расправила коротенькие тёмные крылышки, приподнялась над водой и быстро-быстро побежала - сначала медленно, потом быстрее и быстрее, оторвалась от поверхности и, как тяжелая торпеда, стремительно понеслась в воздухе в другое место пролива. Шлёп! - нырнула там, и только круги расплылись по поверхности.
В Гуке неожиданно проснулся охотничий азарт. Он решил во что бы то ни стало поймать эту ныряльщицу. Определив направление её полета и заметив, куда она последний раз нырнула, он ринулся не в тот район, а поодаль, куда, по его расчётам, могла перелететь эта утка. Утка полетела в том направлении, в котором предполагал Гук, но опустилась в воду значительно дальше того места, где он мог её схватить. Снова ему пришлось менять позицию. Вскоре игра увлекла его целиком: он бросался из конца в конец заливчика и никак не успевал схватить юркую птицу, которая, казалось, даже не обращала внимания на его преследование. И вот на одном из поворотов, около огромной скалы, где в море впадал большой ручей и вода кругом была на вкус какая-то сладковатая, напоминающая воду родного Чёрного моря, Гук носом к носу столкнулся с диковинным существом. Это, несомненно, был зверь: у него было четыре коротеньких ноги, длинный плоский хвост и небольшая вытянутая голова. Быстро двигая хвостом и помогая себе лапами, он попытался скрыться от Гука, но не тут-то было! Гук попробовал поговорить с выдрой - именно с ней он встретился под водой.
По всему было видно, что выдра слышала его сигналы - она вздрагивала при каждой фразе и старалась ещё быстрее работать ногами и хвостом, убегая в сторону. Она даже что-то завизжала в ответ, но в этом визге были только паника и страх. Гук хорошо видел, как смешно топорщились её длинные усы на морде, как её маленькие сердитые глазки тревожно бегали из стороны в сторону, а сильные ловкие ноги с широко растопыренными пальцами, соединенными широкой тёмной перепонкой, панически молотили воду.
Во рту выдра держала что-то круглое и коричневое. Гук подплыл поближе, чтобы получше рассмотреть, что это такое она держит в зубах, но обезумевшая от страха выдра, видя рядом с собой огромного дельфина, вдруг раскрыла рот, отпустив большого краба, который был там, и неожиданно кинулась в атаку на дельфина. Чего-чего, но такого нахальства Гук уж никак не ожидал! Как и все дельфины, всегда миролюбиво настроенный, лишённый какого-либо примитивного оружия в виде когтей, клыков, шипов иди колючек, Гук в соответствии со строгими правилами жизни в море всегда старался инстинктивно вести себя так, чтобы не допускать никакого нападения.
«Я тебе не сделал ничего плохого», - хотел было протрещать Гук, но не успел, почувствовав, как по коже больно заскребли когти, а её зубы безуспешно пытались укусить круглую гладкую поверхность головы. Одним глазом Гук ничего не видел, так как его закрыла своим телом выдра. Оправившись от неожиданного нападения, Гук попробовал стряхнуть с себя непрошеного наездника, но не тут-то было! Выдра ухитрилась как-то прочно держаться на голове Гука, уцепившись одной лапой за крепко зажатое дыхательное отверстие и царапая другими лапами голову Гука. И только когда рассердившийся Гук нырнул поглубже и стал осторожно прижиматься головой к какому-то камню на дне пролива, выдра со сдавленным писком оторвалась от его головы, кувыркаясь, полетела наверх и поплыла изо всех сил к недалекому берегу.
Гук мотнул исцарапанной головой из стороны в сторону, как бы проверяя, на месте ли она сидит, потом осторожно приоткрыл крепко зажмуренный левый глаз и заморгал. Из свежих царапин сочилась кровь и расплывалась в окружающей воде розовато-серым облачком. Противный приторно-тошнотворный вкус крови окончательно привел Гука в чувство, и он легко поднялся к поверхности.
Эта встреча как бы встряхнула его, и он по-новому взглянул на жизнь. Всё-таки хорошо было кругом! И тёмно-зелёный густой лес, стеной подходящий к берегу; и снежная вершина - где-то там далеко; и спокойное, слегка колеблющееся море; и тот нырок, которого так и не удалось перехитрить; да и знакомство с этим царапающимся зверем скорее смешно, чем трагично. Хватит торчать на одном месте - вперёд, на север! Навстречу новым приключениям!
ЦУНАМИ
Гук даже не подозревал, как быстро они начнутся, эти новые приключения. Но прежде чем рассказать о них, посмотрим на карту Тихого океана. Если на этой карте нанесены действующие вулканы, вы увидите как бы огромное огненное ожерелье, охватывающее океан с запада, севера и востока. Цепи активных вулканов, зоны сильных землетрясений - так называемые сейсмически активные зоны - сопровождают все мало-мальски глубокие впадины на дне океана, которых в Тихом океане больше, чем в любом другом. И вот к одной из них, в район знаменитой Атакамской впадины, и приближался ничего не подозревающий Гук. Он чувствовал, что глубина моря стала значительно большей, чем раньше. Крутой склон уходил вниз от гористого берега, и глубины то подходили совсем близко, на несколько сот метров, к берегу, то отходили от него на несколько километров.
Что произошло в тот день, точно так и не удалось установить, как не удалось установить в своё время и точные подробности знаменитого землетрясения 1868 года и самого крупного землетрясения нашего времени - чилийского землетрясения в мае 1960 года. Одновременно по всей огромной дуге Анд, вытянувшейся и нависшей над пучинами Тихого океана, «заговорили» несколько вулканов. Сотрясения почвы, достигавшие силы 12 баллов - максимально возможной величины вообще, вызывали резкое изменение всей местности: реки меняли русла, исчезали одни горы и вздымались другие, на поверхности образовывались огромные складки и разверзались бездонные пропасти, в прибрежной зоне исчезали одни и появлялись другие острова. Землетрясение носило характер катастрофы невиданного масштаба: в течение нескольких дней погибло или пропало без вести более десяти тысяч человек, миллионы остались без крова. Об изменениях, которые произошли в строении морского дна на склонах Атакамской впадины, можно было только догадываться по огромным, многометровым волнам, родившимся где-то в пучине этой впадины и обрушившимся на колеблющийся берег. Эти волны оказались настолько мощными, что со скоростью реактивного самолета - несколько сот километров в час - они пересекли Тихий океан во всех направлениях и обрушились на берега Австралии, Новой Зеландии, Филиппин, Японии, Курильских островов, Камчатки и Аляски. Высота волн в Японии, на Курильских островах достигала десяти метров. Чуткие приборы зарегистрировали, что заметные отголоски этой волны обежали кругом Землю и пришли к западным берегам Южной Америки.
Всего этого не знал, да и не мог знать, конечно, наш путешественник. Конечно, он сразу же насторожился, почувствовав всем телом далёкий нарастающий гул и толчки. Он живо вспомнил подводное извержение вулкана у Азорских островов, которые чуть было не стали его могилой. Но вкус воды не изменился, никакого привкуса серы не было. Между тем кругом творилось что-то необычное: вода от берега начала сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее уходить в море. Сначала Гук попробовал было бороться с этим течением и постарался держаться на одном месте, но потом вдруг почувствовал, что под ним остается очень мало воды, и - что ещё удивительнее - увидел, как море стало отступать от берега. Вот вода ушла из того места, где он полчаса назад ещё свободно плавал на глубине в несколько длин, вот соединился с берегом небольшой островок, стоявший длинах в ста от берега. Уходя, море оставляло за собой многочисленные озерки, беспомощно поникшие на камнях заросли водорослей. Кругом плескались тысячи рыб…
Гук растерялся. Происходило что-то совершенно необычное, необъяснимое и потому страшное. Испуганный непонятным наступлением суши Гук решил отплыть подальше в открытое море. Не успел он отплыть и несколько сот длин, как увидел прямо перед собой в море отвесную водяную стену высотой в много его длин. Стена двигалась на него с фантастической быстротой и в полном молчании. Потом Гук понял, в чём дело: стена воды неслась со скоростью звука, и поэтому шум и грохот, которыми сопровождалось её движение, достигли ушей Гука одновременно с массой воды.
Волна, даже очень большая, как ни странно, успокоила Гука немедленно. Уж с волнами-то он привык обходиться за свою жизнь. Самый лучший способ пропустить волну - это нырнуть как можно глубже под её основание и вынырнуть уже далеко позади гребня. Но можно и покататься на гребне волны: дождаться особенно крупной волны и, уравняв свою скорость со скоростью катящегося гребня, замереть на мгновение и понестись на волне в свободном полете. Сейчас, не раздумывая, Гук нырнул поглубже, сообразив, что врезаться со скоростью звука в берег даже на гребне такой замечательной волны не сулит ничего приятного. Когда он показался на поверхности и оглянулся, он не узнал очертаний берега. Собственно берега он и не увидел - была кипящая белая масса воды, которая расстилалась насколько хватал глаз, и только далеко-далеко возвышались горы. Гук растерянно повертел головой, стараясь найти заметный высокий островок, покрытый лесом и с высокой скалой на его мористой стороне, - острова не было!
Что-то заставило его повернуть снова голову в море. И вовремя. Он едва успел нырнуть в основание другой огромной волны, которая незаметно подобралась со стороны моря. Вынырнув за гребнем этой волны, Гук внимательно стал наблюдать за морем и вскоре заметил катящийся издали новый громадный вал. Теперь в нём проснулся азарт, и он решил не уходить от встречи с волной, а постараться прокатиться на ней. Повернувшись носом к берегу, он что было силы заработал хвостом, разгоняясь до максимальной скорости. Волна настигла его, крутанула, перевернула несколько раз и выплюнула на поверхность не на самом гребне, а чуть позади. С огромной скоростью вал вместе с Гуком нёсся в сторону берега. По мере приближения к мелким местам вал рос, становился белее, и скоро Гук уже ничего не мог различить вокруг себя в хаосе пены, брызг, каких-то бревен; он перестал что-либо слышать из-за оглушительного треска сталкивающихся камней, которые волокла волна по дну, из-за треска ломающихся, как спички, стволов деревьев. Но вот наконец этот шум несколько стих. Вал, который накатывался на берег вместе с Гуком, успокоился, догнав замедлившие своё движение у берега первый и второй валы. Теперь Гук мог сориентироваться. Он плыл в потоке пенистой грязной воды над каким-то лесом. Внизу под ним угадывались поваленные и сломанные стволы гигантских деревьев. Насколько мог видеть Гук, впереди, позади, по сторонам - всюду была только одна вода.
Но вот что-то изменилось. Всё более замедлявшееся движение воды впереди совсем приостановилось. И тут Гуку стало страшно. Он представил, что вот-вот вся эта огромная масса воды уйдет обратно в море и он останется на берегу, среди этого страшного леса, над которым он плывет. Не теряя ни секунды, что было сил он резко развернулся и бросился в сторону открытого моря и успокоился только тогда, когда обнаружил, что под ним обычное морское дно, а не этот страшный и непонятный лес. Минут через двадцать море действительно схлынуло с суши, и вот уже обнажилась вершина скалы, что стояла на мористой стороне островка недалеко от побережья.
До этого дня Гуку пришлось повидать в море много всякой всячины, но он никогда ещё так ощутимо не сталкивался с необузданной мощью моря, никогда не испытывал такого чувства собственного ничтожества перед этой великой и необъятной силой.
Что произошло в тот день в таинственных морских глубинах, какие образовались новые подводные горы или вскрылись новые бездонные трещины в дне моря, вряд ли когда-нибудь удастся узнать нам…
ГАЛАПАГОСЫ - ЧЕРЕПАШЬИ ОСТРОВА
Нетрудно понять Гука, который, испытав впервые в жизни силу цунами - волн от подводного землетрясения, решил больше пока не ввязываться в новые приключения, а спокойно и обстоятельно обследовать новые места. Так он попал к Черепашьим островам, лежащим в нескольких сотнях километров от берега Южной Америки, прямо на экваторе. В тропиках смена времён года не так ощущается, как в высоких широтах. Разве что прольёт побольше тёплого дождя в тот сезон, который можно назвать и весенним и осенним, по желанию. Зимой же и летом температура совершенно одинаковая. Но Черепашьи острова, несмотря на то что по расположению они должны были быть с самым тропическим климатом, не имели его; и до них долетало холодное дыхание Южного полярного океана. Его приносило прохладное течение Гумбольдта, в котором всё это время и путешествовал Гук.
В полдень солнце стояло точно над головой. Берега острова, к которому он приблизился после многодневного пути в океане, были удивительно пустынными. Они чернели подтёками лавы, на которой лишь кое-где зеленели кустарники и травка. Острова были гористы, и тут и там на берегах виднелись небольшие возвышенности с кратером в центре. Нет, пожалуй, здесь не стоило задерживаться долго - ничего особенно интересного в этих водах не предвиделось.
В водах островов он встречал уже знакомых ему по Антарктике и водам Южной Америки пингвинов. На некоторых пляжах и скалах грелись на солнце и резвились в воде у берега десятки некрупных морских львов, которые, как и все другие тюлени, могли понимать лишь примитивные сигналы тревоги. А поговорить с кем-нибудь так хотелось! Несколько раз в океане он чувствовал следы прошедших недавно стад дельфинов, а однажды сумел точно определить, что прошло стадо афалин. По обилию мелкой рыбы, по многим неуловимым признакам Гук был уверен, что эти дельфины не уходят далеко из этого района. Он хотел и боялся встречи с ними. Хотел потому, что за долгие месяцы своего скитания он понял, как важно иметь рядом друга и советчика. Боялся он встречи с дельфинами потому, что чувствовал, что не сможет скрыть от дельфинов своей истории и не сможет не рассказать о приговоре старейшин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33