– Не знаю, мадам, – ответил Хью, не покривив душой. – Как вам известно, Джастин очень сдержан.
– О! – вскричала она. – Он любит создавать тайны. И хочет нас всех заинтриговать! Крошка очаровательна и, без сомнения, из аристократического рода. Эта детская наивность не могла не обеспечить ей успех. Как жаль, что мои дочери не такие.
Тем временем Фанни отправила Руперта извлечь Леони из столовой. Она появилась, опираясь на руку милорда и весело посмеиваясь.
– Мадам, принц говорит, что мои глаза точно звезды, а кто-то еще сказал, что стрелы моих глаз сразили его, а…
– Фи, душечка! – перебила миледи. – Никогда не рассказывай мне таких вещей на балах. Я хочу представить тебя мадам де ла Рок. Идем!
Но в полночь Леони ускользнула из бального зала и вышла в вестибюль. Из большой гостиной навстречу ей вышел Конде.
– Прелестная бабочка! Я искал вас, мадемуазель, и не мог найти!
Леони улыбнулась ему.
– Скажите, вы не видели монсеньера, мосье?
– Десяток монсеньеров, моя бабочка. Какой из них вам нужен?
– Мой собственный монсеньор, – ответила Леони. – Герцог Эйвон, кто же еще.
– О, он в дальней гостиной, мадемуазель. Но не могу ли я заменить его?
Она покачала головой.
– Нет, мосье. Мне нужен он.
Конде взял ее за руку и улыбнулся ей с высоты своего роста.
– Вы жестоки, сказочная принцесса! А я думал, что чуточку нравлюсь вам.
– Ну да. Вы мне очень нравитесь, – заверила его Леони. – Но сейчас я хочу видеть монсеньора.
– В таком случае я немедля приведу его, – галантно предложил Конде.
– Нет-нет! Я сама пойду к нему. Проводите меня!
Конде тут же предложил ей руку.
– Вы подобрели, мадемуазель! А монсеньор не намерен привезти вас в Версаль?
– Кажется, да. А вы там будете? Пожалуйста, мосье!
– Разумеется, я там буду. И наверное, я встречу вас на рауте мадам Лоншан?
– Не знаю, – ответила она. – Кажется, я побываю на очень многих раутах, но монсеньор пока не говорил мне на чьих. О, вот он! – Она сняла руку с локтя Конде и побежала туда, где стоял его светлость. – Монсеньор, а я вас ищу! Принц проводил меня. Благодарю вас, мосье. – Она дружески протянула ему руку. – А теперь идите потанцуйте с… с… ну, с кем-нибудь! Я ведь никаких имен не знаю!
Конде поцеловал изящную ручку.
– Вы представите ее ко двору, герцог?
– На приеме через неделю, – ответил его светлость.
– Превосходно! – сказал Конде, поклонился и оставил их вдвоем.
Герцог посмотрел на свою воспитанницу с легкой усмешкой.
– Ты позволяешь себе командовать особами королевской крови, малютка!
– О, монсеньор, он же совсем юный и так похож на Руперта! Он не рассердился, как вы думаете?
– Как будто бы нет, – ответил герцог. – Так для чего я тебе понадобился, дитя мое?
– Ни для чего, монсеньор. Просто подумала, что надо вас найти.
– Ты устала, малютка. – Он подвел ее к кушетке. – Ну, так немножко посиди со мной.
– Да, пожалуйста, монсеньор. Такой хороший бал! Я танцевала уж не знаю со сколькими вельможами, и все они были очень-очень любезны.
– Рад это слышать, дитя, – сказал он серьезно. – И как тебе нравится твой принц?
– О, fort amusant! Он мне столько рассказал про двор, монсеньор, и называл гостей… нет-нет, называл их мосье де Брионн. Боюсь, я сказала принцу «ба!», но ему понравилось, и он засмеялся. И я танцевала с Рупертом… и – о, монсеньор! – с мосье д'Анво. Он сказал, что конечно же уже видел меня. – Ее глаза заискрились. – И мне так захотелось сказать: «Но да, мосье. Как-то вечером я подала вам вино у Вассо!»
– Искренне надеюсь, что ты удержалась, малютка?
– О да! Я была очень благоразумна, монсеньор. Я сказала: «Нет, не думаю, что мы уже встречались, мосье». Только ведь это была неправда, верно?
– Ничего, дитя, ответ был правильным. А теперь я представлю тебя моему старинному другу, который желает побеседовать с тобой. Идем, малютка.
– Qui est-ce? – спросила она. Он медленно пошел с ней через гостиные в вестибюль.
– Герцог Ришелье, дитя мое. Ты будешь с ним очень любезной.
– Хорошо, монсеньор, – ответила она кротко и кивнула юному щеголю, который улыбался ей и старался перехватить ее взгляд. – Весь вечер я была очень любезна со всеми. Кроме Руперта, конечно.
– Это разумеется само собой, – заметил герцог и повел ее в залу.
Пожилой щеголь стоял у камина в дальнем его конце и оживленно беседовал с полноватой, но красивой дамой. Эйвон подождал, пока дама не отвернулась к другим собеседникам, а тогда направился туда.
Ришелье увидел его и пошел ему навстречу.
– А, Джастин! Исполнение обещания. Ваша прелестная воспитанница.
Леони сняла руку с локтя Эйвона и сделала реверанс. Ришелье поклонился, взял ее руку и ласково похлопал.
– Дитя, я завидую Джастину. Джастин, уйдите! Я без вас заботливо пригляжу за мадемуазель.
– Не сомневаюсь, – ответил его светлость и отправился на поиски леди Фанни.
Когда он проходил через вестибюль, его перехватил Арман Сен-Вир.
– Друг мой, кто она? – спросил он. – Я просил миледи Фанни представить меня, и она была столь любезна… И все время, пока я разговаривал с этой сильфидой, – mon Dieu, qu'elle est jolie! – я спрашивал себя: кто она? Кто она?
– И ты себе ответил? – поинтересовался его светлость.
– Нет, Джастин! А потому я спрашиваю тебя: кто она?
– Моя воспитанница, мой милый Арман. – Его светлость улыбнулся и пошел дальше, уступив дорогу мадемуазель де ла Вог.
Фанни он нашел в столовой с Давенантом. Она помахала ему.
– Я заслужила минутку отдыха, – объявила она весело. – Право же, Джастин, я представила друг другу десятки детей, так и не запомнив их имен! А где Леони?
– С Ришелье, – сказал он. —Нет, Фанни, не тревожься, он поклялся держать себя в руках. Хью, ты был неоценим в этот вечер.
Миледи начала обмахиваться веером.
– Мы все тут немного потрудились, – сказала она. – Мой бедный Эдвард играет в ломбер с вдовствующими графинями, а Руперт даже носа не показал в карточном салоне.
– Но вы трудились больше всех, – сказал Давенант.
– Ах, это было бесподобно! – ответила она. – Джастин, право, не знаю, сколько молодых кавалеров строили куры Леони! Конде совершенно очарован, по его словам! Нет, я просто маменька девицы на выданье! Когда я представляю Леони, то чувствую себя пятидесятилетней! Да-да, Хью, положительно так. Но когда я вновь увидела Рауля де Фонтенуа – о, я снова стала юной! – И она возвела глаза к небу.
Однако вскоре гости начали прощаться, и наконец они остались в вестибюле одни – утомленные, но торжествующие.
Руперт широко зевнул.
– Черт, ну и вечерок! Бургундского, Хью? –Он разлил вино по рюмкам. – Фан, ты порвала свои кружева.
Фанни опустилась в кресло.
– Дорогой мой, пусть от них остались одни клочья, мне все равно. Леони, душечка, у тебя такой измученный вид! Ах, мой бедный Эдвард, ты был великолепен со вдовствующими дамами!
– А, да! – сказал его светлость. – Я должен поблагодарить вас, Эдвард, вы были поистине неутомимы. Малютка, ты еще не совсем засыпаешь?
– Нет, монсеньор. Ах, мадам, принц сказал, что мое платье обворожительно.
– Ага! – Руперт укоризненно покачал головой. – Я бы дорого заплатил, лишь бы узнать, что ты проделывала сегодня вечером, плутовка. Старик Ришелье строил тебе куры?
– Ах нет! – удивилась Леони. – Он же ужасно старый.
– Увы, бедный Арман! – вздохнул герцог. – Не говори ему этого, малютка, умоляю тебя.
– И никому другому, любовь моя, – вмешалась миледи. – Об этом немедля узнает весь Париж, и он будет так удручен!
– Ну а кто же все-таки строил тебе куры? – не отступал Руперт. – Кроме Конде.
– Он ничего не строил, Руперт, и другие тоже! – Леони наивно посмотрела на остальных. – Он сказал только, что я сказочная принцесса, ну и еще про мои глаза.
– Ну, если это не… – Руперт встретил взгляд брата и поперхнулся. – А, да, я болван, это уж так.
– Монсеньор, – сказала Леони. – Мне все кажется, это был сон! Знай они, что я была пажом, они, наверное, не были бы так со мной любезны. Они бы подумали, что я не совсем респектабельна.
Глава 26
ЛЕОНИ ПРИ ДВОРЕ
После бала особняк Эйвона был засыпан приглашениями. Дамы наперебой просили миледи Фанни извинить, что не могли предупредить ее заблаговременно, но не окажет ли она им честь своим присутствием в такой-то день на балу, на рауте, на карточном вечере. Фанни внимательно изучала стопку карточек и ликовала.
– Милый Джастин! – вскричала она. – Мы вряд ли и три вечера останемся дома, даю слово! Вот приглашение мадам Дюдеффан на суаре в следующем месяце. А это от графини де Мейли – на бал. И от милейшей мадам де Фолимартен на субботу! Еще…
– Пощади нас, Фанни! – сказал его светлость. – Принимай или отказывайся, как сочтешь нужным, но избавь нас от перечислений. Малютка, что это?
В комнату, пританцовывая, влетела Леони с букетом, к которому была прикреплена карточка.
– Монсеньор, они такие красивые, правда? От принца де Конде. По-моему, он так любезен!
Фанни поглядела на брата.
– Итак, мы начали, – сказала она. – Хотелось бы мне знать, как мы кончим?
– Я кончу в долговой тюрьме, не сомневайся! – отозвался Руперт из глубины кресла. – Двести гиней вчера вечером, и…
– Руперт, это безрассудство! – воскликнул Марлинг. – Зачем играть на такие высокие ставки?
Руперт не снизошел до ответа на столь нелепый вопрос, и паузу прервал Хью.
– Мне кажется, это родовое, – сказал он, – хотя, конечно, Руперт – вертопрах.
– Нет! – возразила Леони. – Он очень глупый, но он не вертопрах! Монсеньор, скажите, что мне надеть завтра для Версаля? Мадам говорит – голубое, а я хочу опять надеть мое белое.
– Нет, малютка. Явиться дважды подряд в одном туалете – это значит вызвать скандал. Наденешь золотой и тускло-жёлтый туалет. С сапфирами, которые я тебе когда-то подарил. И не будешь пудрить волос.
– О? – сказала миледи. – Почему, Джастин?
Хью отошел к камину.
– Не потому ли, Джастин, что ты всегда питал страсть к тициановским волосам?
– Вот именно. – Герцог поклонился. – Какая у тебя превосходная память, мой милый!
– Ничего не понимаю! – пожаловалась Фанни. – О чем вы?
– Мне самому неясно, – сказал Эйвон. – Спроси Хью. Он всезнающ.
– Нет, ты несносен! – Фанни надула губы. – Тускло-желтое? Да, это будет хорошо. Леони, любовь моя, нам необходимо заказать юбку с золотой сеткой у Сериз. Это последний крик, как я слышала. – И она принялась обсуждать наимоднейшие фасоны.
* * *
Она сопровождала Леони в Версаль вместе с Эйвоном и Рупертом. Марлинг разделял с Даве-нантом отвращение к придворной жизни: они отказались присоединиться к остальным, предпочитая провести тихий вечер за пикетом и последним номером «Адвенчурера», который в этот день был доставлен с лондонской почтой.
А потому Леони и ее эскорт оставили их развлекаться на свой лад, а сами покатили в легкой карете по версальской дороге. На Леони тотчас нахлынули воспоминания. Она сидела рядом с леди Фанни и через ее пышные юбки заговорила с герцогом.
– Монсеньор, а вы помните, как мы ехали в Версаль перед тем, как вы подарили мне эту цепь? – И она потрогала сапфиры, сверкавшие на ее белой шейке.
– Помню, малютка. И помню, как на обратном пути ты уснула и не желала просыпаться.
– Правда. – Она кивнула. – И как странно ехать ко двору еще раз вот так! – Она кивнула на свои юбки и развернула веер. – Принц был вчера на вечере у мадам де Кашерон, монсеньор.
– Да, я слышал, – ответил Эйвон, который там не присутствовал.
– И танцевал с девочкой два раза! – заметила миледи. – Просто забыв о приличиях!
– Верно! – согласился Руперт. – Если хотите знать мое мнение, то он туда приехал только ради Леони.
– Да, – простодушно сказала Леони. – Он сам так говорил. Мне он нравится. Руперт строго на нее посмотрел.
– Тебе не следовало сидеть с ним, болтая Бог весть о чем, – заявил он назидательно. – Когда я хотел потанцевать с тобой, то не сумел тебя найти.
Леони состроила гримаску.
– Ты говоришь так потому, что надел свой самый лучший костюм, – сообщила она ему. – И заважничал, уж я-то знаю!
Руперт расхохотался.
– Черт побери, недурно сказано! Но не стану отрицать, что это дьявольски модный кафтан. – И он с нежностью посмотрел на свой винно-красный рукав.
– Только он не такой… такой distinguй, как розовый с серым монсеньора, – сказала Леони. – А кого я увижу сегодня, монсеньор?
– Как так, дитя? А я думала, у тебя назначен десяток встреч! – заметила миледи.
– Да, мадам, но я говорю про незнакомых.
– Она ненасытна! – съехидничал Руперт. – К концу месяца она соберет целую коллекцию сердец, помяните мое слово!
– Ты увидишь короля, малютка, и королеву, и, может быть, дофина, – сказал его светлость.
– И мадам Помпадур. Я хочу ее увидеть, потому что, говорят, она очень красива.
– Очень, – согласился герцог. – Кроме того, ты увидишь ее фаворита де Стэнвиля, и графа д'О, и герцога Орлеанского.
– Tiens! – сказала Леони.
Наконец они приехали в Версаль, и следом за леди Фанни она поднялась по мраморной лестнице в Зеркальную галерею, огляделась и глубоко вздохнула.
– Как я хорошо все помню!
– Ради всего святого, деточка, не говори так! – просительно сказала Фанни. – Ты никогда здесь прежде не бывала. Чтобы я больше не слышала от тебя никаких воспоминаний!
– Да, мадам, – смущенно ответила Леони. – О, вон мосье де Лавале!
Де Лавале подошел к ним, с любопытством искоса поглядывая на ненапудренные волосы Леони, Руперт скрылся в толпе, ища кого-нибудь из приятелей, и исчез надолго.
Очень многие теперь оглядывались на Леони.
– Dis donc, – сказал де Стэнвиль, – кто эта огненная головка? Я ее не узнаю.
Его приятель де Салли взял понюшку табака.
– Неужели ты не слышал? – спросил он. —
Новейшая красавица! Воспитанница Эйвона.
– О-о! Про нее я слышал, – кивнул де Стэнвиль. – Новая игрушка Конде, э?
– Нет, нет, друг мой! – Де Салли энергично потряс головой. – Новая богиня Конде!
Леони делала реверанс герцогине де ла Рок, и тут де Стэнвиль увидел леди Фанни.
– А, так Аластейр привез свою очаровательную сестрицу! Madame, votre serviteur!
Фанни обернулась.
– А, это вы, мосье! – Она протянула руку. – Сколько лет мы не виделись!
– Мадам, когда я гляжу на вас, протекшие годы исчезают, – сказал де Стэнвиль, целуя ей руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42