Затем он потратил немало времени в библиотеке, но вовсе не за чтением книг, а опять-таки в ожидании появления Фанни, потом отправился бродить по центральным улицам, где Фанни можно было бы встретить у какого-нибудь модного магазина. В зале Городского Собрания по пятницам не проводилось ни спектаклей, ни концертов, приглашений на прием к кому-нибудь Стэси не получал и потому только в субботу узнал о болезни Фанни.
Это его несколько испугало. Болезнь девчонки означала затяжку, и затяжку длительную. Он не мог себе позволить терять столько времени даром. Стэси не умел предвидеть неприятности, не в его это было натуре. Он обладал присущей настоящему игроку верой в успех, в случайную удачу и считал, что если даже ему выпадет трудная доля, то Провидение непременно поможет ему – магическим образом.
Но различные письма, пришедшие ему на днях, здорово подорвали его оптимизм, а в записке, присланной ему от управляющего, говорилось, что арест имения за долги уже неизбежен. Тут, впервые в своей жизни, он почувствовал панический страх, и временами ему приходили в голову дикие мысли, не сбежать ли ему вообще на континент, куда-нибудь во Францию или Австрию, и основать там свое игорное дело – тогда, при удаче, он разбогатеет. Впрочем, ехать можно было куда угодно, но только не в Париж. Во французскую столицу тогда, после заключения Наполеона на отдаленном острове Святой Елены, стекались целые толпы англичан – легко было напороться на знакомых. Однако, помимо Парижа, в Европе имелось предостаточно других городов, где риск встретить знакомого англичанина сводился к нулю.
Как ни странно, Стэси действительно всерьез рассматривал перспективу своего превращения во владельца игорного дома. В конечном счете деньги, которые он смог бы заработать, точно так же проложили бы ему путь в общество, как и родовое поместье. Хотя в глубине души в нем еще оставались некоторые запреты, еще хранился некий список поступков, которых Каверли из Дэйнскорта не должны совершать ни при каких обстоятельствах.
И потом, для удачной карьеры игрока и владельца игорного дома необходимо было прежде всего, чтобы кости ложились как надо… Но судьба была настроена против него, и кости падали самым гадким образом. Удача не шла и не шла. А значит, у него все-таки оставалось единственное средство разбогатеть – женитьба на богатой. Это был далеко не идеальный вариант, но Стэси уже продумал, что несколько объявлений в газетах о том, что Стэси Каверли женится на единственной дочери Роулэнда Вендовера, эсквайра, из графства Бедфордшир, помогут смягчить его кредиторов надеждами на получение денег, а возможно, и склонят самого Джеймса Вендовера к признанию этого союза.
Визит вежливости и «соболезнования», который Стэси нанес в Сидни-Плейс, не принес ничего утешительного для этих оптимистических расчетов. Его приняла старшая мисс Вендовер. И хотя она приветствовала Стэси с несколько заискивающей мягкостью, в ее рассказе о состоянии Фанни было мало хорошего. Майлз Каверли, с его бесстрастным отношением к людям, счел бы этот медицинский отчет вполне приемлемым. Однако Стэси Каверли, поглощенный собственными тревогами, не сумел понять, что некоторые преувеличения в рассказе Селины о муках бедняжки Фанни объясняются прежде всего мнительностью пожилой леди, привыкшей очень трепетно относиться к болезням – как своим, так и своих близких.
Стэси покинул Сидни-Плейс с ощущением, что если Фанни и не лежит еще на смертном одре, то прикована тяжелой болезнью к постели еще на много недель вперед. Мнительная Селина Вендовер, заметив, что конституция Фанни очень похожа на ее собственное слабое сложение, так расписала обычный грипп, что Стэси был в ужасе: такая здоровая и жизнерадостная с виду девушка, как Фанни, на его глазах превращалась в хлипкое, нервное, чахоточное существо, все время балансирующее между жизнью и смертью. Но самым главным было не здоровье Фанни вообще, а ее явная неспособность сейчас, в течение ближайших дней или недель, выдержать путешествие к границе Шотландии, которое планировал Стэси.
Ему удалось поддерживать на своих губах светскую улыбку и передать больной Фанни со вкусом подобранный букет, но ушел Стэси в таком отчаянии, какое только может охватить человека его темперамента. Прогуливаясь по улице, он снова и снова пытался придумать какой-нибудь другой, сказочный метод привлечения денег в свой карман, помимо выгодного брака.
Но тут Провидение, что так долго отказывало Стэси в своей милости, на сей раз вспомнило о нем. Оно, Провидение, явилось в форме миссис Клапхэм, которая в этот момент вплывала в портал гостиницы «Уайт-Харт» – впереди курьер, потом она сама с компаньонкой, затем горничная, и в арьергарде этой процессии – лакей.
Впрочем, Стэси не сразу узнал, что ему привалила удача. Когда он подошел к «Уайт-Харт», миссис Клапхэм уже препроводили в выделенный для нее номер, и о ее присутствии в гостинице можно было догадаться лишь по элегантной коляске, стоящей во дворе, которая отдыхала после доставки миссис Клапхэм с ее слугами и домочадцами в Бат. В самой гостинице весь обслуживающий персонал также находился в состоянии возбуждения по случаю прибытия этой знаменательной особы.
В «Уайт-Харт» часто селились высокие гости, так что теперь переполох здесь вызвал у Стэси большой интерес: кто же явился на сей раз? Он осведомился у стюарда, который принес ему в номер бутылку бренди, кто такая есть миссис Клапхэм и почему вокруг нее такая суматоха. Стюард учтиво, но с некоторым нажимом отвечал, что эта леди, во всяком случае, наняла самые просторные и дорогие апартаменты во всем отеле, и одно это уже заслуживает большого уважения. Чистильщик обуви оказался более ценным информатором, и от него Стэси узнал, что миссис Клапхэм – вдова в полном расцвете сил, ведущая весьма свободный образ жизни. Она хотела иметь все и готова была платить за свои удовольствия сполна. Приятная бабенка, добавил чистильщик обуви, а компаньонка ее – так еще лучше; говорят обе как леди, а компаньонка вообще держится как какая-нибудь герцогиня, требует то-то и се-то и постоянно указывает, что понравится ее хозяйке, а что нет. Они даже привезли с собой собственные постели, чайные сервизы и все такое прочее…
У Стэси эти россказни не пробудили сперва особого любопытства. Но когда на следующее утро он встретил миссис Клапхэм, тут уж до него дошло, каким подарком Фортуны эта вдовушка может стать. Если уж она возит с собой постели и сервизы, это птица высокого полета, каких нынче уже редко встретишь, – реликт ушедшей эпохи. Миссис Клапхэм оказалась миловидной и вполне еще молодой женщиной, никак не старше тридцати лет. У нее были зовущий, мягкий рот, большие карие глаза, глядевшие невинно до тех пор, пока она чуть-чуть не прищуривалась и смотрела слегка вбок сквозь пушистые ресницы… Одевалась она весьма элегантно, и только еле уловимый темный оттенок в цветах ее туалетов свидетельствовал о том, что прошло не так много времени с момента, как она овдовела. Стэси заметил ее, когда она спускалась по лестнице, пытаясь застегнуть кнопочку на перчатке и притом не выпуская из рук маленький Псалтырь. Стоило Стэси взглянуть на нее с нижней площадки, как Псалтырь выпал из ее руки и скатился почти к самым его ногам.
– О, как мило с вашей стороны! – воскликнула дама, когда Стэси, куртуазно изогнувшись, подобрал книжку. – Ах уж эти перчатки – никогда мне не удается с ними сладить, хоть носи их незастегнутыми… Извините, что побеспокоила вас… Спасибо огромное.
Ее компаньонка, шедшая следом, тоже кинулась на помощь:
– Позвольте мне застегнуть вам перчатку, дорогая!
Миссис Клапхэм, продолжая глядеть на Стэси, томно протянула:
– Спасибо, милая миссис Винкорф! Не знаю, как бы я обходилась без вас!..
Стэси, подав ей псалтырь, исключительно манерно поклонился, льстиво улыбаясь:
– Тут две странички слегка помялись, но я думаю, ничего страшного… Могу ли я просить вас о чести позволить мне представиться?.. Стэси Каверли, всегда к услугам вашим…
Стэси был мастер произносить подобные витиеватые фразы.
Она протянула ему ручку в тугой перчаточке:
– Меня зовут миссис Клапхэм, а моя заботливая спутница – миссис Винкорф. Мы направляемся в аббатство. Ах, я так глубоко переживаю религию! Представьте, я еще никогда не бывала на мессе в аббатстве – странно, не правда ли?
– А вы впервые в Бате, мэм? – спросил Стэси, значительно более сдержанно кивая компаньонке.
– Да, никогда еще сюда не ездила, хотя бывала некогда в Веллсе. А потом мне пришлось жить в глухомани, где была такая тоска! И теперь доктор посоветовал мне заехать в Бат, принять горячие целебные ванны и даже попить здешние минеральные воды.
– О, они отвратительны на вкус, увы…
– Миссис Клапхэм, звонок уже прозвенел! – вмешалась миссис Винкорф.
– Ах вот как! Да, нам надо спешить…
Она мило улыбнулась, поклонилась и порхнула к выходу, ее спутница слегка кивнула Стэси, но без улыбки, и тоже заспешила прочь.
Основательно повеселев, Стэси вернулся в свои апартаменты, увлеченно размышляя о перспективах этой неожиданной встречи. Миссис Клапхэм явно была очень богата, однако присутствие неулыбчивой миссис Винкорф показывало, что за этим богатством приглядывают очень пристально. Миссис Винкорф была скорее нахлебницей, чем компаньонкой; в молодости она наверняка была привлекательной, но сейчас она уже давно не так молода. Она очень ревниво относилась к миссис Клапхэм, очевидно зорко следя за тем, чтобы вокруг богачки не вились джентльмены, способные перехватить доступ к кассе… По акценту миссис Винкорф в ней можно было распознать кокни, а миссис Клапхэм явно была из провинции – ее покойный супруг скорее всего сделал свой капитал на банальной торговле.
Одним словом, для Стэси тут открывались возможности, хотя и не слишком очевидные. Богатая миссис Клапхэм приехала в Бат, судя по всему, с целью осмотреться в поисках светского кандидата для своего второго брака. При этом ей вряд ли было известно, что Бат уже перестал слыть фешенебельным курортом, куда стекаются молодые аристократы, и превратился в прибежище для более пожилых и солидных джентльменов, живущих в Бате зимой из-за мягкого здешнего климата, чудовищных на вкус целебных минеральных вод и лечебных ванн, очень помогающих от ревматизма, опоясывающего лишая и неумеренного чувства юмора.
Но вот присутствие рядом с ней курьера, горничной и лакея, не говоря уже о драконообразной компаньонке, и желание, чтобы ей в гостинице стелили ее собственную постель, также привезенную с собой, казалось уже некоторым излишеством, барством. Это было не похоже на поведение женщины, ищущей ухажеров. К тому же одежда ее была очень дорога, но несколько безвкусна. В ушах у нее висели огромные жемчужины, а на шее болталось здоровенное жемчужное ожерелье, которое обошлось ей явно в кругленькую сумму, если, конечно, жемчуг не фальшивый. Ведь кто знает: отличный жемчуг можно изготовить и из стекла с рыбьим клеем. Стэси сам в свое время прикупил такого поддельного жемчуга для украшения своей сорочки – никто бы не отличил перлы от настоящих, кроме опытного ювелира.
Хладнокровно взвесив достоинства миссис Клапхэм и трудности на пути ее завоевания, Стэси решил прежде всего подружиться с ее компаньонкой; это было не так уж сложно, со стареющими дамами Стэси всегда чувствовал себя уютно, как блоха на собаке – вспомнить хотя бы доверчивую Селину Вендовер! Точно так же не составит труда обвести вокруг пальца миссис Винкорф – в случае, если миссис Клапхэм действительно так богата, какой кажется.
Однако имелся тут подвох и другого рода – богатые вдовы часто бывают связаны разнообразными условиями, оговоренными в завещании супруга, так что с точки зрения их следующего мужа они могут оказаться все равно что нищенки. Именно на подобный случай Стэси не так давно напоролся, но ему удалось вовремя вывернуться: вдовушка, за которой он приударил, по завещанию потеряла бы большую часть наследства, если бы вступила во второй брак…
За этими размышлениями и расчетами Стэси напрочь позабыл уже о Фанни. Конечно, если бы Фанни уже достигла совершеннолетия, то он не обратил бы на миссис Клапхэм ни малейшего внимания, все-таки брак с такой привлекательной молодой девушкой, как Фанни, выглядел бы значительно выигрышнее в глазах общества. Род Вендоверов, пусть не такой древний, как Каверли, имел безупречную репутацию и давно значился среди бедфордширского дворянства. Люди легкомысленные могли подсмеиваться над косностью мистера Джеймса Вендовера, но жениться на его племяннице значило только прибавить себе респектабельности.
Но Фанни не стала еще совершеннолетней. И хотя Стэси был почти уверен, что в случае их побега и женитьбы непреклонный Джеймс Вендовер во избежание скандала скорее всего смирился бы и стал выдавать племяннице хотя бы причитающийся ей доход с поместий, но в самый ответственный момент девчонка вдруг заболела и слегла в постель на месяц – а ведь тут дорог был каждый день. Заново начинать трудоемкий процесс ее уговаривания и обламыва-пия было просто невмоготу – это потребует еще бог знает сколько времени, а что получится в результате, еще неизвестно. Ведь во время их последней беседы на рауте Фанни почти оттолкнула его, не желая продолжать разговор.
А вот если миссис Клапхэм на самом деле богата и если ее покойный муж занимал сколько-нибудь заметное положение среди торговцев, то стряпчему Стэси – мистеру Бадбери – не составит труда уговорить кредиторов немного подождать, пока Стэси Каверли окрутит эту вдовушку. Здесь все будет много проще – не надо будет никуда бежать и никого уламывать. И одного известия о том, что Стэси Каверли женится на богатой вдове, да в сочетании с хорошо подвешенным языком Бадбери, будет предостаточно, чтобы умаслить кредиторов.
А в том, что завоевать миссис Клапхэм окажется не слишком трудно, Стэси не сомневался. Он сразу уловил призывное выражение в ее глазах;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31