! – сердито прикрикнул Раймонд, ища в предрассветной полутьме свои шлепанцы.
Рубен вытер глаза рукавом.
– Это вы выжимали из него все силы! Вы над ним измывались! И я вам уже говорил, что мы будем знать, чьих рук это дело, если Хозяина вдруг не станет!.. Говорю вам, я же знал, я же знал...
– Не будь идиотом, Рубен! – грубо сказал Раймонд. – Вчера вечером он был в невероятном состоянии! При чем тут я? Скорее всего, он выпил больше, чем мог вынести! Кто его обнаружил мертвым?
Рубен шел вслед за ним.
– Это Марта, бедняжка, зашла к нему! И видит – холодный и твердый! А сегодня к тому же день его рождения! Я ведь говорил ему, говорил, чтобы он не ел этого омара! На ночь нельзя есть раков... Ведь говорил...
– Заткнись! Не стоит поднимать на ноги весь дом! – урезонил его Раймонд, спускаясь по винтовой лестнице и входя в коридорчик, по которому проходила вчера Фейт...
На подходе к комнате отца он услышал причитания. Марта рыдала над телом Пенхоллоу. Ясно было, что ее вопли уже разбудили всех домочадцев. Дверь в спальню Юджина была распахнута, а Обри как раз вышел из своей комнаты, одетый в экзотическую черную пижаму с серебряными блестками, утомленно вопрошая, какое новое несчастье постигло его – и эту злополучную семью...
– Рубен говорит, что отец умер, – бросил ему Раймонд через плечо. Он не стал ждать ответных восклицаний, но, сходя вниз по лестнице, услышал, как Обри ахнул:
– Как так?! Я не могу поверить в это!
В комнате Пенхоллоу, помимо Марты, которая металась туда-сюда и причитала, стояла также и Вивьен, наспех завернувшаяся в свое ночное кимоно, она с недоумением рассматривала бездыханное тело на кровати и обернулась на звук шагов Раймонда:
– Он умер! – воскликнула она с изумлением, словно всегда считала Пенхоллоу чем-то вечным, как египетский сфинкс.
– Это я уже слышал, – заметил Раймонд. Он пытался взять себя в руки и быстренько осмыслить ситуацию. Он не ожидал такого поворота событий, по крайней мере в ближайшее время. Но в любом случае, он прекрасно понимал, что смерть отца для него – самое важное событие последних лет, а может быть, и всей жизни...
Теперь Пенхоллоу не сможет выболтать секрет рождения Раймонда, но ведь гадкий старик говорил еще про какие-то бумаги, документы... Это надо было бы проверить в менее людной обстановке, и лучше прямо сейчас... Раймонд сурово обвел взглядом присутствующих и заметил Вивьен:
– Вам, милочка, лучше бы подняться к себе и одеться. Она непроизвольным жестом отбросила со лба спутанные волосы:
– Да, да... Но подумайте, ведь он умер! Я не могу поверить в это! Теперь я смогу уехать отсюда! Мы все стали свободны! СВОБОДНЫ!
Марта подняла заплаканное лицо:
– Да как же вам не стыдно! Тут лежит мертвое тело, а вы над ним говорите всякие пакости! И нечего, нечего тут стоять и пялиться на этого человека! Вот уж кто был человек так человек, а не обезьяна вроде вас... Нечего здесь стоять, говорю вам!
Вивьен покраснела и открыла уже было рот для ответной реплики, но Раймонд опередил ее:
– Идите, Вивьен. Лучше сообщите Юджину о том, что произошло. Рубен, уведи отсюда Марту! Нечего разводить здесь сопли! И сразу же пошли Джимми за Лифтоном, ясно?
– Да уж, пошлешь его, этого подлеца! – заворчал Рубен. – Он еще небось в постели валяется!..
– Ну так скинь его с постели! Марта, слышишь, хватит этих криков! Поди там, приляг где-нибудь у себя и успокойся... Где Сибилла?
У Рубена снова полились слезы.
– Она как раз готовила ему завтрак... Именно то, что он так любил... И теперь он уже этого не поест... Боже мой...
– Ну ладно, уведи к ней Марту! – приказал Раймонд. – Если эта свинья Джимми хотя бы одет, пошли его на мотоцикле к Лифтону. Пошевеливайся же!
– Я не оставлю его здесь! – стенала Марта. – Нечего вам его касаться! Только я да Сибилла сможем его прибрать так, как он просил... О!..
– Конечно, и ты сделаешь это, – заметил Раймонд, благоразумно не позволяя себе быть слишком настойчивым, чтобы не вызвать подозрений... – Но только после того, как его осмотрит Лифтон.
– Так-то вы переживаете! – с упреком сказал ему Рубен, но все-таки, поразмыслив здраво, он принялся тихонько уговаривать Марту и вскоре вывел ее из комнаты.
Как только в комнате никого не оказалось, Раймонд затворил двойные двери и вернулся к кровати. Не теряя времени на разглядывание бездыханного тела, он стал в спешке осматривать все ящички в шкафу...
Один из ящиков был туго набит старыми письмами, так что с трудом открывался. Раймонд без колебаний дернул его. В любую секунду мог войти Рубен Лэннер или кто-нибудь еще из членов семьи. Раймонд мог только бегло просматривать бумаги и совать их назад... Среди документов попадались аттестаты Ингрэма и его собственные, какие-то выписки из журналов и еще Бог знает какая чушь... Ворох бумаг, который был в его руках в тот момент, когда чьи-то случайные шаги скрипнули за дверью, он сунул к себе в карман и быстро задвинул ящик. Он забрал также кой-какие свидетельства – родословные собак и породистых лошадей, а также брачный контракт, подписанный Рейчел.
Хотя теперь в его широком кармане была масса прелюбопытнейших документов, которые можно было долго изучать на досуге, именно того, что было ему нужнее всего, Раймонд не нашел.
Он кинулся к другим шкафам, но во всех ящиках там, судя по первому взгляду, была только одежда, да еще – изредка – попадались маникюрные наборы и бритвенные лезвия... Он захлопнул ящики. Раймонд не думал, что отец мог бы запрятать такой документ куда-нибудь в отдельный тайник, и стал склоняться к тому, что тот просто водил его за нос...
Он развернулся и пошел к дверям, и в тот же момент они распахнулись; вошел Рубен.
– Я нашел младшего садовника и послал его в деревню за Лифтоном, – сказал он, шмыгая носом. – Но думаю, теперь Хозяину не поможет ни Лифтон, ни еще кто...
– Понятное дело. Надо, чтобы кто-нибудь сообщил миссис Пенхоллоу. Я пойду наверх, оденусь поприличнее. Пошли ко мне горничную с горячей водой – мне надо побриться. И никого не впускай в комнату до прихода Лифтона.
– Я останусь с ним, конечно, – дрожащим голосом сказал Рубен. – Конечно, вам и миссис Пенхоллоу наплевать, но мой долг – быть здесь! Я его не оставлял при жизни, не оставлю и теперь, вот так-то!
– Поступай как знаешь. Ты поднял с постели Джимми? Где эта свинья?
– Джимми?! – с презрением переспросил Рубен. – Да эта скотина и не придет, как часто не приходил по целым дням! Это уж не впервой!
– Думаю, что бросаться на Джимми ты скоро прекратишь! – мрачно заметил Раймонд.
Поднимаясь к себе в комнату, он вдруг вспомнил, какое внимание было на любопытном лице Джимми в тот момент, когда он прислушивался к их с отцом разговору, и вдруг ощутил страшную тревогу; словно кто-то сжал ему ледяной рукой желудок и не отпускал... Если Джимми знает всю правду, то для него, Раймонда, не будет спокойной жизни, нет... Что с ним делать? Подкупить его? Послать его в колониальные страны? Нет уж, самое надежное – это убрать маленького негодяя. Раймонд воочию представлял себе, как он годами будет находиться под гнетом постоянных вымогательств со стороны Джимми, в постоянном страхе. Внезапная смерть отца, которая могла на первый взгляд показаться очень выгодной ему, повергла его в состояние ужаса...
Да ведь, кроме того, была еще и Марта. Раймонд поражался ее страстным переживаниям по поводу смерти Пенхоллоу, и думал, что при такой преданности никакая взятка не поможет, и все будет зависеть от того, что перед смертью говорил ей Пенхоллоу...
Он зашел к себе, и вскоре же к нему постучалась горничная с кувшином горячей воды. Это была Лавли, одна из наиболее заинтересованных в смерти Пенхоллоу персон, но Раймонд не обнаружил на ее лице следов каких-то особенных страстей, разве что девушка была немного бледнее обычного.
– Я вам принесла воды для бритья, – сказала она спокойно. – Кажется, произошло несчастье...
– Что доктор – приехал? – спросил Раймонд.
– Нет, сэр! – отвечала она, ставя парующий кувшин на мраморный умывальник и накрывая его полотенцем.
– Пусть Рубен сообщит мне, как только приедет доктор. Твоя хозяйка знает, что случилось?
– Она еще спит, мистер Раймонд. Если можно, я скажу ей обо всем, когда подам ей утренний чай, с вашего позволения, сэр.
– Нет, лучше прямо сейчас. И миссис Гастингс тоже надо как-нибудь об этом сообщить.
– Миссис Гастингс встала очень рано. Она ушла в конюшню! – заметила Лавли, направляясь к дверям. – Кстати, и Барт также...
Раймонд заметил, что наглая девчонка опустила «мистер» перед именем Барта. Но он ничего не сказал и принялся бриться.
Потом в зеркале за своей спиной он увидел вошедшего Юджина. Вот уж кто не рад был смерти отца – для Юджина это значило только неприятности и полную перемену привычного образа жизни, чего он терпеть не мог. Юджин все еще был в пижаме и небрит, и его подбородок был иссиня-черным, странным...
– Рай, неужели это правда? – спросил Юджин.
– Бог ты мой, ты же знаешь, что это правда! – в сердцах сказал Раймонд.
– Да, да, Вивьен мне рассказала, но мне так трудно в это поверить! Это кажется просто невозможным! Когда это случилось? Ты что-нибудь знаешь?
– Ничего. Он мертв, вот и все. Юджин зябко передернул плечами.
– Ты можешь опустить детали... – Потом он испытующе взглянул на Раймонда и чуть улыбнулся уголками губ: – А ведь признайся, ты ведь ждал этого, правда? Если так, поздравляю тебя!
Раймонд вытер с лица остатки мыла полотенцем:
– Что ж, спасибо на добром слове.
– Это, вероятно, очень важный день в твоей жизни! – продекламировал Юджин. – Надеюсь, от меня не требуется делать ничего особенного по данному поводу?
– О чем это ты?
– Да так, ничего. Просто я не хотел бы спускаться к общему завтраку. Я очень плохо спал, хочу еще побыть у себя в спальне.
– А ты не слышал ничего ночью?
– Если бы я слышал, я спустился бы! – лаконично заметил Юджин и вышел.
И тут же в комнату к Раймонду ворвался задыхающийся Барт.
– Рай! – закричал он шепотом. – Неужели папаша умер?!
– О да, – заметил Раймонд, застегивая рубашку. – Словно прямо во сне скончался, такое впечатление. Я жду Лифтона.
– Тут у дома стоит машина доктора Рэйма. Но как, когда, кто нашел его?! Кто был с ним?
Раймонд поправил галстук и одернул плащ.
– С ним никого не было. Марта обнаружила, что он мертв, этим утром. Извини, мне нужно идти. Ты говоришь, внизу стоит машина Рэйма?
Тут снова в комнату проникла Лавли:
– Мистер Раймонд, приехал доктор. У доктора Лифтона грипп, и поэтому прибыл доктор Рэйм. Мне кажется, что было бы неплохо, если бы он уделил внимание и миссис Пенхоллоу, после того как сделает все, что надо, внизу... Я боюсь, что миссис Пенхоллоу будет просто в шоке.
– Если миссис Пенхоллоу потребуется врач, я думаю, она сама незамедлительно оповестит об этом всех! – язвительно заметил Раймонд, выходя из комнаты.
Лавли проговорила негромко:
– Барт, милый, я принесу тебе чаю, если хочешь...
– Нет, – он помотал головой... – Что ты, какой тут чай... Знаешь, я ночью проклинал его – папашу... И это я...
Он чуть не плакал.
Лавли положила Барту ладошку на грудь, ничуть не стесняясь онемевшего Юджина.
– Милый Барт, но ведь твои проклятия не могли принести ему никакого вреда, не так ли? – сказала она нежным голоском. – А ты был ему хорошим сыном, все это знают!..
– Ох нет, не был! Не знаю, просто не верю... Я не хотел его смерти, черт возьми, не хотел! Я надеялся и ждал, чтобы он – живой! – благословил нас...
Голос Барта колебался между нервным смехом и рыданием. Он грубым движением ладони отер слезы с глаз и выбежал из комнаты...
– Боюсь, дорогая Лавли, что ты обнаружишь моего братишку Барта ГОРАЗДО более расстроенным этой смертью, чем тебе может показаться! – злобно заметил Юджин.
– Ну, естественно, он огорчен, – хладнокровно отвечала Лавли, поднимая с пола сорочку Раймонда и укладывая ее на место в гардероб. – Вы позволите, сэр?
Юджин посторонился, и Лавли выплыла из комнаты. Он посмотрел ей вслед, потрясенный ее самообладанием, а Лавли преспокойно прошла на кухню забрать поднос с завтраком для своей хозяйки.
Прошлым вечером Фейт впервые за долгое время заснула без помощи снотворного. Она удалилась ко сну сразу вслед за тем, как Пенхоллоу в кресле прикатили в Длинный зал, и проспала всю ночь очень хорошо. Даже головная боль, которую она уже привыкла считать неотъемлемой частью себя, не мучила ее в эту ночь. Перед сном она с легким зевком сказала Лавли, что так на нее, вероятно, подействовал аспирин и что она чувствует себя просто превосходно. На лице у нее появилось выражение глубокого покоя и довольства. Она была усталой, это верно, но без того нервного зуда во всех членах, что не давал ей подолгу уснуть. Сейчас она просто положила голову на подушку, и веки словно закрылись сами собой... Во сне она видела – нет, вовсе не своего мужа... – а маленькую квартирку в Лондоне, где они станут жить с Клеем...
Лавли раздернула гардины в ее спальне, и Фейт открыла глаза.
– Господи, как же хорошо я выспалась! – промурлыкала Фейт.
Лавли подошла к ее постели с халатиком в руках, и Фейт спросила служанку, который час. Лавли ответила, что сейчас половина девятого, и Фейт, просовывая руки в рукава халата, благодушно удивилась:
– Как поздно, однако! Не стоило тебе позволять мне столько спать, милая!
Лавли налила ей в чашку чай.
– Конечно, мэм, я знаю, но вы так крепко спали, что я пожалела вас будить. Видите ли, мэм, увы, вам предстоит узнать неприятные известия...
Фейт мгновенно вспомнила о том, что сделала вчера, и издала непроизвольный вскрик. На ее воспаленные нервы этот поступок оказал столь странное успокаивающее действие, что она почти забыла о вчерашнем! Но теперь, когда ее покинуло то почти сомнамбулическое состояние, в котором она совершила вчера поход в комнату к мужу, ей показалось все это страшным... Страшным и неестественным настолько, что она готова была поклясться, что сделала все это в забытьи...
– Неприятные известия? Какие же? – спросила она у Лавли, сжимая руки.
– Хозяин, мэм...
Значит, ей удалось это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39