Не заходя в дом, все расположились под большим брезентовым навесом у длинного обеденного стола. Здесь гулял лёгкий ветерок и была защита от прямых солнечных лучей.
Теперь разговор повёл Снегирёв.
- Пётр Максимович, - Снегирёв протянул Волошину блокнот и ручку, - расскажите нам в двух словах об «эффекте маски».
- Пожалуйста. Как вы знаете, в воде далеко не увидишь - прозрачность не та, максимум десятки метров. Поэтому зрение у китов ближнее, но зато панорамное, с широким полем обзора. С другой стороны - у поверхности воды обычно очень светло, а чуть глубже сразу же значительно темнее. Вот и зрачок у них щелевой: он лучше регулирует яркость потока света в глубине и на поверхности. Глаза у дельфинов в темноте светятся за счёт зеркального слоя - это тоже приспособление к темноте, как у других ночных и сумеречных животных. - Да ещё, знаете ли, цвета разделяются ими только по яркости, а не по окраске.
- Так, а при чём тут «эффект маски»?
- По расчёту, на воздухе дельфин близорук, а на практике они точно ловят в воздухе рыбу и мячи. В чём тут дело? Мы обратили внимание на слой густой и прозрачной слизи, выделяемой специальными глазными железами. По своим оптическим свойствам эта слизь является как бы контактной линзой. В воде она не мешает зрению, а как только глаз оказывается на воздухе, этот слой начинает работать, как система, согласующая глаз с новой воздушной средой.
- Красивая гипотеза! Мы, ныряя в маске, помещаем перед глазами слой воздуха и тем приспосабливаем свои глаза к видению в воде, а киты на воздухе обходятся контактной линзой из слизи с такими же оптическими свойствами, как вода! Ну, а какие ещё есть новые идеи насчёт ориентации дельфинов?
- Надо бы поискать материал для контактных линз с оптическими свойствами, как у воздуха, и тогда аквалангистов, водолазов, а главное, гидронавтов можно было бы освободить от допотопной маски.
- Ну что же, Пётр Максимович, доклад ты нам практически сделал по всей форме. Немного отдышались, товарищи? - обратился академик к остальным членам комиссии. - Пойдём-ка посмотрим на самих дельфинов.
ДОМАШНИЕ ДЕЛЬФИНЫ
Спустившись к морю, по плавучему настилу все перешли к большому вольеру. Дельфины медленно плавали тремя группами, в прозрачной воде было отчетливо видно каждое их движение.
- Какие красавцы! - Мешков присел и опустил руку в воду.
Один из дельфинов возник из глубины и прикоснулся к ней носом, прежде чем академик успел отдернуть руку.
- Вот напугал, чертяка! Откуда ты взялся?
Дельфин медленно развернулся и остановился у самой поверхности. Его пасть раскрылась, набирая воду, потом челюсти сомкнулись, и упругая тонкая струя воды обрушилась на соломенную шляпу и белоснежный пиджак академика.
- Вот это встреча! Холодный душ для начала!
Все рассмеялись.
- Это ещё малая доза, с поправкой на ваш чин, а нас, - весело заметил Волошин, - иногда угощают вёдрами водички. Удар хвостом - и, если зазевался, окатят с ног до головы.
- Ну, раз так, я не в претензии; знакомиться так знакомиться! А эти друзья у тебя что, для цирка приготовлены? - Мешков показал на тройку дельфинов, лихо перебрасывающих мяч.
- Мы их не учили никаким трюкам, не до того. Дельфины сами придумывают себе развлечения, и надо сказать, что преуспели в этом. Пожалуй, действительно их всех можно показывать в цирке.
- Не увлекайтесь! Успех дрессировки дельфинов в океанариумах, кажется, мало чем отличается от известного для других видов! - заметил Снегирёв. - Правда, они все премудрости дрессировки постигают много быстрее…
- Батенька мой, - не выдержал Мешков, - а вы видели хоть раз их огромный мозг? Надо быть хорошим специалистом, чтобы с первого раза отличить, что это мозг животного. Огромный, весь в бороздах и извилинах! Чему ж тут удивляться, что
они быстро дрессируются!
- Александр Васильевич! Хотя эта работа и не входит в нашу программу, но я могу рассказать…
- А ну давайте рассказывайте! Сегодня вы прямо как именинник!
- Профессор Крупинский с нашими дельфинами поставил серию интересных экспериментов. Он выяснял уровень их рассудочной деятельности…
- Это очень интересно! - откликнулся Сухов. - Помнится, американец Бастиан пытался выяснить что-то в этом роде?
- Ну, не совсем так. Бастиан пытался выяснить, может ли один дельфин передать другому информацию о том, как надо себя вести, чтобы получить рыбёшку, - вставил Снегирёв.
- Совершенно верно. А в этих экспериментах дельфины должны были решить, куда прячет человек их любимую игрушку: в плоскую фигуру, окажем, треугольник или квадрат, или в объёмную - пирамиду, куб.
- Ну и как они справились с этой задачей?
- Представьте себе, блестяще! Экспериментатор получал от дельфина мяч, закрывался ширмой и прятал мяч в объёмную фигуру, потом ширма открывалась, и обе фигуры, плоская и объёмная, разъезжались по роликам в разные стороны. В подавляющем большинстве случаев дельфин плыл за объёмной, нажимал на рычаг, фигура опрокидывалась, и он получал мяч для игры.
- А что же, другие животные с этой задачкой не справляются, что ли? - скептически бросил Снегирёв.
- Только обезьяны с первого раза решают эти задачи, а собаки - нет! Их надо этому обучать.
- А ваши эксперименты с Гюйсом, разве они не говорят о большом своеобразии этих животных? - вступил в разговор Сухов. - Я знаю мало примеров, - продолжал он, - когда бы дрессированное животное, оказавшись на свободе, осталось таким послушным и управляемым, как Гюйс.
- А может, просто человек в других случаях не проявил достаточно терпения и изобретательности в приручении диких животных? - заспорил Снегирёв.
- Как бы не так! Полезных для него животных человек приручал, одомашнивал, а бесполезных добывал! Зачем их было приручать?
- Боюсь, что скоро добывать будет некого. Так что человек вполне заслужил, что всё живое спасается от него бегством, а попав в неволю, старается при первой возможности удрать снова на свободу. Но дельфины кажутся исключением из этого правила, - принял участие в разгоревшемся споре Мешков.
- Дельфины значительно отличаются от других млекопитающих своим отношением к человеку, - убеждённо начал Пётр Максимович. - Они сами стремятся к контактам с человеком. Многочисленные примеры из истории служат этому подтверждением, сталкиваемся с этим и мы в своей работе. Но, заметьте, это касается одного, изолированного от себе подобных дельфина. Меньше это применимо к двум дельфинам, содержащимся вместе, и то, если до этого они были порознь выдрессированы. А вот перед вами плавает стадо афалин. Они живут в неволе два года, совсем не боятся человека. Но мы не представляем для них особого интереса: у них хватает собственных дел и развлечений.
- Ну, а как быть тогда с американской программой «Человек и море»? Вы лучше меня знаете, что дельфин Тэффи выполнял сразу несколько обязанностей: почтальона, проводника, телохранителя.
- Ну знаете, теперь Тэффи никого не удивишь. После этого был Кейки, а наш Гюйс работает в море лучше их обоих! - парировал Пётр Максимович.
- Обратите внимание! Во всех случаях действительно один дельфин… - задумчиво заметил Мешков.
- Не так давно профессор Куроки предложил курс обучения дельфинов, рассчитанный на двенадцать лет… - продолжал Пётр Максимович.
- Срок немалый - курс средней школы.
- Он надеется за это время обучить несколько поколений дельфинов выполнять специальные команды человека, чтобы пасти стада рыб. Вы представляете: подводный пастух-дельфин? Это же замечательно!
- Когда-то человек первой приручил собаку, которая и сейчас порой бывает незаменима. Может быть, и дельфин может стать таким же помощником и другом человека в океане? - явно поддержал Сухов.
- Значит, делаем дельфинов домашними существами? - весело подвел итог Мешков.
- А разве это невозможно? Профессор Точилин считает, что примерно за семьдесят лет афалину можно превратить в домашнее животное!
- Позвольте! Прирученные животные - это всего лишь одиночные особи! Одомашнивание же - это приручение целого вида! Неужели вы не видите, что здесь мало дрессировки? Генетика, селекция, а главное, время, время и время! - не сдавался Снегирёв.
- Всё это ведёт к тому, что давно пора от промысла переходить к хозяйству… Да, именно к хозяйству, широкому, настоящему хозяйству. И надо добиться, чтобы так считали не только в нашей стране, но и во всем мире! Нашим детям и внукам захочется жить на богатой и разнообразной природе, при изобилии разных продуктов, а без океана всего этого не добиться. Так-то, друзья, - закончил неожиданный спор академик. И, помолчав, добавил: - Связались бы вы, Пётр Максимович, со своими американскими коллегами да добились бы их приглашения в эту бухту. Они дельфинов, говорят, для войны дрессируют, а мы - для мирного хозяйства… Вот и давайте обращать их в нашу веру! Моя помощь вам обеспечена.
- Александр Васильевич! Пётр Михайлович! - не давая прекратиться разговору, подхватил Сухов. - У меня есть одна идея по международному мирному использованию китов: в качестве плавучих гидрометеостанций, сообщающих подробные сводки погоды из разных точек океана. В нашем институте радиоэлектроники могли бы, наверное, создать необходимые передатчики и другое оборудование, а биологи, наверное, могут найти способы надежного крепления аппаратуры к животным.
- Это сделать, наверное, можно. Но одомашнивание дельфинов - из области научной фантастики, - упорствовал Снегирёв.
- Но начинать всегда приходится с малого. Отдельные ручные дельфины - уже реальность, - заметил Сухов.
- Надо вырастить теперь несколько поколений ручных дельфинов!
- Эти ваши ручные дельфины не будут знать моря! Что от таких проку? - настаивал Сухов,
- Другой путь не легче. Расшифруй их язык, попробуй с ними договориться на равных! Пока у нас не получается такого разговора, хотя мы и очень хотели бы этого… - задумчиво закончил Пётр Максимович. - Пошли, может быть, теперь в лабораторию? Я покажу вам отчёты и материалы.
Люди уходили с вольера, и топот их ног был привычен, но чуть громче обычного.
Зит коротко свистнула, разрешая каждому заниматься своим, и поплыла к Керри. Чиззи достала со дна кусок верёвки и затеяла весёлые гонки. Жизнь под водой шла своим чередом.
ЗДРАВСТВУЙ, ЗИТ!
Прошло два долгих года, как Гук покинул родное Чёрное море. Но здесь всё осталось по-прежнему: те же запахи, те же звуки, те же рыбьи стаи. Даже небо знакомое и родное… Мутная от весенних штормов вода как будто радостно расступалась, пропуская вперёд стремительно летящее тело Гука. За ним мелькает знакомый белый плавник Эч.
- Ну как, Эч, ты видишь теперь, какое оно замечательное, моё Чёрное море! Ты чувствуешь, какие здесь мягкие волны? Ты слышишь, как здесь много всякой рыбы? - свистел и щёлкал Гук. - Весь мой род сейчас должен быть у гористых берегов. В эти луны там спокойно и очень много рыбы. Мы начнём наше путешествие по морю от Голубой бухты - любимой бухты моего детства. Я знаю каждый камень на дне и каждую трещинку в скалах…
- Гук, Гук, но уже здесь пахнет дельфинами!
- Нет, Эч, мы придём к дельфинам по пути моих предков: от Голубой бухты вдоль берега.
- А мне кажется, Гук, что ты просто боишься появиться в стаде!
- Ничего я не боюсь… Но давай всё же сначала поплывём в Голубую бухту, мне хочется начать всё с самого начала…
И вот уже Гук различает вдали такие знакомые силуэты окрестных гор. Вот огромный Сокол с отвесной стеной, вздымающейся на сотни длин над морем, вот длинный и гористый полуостров, закрывающий бухту с юго-востока. Ещё сотня длин - и вход в бухту…
- Гук, ты чувствуешь?
- Да! - только и мог бросить в ответ Гук, задохнувшийся от струй запаха, такого родного запаха, который мог принадлежать только…
- В бухте или где-то рядом много дельфинов! - затрещала Эч.
- Я дельфин Гук из рода Эрр и Чакки! Я дельфин Гук из рода Эрр и Чакки! Я дельфин Гук из рода Эрр и Чакки! - не выдержал Гук.
Молчание…
- Я дельфин Гук из рода Эрр и Чакки! Я дельфин Гук!
Вот Гук и Эч миновали последний мысок, и перед ними вход в небольшую уединенную бухту, окружённую высокими горами, поросшими густыми соснами.
- Запах моего стада! - Гук рванулся в бухту и вдруг замер на месте: локатор ясно показывал перед ним странную стенку. Сеть! Толстая высокая сеть на всю глубину бухты!
- Я Зит из рода Эрр! Кто ты? Осторожно, мы в плену.
- Мама!
- Гук! Я знала, что ты придёшь снова! Я слышала вчера твой голос! Я знаю всё, и старейшины узнали всё о тебе и простили тебя… Гук! Мой мальчик! Какой ты большой и красивый! У тебя разорван грудной плавник? У тебя шрам на спине? И ты не один?
- Это Эч из рода Чакки! Мы с ней плыли сюда много лун. Она знает про всё на свете, и мы с ней самые близкие друзья!
- Здравствуй, Зит из рода Эрр! Я Эч из рода Чакки! Но почему вы в плену?
- Нас поймали большой сетью и теперь держат здесь уже две зимы. Здесь всё моё стадо, оно стало теперь большим: Керри, Мэй, Чиззи, и их дети - всего 12 дельфинов. Не подплывай близко к сетке, это опасно, Гук, можно запутаться!
- Эч, ты не разучилась играть в перескоч? Вперёд!
Останавливать его было бы бесполезно. Эч ещё никогда не видала Гука таким взволнованным.
От громкого удара двух тел о воду звонкое эхо покатилось по склонам холмов. Из палатки, стоящей недалеко от берега, выглянула Люда и внимательно осмотрела вольер.
- Пётр Максимович! Пётр Максимович! Скорее сюда! Смотрите, что делается в вольере!
А посмотреть было на что. Все дельфины, живущие в вольере, огромными лепестками ромашки окружили каких-то двух дельфинов. Моментально выскочивший на зов Люды Пётр Максимович стал считать дельфинов. Два, четыре, шесть, восемь, десять, двенадцать. Что за чёрт! Два, четыре, восемь, двенадцать… Опять сбился.
- Люда, быстро пересчитайте дельфинов.
- Четырнадцать, Пётр Максимович!
- Коля, Петя! Гидрофоны в порядке? Скорее включите магнитофоны! Записывать все звуки в вольере. Кажется, начинается что-то интересное…
- Теперь вы знаете, что произошло со мной за эти два года. Всё, что потребуют старейшины, я повторю перед ними, и может быть, что-нибудь из моих рассказов и многое из рассказов Эч будет оставлено в памяти рода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33