Так что отправляйтесь-ка отсюда! Вы будете только путаться у нас под ногами.
Шарль нерешительно взглянул на кровать, не зная, как поступить. Он еще никогда не ощущал себя столь бесполезным и беспомощным. Словно почувствовав на себе его озабоченный взгляд, Рэйвен открыла глаза, и в их желтых глубинах он прочел такую любовь, что покорно поплелся к двери.
– Отлично, мой мальчик, тебе надо немедленно рас­слабиться! Вот когда доживешь до моих лет, тогда пой­мешь, что вовсе не стоит изводить себя из-за подобных пустяков.
Удивленный Шарль повернулся на голос и увидел, что сэр Хадриан машет ему рукой с другого конца зали­того солнцем коридора. Хотя он опирался на трость, а руки его были испещрены синими прожилками и старчес­кими пятнами, в его янтарных глазах горел огонек, а осанка оставалась по-юношески гордой.
– Надеюсь, что никогда не доживу до того дня, когда рождение сына или дочки оставит меня равнодуш­ным! – проворчал Шарль.
Сэр Хадриан рассмеялся старческим смехом и погла­дил свою седую бороду.
– Значит, ворчун и упрямец, да? Ладно, на первый раз прощаю тебя, парень; потому что все эти хлопоты из-за рождения ребенка могут вывести из себя любого буду­щего папашу. Пошли отсюда! Чего зря торчать под дверью? Еще услышишь не то, что хотел бы! Они ведь не думают, когда кричат от боли. Лучше пойдем-ка со мной в каби­нет. – Старик заговорщицки понизил голос. – Если мы сумеем скрыться от моего упрямого камердинера, то обе­щаю угостить тебя отменным бренди!
Губы Шарля искривились в усмешке. Ему понравил­ся этот сумасбродный старик. Сэр Хадриан тотчас же понял это и снова рассмеялся сухим смешком.
Шарль одобрительно оглядел кабинет. Здесь можно было на время укрыться от всех забот. Восточный ковер был таким, что и Шарль не выбрал бы лучшего, орехо­вые панели уютно поблескивали, а сколько книг… Брен­ди, налитое сэром Хадрианом, тоже оказалось самого высшего качества. Шарль с блаженством уселся в удоб­ное кресло и вытянул перед собой ноги. Да-а. Здесь ему хорошо будет работать. А какой вид из окна – море и скалы!
Сэр Хадриан с удовлетворением наблюдал за моло­дым человеком, сидевшим в кресле, – прямо-таки образ­цовый английский землевладелец! Ему хотелось задать капитану множество вопросов, но с этим придется обож­дать. Сначала надо дождаться рождения ребенка, а потом у них будет уйма времени: что еще делать в долгие зимние вечера, как не развлекать друг друга интересными расска­зами о пережитом? Сэр Хадриан вспомнил, как поразила его Рэйвен своей худобой и бледностью – вряд ли это было из-за беременности, тут что-то другое. И все же завораживающе красивая и повзрослевшая – вот какая у него внучка, да и мужа подобрала себе такого, что девицы в округе будут вздыхать и сохнуть по красавцу. А как он заботится о Рэйвен и как старается делать это ненавязчи­во, в общем, оба – образцовые супруги.
И конечно же, сэра Хадриана очень интересовали пятьдесят тысяч фунтов, которые надо было возвратить мерзопакостному и презренному сквайру Блэкберну. Ста­рик усмехнулся, представив себе лицо внучки, когда он перескажет ей те немыслимые истории, которыми потче­вал сквайра все это время, так что бедняга совсем перестал понимать, где же Рэйвен. Да-а, он многое расска­жет внучке; да и ей с капитаном есть что поведать о своих приключениях! Но сначала надо дождаться ро­ждения ребенка.
Почувствовав на себе взгляд капитана, сэр Хадриан поднял глаза и понял, что, очевидно, рассмеялся вслух, когда представил себе, как Рэйвен пошлет сквайра Блэк­берна ко всем чертям и даже дальше!
– Не обращай на меня внимания, – сказал он, – я уже впадаю в старческий маразм и прошу простить, если время от времени смеюсь или разговариваю сам с собой.
Изумрудные глаза капитана неожиданно потемнели.
– Лишь бы вам это было на пользу, сэр!
– Отлично, мой мальчик, теперь поговорим вот о чем. Все это теперь принадлежит тебе. Много Бэрренкортов погибло от рук алчных родственников, претен­довавших на эту землю. – Старик обвел взглядом кабинет. – Если не принимать во внимание красоту и элегантность особняка, то, грубо говоря, это просто-напросто ферма, приятель. Здесь надо с умом хозяй­ствовать и ладить с фермерами. А это совсем не то, что командовать собственным судном, мотаясь по морям. Я не прав?
– Наверное, правы. Но уверяю вас, сэр, Рэйвен вряд ли бы согласилась стать моей женой, если бы со­чла меня неспособным управлять её несравненным Нортхэдом.
– Так ты собираешься остаться здесь?! – изумился старик. – А как же твой клипер? Я бы не пожелал своей внучке судьбы соломенной вдовушки: ты где-то там кочу­ешь по морям, так что ветер свистит в ушах и кровь вскипает в жилах, а она с кучей детишек пытается управ­лять Нортхэдом.
– Я провел на море много лет, сэр, – пробормотал Шарль. – И вот теперь, встретив Рэйвен, я почувство­вал, что наконец-то нашел то, что искал. Так что мне уже незачем мотаться по свету.
Сэр Хадриан сделал вид, что разглядывает свой бо­кал с бренди. Старика тронули искренность и прямота Шарля. Наконец он поднял голову и улыбнулся.
– За твое здоровье, мой мальчик! Я уверен, что земли Джеймса в надежных руках.
Шарль допил бренди и поднялся. Он ни на минуту не забывал о Рэйвен. Как она там? Ведь она выглядела та­кой бледной и слабенькой!
– Садись, садись! Ты же все равно ничем не мо­жешь помочь! Они позовут тебя, когда все будет позади.
– Сэр Хадриан! – раздался громкий голос у двери. Старик вздрогнул и досадливо поморщился: на пороге стоял Джеффордс. – Сколько раз доктор говорил вам, что эта штука для вас настоящий яд! – Джеффордс разжал скрю­ченные артритом пальцы сэра Хадриана и отобрал у него пустой бокал.
– Ладно, Джеффордс, отстань, – пробурчал сэр Хадриан, искоса взглянув на Шарля, которого трясло от смеха.
Все еще кипевший от негодования Джеффордс тоже бросил сердитый взгляд на капитана: он счел, что тот подрывает своим смехом его авторитет.
– Мистер Паррис послал меня сообщить вам, сэр, что стол уже накрыт.
– Вот и отлично, – обрадовался старик. – Заодно покажем капитану Сен-Жермену, какими вкусными бы­вают настоящие корнуоллские блюда.
– Сэр! Капитан! – Взволнованная молоденькая слу­жанка с пылающими щеками появилась на пороге, чуть не налетев на Джеффордса. – Доктор Тремин говорит, вам можно подняться! Ребенок уже родился, сэр!
– Как? Так быстро? – удивился сэр Хадриан, но Шарля уже и след простыл.
Рэйвен слабым шепотом попросила, чтобы раздвину­ли шторы, и в комнату хлынул яркий солнечный свет. Ее усадили, обложив со всех сторон подушками, так что она могла смотреть на свое любимое море, раздражаясь толь­ко из-за того, что ей все еще не отдали новорожденную. Слишком уж долго пеленают! Сара и Нэн тихонько шеп­тались в уголке, сворачивая и упаковывая окровавленные простыни. Дэнни колдовала над самой Рэйвен; она успела обтереть её и сменить ночную рубашку, а теперь приводи­ла в порядок волосы.
– Ну вот и все, дорогая, – весело проговорила старушка, прослезившись от счастья. – Вся в чистень­ком, и сама – как картинка!
Дверь в спальню с грохотом распахнулась, и на поро­ге появился взмыленный и взлохмаченный Шарль. Лишь Рэйвен не удивилась его неожиданному появлению; она ласково улыбнулась ему, и он тотчас же успокоился. Усев­шись на кровать рядом с Рэйвен, Шарль погладил ее бледную щеку.
– Посмотри, дорогой, – шепнула она, когда доктор Тремин появился с маленьким свертком на руках. – У нас с тобой дочь.
– И отменно здоровенькая, – добавил доктор Тре­мин, осторожно передавая девчушку матери. – Роды про­шли без осложнений, как я и ожидал.
Вглядываясь в крошечное красное личико дочери, Шарль почувствовал странное стеснение в груди. Ма­ленькую головку уже сейчас покрывал густой темный пу­шок, значит, волосы у нее будут, как у Рэйвен. Когда она открыла глазки, то они поразили его своим ярким голу­бым цветом, и лишь зелень у зрачка говорила о том, что немного погодя они станут такими же зелеными, как и у него. Шарль расплылся в счастливой улыбке, но, к его величайшему удивлению, в ответ на восторг своего отца малышка открыла маленький розовый ротик и громко за­голосила.
Рэйвен рассмеялась, глядя на ошеломленного Шар­ля, но, встретившись с ним глазами, смолкла, прочитав в них такую любовь и нежность, что покраснела от удовольствия.
– Я люблю тебя, Рэйвен, – прошептал Шарль. – Ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю.
– Я постараюсь, – ответила она, потянувшись к нему губами. Он нежно поцеловал ее.
Когда Рэйвен уснула, а новорожденную уложили в люльке рядом с кроватью матери, Шарль молча высколь­знул из комнаты, решив слегка размяться. Он послал слу­гу на конюшню, чтобы ему оседлали какую-нибудь лошадь, а сам задержался в гостиной – выпить со счастливым сэром Хадрианом за здоровье роженицы и дочери.
– Как же ты назовешь ее? – спросил гордый пра­дед, когда Шарль отставил пустой бокал.
Шарль запустил пятерню в свои взлохмаченные каш­тановые волосы.
– Даже не знаю. Полагаю, мы оставим это на ус­мотрение Рэйвен.
– А как себя чувствует моя внучка?
– Отлично. Доктор Тремин сказал, что не предви­дит никаких осложнений.
– Еще бы!.. – фыркнул сэр Хадриан. – Она же Сен-Жермен, не так ли? Я слышал, что они из крепких орешков.
Улыбка все еще играла на губах Шарля, когда он пересекал двор. Тут он увидел, как двое парней пытаются вывести из конюшни норовистого жеребца. Жеребец при­жал уши к породистой голове и косил глазом, пытаясь укусить руки конюхов. Парни чертыхались и отпрыгива­ли, но делали свое дело.
– Похоже, это и есть Синнабар – обратился Шарль к вышедшему из сарая лохматому старику.
– Ага, он самый, – кивнул Сэм.
Старый Сэм уже наслушался сплетен о новом хозяи­не Нортхэда, но не привык судить о людях на основе бабьих пересудов. Что ж, морской капитан, женившийся на их любимице, был в точности таким высоким и гроз­ным, как его и описывали. Но Сэму трудно было судить, так ли неотразим Шарль Сен-Жермен, как утверждали восторженно закатывавшие глаза молоденькие служанки. Впрочем, выглядел капитан молодцом – стройный, мус­кулистый, и бриджи сидели на нем как влитые.
– Хотите прокатиться на Синнабаре? – спросил Сэм, кивнув на жеребца. – Я велел парням оседлать его, потому что после отъезда мисс Рэйвен на этом дьяволе никто не выезжал. Но если хотите, я прикажу им осед­лать любую другую лошадь.
Шарль поднял бровь и внимательно посмотрел на глав­ного конюха – нет ли тут какого-нибудь подвоха? Но тот, видимо, действительно хотел лишь узнать, чего жела­ет новый хозяин, потому что невозмутимо ждал ответа.
– Синнабар меня вполне устроит. Полагаю, укро­тить его будет не сложнее, чем его хозяйку.
Шарль ослепительно улыбнулся Сэму, взял у грумов поводья и легко взлетел в седло. Мгновение спустя конь галопом помчался по лужайке. Синнабар послушно вы­полнял все команды Шарля, чувствуя, что в седле сидит опытный наездник. Сложив руки на груди, Сэм задумчи­во смотрел вслед всаднику. Вот это наездник! Его парни больше года не могут привыкнуть к фокусам Синнабара, а этому хоть бы что! Да, видать, мисс Рэйвен выбрала себе подходящего муженька.
Почувствовав на лице соленый ветерок, Шарль по­вернул в сторону моря. Широкие пустоши были прекрас­ным местом для разгона, и Шарль позволил жеребцу отвести душу. Да и сам капитан нуждался в разрядке.
У прибрежных скал он наконец остановился, чтобы дать Синнабару отдышаться. Капитан окинул востор­женным взглядом скалистое побережье, тоже, кстати, земли Бэрренкортов, которыми они с Рэйвен будут уп­равлять вдвоем. Ха, да ведь это теперь владения Сен-Жермена! Шарлю хотелось завопить от радости: наконец у него были дом и семья, и это переполняло его счасть­ем. Когда-то он с легкостью пожертвовал своим поместьем и титулом, обуреваемый призрачной надеждой найти свое счастье на широких океанских просторах. Что могла зна­чить для него семья? Ведь его родители уже умерли, а он был их единственным ребенком… Кто мог заполнить гнетущую пустоту в его сердце? Любовь Рэйвен к Нортхэду поразила его, но она ценила в своем родовом по­местье теплоту семейного очага, любила милые сердцу воспоминания; в это поместье вкладывали труд и талант многие поколения ее предков, которыми она по праву гордилась! Она умудрилась даже в Шарле разжечь страс­тное желание заиметь свои собственные дом, очаг, семью. А ведь он долгие годы намеренно истреблял в себе все эти сантименты.
Ох уж эта Рэйвен! Лишь ей под силу заполнить пус­тоту в его сердце. К тому же она подарила ему очарова­тельную дочь и дом такой дикой и первозданной красоты, что «наманикюренное» совершенство замка Монтеро не шло с ним ни в какое сравнение!
В изумрудных глазах Шарля зажглись лукавые огонь­ки, когда он увидел пещеру, куда они много месяцев на­зад сгрузили бочонки с ромом. Тогда он впервые вкусил страстность юной гордячки по имени Рэйвен Бэрренкорт. И вдруг желание увидеть ее, коснуться её губ своими, прочитать в её прекрасных глазах пламенную любовь к себе заставило Шарля пришпорить Синнабара и словно на крыльях помчаться к дому.
С растрепанной шевелюрой, усталый, но полностью обновленный, Шарль спешился и вручил поводья улыбав­шемуся во весь рот Сэму, вышедшему встретить его. Внеш­не чопорный, но, несомненно, счастливый Паррис сообщил ему, что мисс Рэйвен пока еще спит, а сэр Хадриан и миссис Дэниэлс ушли в свои комнаты, чтобы прикорнуть. Малышка тоже крепко спала, а Нэн дежурила в соседней комнате – на случай, если матери или дочери что-нибудь потребуется.
– Отлично, Паррис, можете отпустить Нэн, я сам собираюсь посидеть с Рэйвен, – сказал Шарль, направ­ляясь в спальню.
Луч солнца падал на подушку, и волосы Рэйвен, рас­сыпавшиеся по ней, сияли каким-то особым блеском. Ее щеки слегка розовели – верный признак того, что пре­жнее здоровье возвращается к ней. Шарль молча смотрел на жену. Наконец Рэйвен пошевелилась и открыла глаза, тотчас же засиявшие любовью, едва лишь она заметила его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62