернокожего карапуза, вцепившегося в рыжего котенка.— Тити сбежал, — пояснил малыш. — Ему домой нужно. А почему вы с пистолетами? Вы продавцы наркотиков? К моему старшему брату?— Мы людоеды! — вне себя от злости рявкнул Жан-Жан. — Так что заткнись и вали спать, ясно? Брысь!Карапуз с кошкой кубарем скатился вниз и с воплями «Папа! Папа!» пулей влетел в одну из квартир на первом этаже.Жан-Жан стиснул зубы и, чтобы не оказаться на свету, когда дверь откроется, выждал темноты на площадке. Затем, позвонив, тихонько толкнул створку двери. Дверь подалась, приоткрывая темное зловонное помещение. Жанно поднял пистолет. Сердце его бешено билось.— Господин Гвидони?Тишина. Ни малейшего шума — ни шума дыхания, ни звука шагов, ни шороха одежды. Он стал нащупывать выключатель. Казалось, еще миг, и пуля убийцы разнесет ему голову. Наконец свет зажегся.— Хватит кобениться! Марш в кровать! — орал внизу какой-то мужчина.— Гостиная, — тихо определил Жан-Жан. — Пусто. Старая продавленная софа. Допотопный телевизор.Низенький сосновый столик. Нормандский шкаф. Роскошный кабинетный рояль. Закрытые ставни. На стенах — полосы экскрементов.— Дерьмо! — пробормотал сзади Лоран.— Точно!Вымазанный в фекалиях палец повсюду сикось-накось накорябал какие-то вокабулы.«ОН ИДЕТ», — расшифровала Лола, едва не вывихнув шею. Это было написано по меньшей мере раз десять.— Ванная, кухня, спальня, — распорядился Жанно.Крадучись, затаив дыхание, они двинулись к приоткрытым дверям. За каждой из них мог прятаться Филипп Гвидони с пистолетом. Под прикрытием задыхающихся от волнения Лорана и Лолы Жанно последовательно грохнул дверьми о стену.Никого. Все загажено. Лежбище — голый матрас — набухло от мочи и крови. Воткнутыми в стену кнопками нарисованы два золотых глаза.— Смылся, — вздохнул Жанно, хрустнув суставами, — прошляпили!— Может, вернется? — шепнула Лола, вытирая взмокший лоб.— Нет. Он ушел навсегда. Потому и дверь не стал запирать.Истекающий потом Лоран снял свою куртку и принялся открывать стенные шкафы, выворачивать ящики стола. Пожелтевшие фотографии, ноты, классический, строгий гардероб, два смокинга.— Ну вот! Теперь еще стада слонов не хватало! Слышь?— Хр-пррр.На пианино поверх клавиатуры окровавленная пила.В ванной стальной хирургический поднос: поблескивающие бельевые заколки с приставшими волокнами плоти; аккуратно разложенные кнопки и гвозди самых разных размеров; пузырек 90-градусного спирта, грязная вата…В пустом холодильнике — газетный сверток.Лола взяла его в руки. Тяжелый и влажный. Она положила пакет на желтый формиковый стол и нервозно его развернула.Корм для кошек?Куда там.Печень, почки, кишки, сердце, желчный пузырь, аппендикс.— Джоанна Кемпо, — насилу выговорила она, не подозревая о восторге, обуявшем засевшую в ее голове штуковину при виде всех этих аппетитных останков.— Опять каннибал хренов! — проворчал Жанно, разглядывая содержимое пакета. — Мода, что ли, такая пошла: «Мам, я буду каннибалом или каннибальчиком!»— Ой, меня сейчас вырвет, — выдавила Лола, уткнувшись в раковину и потревожив полчища тараканов на водопое.Жанно отвернулся. Что может быть гаже блюющей женщины! Лола выпрямилась, пустила воду и прополоскала рот.— Хреновы больные, — пробормотал шеф, злобно сворачивая чудовищный пакет.— Вы уж простите, — обиженно извинилась Лола.— Да я не про вас, Тинарелли. Черт, откуда столько тараканов? Тут что, заповедник? Первый раз такое свинство вижу.— Нет, вы только взгляните! — закричал Лоран, брезгливо, точно грязную салфетку, зажав двумя пальцами метровый лист ватмана. — Он это к задней стенке шкафа прикнопил.Лист лег на стол, и все склонились над ним.Это был коллаж, слепленный из всякой ерунды вперемежку с нарезками фото, по которым змеились кровавые загогулины, прыгали ноты какой-то мелодии и плясали граффити, намалеванные жирным красным фломастером.На нем можно было узнать Барбару Гвидони — эффектную пятидесятилетнюю матрону, рот и глаза которой были утыканы крошечными гвоздиками, а низ живота залеплен бритвенным лезвием. Вот Соня Гвидони — вылитая мать, только моложе и без ее внутренней силы: бледная немощная оболочка, сложившая руки на животе, вымазанном красной загустевшей субстанцией. Рядом с ней седовласый поли-цейский в служебной форме и с нимбом из позоло ченных кнопок.Далее — фотомонтаж: полицейский распластался на Соне, сочетавшись с ней посредством торчащего из брюк ножичка от кукольного сервиза. На голове Сони — раздавленный дерьмовый шлепок с четким отпечатком пальца.— Большой, — уверенно определила Лола.За совокуплением наблюдает ребенок двух-трех лет. Он наряжен в голубой клетчатый фартучек с приклеенными к нему цветочными лепестками.Затем этот же ребенок, но уже на виселице — на самой настоящей веревке. Промеж его ног сочатся коричневые нити, ниспадающие прямо на его родителей.Теперь его фартук украшают уже не лепестки, а трупики крошечных тараканов.— Я должен отправить это в «Квантико», — пробормотал Лоран. — Профайлеры с ума от радости сойдут.— Деменциальная комплементация, — брезгливо скуксилась Лола.Ну не скажи! Это же гениально! А я-то, я! Как я-то до таких шедевров не додумался? Живых свидетелей моего гения перед потомками! И что! Теперь этот идиотский Потрошитель войдет в историю, а меня позабудут через какой-то десяток лет! И все только потому, что я работал с преходящим материалом!От ребенка идет черная пластмассовая стрела, соединяя его с каким-то красным человеком. К правой руке человека приделаны настоящие ножницы, а к левой — изящная коробочка из-под пилюль, на крышке которой заглавными буквами выведено: ОБМАНКИ.Эта парочка представлена в обрамлении громадных черных пятен, над каждым из коих налеплен клочок нотного стана с тремя нотами.— Ре-ля-ре, — определил Лоран. — Начало какой-то песни?Жанно пожал плечами. В данный момент он старательно давил тараканов-камикадзе, принявших его ботинки за пару авианосцев.Лола нахмурилась.— А что если заменить названия нот буквами, как в англосаксонской традиции, — несколько секунд спустя предложила она.— Ну и что получится? — скептически проворчал Жанно, которому не терпелось разрядить свой пистолет.Лола взволнованно подняла голову:— D. A. D. Dad… Папа. Папа. Папа. Папа.Огромные жирные черные пятна.— Черт, слишком по-гиповски! От «Нуре» — названия артгалереи в Интернете, где представлены работы молодых художников с особо богатым воображением.

— проговорил Лоран, поправляя очки.— Ладно, дети мои, искусство — это, конечно, прекрасно, но — труба зовет. Интересно, где сейчас это серийное приключение на мою задницу?Серийное приключение на задницу Жанно, избегая фонарей, стремительно удалялось от своего дома. На нем была отутюженная белая рубашка, чистые джинсы и кожаные сандалии.Это конец. АПОКАЛИПСИС. Легавые у него в квартире. Он это знает, он видел их, прячась в тени на углу улицы. Так что сейчас самое время уходить. Только подумать, этот старый полицейский хотел его АРЕСТОВАТЬ! Да если бы не вопли УСОВ, он бы врезал ему чемоданчиком! Все идет наперекосяк. А когда все идет наперекосяк, нужно БЕЖАТЬ. Растаять в ночи. Найти ТУ и отвести ее в ТИШИНУ. А потом ДОЖДАТЬСЯ клошара и наконец-то УЗНАТЬ.
Мелани не спалось. Надо же было оставить Джоанну наедине с убийцей! Джоанна мертва из-за нее! Если бы она дождалась Джоанну! Если бы Дамьен остался с ними!.. Но Дамьен боялся расспросов о Джоанне с Камелем и улизнул. Улизнул из-за ее собственной глупой ревности!Вся в поту, с гудящей головой, она встала и пошла на кухню попить. Шквальные порывы ветра рвали согбенные пальмы. Мелани подошла к окну. По морской пучине проносились фосфоресцирующие гребни волн. Ее томили мысли об ужасной грозе — очистительной грозе, которая унесет всю грязь, омоет город; о грозе столь ужасной, что по сравнению с нею все потеряет смысл.Затем она увидела свой скутер. Его, конечно же, сбил ветер, и он лежал на тротуаре, заливая асфальт маслом. В суматохе этого сумасшедшего вечера она начисто забыла поставить его в гараж. Его же свистнут!Натянув на пижаму со смеющимися медвежатами ньюмэновскую парку, она тихонько вышла на улицу.Он выпучил глаза. Творилось ЧУДО. Девчонка вышла из дому и в тапочках с утиными головками спешит к нему — как будто знает, что Папа-Вскрой-Консервы ждет ее! Она идет! Идет танцевать с ним, танцевать всю ночь, эту неповторимую ночь, ПОСЛЕДНЮЮ НОЧЬ из ночей!У него вырвался тихий мягкий звук, каким он обычно призывал кошек. Тс-с — МОЛЧОК!В лицо Мелани ударил холодный ветер. Она вздрогнула и осмотрела пустынный бульвар.По пляжу обычно шляются хулиганы, но сейчас их, должно быть, прогнал ветер. Она залезла в карман куртки, достала ключ, разблокировала руль и, посто янно оглядываясь назад, стала приподнимать скутер.Она ВОЛНУЕТСЯ. Ей не терпится ощутить ВНУТРИ Папу-Вскрой-Консервы. Ей нужно помочь, подарить любовь Папы-Вскрой-Консервы. ВЫПОТРОШИТЬ ее ГРЯЗНОЕ тело и НАПОЛНИТЬ его любовью.Он шагнул вперед.Здесь кто-то есть. Точно есть. Кто-то тут прячется, причем прячется совсем рядом. Что-то скрипит. Скрипят чьи-то туфли. «Бедняжка, ты совсем с ума сошла, — подумала Мелани. — Ну какие тут туфли!» Девушка толкнула скутер к подземному гаражу в боковой части дома. Еще десять метров.Ровно десять метров.Она в ЕГО власти. Он едва не подскакивал от радости, нетерпеливо теребя отточенное лезвие. Это ПОДАРОК его подруги НОЧИ. Пока он будет ее любить, она будет ЗВУЧАТЬ. Она будет ПЕТЬ. Звонко-презвонко, громко-прегромко.Он проскользнул следом, озарив темноту своей подбитой гвоздями улыбкой.— Он попытается убить Мелани! — крикнул Марсель, как только ему рассказали о случившемся. — Это же ясно!— Зачем, черт возьми? — спросил Костелло.— Затем, что она его видела! Она может его опознать. Она для него опасна, а ведь он собирается бежать. Ему необходимо ее убрать. Ему необходимо убрать всех свидетелей.— По-моему, ваши доводы неубедительны… — усомнился Лоран.— Доверьтесь Блану — он притягивает маньяков, как магнит, — возразил Жанно. — Едем. И позвоните Мари Перен — ее надо предупредить.— У меня на трубке ее номер, — покраснев, признался Марсель.Гудок.— Да, находочки! — дивился Лоран.Второй гудок.— Алло? — ответил заспанный голос Мари Перен.— Мари, это Марсель. Мелани дома?— Да, она спит, — прошептала Мари. — А в чем дело?— У нас новости. Мы вычислили убийцу. Никому не открывайте.— Ты не поверишь: сильнее всего меня потрясли английские булавки и гвозди в ванной, — говорила Лола.Английские булавки? Мужчина, ночь, «Меч-рыба»… — У Марселя екнуло сердце.Мари задыхалась от волнения:— Мы в опасности?— Нет, но лучше быть осторожнее. Кстати, твоего парня с булавками в одном месте как звали?— Филипп… А что?— Ничего. Потом объясню. Мы будем через пять минут.Он повесил трубку. Надо же так язык распустить! Что, интересно, он собирается ей объяснять? Что Потрошитель — это скорее всего отец Мелани? Сказать такое матери?Трясущейся рукой Мелани набрала код гаража. Ей было холодно. Ей было страшно. Железная дверь скрипнула и приоткрылась.Он выдернул руку, и черную ночь, будто луч солнца, прорезала быстрая бритва. Изящной танцовщицей бритва рванулась вверх и словно в любовном порыве понеслась к вожделенному трепещущему горлу.СИРЕНЫ.СОВСЕМ РЯДОМ.Бритва повисла в воздухе. Выпустив из рук грохнувший оземь скутер, Мелани резко обернулась.ВОПЛЬ.ЗАТКНИСЬ! ЗАТКНИСЬ!Сумасшедшая бритва яростно рассекла парку, девка вопит, вопит, защищаясь руками, СИРЕНЫ, брызнула кровь, покрыв их своей грязью, вдруг Мелани, позабыв о жжении бритвы, ткнулась головой в живот мужчины, тот всплеснул руками, чуть не упал, ее зубы защелкнулись у него между ног, сдохни, падла, сдохни, ДЕВИЦА была ЗМЕЕЙ, он стиснул зубы, попытался выпрямиться, исторгнуть въевшуюся в его ЧЛЕН змею, СИРЕНЫ СОВСЕМ-СОВСЕМ РЯДОМ, чудовищный толчок, с безумными глазами и клоком джинсов в зубах девка летит назад; он разинул рот, разинул во всю ширь, как воющий на луну волк, разинул, блеснув шляпками гвоздей в деснах, — и рванулся к ее горлу.РУКА. Что-то РАЗОРВАЛО руку. Ничтожной же лезкой бритва летит в водосток. В его ладони ДЫРА. КРАСНАЯ ДЫРА, сквозь которую видно землю.Вот несется какой-то мужчина. МУЖЧИНА-ПОЛИЦЕЙСКИЙ из «Меч-рыбы». Женщина, ЖЕНЩИНА-ПОЛИЦЕЙСКИЙ наводит на него еще дымящееся оружие. Но на линии огня стоит ДЕВИЦА — едва стоит и мешает им стрелять.Он сиганул к скутеру, подхватил его с земли, вскочил на сиденье и запустил мотор столь быстро, что Мелани даже не поняла, что происходит; столь быстро, что он был уже за углом, перелетев через тротуар во всполохах играющих за спиной вспышек.Она едва держалась на ногах. Какой-то мужчина подхватил ее под руку и, поддержав, успокоил: «Все хорошо. Мы уже здесь». Мимо, завывая сиреной и визжа тормозами на повороте, пролетела машина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20