Гнев Сэма вернул ее к действительности.
– А я говорю, что ответишь! – закричал он. – Ты расскажешь мне обо всем, что случилось с тобой, пока я отсутствовал. Пусть даже нам придется просидеть здесь всю ночь!
– Почему я должна что-то рассказывать тебе? Я не собираюсь тебе ничего рассказывать, – сказала Мария, отвернувшись к окну.
Окно было раскрыто, и Мария полной грудью вдыхала свежий морской воздух. Наконец, успокоившись, она снова заговорила:
– Тебе не было до меня никакого дела. Ты всегда думаешь только о себе. Ты не отправился за сокровищами, чтобы мы могли обвенчаться. Ты решил стать пиратом и не собирался возвращаться ко мне. В Истхэм тебя случайно занесло штормом. – Мария с трудом сдерживала слезы. – Тебе не удастся одурачить меня, Сэм. – Отвернувшись от окна, она посмотрела ему прямо в глаза. – Теперь я знаю, что ты собой представляешь.
– Знаешь? – Сэм подошел к Марии и приподнял пальцем ее подбородок. Она смело взглянула ему в глаза. – И что же ты обо мне думаешь? Считаешь меня бесчувственным чудовищем? Бессердечным негодяем? Лжецом? – Мария отвела глаза. – Нет, принцесса, мне кажется, что ты меня совсем не знаешь.
Сэм заметил, что Мария с тревогой смотрит на детские вещи, которые он сейчас держал в руке.
– Твоя работа, не так ли? – Он указал на вышивку.
– Да, моя, – прошептала она.
– Но почему ты шила эти вещи?
– Это тебя не касается. – Мария снова отвернулась к окну.
– А я уверен, что касается.
Мария обернулась и увидела, что Сэм с безразличным видом протягивает ей детские вещи. Она поспешно схватила их, прижала к груди и тем самым выдала себя.
– Видишь ли, принцесса… – проговорил Сэм, пристально глядя на нее. – Пока ты пряталась от меня целый день, я побеседовал со Страйпсом. После гибели «Уэсли» Страйпс провел день в таверне «Хиггинс», а он не умеет держать язык за зубами.
О Господи, неужели он все знает?
– Пожалуйста, Сэм… – прошептала Мария, прижимая к груди детские вещи. – Я не хочу говорить об этом. Умоляю тебя, не сейчас.
– Но я хочу. К тому же я кое-что знаю. Тебе казалось, что ты можешь утаить это от меня? Я бы предпочел услышать все от тебя, а не от Страйпса. – Сэм смотрел на нее с ласковой улыбкой.
Мария закрыла глаза. Ей казалось, что если он снова заговорит, слезы потоком хлынут из ее глаз.
– Видишь ли, принцесса… Если ты все мне расскажешь, тебе самой станет легче.
Мария судорожно сглотнула. Она подошла к столу, по-прежнему прижимая к груди детские вещи. Заставляя ее рассказать обо всем, Сэм чувствовал себя чудовищем, но сейчас, когда он знал ее тайну, он не мог допустить, чтобы она держала свое горе в себе и одна испытывала душевные страдания. Да, Мария ненавидит его и, возможно, возненавидит еще больше, но сейчас главное другое – главное, чтобы она была счастлива.
– Мария, – проговорил он с нежностью в голосе, – я знаю о ребенке.
Мария зажмурилась. Слова Сэма звенели у нее в ушах: «Я знаю о ребенке… ребенке… ребенке…» Закрыв лицо руками, она разрыдалась.
Это Сэм и ожидал. Он обнял ее за плечи:
– Любимая, успокойся…
Мария уткнулась лицом ему в грудь.
– О Сэм… О Господи…
– Все хорошо, любимая, успокойся.
– Да, это правда, – сказала она, поднимая на него заплаканные глаза.
Сэм прижал ее к груди.
– Расскажи мне все, моя девочка. Расскажи, что случилось после того, как мы расстались.
И Мария стала рассказывать. Сэм слушал и чувствовал, что горе, терзавшее душу Марии, заполняет и его сердце. Она закончила свой рассказ, когда ночь была уже на исходе. Всхлипнув, Мария посмотрела на Сэма и вдруг поняла, что ненависть к нему ушла из ее сердца. В его же глазах была такая боль, какой она не видела даже в те дни, когда Сэм горевал по своим погибшим друзьям.
Они долго молчали. Слышалось лишь поскрипывание шпангоутов, плеск воды за бортом и хлопанье паруса на ветру. Наконец тишину нарушил голос Сэма:
– Мария, как назвала ты его, нашего… сына?
– Ч… Чарлз. – Губы Марии дрожали. – Твоим вторым именем.
– Дорогая…
Сэм обнял ее, привлек к себе и стал гладить по волосам. Мария чувствовала жар его сильных рук и слышала удары его сердца.
– О Сэм, ты не знаешь, как это больно, как до сих пор болит, – говорила она, рыдая. – Я так любила его… Я думала, что все уже прошло… Оказывается, нет. Каждый день я вижу его маленькое личико, слышу его крики… Боже, когда же из меня выйдет эта боль?
Сэм еще ни разу в жизни не чувствовал себя таким беспомощным. Он по-прежнему прижимал к себе Марию и гладил ее по волосам.
– Такое не проходит безболезненно. Но ты, любимая, не должна винить себя в его смерти. Смерть сына – не твоя вина.
– Нет, моя. Я должна была как следует все обдумать, прежде чем нести его в город. – Мария еще крепче прижалась к груди Сэма, заливая слезами его и без того уже мокрую рубашку. – А когда он… когда он умер, моим единственным утешением стала мысль о том, что ты вернешься ко мне. Я жила этой мыслью, я была уверена, что с твоим возвращением все изменится и все будет как раньше. Вот почему я построила эту хижину у моря. Я смотрела в окно и ждала твоего возвращения. О, Сэм, ты один у меня оставался, и вот теперь… – Она посмотрела на него глазами, полными слез. – А теперь у меня нет даже тебя!
– Но почему же, принцесса? Ведь я по-прежнему твой.
– Нет, Сэм, – рыдала Мария. – Море забрало тебя у меня, а потом тебя заберет палач.
Сэм тяжко вздохнул и, подхватив Марию на руки, отнес к столу. Усевшись на стул, он усадил ее себе на колени и налил в кружку вина.
– На, выпей, – сказал он, поднося кружку к распухшим губам Марии. – Выпей, и тебе станет лучше.
Сэм был почти уверен, что она откажется, но, к его удивлению, Мария дрожавшими руками взяла кружку и залпом осушила ее. Сэм молча наблюдал за ней.
– Мне кажется, принцесса, что настало время объясниться, – сказал он наконец. – Начнем с того, что я никогда тебе не лгал. Это верно, что сначала я собирался поднять со дна моря испанские сокровища. Но все изменилось, когда я встретил тебя. Помнишь тот день в доме твоей тетки? Я тогда просил твоей руки… – Мария молча кивнула. – А ты помнишь, как она отказала мне? В тот день я поклялся, что заполучу тебя в жены, чего бы мне это ни стоило. Я ушел из дома твоей тетки, ломая голову: что предпринять, как добиться тебя? Вот тогда я понял, какова цена испанских сокровищ. И решил: если вернусь в Истхэм богатым человеком, твоя тетка не сможет отказать мне. – Сэм помолчал, гладя Марию по волосам. – Но мне не удалось добыть сокровища, и я стал грабить суда.
Сэм опять налил в кружку вина и поднес ее к губам Марии. Она стала пить.
– Мне и в голову не приходило вовлекать тебя… в свои дела, – продолжал он. – У меня ведь и без того достаточно забот, от которых голова идет кругом. И еще, самое важное: я действительно хотел жениться на тебе, и с тех пор мои намерения не изменились. Как видишь, я вовсе не лгал тебе. – Он взял ее за подбородок, и их взгляды встретились. – Ты мне нужна, принцесса, и я клянусь тебе: мне и в голову не приходило причинить тебе боль.
– Тогда почему ты сейчас захватил корабль? Ведь ты знаешь, как я отношусь к этому. Почему не можешь покончить со старым?
– У меня были такие намерения до того, как «Уэсли» потерпел крушение, – ответил Сэм с грустью в голосе. – Но гибель корабля все изменила.
– Почему? – спросила Мария сонным от вина голосом.
– Почему? Потому что из моей команды уцелели двое. Уцелели люди и на других моих судах. Они – мои друзья, девочка, и доверяют мне, рассчитывают на меня, а теперь уверены, что я спасу их. И я просто не могу их бросить. Потому что знаю, что не смогу жить дальше, если оставлю друзей на произвол судьбы.
– Но они не знают, что ты жив. Они уже не рассчитывают на тебя. Ты не обязан спасать их.
– Так поступают только трусы, и я буду последним негодяем, если не спасу их.
– Тогда почему мы плывем к этому острову?
– Там стоят два судна, которые следовали за мной той ночью. Когда мы увидели, что надвигается шторм, мы договорились встретиться, если нас разбросает в разные стороны. Возможно, они все еще там и ждут нас. Если повезет, то с такой силой мы сумеем освободить моих людей из бостонской тюрьмы…
Голос Сэма убаюкивал. Мария чувствовала, что у нее слипаются глаза. Вино усыпляло и притупляло боль утраты. Она сделала еще глоток и закрыла глаза, положив голову на широкое плечо Сэма. Словно издалека до нее доносился его ровный голос:
– Не надо волноваться, моя девочка. Обещаю тебе: я скоро выйду из этой игры. Даю слово: после того как вызволю своих людей, я передам этот шлюп старшему рулевому. Я спущу свой флаг и никогда больше не буду плавать под «Веселым Роджером». Мы с тобой найдем чудесный солнечный островок, поселимся там, и, возможно, черт возьми, я стану выращивать сахарный тростник… и мы будем счастливы. Мы построим большой красивый дом, обдуваемый пассатами, и в нем никогда не будет холодно. Мы будем принимать гостей и… – Сэм вспомнил про Ганнера, которого кто-то из матросов все же успел поднять на борт. – Возможно, я даже позволю впустить в наш дом твоего проклятого пса, Мария…
Но она уже спала, уютно устроившись на его плече. Сэм улыбнулся. Было совершенно очевидно, что его маленькая Мария не приучена к напиткам более крепким, чем молоко и вода. Но вино принесло ей облегчение, и пусть утром она ругает его за то, что он напоил ее. По крайней мере она сможет выспаться. А вот ему едва ли удастся уснуть после того, что он сегодня узнал. Ведьма, отверженная… и ребенок. О Господи, ребенок! Его ребенок.
Сэм поднялся и, осторожно подхватив Марию на руки, понес к своей койке. Она была легкой как перышко. Он опустил ее на постель и накрыл одеялом. А потом еще долго стоял, глядя на нее с любовью. Наконец наклонился, поцеловал ее в лоб и направился к двери. Прихватив по пути початую бутылку вина, подумал немного и взял еще одну на всякий случай. Бросив последний взгляд на спящую женщину, осторожно прикрыл за собой дверь.
Глава 18
Наперекор всем жизненным ветрам
Душа моя, любя,
Что компаса стрела, укажет на тебя.
Гей
Разбуженная оглушительным грохотом, Мария открыла глаза. Осмотрелась в изумлении. И сразу же успокоилась, услышав доносившиеся сверху восторженные крики.
Конечно, это Сэм со своей командой. Капитан учил стрелять из пушки десятилетнего мальчика.
Как только Мария спустила ноги на пол, ее голову пронзила острая боль. Она прижала ладони к вискам в тщетной попытке унять ее. Во рту было мерзко и сухо, в животе же бурлило, словно от прокисшего молока. Волосы спутались и падали на глаза, а мятые юбки свидетельствовали о том, что она легла спать не раздеваясь.
Мария поднялась с койки и посмотрела в окно. Затем подошла к столу, на котором стояли кувшин с холодной водой и таз. Умывшись, она почувствовала себя немного лучше. Расчесав волосы, Мария заплела их в косу. Откинув косу за спину, снова села на койку, чтобы обдумать свое нынешнее положение.
Наверное, Сэм спал на палубе под звездами, решила Мария и почувствовала, что эта мысль огорчила ее. Она вспомнила о прошедшей ночи. Сэм, конечно же, поступил правильно, заставив ее выложить все, что тяжким грузом лежало на душе. Но ведь он против ее желания завладел этим кораблем… К тому же теперь он все о ней знает. И это по его вине у нее сейчас так ужасно болит голова. И тут снова раздался оглушительный грохот, и Мария невольно схватилась за голову. Наконец, не выдержав, она расправила юбки и решительно вышла из каюты.
Палуба… Волны за бортом, разбегающиеся в разные стороны… И небо, темное на западе и ослепительно яркое на востоке. Мария зажмурилась и снова схватилась за голову. Открыв глаза, она увидела ухмыляющихся матросов – они, переглядываясь, подталкивали друг друга локтями и поднимали кружки с ромом. Мария приняла их улыбки за насмешку, ей даже в голову не пришло, что мужчины, пораженные ее красотой, приветствуют ее.
Мария отвернулась, нахмурившись. Конечно же, они решили, что она провела с Сэмом ночь в одной постели. Иначе не ухмылялись бы так… Стараясь не смотреть на мужчин, Мария неуверенно прошлась по качающейся палубе.
Скорее всего ее принимают за шлюху. И все из-за этого любопытного болтуна. Как же его зовут? Спот? Страйпс? Мария снова подняла голову и вдруг поняла, что в глазах этих людей нет презрения; они дружелюбно ей улыбались, а некоторые из них даже поднимали вверх кружки, что свидетельствовало об их уважении к ней.
Но ведь все эти люди стали пиратами… Вскоре они ожесточатся и станут совсем другими – алчными, жестокими и кровожадными.
Словно наказывая Марию за эти мысли, корабль стремительно взлетел на гребень волны, и его бушприт задрался прямо к небу. Теряя равновесие, Мария ухватилась за канат, но едва не разжала руку, заметив, что канат покрыт дегтем. Ее качало на открытой всем ветрам палубе; соленая вода заливала лицо, и к горлу подступала тошнота.
Наконец она пришла в себя и немного успокоилась. Но тут снова раздался грохот, и все вокруг заволокло едким черным дымом. Когда дым рассеялся, Мария увидела мужчин, собравшихся у пушки. Был среди них и мальчик Джонни; он держал в руках запальный фитиль и внимательно слушал своего капитана, стоявшего рядом.
– Попытайся еще раз, парень. Протри ее губкой, забей туда порох, затем ядро. – Мария с ужасом наблюдала, как мальчик выполнял все инструкции Сэма. – Тщательно направь ствол. Держи фитиль с подветренной стороны. Отойди чуть в сторону, потому что будет сильная отдача. Вот так. Теперь дождись, когда корабль поднимет следующей волной, и пали…
Мария зажала уши ладонями. И тотчас же из пушки вырвалось пламя, и она с грохотом откатилась к удерживающим ее канатам. Несколько секунд спустя в полумиле от судна к небу взметнулся гигантский водяной столб. Над морем клубилось едкое черное облако. Мария смотрела, как мужчины улыбаются и похлопывают Джонни по спине. Кто-то протянул мальчику кружку. Сэм позволил ему сделать несколько глотков, затем передал кружку Страйпсу.
– Мария, девочка! – воскликнул Сэм, и глаза его засветились радостью. – Как хорошо, что ты присоединилась к нам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37