Марч завёл грузовик как можно дальше, потом остановился.
— Послушайте тишину! — предложил он.
Вечерело, в лесу действительно стояла тишина. Полнейшая тишина — как в сумасшедшем доме после предупредительной пулемётной очереди. Дортмундер вышел из кабины и захлопнул дверцу, будто выстрелил. Марч спустился с другой стороны.
Дортмундер открыл заднюю дверь н влез вместе с Марчем в фургон. Внутренность фургона была освещена тремя лампочками, расположенными на потолке. Локомотив занимал практически всё место, оставалось лишь небольшое пространство справа, чтобы можно было протиснуться. Дортмундер и Марч добрались до тендера и влезли в него.
Проскер сидел на ящике с оружием, и выражение невинного сумасшествия начало понемногу исчезать с его лица. Келп, Гринвуд и Чефуик стояли рядом.
Дортмундер подошёл к Проскеру и сказал:
— Проскер, всё ясно, как божий день. Если мы не получим изумруд, ты долго не проживёшь. Выкладывай!
Проскер глядел на Дортмундера с видом провинившегося щенка, который случайно наделал мимо бумаги.
— Я не понимаю, о чём вы. Я болен.
Обозлённый Гринвуд предложил:
— Давайте привяжем его к рельсам, и пусть по нему пару раз пройдётся поезд. Может, он тогда заговорит?
— Честно говоря, меня бы это удивило, — заметил Чефуик.
— Марч, Келп, — сказал Дортмундер, — отведите его в конец фургона и покажите ему, где мы находимся.
Марч и Келп схватили Проскера за локти и стали толкать его по узкому проходу к двери фургона. Они открыли её и показали ему лес, освещённый солнцем, и, когда он хорошо всё рассмотрел, закрыли дверь, втолкнули его в тендер и вновь усадили на ящик с оружием.
— Мы в лесу, не так ли? — сказал Дортмундер.
— Да, мы в лесу. — Проскер кивнул.
— Что такое «лес», ты помнишь? Очень хорошо. Теперь посмотри сюда. Что это за предмет прислонён к борту?
— Лопата, — ответил Проскер.
— Ты вспомнил, что это лопата. Я восхищён. А ты помнишь, что такое могила?
В образе невинной овечки появилась ещё одна трещина.
— Вы не сделаете такого с больным, — сказал Проскер и слабо прижал руку к сердцу.
— Нет, — кивнул Дортмундер, — но я сделаю это с мёртвым. — Он дал Проскеру несколько секунд для размышления, потом предложил: — Я скажу тебе, что будет. Мы проведём здесь ночь, предоставив полицейским искать локомотив, а завтра уедем. Если ты отдашь нам изумруд, мы отпустим тебя.
Сможешь объяснить, что удрал от нас и ничего не знаешь и не понимаешь, что случилось. Разумеется, ты не произнесёшь ни одного имени, в противном случае, мы найдём тебя опять. Ты знаешь, что мы всегда сможем наложить на тебя лапу, куда бы ты не спрятался, так?
Проскер бросил взгляд на локомотив, на тендер, на застывшие лица, окружавшие его.
— О, да, — сказал он. — Знаю.
— Хорошо. Умеешь пользоваться лопатой? — спросил Дортмундер.
— Лопатой? — удивлённо повторил Проскер.
— На случай, если ты не отдашь нам изумруд, — пояснил Дортмундер. — Мы уедем завтра утром без тебя и не хотим, чтобы тебя нашли. Поэтому надо вырыть яму.
Проскер облизнул губы.
— Я… — начал он и вновь посмотрел на окружавшие его лица. — Я бы хотел помочь вам. Серьёзно. Но я больной человек. У меня неприятности по работе, неверная любовница, личные проблемы, нервная депрессия. Почему же ещё я попал в лечебницу?!
— Чтобы спрятаться от нас. Ты сам себя туда засадил. Если ты помнишь, что находился в лечебнице, то можешь также вспомнишь, куда дел изумруд?
— Не знаю, что и сказать…
— Не беда, — сказал Дортмундер. У тебя целая ночь для размышлений.
— Так достаточно глубоко?
Дортмундер подошёл и заглянул в яму.
Проскер в своей белой пижаме стоял на дне ямы глубиной сантиметров сорок и, несмотря на утреннюю прохладу, исходил потом. Начинался новый солнечный день, воздух осеннего леса был чист и свеж, но адвокат всем своим видом наводил на мысль о знойном августе.
— Мелко, — неодобрительно покачал головой Дортмундер. — и хочешь лежать в мелкой могиле? У тебя нет чувства собственного достоинства!
— Вы не посмеете убить меня! — задыхаясь, проговорил Проскер. — Ради денег? Человеческая жизнь дороже денег, а вы гораздо человечнее, чем хотите казаться, и…
— Проскер, — оборвал его Гринвуд. — Я могу убить тебя просто потому, что я к бешенстве. Ты меня обманул! Надул меня. Меня! Ты всем доставил массу хлопот, и виноват я. Так что если будешь продолжать притворяться ничего не помнишь, я с удовольствием тебя прикончу.
Проскер болезненно скривился и бросил взгляд на дорогу, по которое они приехали.
— На это не рассчитывай, Проскер — посоветовал Дортмундер, заметивший взгляд. — Если ты стараешься выиграть время и ждёшь, пока здесь появятся полицейские на мотоциклах, то ты напрасно надеешься. Мы потому и выбрали это место, что оно безопасное.
Простёр внимательно посмотрел на Дортмундера. Лицо адвоката уже утратило выражение оскорблённой невинности; теперь оно выражало раздумье. Проскер с минуту поразмышлял, потом бросил лопату на землю.
— Ладно, — решительно проговорил он. — Вы конечно, меня не убьёте, вы не убийцы, но я отлично понимаю, что вы от меня не отвяжетесь. И похоже на то, что мне никто не поможет. Помогите вылезти. Поговорим. Всё его поведение резко изменилось, голос стал уверенным, жесты живыми и твёрдыми.
Дортмундер и Гринвуд протянули ему руки и помогли вылезти из ямы.
— Итак, изумруд, — напомнил Дортмундер.
Проскер повернулся к нему.
— Разрешите задать вам гипотетический вопрос. Оставите ли вы меня без наблюдения до того, как я отдам вам изумруд?
— Это даже не смешно, — сказал Дортмундер.
— Я так и думал, — вздохнул Проскер, разведя руками. — В таком случае, к моему прискорбию, вы его никогда не получите.
— Я всё-таки его убью — завопил Гринвуд. Подошли Марч и Чефуик, чтобы послушать разговор.
— Объясни, — велел Дортмундер.
— Изумруд находится в моём сейфе в одном из банков Манхэттена, на углу Пятой авеню и Сорок шестой улицы. Нужно иметь два ключа, чтобы открыть сейф: мой и банковский. Правит предусматривают, чтобы я спускался в бронированную комнату в сопровождении одного из служащих банка. Мы должны быть одни. Перед входом в бронированную комнату я должен расписаться в регистрационной книге, а они сверяют подпись с той, что есть у них в досье. Другими словами, это должен быть я, и я должен быть один. Если я дам вам слово, что не стану просить служащего банка вызвать полицию, пока мы будем там, вы окажете мне доверие, и я не обману вас. Но вы не окажете мне доверия, и я не могу вас в этом упрекать. Изумруд останется в банке, бесполезный для вас и для меня.
— Чёрт побери, — возмутился Дортмундер.
— Жаль. Мне искренне жаль. Если бы я хранил камень где-нибудь в другом месте, я уверен, мы пришли бы к соглашению. Вы бы выплатили мне компенсацию за убытки и вознаграждение…
— Я сейчас набью ему морду! — взорвался Гринвуд.
— Замолчи, — прикрикнул Дортмундер и обратился к Проскеру: — Продолжай.
Проскер пожал плечами.
— Проблема неразрешима. Я положил камень в такое место, из которого вам его не достать.
— А где ключ? — спросил Дортмундер.
— От сейфа? В моём кабинете в городе. Спрятан. Если вы думаете, что сможете послать кого-нибудь вместо меня, чтобы подделать мою подпись, то я буду играть честно: оба полицейских в банке знают меня лично. Весьма возможно, что ваш человек встретится ни с одним из них, но я не думаю, что вы пойдёте на такой риск.
— Дортмундер, — вмешался Гринвуд, — а если этот прохвост умрёт? Жена наследует его камень, а мы забираем его у жены.
— Нет, — сказал Проскер, — тоже не пойдёт. В случае моей смерти сейф будет вскрыт в присутствии моей жены, двух великих банка, адвоката жены и, вероятно, нотариуса. Боюсь, моя жена не сможет даже забрать камень домой.
— Чёрт побери! — воскликнул Дортмундер.
— Ты знаешь, что это означает, Дортмундер? — спросил Келп.
— Не желаю и слушать, — сказал Дортмундер.
— Нам придётся ограбить банк, — сказал Келп.
— Мне жаль, — деловым тоном произнёс Проскер — но выхода нет.
Гринвуд ударил его в глаз, и адвокат полетел в яму.
— Где лопата? — спросил Гринвуд.
Тут вмешался Дортмундер.
— Брось, засунь его лучше в фургон.
— Куда мы едем? — спросил Марч.
— Мы возвращаемся город, — ответил Дортмундер. — 0брадуем майора.
Фаза Пятая
— Мне совсем не весело, — огорчился майор.
— Можно подумать, — заметил Дортмундер — что я обхихикался.
Майор, которому не дали закончить завтрак, сидел за своим столом; остальные располагались напротив него полукругом.
Проскер, в перепачканной пижаме, находился в центре, у всех на виду.
— Я продолжаю искренне раскаиваться, — сказал Проскер. — Я поступил недальновидно, но причина в спешке. Теперь, на досуге, я раскаиваюсь.
— Заткнись! — бросил Гринвуд. — Не то будешь раскаиваться ещё кое в чём.
— Я нанял вас, — продолжал майор, — потому что вы профессионалы, вы знаете, как нужно правильно проводить операцию.
Келп раздражённо возразил:
— Мы профессионалы, майор, и вели операцию правильно. Мы провели уже четыре операции, и всё на отлично. Мы украли изумруд. Мы вытащили Гринвуда из тюрьмы. Мы проникли в комиссариат и вышли оттуда. И мы похитили Проскера из сумасшедшего дома. Нам всё удалось.
— Тогда почему же у меня нет изумруда «Балабомо»? — возмутился майор и протянул пустую ладонь, чтобы подчеркнуть свои слова.
— Обстоятельства, — ответил Келп. — Обстоятельства были против нас.
Майор насмешливо хмыкнул.
— Майор, — вмешался Чефуик, — сейчас вы в плохом настроении, и это совершенно понятно. Мы, кстати, тоже, и по той же причине. Я не хочу говорить о себе, но в течение двадцати трёх лет, что я занимаюсь этим делом, у меня была возможность изучить людей, с которыми я работал, и могу вас заверить: вы не нашли лучшей группы!
— Безусловно, — подтвердил Келп. — Возьмите Дортмундера. Этот человек — гений. Он организовал четыре операции за четыре месяца, и каждая из них удалась. Нет другого человека, который был бы способен так провести похищение Проскера, говоря уже о трёх предыдущих делах.
— И то, что Чефуик сказал о нас, ещё больше подходит к нему самому, — продолжал Гринвуд. — Потому что он не только лучший слесарь, но ещё и первоклассный инженер-железнодорожник.
Чефуик покраснел от удовольствия и смутился.
— Прежде чем вы продолжите восхвалять друг друга, — сказал майор, — позвольте вам напомнить: у меня нет изумруда «Балабомо»!
— Мы это знаем, майор, — ответил Дортмундер. — У нас тоже нет наших сорока тысяч долларов на каждого.
— Вы забираете их небольшими порциями, — злобно возразил майор. — Вы отдаёте себе отчёт, что я уже выплатил вам более двенадцати тысяч долларов только жалованья? Ещё около восьми тысяч пошло на экипировку и материалы для ваших операций. Двадцать тысяч долларов! А что взамен? Операция удалась, но больной умер!.. Так больше продолжаться не может. Не пойдёт.
Дортмундер медленно встал.
— Лично я согласен, майор, — сказал он. — Я пришёл сюда сделать последнюю попытку, но если вы хотите бросить дело, то я спорить с вами не буду. Завтра исполняется четыре месяца, как я вышел из тюрьмы, и всё, что я делал — это занимался этим проклятым изумрудом. Если хотите знать правду, я сыт им по горло, и если бы Проскер не стал тогда дразнить меня, я бы ни за что не согласился на последнее дело.
— Искренне раскаиваюсь, — отозвался Проскер.
— Заткнись ты! — бросил Гринвуд.
Келп встал.
— Дортмундер, не нервничай. Вы тоже, майор, это ни к чему не приведёт. Сейчас мы действительно знаем, где находится изумруд.
— Если Проскер не лжёт, — заметил майор.
— Я лгу?! — возмутился Проскер.
— Я велел тебе заткнуться! — закричал Гринвуд.
— Он не лжёт, — сказал Келп. — Он знает, что если изумруда в банке её окажется, мы вернёмся сюда и на этот раз церемониться с ним не будем.
— Умный адвокат знает, когда нужно говорить правду, — вставил Проскер.
Гринвуд наклонился вперёд и похлопал Проскера по колену.
— Ты, наконец, заткнёшься или нет?
— Факт в том, что на этот раз мы знаем, где камень, — повторил Келп. — Оттуда он никуда не денется. У нас есть человек, который может его взять, — и речи не может быть, чтобы выпустить его. Если мы, как всегда хорошо, выполним свою работу, изумруд будет нашим, и все расстанутся друзьями.
— Есть одна вещь, которой я не понимаю, Дортмундер, — сказал майор. — Вы утверждаете, что сыты этой историей по горло. Ваши друзья были вынуждены уговаривать вас, и мне пришлось пообещать вам более крупную сумму, чтобы вы довели дело до конца. А теперь вы вдруг готовы продолжать даже без уговоров, без требования дополнительной суммы, без малейшего колебания с вашей стороны. Честно говоря, я вас не понимаю.
— Этот изумруд, — сказал Дортмундер, — подобен камню на моей шее. Я надеялся, что смогу ускользнуть от него — но это просто невозможно! Я могу уйти отсюда, попытаться тратить своё время на что-нибудь другое, но рано или поздно этот проклятый изумруд вновь появится, и я окажусь в кабале… Когда Проскер сказал нам, куда его спрятал, я внезапно понял, что это судьба. Если я не получу этот камень, то он получит меня: я всё время буду думать о нём. Раз я не могу от него освободиться, то к чему бороться?
— Банк на Пятой авеню в центре Манхэттена, — проговорил майор, это не сумасшедший дом и даже не тюрьма в Лонг-Айленде.
— Я знаю, — ответил Дортмундер.
— Это может оказаться самой сложной работой в вашей трущей биографии.
— Безусловно, — подтвердил Дортмундер. — Банки Нью-Йорка оснащены самой совершенной в мире системой безопасности, сторожа там первоклассные и целая толпа полицейских перед входом. Потом ещё вечные пробки в центре города, котом могут помешать бегству.
— Вы знаете всё это и, тем не менее, готовы попытаться? — спросил майор.
— Мы все этого хотим, — указал Келп.
— Это вопрос чести, — вмешался Марч. — Мы должны закончить дело.
— Я хочу лишь сходить на разведку, — отрезал Дортмундер. — Потом уж решать.
— А пока вы будете принимать решение, хотите получать деньги? — едко спросил майор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20