— Позвольте, я вам все объясню. Мне пришлось слишком много пить, и… простите меня… Гвен ничего для меня не значит. Она предложила…
— Это не важно, Адам, — оборвала его Алекса на полуслове. — Вам ничего не нужно объяснять. Я знаю, почему вы женились на мне, и вы никогда не обещали хранить мне верность.
Адам решил оставить эту тему, чтобы не терзать жену. У них будет много времени для объяснений потом, когда она успокоится. Почти час они ехали молча.
Вдруг Алекса согнулась пополам, конвульсивно схватившись за живот. Болезненный стон вырвался у нее, и капли пота появились на лбу. Адам побледнел:
— Что такое? Ребенок? Господи, что я сделал с вами!
— Нет… нет! — крикнула Алекса, кусая губы от боли. — Еще слишком рано! Помогите мне, Адам! Помогите!
Услышав эту душераздирающую мольбу, Адам велел кучеру гнать, хотя это было опасно, а сам нежно начал укачивать на руках страдающую Алексу, без устали проклиная Гвен, проклиная судьбу, но больше всего — самого себя.
К счастью, его плантация находилась не слишком далеко от города, на южном берегу реки Саванны, и они быстро добрались до Фоксуорт-Мэнора. Адам поднялся по лестнице, шагая через две ступеньки, держа Алексу на руках, отправив перед этим кучера обратно в город за врачом. Дрожащими руками он раздел жену, надел на нее ночную сорочку и уложил в постель.
— Вам не полегчало, дорогая? — спросил он с надеждой.
Закусив губу, чтобы не кричать, Алекса покачала головой. Стараясь облегчить ей боль, Адам налил в таз холодной воды и аккуратно вытер пот с ее лица и шеи, хотя Алексе было так больно, что она не могла оценить его старания. Ее мучила мысль о том, что, не появись она в неподходящий момент, Адам ласкал бы Гвен, а теперь из-за этого она может потерять ребенка.
Через два часа приехал врач, и Адам неохотно отошел от Алексы, пока тот тщательно осматривал молодую женщину. Через полчаса он встретился с Адамом в вестибюле и грустно покачал головой:
— Очень жаль, лорд Пенуэлл, но я не могу почувствовать биение сердца. Ваша жена сказала, что она упала. Очевидно, основная тяжесть падения пришлась на дитя. Боюсь, что я ничего не могу сделать, разве что извлечь мертвый плод.
Адам прислонился к стене. Он был потрясен тем, что наделала его похоть.
— Алекса знает, доктор? — спросил он.
— Нет. Я подумал, что лучше не причинять ей еще больше страданий. Ей понадобятся все силы, чтобы родить. — Он хотел вернуться в спальню, но снова повернулся к Адаму. — Если среди вашей прислуги есть женщина, сведущая в повивальном деле, пришлите ее сюда.
Адам кивнул и звонком вызвал Джема, попросив его позвать нянюшку Лу, пожилую женщину, которая принимала всех детей на плантации. Она была знающей и разумной и вполне могла выполнить указания врача.
Адаму казалось, что он ходит за пределами дома несколько часов, но на самом деле прошло только два часа, прежде чем Алекса испустила пронзительный крик, от которого по спине у него побежали мурашки. Потом все стихло. Страх за жену почти заставил его броситься в дом вопреки приказанию врача оставаться за его пределами. Его рука потянулась к дверной ручке, когда дверь отворилась и вышла нянюшка Лу, неся в руках крошечное тельце, завернутое в белое. На вопрошающий взгляд Адама нянюшка Лу сказала:
— Не было у него никаких возможностей, масса Адам. Вся головка разбита.
— Это был мальчик?
— Да, сэр. Во всех отношениях замечательный, хотя он весил не больше трех фунтов. Так жаль, сэр.
— Пусть Джем велит столяру сделать гробик, нянюшка Лу. Утром устроим похороны.
Нянюшка Лу хотела уйти со своим крошечным свертком.
— Постойте! — вдруг сказал Адам. — Я хочу взглянуть на него.
Нянюшка Лу посмотрела на него с сомнением, но все же развернула неподвижное тельце и показала его Адаму. Почти благоговейно Адам смотрел на мертвое дитя, плоть от плоти, кровь от крови его, а потом отвернулся, не сумев скрыть слезы, струящиеся по лицу. Нянюшка Лу спустилась по лестнице, а Адам взял себя в руки и вошел в спальню, чтобы взглянуть на Алексу.
Она лежала в кровати с закрытыми глазами и казалась невероятно маленькой и бледной. Когда вошел Адам, она даже не пошевелилась. Врач отвел его в сторону.
— Я сделал все, что мог, лорд Пенуэлл. — Ламбер пожал плечами, его усталое лицо выражало грусть. — Все оказалось так, как я и предполагал. Череп ребенка был разбит при падении. Для вашей жены это ужасный удар, я понимаю, но леди Фоксуорт молодая, здоровая, у нее будет еще много детей.
— Как она, доктор? — спросил Адам.
— Хорошо, насколько это возможно. Что касается родов, они не были ни долгими, ни трудными. Но, к сожалению, ваша жена тяжело переживает рождение мертвого ребенка. Ей понадобятся ваша поддержка и любовь, чтобы пережить эту трагедию.
— Клянусь Богом, она это получит! — прошептал Адам. Если только она захочет их принять, подумал он.
Поскольку его работа была закончена, доктор Ламбер готовился уехать. Он ходил по комнате, собирая свои инструменты и укладывая их в саквояж.
— Если начнется лихорадка, немедленно пошлите за мной, — сказал он, уходя.
— А есть такая опасность? — спросил Адам.
— Опасность лихорадки есть всегда. Проследите, чтобы она пила побольше жидкости и оставалась в постели неделю или две.
Врач уехал, а Адам осторожно подошел к кровати, но ничего не стал говорить, опасаясь разбудить Алексу. Когда та медленно повернула голову и открыла глаза, Адам прочел в них боль и смятение и содрогнулся.
— Он умер. Мой ребенок умер, Адам, — произнесла она без всяких эмоций.
— Я знаю, любовь моя. Мне тоже больно. Я хотел его не меньше, чем вы. Но у нас будут еще дети.
Алекса прищурилась. Хотя она была в полном изнеможении, в ее голосе, на удивление сильном, звучало презрение:
— Как вы можете так говорить, Адам? Вы женились на мне только для того, чтобы дать имя вашему ребенку. Теперь нас ничто не связывает!
— Алекса, любовь моя, — возразил Адам, — вы устали и обезумели от горя, и сейчас не время обсуждать наши дела. Вы вините меня в смерти нашего ребенка, и видит Бог, вы правы. Я и сам себя виню. Но не судите меня сейчас, Алекса, подождите, пока боль пройдет и у нас будет время поговорить.
— Вы правы, Адам, я устала. Я хочу побыть одна. Вряд ли вы способны понять, что я чувствую! Что значил для меня ребенок. Вот кто-то, кто любил бы меня искренне, всем сердцем.
Она отвернулась к стене.
— Я тоже вас люблю, — прошептал Адам. Но она уже уснула.
На другой день младенец был похоронен под могучим дубом в маленьком гробике, обитом бархатом. Алекса не могла при этом присутствовать — она проснулась, пылая от лихорадки. Послали за врачом, и тот велел делать холодные обтирания, чтобы сбить жар. Адам заявил, что сам этим займется, и никто не мог его разубедить. Три дня и три ночи Алекса находилась между жизнью и смертью, лишь на четвертый лихорадка пошла на убыль.
Адам не отходил от нее, терпеливо вливая ей в пересохшее горло ложку за ложкой питье. Лишь когда доктор Ламбер уверил его, что опасность миновала, он отошел от ее кровати.
Находясь у ложа Алексы, Адам узнал об увлечении жены Лисом. Она снова и снова произносила в бреду его имя. Они встречались совсем недолго, и Адам был потрясен ее чувствами к этому пирату. Видимо, Лис произвел на Алексу сильное впечатление. Даже в своих самых безумных фантазиях Адам не мог представить себе ничего подобного.
Алекса быстро шла на поправку, но доктора беспокоила охватившая ее меланхолия, и он постарался довести это до сознания Адама.
— Вы не могли бы хоть как-то приободрить ее, лорд Пенуэлл? — спросил он. — Ваша жена утратила волю к жизни.
Адам беспомощно пожал плечами. Он уже пытался поговорить с Алексой, но та ничего не желала слушать. Она обвиняла его в смерти ребенка, и что бы он ни сказал, что бы ни сделал, ничто ее не утешало.
— Я пытался, видит Бог, я пытался достучаться до нее, — сказал он доктору Ламберу.
— Быть может, кто-нибудь другой может вывести ее из депрессии?
Адам готов был на все, только бы вернуть Алексу к жизни. И в конце концов решился на отчаянный шаг.
Сложив руки на коленях, Алекса с отрешенным видом сидела в кресле у окна. Она знала, что ей надо бывать на воздухе, но не могла собраться с силами и выйти из дома.
Ни платья, в которые ее одевала Хэтти, ни красиво уложенные волосы не интересовали Алексу. Ей было безразлично, как она выглядит. Ей никого не хотелось видеть. Адам и доктор беспокоились о ней. Но как она могла им объяснить, что вовсе не хочет умирать, если отказывалась от пищи? Неужели они не понимают, что ей вполне достаточно малой толики для поддержания своего бездействующего тела? Ей нужно было только время, чтобы совладать со своим горем и разобраться в своих чувствах к Адаму.
Порой ей было жаль мужа. Его горе казалось искренним, но когда он пытался объясниться насчет Гвен, она не желала ничего слышать. Не могла.
Адам пожелал Алексе доброй ночи, прежде чем уйти в ту комнату, в которой жил все это время. Потом пришла Хэтти приготовить ее ко сну. Верная служанка несколько минут оставалась в спальне, сгребая угли в камине, а потом ушла, тихо притворив за собой дверь.
Сон не шел к Алексе. Ее одолевали мысли. Вдруг она услышала какой-то едва уловимый шорох.
— Алекса, любовь моя!
Адам? Нет, не Адам. Приподнявшись на локте, молодая женщина уставилась в темноту.
— Кто здесь? Адам? Это вы?
— Нет, Алекса.
Этот хриплый шепот мог принадлежать только одному человеку.
— Лис! Откуда вы взялись? Вам не следует здесь находиться, это опасно! Англичане собираются вздернуть вас на виселице.
— Вас это тревожит, миледи? — спросил он, выходя на свет, отбрасываемый тлеющими углями.
Алекса задохнулась от радости при виде этого сильного, мускулистого мужчины, двигавшегося с грацией кошки. Ей так хотелось увидеть его лицо! Но оно было скрыто маской.
— Вы знаете, что это так, Лис, — последовал тихий ответ. — Но зачем вы пришли? Ведь Адам роялист. Он выдаст вас. Пожалуйста, уходите, пока вас не обнаружили!
— Я пришел потому, что услышал, что вы заболели, что вам не хочется жить.
Алекса не могла скрыть своего удивления:
— Откуда… откуда вы это знаете?
— У меня свои источники, — таинственно отвечал он. — Так это правда?
Алекса опустила глаза.
— Я потеряла ребенка, Лис, — сказала она.
— Мне и это известно, — с горечью произнес он. — Но вы молоды, Алекса, у вас еще будут дети.
— Но это мог быть ваш ребенок.
Лис долго молчал.
— Вполне возможно, — согласился он наконец.
— Порой мне этого хотелось.
— Вы так несчастны в замужестве? Он дурно обращается с вами?
— Н-нет, ничего такого. Просто он любит другую женщину. Леди Гвен. Зачем же мне жить?
— Живите для меня, миледи, — хрипло посоветовал он, садясь рядом с ней на кровать и заключая ее в объятия, заметив при этом, как хрупко ее тело под его огромными руками.
— Зачем? Я жена другого.
— Я был бы счастлив узнать, что вам хорошо. Жизнь пирата очень опасна, и я не стал бы просить вас разделить ее со мной.
— Когда-нибудь… когда-нибудь я увижу ваше лицо?
— Непременно.
— Обещаете?
— Торжественно клянусь. Но взамен вы тоже должны мне кое-что обещать.
— Что? — с опаской спросила Алекса.
— Во-первых, обещайте серьезно заняться своим здоровьем. — Алекса кивнула. — Во-вторых, верьте Адаму. — И, махнув рукой, словно отметая возражения, готовые сорваться с ее губ, он продолжал: — Адам — хороший человек, и он любит вас. Я в этом не сомневаюсь.
— Вы ошибаетесь, — упрямо перебила его Алекса. — Он меня не любит!
— Он знает вас и потому не может не любить.
— Чужая душа — потемки, — с болью произнесла молодая женщина.
— Но речь идет о вашем муже, миледи. Я бы спал спокойней, если бы знал, что вы счастливы и любимы.
— Вы хотите, чтобы я была счастлива с другим? Ушам своим не верю.
— Я знаю, что для вас лучше, Алекса. Потому что люблю. Надеюсь, вы выполните свои обещания?
Было время — до того как она потеряла ребенка, — когда она думала, что любит Адама. Алекса размышляла. Может ли она ради Лиса отыскать последние угольки той утраченной любви где-то в глубинах своего сердца?
— Если я пообещаю сделать так, как вы просите, мы еще увидимся?
— Разве я только что не сказал вам, что когда-нибудь вы непременно увидите мое лицо? Не сомневайтесь в этом, моя любезная леди. Мы еще встретимся. Это предопределено.
— Тогда я согласна, — сдалась Алекса с недовольным видом. — Хотя уверена, вы ошибаетесь, полагая, что Адам меня любит. А теперь вам пора, Лис.
— Сначала просьба, миледи. Один поцелуй.
Он коснулся губами ее губ с необычайной нежностью. Словно легкий ветерок.
— Лис, я…
— Ничего не говорите, Алекса, мы заключили соглашение. А теперь простимся до следующей встречи.
Не успела она опомниться, как он исчез.
Глава 10
Вскоре после появления Лиса Алекса быстро пошла на поправку.
— Что бы вы ни сделали или ни сказали, — сообщил Адаму доктор Ламбер, — это подействовало чудесным образом.
Адам загадочно улыбнулся, но промолчал, потому что сам был поражен. Слова Лиса не только послужили толчком к выздоровлению — ее молодое тело тоже явило свою волю. Адам втайне радовался, что прибег к крайним мерам, чтобы возвратить Алексу к жизни.
У Алексы появился аппетит, а щеки ее порозовели, она стала совершать прогулки и ела вместе с Адамом в столовой. Пришло время сказать Алексе, что в скором времени он собирается уехать. Сначала им нужно было многое обсудить. В ту ночь он проводил ее в спальню, но не удалился, как это бывало во время ее болезни.
Алекса, опасаясь, что он хочет близости, стала взволнованно ходить по комнате.
— Сядьте, Алекса, прошу вас, — сказал Адам, указав на кровать.
Молодая женщина неохотно подчинилась, и Адам сел рядом с ней.
— Вам что-нибудь нужно, Адам? — спросила она, вспомнив обещание, данное Лису. Если Адам хочет поговорить с ней, она выслушает его. Она едва не рассмеялась при мысли о том, какова была бы реакция Адама, узнай он, что она согласилась выслушать его только потому, что ее просил об этом другой.
Адам как-то странно посмотрел на нее, но ничего не сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38