22 марта «Дора» был вынужден направить в Центр донесение, в котором говорилось следующее:
После того как «Сиси» сообщила мне, что к источникам «Вертера» относится, как ей удалось установить, генерал Томас и майор Кайзер, она на следующий день заявила мне, что «Люци» не разрешал сообщать нам эти сведения и эти фамилии. «Сиси» сказала, что она сожалеет о том, что нарушила эту просьбу «Люци». Я постарался доказать «Сиси», что наши интересы должны быть для нее важнее, чем слово, данное Тэйлор, и что информация, полученная от агента при указании источников является более ценной».
За достоверность имени генерала Томаса говорит и письмо Шандора Радо, которое он направил в Центр 1 июня 1943 года. Это уникальный документ.
По данным «Люци», источник «Тедди» является экспертом при ОКБ по вопросам румынской армии и работает в отделе генерала Томаса. В прошлом «Тедди» был дипломатом в США и работает для американской разведки, а материалы, которые попадают нам, передаются им для швейцарской разведки.
Глава седьмая
«Наступающей ночью начнется война...»
Начиная с января 1941 года все отделы Разведывательного управления Красной Армии работали напряженно. Рабочий день сотрудников военной разведки увеличивался по мере нарастания потока тревожных сообщений, которые поступали в Центр от зарубежных резидентур.
В апреле 1941 года регламентированный законодательством распорядок дня был полностью нарушен и никем не вспоминался. О выходных днях многие сотрудники Центра тоже забыли. Но никто не роптал. Все понимали, что ценность информации, добывавшейся за рубежом, зависит не только от ее содержания, но и от своевременной обработки и безотлагательном доведении до руководства Наркомата обороны и часто - и до руководства страны.
Основные отделы Центра работали с раннего утра и до полуночи. Начальник военной разведки и руководитель европейского направления трудились по 12 - 14 часов в сутки. В таком же ритме работали управления Наркомата обороны и Генерального штаба.
В ряде основных управлений Наркомата обороны происходили существенные организационные мероприятия. На новые штаты с увеличением личного состава перешли «Главное политическое управление пропаганды, Главное управление ВВС, Управление ПВО страны преобразовано в Главное управление; в июне 1941 года началось формирование управления воздушно-десантных войск...».
Все организационные мероприятия, направленные на укрепление центрального аппарата и местных органов военного управления, обходили Разведывательное управление Красной Армии стороной. Военная разведка, которая в годы репрессий потеряла большинство своих опытных организаторов разведки, нуждалась в увеличении количества разведчиков и технических специалистов, в оснащении добывающих и обрабатывающих структур необходимым материальным обеспечением. Но в первой половине 1941 года финансовые средства для наращивания сил и технических средств военной разведке не выделялись.
В марте 1941 года ЦК КПСС и Совнарком СССР приняли решение, уточняющее обязанности руководящего состава НКО. Новый нарком обороны маршал С. К. Тимошенко, принявший эту важную должность в декабре 1940 года у К. Е. Ворошилова, стал осуществлять управление Красной Армией через своих заместителей, Генеральный штаб и управления наркомата.
Каждый заместитель С. К. Тимошенко отвечал за конкретный круг вопросов, связанных с деятельностью Красной Армии, ее центральных и периферийных органов управления, военных академий и училищ.
Генерал Г. К. Жуков, назначенный 1 февраля 1941 года начальником Генерального штаба, был заместителем наркома обороны и руководил работой Главного управления противовоздушной обороны, командовал Управлением связи, Управлением снабжения горючим, а также Военной академией Генерального штаба.
Генерал К. А. Мерецков, сдавший Г. К. Жукову должность начальника Генерального штаба, руководил инспекцией всех родов войск, управлениями военно-учебных заведений и боевой подготовки Красной Армии.
Маршал Г. И. Кулик возглавил Главное артиллерийское управление, руководил Управлением химической защиты и Артиллерийской академией.
Генерал П. В. Рычагов возглавлял Главное управление ВВС Красной Армии.
Армейский комиссар 1-го ранга А. И. Запорожец возглавил Главное управление пропаганды и руководил издательскими и культурно-просветительскими учреждениями Красной Армии, Военно-политической и Военно-юридической академиями, а также военно-политическими училищами.
Маршал Б. М. Шапошников курировал работу Главного военно-инженерного управления и Управления строительства укрепленных районов.
Маршал С. М. Буденный отвечал за работу Главного интендантского управления, Санитарного и Ветеринарного управлений и отдела материальных фондов.
Генерал Ф. И. Голиков, назначенный в июле 1940 года начальником 5-го управления РККА, переименованного в Разведывательное управление, считался заместителем начальника Генерального штаба. Он был обязан ежедневно докладывать генералу Г. К. Жукову наиболее важные специальные сообщения, которые касались безопасности государства.
Голиков не входил в круг высшего военно-политического руководства СССР, не имел права лично докладывать разведсведения И. В. Сталину. Его «потолок» был ограничен рамками его должности в структуре Наркомата обороны.
За год и три месяца работы генерала Ф. Голикова в должности начальника Разведывательного управления (с 11 июля 1940 по октябрь 1941 года) И. В. Сталин только два раза вызывал его для доклада. Первый раз это произошло 20 ноября 1940 года, когда В. М. Молотов завершил визит в Берлин и советское руководство стремилось понять, каких же результатов удалось достигнуть за время визита в Германию.
Начальник военной разведки на основе имевшихся в его распоряжении сведений мог только доложить об усилении группировки германских войск вдоль советской границы и донесение «Метеора», в котором говорилось, что немецкое руководство продолжает рассматривать СССР в качестве вероятного противника. Такое мнение Разведуправления Красной Армии противоречило оценке, данной В. М. Молотовым результатам визита в Берлин. 13 ноября 1940 года нарком иностранных дел СССР В. М. Молотов докладывал И. В. Сталину: «Принимают меня хорошо, и видно, что хотят укрепить отношения с СССР...»
Голиков был на докладе у И. В. Сталина 35 минут, с 23.40 до 0.15. Доклад шел в присутствии В. М. Молотова.
Второй раз И. В. Сталин вызвал Ф. Голикова для доклада приблизительно через пять месяцев. Это произошло 11 апреля 1941 года. На этот раз Голиков находился в кабинете Сталина 30 минут и тоже отвечал на его вопросы в присутствии В. М. Молотова.
4 апреля 1941 года Разведывательное управление Красной Армии подготовило специальное донесение - «Об усилении группировки немецких войск на границе с СССР». Этот исключительной важности документ был направлен Сталину, Ворошилову, Молотову, Тимошенко, Берии, Кузнецову, Буденному, Кулику, Шапошникову, Мерецкову, Жукову, Жданову, Запорожцу и Ватутину. Практически все высшие военные руководители Советского Союза были извещены 11 апреля 1941 года о том, что «в течение всего марта немецким командованием осуществлялись усиленные переброски войск в пограничную полосу с СССР. Начались они еще с конца января 1941 года. Переброска войск производилась как с западного фронта, так и из центральных районов Германии».
Шла подготовка Германии к войне против СССР. Не заметить этого было невозможно. Разведуправление Красной Армии на основании конкретных фактов докладывало руководству страны о возрастании угрозы со стороны Германии.
К спецсообщению Разведуправления прилагалась схема, на которой были показаны группировки германских войск вдоль советской границы...
Какую оценку И. Сталин дал докладу Ф. Голикова, неизвестно. Но можно предположить, что этот доклад не прошел бесследно. 14 апреля 1941 года на совещании к Сталину были приглашены Молотов, Берия, Маленков, Ворошилов, Тимошенко, Жуков и Жигарев. Судя по составу, вопросы укрепления обороноспособности на этом совещании не могли не обсуждаться...
В Берлине тоже проводились напряженные секретные совещания. На основании решений, которые принимались в ходе этих совещаний, 10 июня 1941 года главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник Ф. Гальдер по указанию Гитлера подписал секретное распоряжение «О назначении срока нападения на СССР».
О существовании этого документа знали Гитлер, Геринг, Гиммлер, Браухич, Кейтель, Паулюс и еще несколько руководителей вермахта.
В распоряжении указывалось:
На основании предложения, представленного командованием сухопутных войск, Верховное главнокомандование вооруженных сил назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:
1. Днем «Д» операции «Барбаросса» предлагается считать 22 июня.
2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позже 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне.
3. В 13.00 21 июня войскам будет передан один из двух следующих сигналов:
а) сигнал «Дортмунд». Он означает, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и что можно приступать к открытому выполнению приказов;
б) Сигнал «Альтона». Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае уже придется пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут находиться в полной боевой готовности.
4. 22 июня, 3.30: начало наступления сухопутных войск и перелет авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно...
До нападения фашистской Германии на Советский Союз оставалось двенадцать дней.
За это время в Центр поступило несколько донесений от советских военных разведчиков, которые предупреждали о грозящей опасности.
Три радиограммы прислал Рихард Зорге.
«Рамзай» предупреждал начальника военной разведки о готовности Германии к вероломному нападению на СССР.
Две радиограммы прислал Шандор Радо.
«Дора» сообщал о возможности в ближайшие дни германского вторжения на территорию СССР.
Одна радиограмма поступила от Ильзе Штёбе.
16 июня резидент «Арнольд» на основании данных, поступивших от «Альты», сообщал о том, что «в кругах штаба верховного главнокомандования упорно циркулирует версия о выступлении против нас 22 - 25 июня. Финляндия и Румыния готовы выступить вместе с немцами».
Одно донесение от резидента советской военной разведки «Коста» из Софии.
«Коста» докладывал о том, что германский представитель в Болгарии 20 июня сказал, что военное «столкновение ожидается 21 или 22 июня».
«Коста» также сообщил о том, что в Польше находятся 100 германских дивизий, в Румынии - 40, в Финляндии - 6, в Венгрии - 10 и в Словакии - 7. Всего 60 моторизованных дивизий.
Завершая свое донесение, «Коста» сообщал: курьер, прибывший из Бухареста, сказал, что в Румынии мобилизация окончена и каждый момент ожидаются военные действия. В настоящее время в Болгарии находятся 10 000 немецких войск.
Одно донесение от источника «ХВЦ».
Были и другие сообщения.
Утром 21 июня 1941 года источник советской военной разведки Герхард Кегель («ХВЦ»), работавший в германском посольстве в Москве, вызвал на экстренную встречу представителя Разведуправления Красной Армии военинженера 2-го ранга Константина Леонтьева. Это означало, что источник «ХВЦ» имеет какое-то важное сообщение, которое он должен срочно передать разведчику.
На этот раз Кегель и Леонтьев встретились около станции метро «Дворец Советов» (ныне - «Кропоткинская»). Кегель был взволнован. Он сообщил, что располагает минимумом времени, так как в посольстве за каждым сотрудником установлено наблюдение и по указанию посла Шуленбурга никто не имеет права покидать территорию посольства.
- По всем данным, - сказал Кегель, - ночью начнется война. Посол дал указание всем сотрудникам представительства собраться в здании посольства, все секретные материалы немедленно уничтожить.
Леонтьев внимательно слушал сообщение источника, стараясь запомнить каждое слово, ведь речь шла о начале войны против СССР.
- Шуленбург получил важную телеграмму из Берлина, - продолжал Кегель. - Содержание ее известно пока только послу. Постараюсь до наступления вечера узнать, какие указания прислал Риббентроп, и сообщить вам, - завершая свое короткое донесение, сказал немецкий дипломат и передал Леонтьеву записку.
- Здесь все, что я вам только что сообщил, - добавил он.
Леонтьев, понимая огромную важность сообщения Кегеля, попросил его узнать, какие же указания получил посол Шуленбург из Берлина и предложил встретиться в семь часов вечера.
- Звоните по этому телефону, - Леонтьев впервые сообщил источнику номер своего служебного телефона и добавил: - По вашей просьбе меня обязательно найдут, и мы с вами встретимся в любое время...
Подъехав к германскому посольству, Герхард Кегель вынужден был оставить свою машину на улице: во дворе дипломатического представительства горел костер, клубы дыма рваными клочками поднимались над оградой. Кегель понял, что его германские коллеги уничтожают какие-то документы, которые не должны были попасть в чужие руки в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств.
Войдя во двор представительства, Кегель столкнулся с начальником секретариата и хозяйственного отдела посольства господином Ламлой.
У этого дипломата было прозвище «канцлер». Он командовал служащими секретариата, архива, техническими секретарями, машинистками и стенографистками, радистами и водителями. Ламле подчинялись сотрудники службы безопасности посольства и даже посольские повара.
Кегель поддерживал с Ламлой дружеские отношения, которые были чрезвычайно важны. От него Кегель узнавал о прибытии в Москву различных немецких делегаций, их составе, в котором всегда находились сотрудники гестапо или немецкой разведки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60