Горожане высыпали на улицы; они провожали взглядами кортеж.Многие сыновья, думала Катрин, смотря на мужа, радовались бы сейчас, говорили бы себе: «Мой отец мертв, мой старший брат мертв, поэтому я — король».Но только не Генрих.Сидя у кровати, он рассказывал о похоронах. Он всегда говорил о чем-то, перед тем как задуть свечи. Он обнаруживал постоянство в своих привычках; он хотел, чтобы эти визиты проходили непринужденно, чтобы Катрин не догадывалась о его желании поскорее уйти от нее. Он боялся причинить ей душевную боль.Генрих ни словом, ни взглядом не выдавал того, что он ждет от нее вести. Он был так любезен. Неудивительно, что она обожала его. Но, увы, ее было невозможно обмануть.Поговорив, он принимался нервно играть со склянками и бутылочками, стоявшими на туалетном столике. Потом Генрих ложился в постель. Позже он снова возобновлял беседу. Эти интерлюдии длились всегда одно и то же время. Катрин беззвучно смеялась сквозь слезы.Сколько маленьких Валуа появятся в детской, прежде чем он решит, что у них уже достаточно детей? Когда осуществится ее мечта — Диана состарится или умрет, и король будет приходить к королеве не только ради исполнения долга.— Ты печален, Генрих, — сказала Катрин.Он улыбнулся — смущенно, по-мальчишески, непосредственно.— Я не могу забыть похороны, — сказал Генрих.— Они произвели на тебя сильное впечатление.— Мой отец… мертв. И два моих брата умерли в расцвете сил.Ей не хотелось говорить о его братьях. Неужели даже теперь, думая о Франциске, он подозревал ее?— Твой брат Карл не был твоим другом, Генрих.— Ты права. Когда я смотрел на кортеж и оплакивал моего отца и братьев, рядом со мной были Сент-Андре и Вьевилль. Они заметили мое подавленное состояние, и Сент-Андре попросил Вьевилля рассказать мне о том, что когда-то давно произошло в Ангулеме. Вьевилль сделал это. Он сказал: «Помните, сир, как по вине Шатемрэ, Дандена и Дампьера бывший дофин Франциск и вы свалились в Шаренту?» Я помнил этот эпизод и сказал ему об этом. И он поведал мне следующее; когда отцу сообщили о том, что я и мой брат утонули в реке, он был потрясен этим известием, но Карл ликовал в своих покоях. Потом он узнал о нашем спасении, и у него начался жар. Опытные врачи объяснили это резкой сменой эмоций — от радости к горю. Да, Карл не был моим другом.Катрин приподнялась на локте.— Генрих, — сказала она, — если бы он остался жив и женился на племяннице или дочери императора, он бы стал для тебя опасным врагом.— Верно.— Поэтому тебе не следует печалиться. Король Франциск умер, но он уже был немолод и успел сполна насладиться жизнью. Франция еще не имела такого замечательного короля, каким являешься ты. Я молю Бога о том, чтобы маленький Франциск оказался похожим на тебя, когда придет его время занять трон.— Ты — хорошая и верная жена, Катрин, — сказал король.Это сделало ее счастливой. Я завоюю его, сказала себе Катрин. Надо только двигаться постепенно, осторожно.Но как трудно ей было действовать осмотрительно, когда она находилась рядом с Генрихом! С другими она была умной и хитрой. Муж пробуждал в ней волнение, которое мешало Катрин быть сдержанной.Она поддалась соблазну заговорить о мадам д'Этамп, поспешно покинувшей двор. Ее судьба оставалась неопределенной.Катрин очень хотела, чтобы Анну оставили в покое. Нет, она не любила ее. Катрин любила лишь себя и Генриха. Но если бы ей удалось успешно заступиться за Анну и Диана не смогла бы обрушить на мадам д'Этамп свою месть, это стало бы триумфом Катрин! «Ты — хорошая и верная жена!» Эти слова опьянили ее, точно доброе французское вино…— Я думала о твоем отце, Генрих, и о несчастной женщине, которую он любил. Он просил тебя обойтись с ней милостиво. Ты отнесешься с уважением к просьбе Франциска?Она тотчас поняла, что совершила ошибку.— Тебе не следует заступаться за нее, — сказал он. — Я знаю, что она была таким же моим врагом, как и Карл. И при ее содействии он договорился с Филиппом Испанским о том, что они вдвоем свергнут меня с трона, когда я займу его. Мой брат обещал сделать ее правительницей Нидерландов, если он женится на инфанте. За это она помогала ему деньгами.— Я… понимаю.— Ты многого не знаешь, поэтому тебе не следует заступаться за моих врагов.— Генрих, если бы я знала, что она виновата… что она интриговала против тебя…Охваченная волнением Катрин захотела подняться с кровати и встать перед Генрихом. Сделав это, она протянула руку к своему халату. В этот момент у нее закружилась голова. Она хотела скрыть это, но наблюдательный король заметил ее состояние; он ждал появления подобных симптомов.— Катрин, боюсь, тебе нездоровится.— Со мной все в порядке, Генрих.— Позволь мне уложить тебя в постель. Я позову твоих фрейлин.— Генрих… прошу тебя… не беспокойся. Это пустяк.Он улыбнулся ей почти сочувственно.— Катрин… может быть…Его улыбка была ласковой. Как он красив! Он доволен ею. Ей хотелось порадовать его. Отбросить всякую сдержанность.— Вполне возможно, Генрих; ты рад?— Рад? Я просто счастлив. Именно на это я и надеялся, дорогая.Она была счастлива — его раздражение сменилось радостью. Даже если эта радость была связана с тем, что теперь он избавлялся от скучных визитов.
Некоронованная королева Франции! Несомненно, любая расчетливая и честолюбивая женщина могла мечтать о таком положении. День, когда король Франциск приказал ей подружиться с его сыном, был счастливейшим в ее жизни!Она встретила Генриха в своих покоях, которые были более роскошными и величественными, чем покои Катрин.— Как ты прекрасна! — Генрих преклонил колено и поцеловал руки Дианы.Она улыбнулась, прикоснувшись к драгоценным камням, висевшим у нее на шее. Недавно они принадлежали Анне д'Этамп — их подарил ей Франциск. Жаль, что Анна не видит их сейчас, подумала Диана.Она жестом отпустила своих девушек, чтобы остаться наедине с королем. Они сели на диван у окна; Генрих обнял свою возлюбленную.— Превосходная новость, моя дорогая, — сказал он — Катрин в положении.— Чудесно. Мне казалось, что в последнее время она…— Она едва не упала в обморок, и я догадался.Диана кивнула. Хитрая Катрин какое-то время скрывала свою беременность. Несчастная королева. Она, Диана, находится в гораздо лучшем положении. Она может даже пожалеть королеву Франции!У Генриха не было секретов от Дианы.— Она пыталась заступиться за Анну д'Этамп, — сказал он.Диана тотчас насторожилась.Как это глупо с ее стороны!Она с помощью улыбки скрыла свое беспокойство. Представила себе невозмутимое лицо королевы — темные глаза выражали покорность, смирение.Нет, Катрин не посмеет вступить в заговор со старым врагом Дианы де Пуатье. Диана повернулась лицом к королю и поцеловала его. Он обнимал ее, но она продолжала думать. Чтобы управлять королем, требуется большая осторожность и проницательность; Генрих уже не дофин. Он сентиментален и обещал лежавшему на смертном одре отцу защитить Анну д'Этамп. Диана вспомнила, какую ярость пробудило в ней известие о том, что Генрих отправил Анне в Лимур весьма дружеское послание; он даже намекал женщине, что она может вернуться ко двору. Он тогда сказал ей, Диане, что дал слово отцу. Он был добрым, но простодушным человеком. Благодарным любовником, не забывавшим своих друзей. Анн де Монморанси снова оказался в милости. Ей, Диане, следует проследить за тем, чтобы он не вознесся слишком высоко. Но сейчас Монморанси, желавший свести личные счеты с Анной д'Этамп, был союзником Дианы.Дорогой, бесхитростный Генрих! Ему необходимо открыть глаза на то, как любовница Франциска интриговала вместе с Карлом Орлеанским против дофина. Тогда он почувствует себя свободным от обещания, данного им умирающему отцу, который не знал о двуличии этой женщины. Собственность Анны была конфискована, ее слуги отправились в тюрьму; муж мадам д'Этамп, охотно извлекавший выгоду из ее отношений с королем, обвинил жену в супружеской неверности, и она угодила за решетку.Диана чувствовала, что Анна д'Этамп щедро оплачивает оскорбления, которые она когда-то наносила вдове великого сенешаля Нормандии. А теперь… этой кроткой Катрин взбрело в голову заступиться за эту женщину.Катрин, конечно, придется кое-что понять. Ей позволят сохранить свое положение, если она подчинится некоронованной королеве.— Полагаю, — сказала Диана, — ты поведал королеве о том, что мадам д'Этамп предала тебя, вступив в сговор с твоими врагами?— Да, я сказал ей это. Кажется, она растерялась. Заявила, что удивлена этим.Возможно, это правда, подумала Диана. Необходимо дать понять Катрин, что она стала матерью лишь по милости любовницы ее мужа.
Диана снова почувствовала, что Катрин нуждается в уроке. Мадам де Пуатье решила, что новое положение вскружило голову королеве. В конце концов, сказала себе Диана, Катрин — всего лишь дочь итальянских торговцев. Она же, Диана, была французской аристократкой, в ее жилах текла королевская кровь. Да, Катрин должна понять, что она обязана своим положением ей, Диане; более того — именно от Дианы зависит, сумеет ли она сохранить корону.Диана считала, что Катрин усвоит урок лучше, если он будет публичным. Поэтому она сделает так, чтобы многие сиятельные особы стали свидетелями растерянности королевы.Это произошло во время одного из собраний, которые периодически проводила Катрин. Король отсутствовал; среди избранного общества находились Диана, сестра Генриха Маргарита, Монморанси и Франциск де Гиз.Диана начала с того, что попросила королеву показать ей планы перестройки замка Шенонсо.— Мадам, — ответила Катрин, — я охотно сделаю это. Конечно, вы понимаете, что я не обладаю архитектурными талантами моего славного тестя; мои наброски, боюсь, нуждаются в доработке.— И тем не менее, мадам, я буду рада взглянуть на них.Ги де Шабо, этот глупый, неосторожный человек, который уже проявил себя как враг Дианы во время скандала, связанного с его мачехой, сказал:— Мадам Диана хочет улучшить планы нашей славной королевы?— Возможно, месье де Шабо, — сухо ответила Диана на вопрос, заданный надменным тоном. Де Шабо показал себя однажды дураком; она была уверена, что он готов сделать это снова. Ему следовало понять, что он уже был на плохом счету у короля; неуважительное обращение с любовницей короля усугубит его положение.Диана повернулась к Катрин.Катрин сказала:— Я хотела изменить южный фасад и возвести девять арок, спроектированных Томасом Боэром… кажется, тридцать лет тому назад.Королева едва сдерживала свою ярость. Шенонсо много значил для нее. Она спасалась от унижений, с головой уйдя в работу. Сейчас бушевавшие в Катрин эмоции зазвучали в ее голосе.В разговор вступила Маргарита; эта умная женщина умела интересно высказываться почти на любую тему. Она была добрым человеком и всегда радовалась, видя оживление на обычно бледном лице королевы. Свое суждение высказал Монморанси. Но хитрый де Гиз догадывался, к чему все идет, и помалкивал.— В самое ближайшее время я займусь Шенонсо, — сказала Катрин. — Я приглашу лучших художников. Разобью в саду клумбы, построю живописные гроты и фонтаны.Момент был подходящим. Диана произнесла:— Я искренне надеюсь, что вы почтите Шенонсо своим присутствием, как только у вас появится желание.Катрин отвела свой взгляд от Дианы. Только еле заметное дрожание века выдало чувства королевы. Она улыбнулась, с трудом сдерживая желание броситься вперед и одной пощечиной стереть с лица своего врага невозмутимую очаровательную улыбку.Унижение было жестоким, горьким. Диана знала, как сильно Катрин любит Шенонсо; она намеренно заставила королеву продемонстрировать свой энтузиазм, ее желание заявить о своих правах на замок. Затем в присутствии придворных Диана дала ей понять, что ее желание мало что значит по сравнению с волей истинной королевы Франции.Никогда еще, подумала Катрин, я не испытывала такой сильной ненависти к этой женщине. Даже когда наблюдала за ней в Сент-Жермене сквозь отверстие в полу.— Что это значит? — сказала Катрин. Она ненавидела себя за свою неуверенность. Катрин заметила насмешку в хитрых глазах Франциска де Гиза; в глазах Маргариты застыл ужас; де Шабо явно сочувствовал королеве.— Король великодушно подарил мне замок Шенонсо, — сообщила Диана. — Этим подарком он выразил свою признательность за важные услуги, оказанные государству моим покойным мужем.Нельзя было не восхититься спокойствием, с которым королева продолжила обсуждение своих планов относительно Шенонсо после того, как она поздравила Диану с тем, что она владеет одним из красивейших замков Франции.Да, итальянские женщины умеют сохранять достоинство в любой ситуации, подумала Диана.Придет день, и мадам де Пуатье заплатит по всем счетам, сказала себе Катрин. Ничто не будет забыто.
— Месье, вы сегодня грустны.Во время танца, в котором партнеры постоянно менялись, Ги де Шабо на несколько мгновений оказался возле королевы.Он склонил голову.— Верно, — сказал де Шабо, — но я надеюсь, что мое состояние не обидит ваше королевское величество.— Мы бы предпочли видеть улыбку на ваших губах.Он улыбнулся.— Не натянутую улыбку, — сказала Катрин.Они приблизились в танце друг к другу, и она воспользовалась этим, чтобы шепнуть ему на ухо:— Не печальтесь, месье. Всегда есть выход.Ги де Шабо несколько секунд смотрел в глаза королевы; ему показалось, что он видит ее впервые. Ее губы улыбались, глаза сохраняли невозмутимость. Однако, подумал он, в ней таится нечто… еще не раскрывшееся полностью… она напоминает змею. Нет, ерунда. Тревога, страх за свою жизнь будоражат мое воображение.Он не понял значения ее слов; она увидела это по выражению его лица.— Вы боитесь де Вивонна, — шепнула она. — Не стоит этого делать. Выход есть.Теперь они удалились друг от друга, и шептать было невозможно. Сердце де Шабо забилось чаще. Он действительно боялся. Он не был трусом, но считал, что всякий человек, глядя в глаза смерти, имеет право на страх. Ему предстояло померяться силами с де Вивонном в смертельной схватке. Он получил от него вызов, и король Генрих дал разрешение на эту дуэль, некогда запрещенную Франциском по просьбе Анны д'Этамп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43