https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala-s-podsvetkoy/
Если бы мы отправились сейчас на восток, к Мату Гроссу, пришлось бы ехать верхом. Сколько времени это бы заняло? Поезда не ходят. Мы заперты в Ла-Пасе. Нам не позволяют выходить из вагона! Безнадежная ситуация. Делать нечего, надо ждать, как будут развиваться события.
– Мы не можем ждать! – возразил Томек. – Вы представляете, что тут будет, когда разгорится гражданская война? А что станется с господином Смугой и Новицким, если мы застрянем в Ла-Пасе?
Уилсон озабоченно склонился над картой. Помолчав, отозвался:
– А что, если нам отступить на юг и с востока обойти захваченные революцией департаменты?
Томек посмотрел на карту. На юго-востоке бросалось в глаза название Чако Бореаль. То была северная часть знаменитого Гран-Чако, почитающегося Диким Западом Латинской Америки.
Томек погрузился в размышления. Боливия отчетливо делилась на два больших района. Западную часть занимали Анды, восточные их склоны поросли девственными лесами, восточная же часть отличалась безлесными равнинами – льянос, в разных местах их называли еще по имени текущих по ним рек: низменность Бени, льянос Маморе, на юге – льянос де Мойос. Многочисленные широкие реки служили единственным средством передвижения с юга на север обширной саванны, в сезон дождей она превращалась в разливы вод и болота. До пришествия испанцев льянос были довольно густо заселенной сельскохозяйственной областью, но испанцы уничтожили эту индейскую культуру. Тем не менее, никак нельзя было назвать эту местность неизведанным краем. Но сейчас пересечь ее не представлялось возможным.
В южном направлении льянос переходили в степные просторы Гран-Чако, к тому времени почти не исследованные.
Был то загадочный край вольных индейских племен. Все же кое-что из бурной истории Гран-Чако было Томеку известно. Первыми европейцами, пытавшимися проникнуть в Южное Чако, были испанцы. В начале шестнадцатого века они поплыли по Паране, надеясь войти в реку Беремейо, однако воинственные индейские племена вынудили их повернуть вспять. С того времени Южное Чако стало ареной, на которой разворачивались оборонные бои индейцев и испанские карательные экспедиции. Так, в 1876 году карательная экспедиция направилась к уничтоженному индейцами поселению Сан-Бернардо. С помощью современного оружия испанцы одержали победу над лагерями местных вождей Сикетроике и Ноигдике, но все же им пришлось повернуть восвояси, поскольку им оказалось не под силу пробираться дальше через непроходимые леса. Лишь создание оборонительного пояса из небольших крепостей положило конец бурной истории Южного Чако.
Центральное и Северное Чако являлись пока белыми пятнами на карте. Легенды рассказывают о воинственных гуарано, что пришли с далекой реки Парагвай на просторы Гран-Чако, серьезно угрожая могучему государству инков. Индейцы тоба до сих пор еще выступали против белых людей. А сколько еще там может находиться враждебных племен?
– Над чем это вы так задумались? – спросил Уилсон.
– Как раз над тем, что вы недавно сказали, – пояснил Томек. – Пройдя Гран-Чако, мы могли бы достичь реки Парагвай, а затем поплыть на корабле на север вдоль восточной боливийской границы.
– Это я и имел в виду, – поддержал его Уилсон. – Но что же мы можем поделать, если поезда не ходят?
– Да, прямо гордиев узел какой-то, – тяжело вздохнул Томек.
– Ну, не будем терять надежды, может, господин Вильмовский окажется вторым Александром Македонским? – пошутил Уилсон.
– Ничего другого нам и не остается, только ждать отца, – подвел итог разговора Томек, принимаясь за бутерброды.
Минул полдень. Участники экспедиции все с большим беспокойством, даже со страхом ждали Вильмовского и By Меня. На вокзале тем временем все больше прибывало солдат. Пехотинцы ставили карабины в козлы, садились на перрон.
– Ничего хорошего это сборище войска на станции нам не принесет, – высказался Збышек, выглянув в окно.
– Если б на улицах происходили столкновения, мы слышали бы стрельбу, – заметила Наташа.
– Только бы отец удачно вернулся! Как тяжело так ждать! – воскликнула Салли. – Я уж не знаю, от чего к горлу подступает тошнота – от высокогорной болезни или от нервов.
– Бери пример с наших сюбео, – посоветовал ей Томек. – Посмотри, как они сохраняют стоическое спокойствие.
– Господин Вильмовский, наконец-то! – внезапно воскликнул Уилсон.
– Слава Богу! – облегченно вздохнул Збышек.
– Верно! Идут оба, и отец, и By Мень, – подтвердил Томек. – С каким-то офицером высокого ранга – это, должно быть, генерал? Он отдает приказы своей свите.
Через несколько минут в вагон вошли Вильмовский и By Мень. Вид у них был утомленный, но Вильмовский был спокоен, он окинул оживившихся друзей взглядом и объявил:
– Едем на юг! Вагон прицепят к воинскому эшелону, тот повезет верных правительству солдат в Сукре, для укрепления гарнизона. Это будет единственный и последний поезд, отходящий из Ла-Паса. Границы Боливии закрыты, запрещена деятельность зарубежных корреспондентов. Боливия отрезана от мира.
– Значит, Александр Македонский все-таки с нами! – обрадованно воскликнул Уилсон.
Вильмовский непонимающе посмотрел на него:
– Что вы хотите этим сказать?
– Что вы – наш Александр Македонский! Вы разрубили гордиев узел, так характеризовал господин Томек наше сложное положение.
Вильмовский рассмеялся:
– Между нами есть кое-какая разница. Александр сделал это мечом, а я обошелся тем, что достал в нужное время бумажник. Все подробно расскажу, но сначала дайте нам хоть немного поесть, мы оба совершенно измученные и голодные.
Вильмовский и By Мень уселись друг против друга на лавках и принялись молча есть. Как только они утолили первый голод, Вильмовский раскурил трубку и начал:
– Я понимаю, что вы с нетерпением ждете моего рассказа. Было крайне трудно связаться с кем-нибудь из властей. Министры в панике. С севера страны приходят разноречивые новости. Вроде бы бунтовщики двигаются на Ла-Пас, чтобы свергнуть президента и правительство. В городе много арестованных. Не работают магазины, рестораны и гостиницы. В домах все позапирались на четыре засова. На улицах проходят демонстрации, время от времени вспыхивают стычки вооруженных отрядов с войсками. Атмосфера такая, что, похоже, вот-вот вспыхнет гражданская война.
– Да, все выглядит ужасно, – изрек Уилсон. – Какова причина восстания?
– Ну, в стране, где большинство населения живет на грани нищеты, немного надо, чтобы вспыхнуло недовольство, – ответил Вильмовский. – На этот раз беспорядки начались вблизи боливийско-бразильской границы и расползлись по северным департаментам. Но в чем причина и что там происходит, пока никому не известно. Можно только строить разные предположения. Приграничные леса изобилуют каучуконосами. Это означает, что там расположены лагеря сборщиков каучука, в них крайне жестоко относятся к индейцам, принуждаемым к тяжкому труду. Рыскают там и охотники за рабами. А в северных районах Боливии есть еще одна точка преткновения. На скрытых в джунглях участках индейцы и метисы выращивают кусты коки. Ведь Боливия и Перу – крупнейшие производители листьев коки и полуфабрикатов наркотиков. Боливия спасает свою падающую экономику экспортом кокаина, но эта торговля смертоносным товаром дает немалые прибыли людям из правительственных и военных кругов. Нынешний президент объявил, что грядут какие-то перемены в экономике страны. Возможно, этим он восстановил против себя производителей и торговцев кокой, а они создали сильные и влиятельные нелегальные организации. В такой осложнившейся ситуации кипение могло начаться от разных, независимых друг от друга причин.
– Салли была права, когда говорила, что мы попали из огня в полымя, – заметил Томек. – И каким же образом удалось тебе, отец, в этой неразберихе добыть разрешение на использование военного эшелона?
– В полиции только бессильно разводили руками. В эту минуту руководство осуществляют несколько генералов, поддерживающих президента. Мне удалось пробраться к самому из них главному, помогли английские документы. Сразу чувствовалось, что присутствие в Ла-Пасе чужеземной научной экспедиции в такое неспокойное время властям не по душе. Поэтому, когда генерал объявил, что железная дорога полностью не действует и из Ла-Паса в Сукре пойдет один-единственный поезд с солдатами, я немедля стал настаивать на разрешении воспользоваться этой последней оказией. Они согласились с моим доводом, что через Гран-Чако мы можем достичь реки Парагвай и поплыть дальше к Мату Гроссу.
В этот момент на станции началось какое-то движение. Зазвучали слова команды, солдаты разбирали установленные в козлы карабины, надевали рюкзаки. Раздался пронзительный свист локомотива и на станцию медленно въехал поезд, состоящий из нескольких вагонов.
Офицеры строили солдат в ряды, запускали их по очереди в вагоны. Железнодорожники под надзором вооруженной охраны формировали поезд. К пассажирским вагонам прицепили товарные вагоны для снаряжения и лошадей, две платформы с пушками. Наконец, локомотив притащил вагон экспедиции, его прицепили к воинскому эшелону. К Вильмовскому подошел генерал с адъютантом и известил его о скором отходе поезда. Очевидно, ему просто хотелось самому посмотреть на участников европейской экспедиции в Мату Гроссу. Присутствие двух молодых красивых белых женщин лишило его последних опасений и он провел полчаса в приятной беседе. Не обошлось и без приготовленного By Менем угощения. В конце концов, генерал глянул на часы и объявил, что поезд отправляется через четверть часа. Он тут же простился, пожелал доброй ночи и вышел вместе с адъютантом. Раздался свисток локомотива, поезд тронулся.
Только теперь Вильмовский вздохнул с облегчением:
– Нам предстоит около шестисот километров дороги. В Сукре мы должны прибыть на рассвете. Я просто не чую под собой ног, наконец-то можно отдохнуть.
– А что, дядя, Сукре расположен на той же высоте, что Ла-Пас? – спросила Наташа. – Головокружение у меня не проходит.
– В Сукре мы все почувствуем себя лучше, город лежит на тысячу триста метров ниже Ла-Паса, – ответил Вильмовский. – И, кроме того, через день-два мы двинемся на юго-восток и распростимся с Андами. Я тоже сыт горами по горло. Прогулка от вокзала в сопровождении солдат оказалась прямо каким-то скалолазаньем. Ни трамваев, ни извозчиков. Старые, узкие, мощеные улочки то круто идут вверх, то буквально падают вниз. Не заметил ни одной горизонтально расположенной улицы. Город втиснут между высоченными горами. Могучая Ильимами, покрытая ледяной шапкой, видна с каждой улицы, ни на минуту не позволяет забыть, на какой высоте лежит Ла-Пас. Пока меня довели до дворца Кемада, мне пришлось не раз останавливаться, чтобы набрать воздуха. Солдаты понимающе кивали головами и говорили, что чужеземцы с низменностей всегда поначалу страдают сороче, то есть высокогорной болезнью.
– А что происходило на улицах, отец? – допытывался Томек.
– Прежде всего бросаются в глаза военные патрули. Белые вообще не попадаются, только индейцы и метисы. Торговые площади, ларьки, ремесленные мастерские пустуют. Только кое-где в переулках торговки из Кочабамбы, они носят такие высокие белые шляпы, подвязанные лентой, в отличие от женщин с вершин, предпочитающих котелки, вот эти торговки продавали кое-какие продукты.
– Я-то думал, что при случае нам удастся посмотреть Ла-Пас, но революция смешала все карты, – произнес огорченный Томек.
– Томми, дай отцу, наконец, отдохнуть после трудного дня, – с укоризной вмешалась Салли. – Всем нужно немного отдохнуть, и тебе в том числе! Кто знает, что нас титра ждет?
– Ты права, Салли! – согласился Томек. – Может, и удастся мне заснуть. Спокойной ночи!
Все улеглись на лавках, кое-кто сразу уснул, о чем свидетельствовало легкое похрапывание. Томек сел у окна, пытался задремать, но сон не приходил. У его ног вытянулся Динго, время от времени поворачивая и поводя ушами. Томек в задумчивости посматривал на своего любимца, верного товарища в опасных экспедициях. Каковы-то будут результаты нынешней? Ему вспомнились слова отца о том, что за Смугой часто след в след шли разные необыкновенные события. Вот и сейчас Смуга с Новицким должны были ждать помощи на северной границе Боливии. И именно там вспыхнула революция!
Разгоряченное воображение долго тревожило его, пока, к конце концов, монотонный стук колес и легкое покачивание вагона не сделали свое дело. Томек заснул…
XVIII
ВЕЛИКИЙ ЧАРОДЕЙ
Три лодки плыли по быстрому течению реки. На первой, самой большой, посредине была расположена маленькая легкая надстройка, крытая полотняным пологом, он укрывал от солнца перед лодки. Вблизи плыли одна за другой остальные, вытесанные из древесных стволов лодки.
На носу большой лодки рядом с проводником сидели оба Вильмовских, Габоку и не отходящая от мужа Мара. Были там Салли с Наташей, укрывшиеся в тени полога, и еще трое гребцов-индейцев. В меньших лодках, которые везли снаряжение экспедиции, находились Уилсон, Збышек, By Мень и сюбео, они следили за перевозчиками.
Они плыли по реке уже второй день. В официальной столице Боливии власти еще держали под контролем революционное брожение. Не доходило до стычек между демонстрантами и полицией. Генерал, привезший подкрепление местному гарнизону, помог Вильмовскому договориться с властями о том, чтобы нанимаемые военными проводники перевезли экспедицию на речную пристань, оттуда на лодках высылалось снаряжение для гарнизона в Вилья Монтес на Пилькомайо. Именно там размещалась ставка, руководившая действиями в Гран-Чако. Немало пришлось побиться Вильмовскому и Уилсону, но все же после продолжительного торга с перевозчиками они наняли лодки и двинулись на юго-восток.
Пилькомайо несла свои воды вглубь материка по узкой предгорной долине. Стоял сезон паводка. Река заливала прибрежные заросли и леса, в низинах создавались недоступные озерца и болота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Мы не можем ждать! – возразил Томек. – Вы представляете, что тут будет, когда разгорится гражданская война? А что станется с господином Смугой и Новицким, если мы застрянем в Ла-Пасе?
Уилсон озабоченно склонился над картой. Помолчав, отозвался:
– А что, если нам отступить на юг и с востока обойти захваченные революцией департаменты?
Томек посмотрел на карту. На юго-востоке бросалось в глаза название Чако Бореаль. То была северная часть знаменитого Гран-Чако, почитающегося Диким Западом Латинской Америки.
Томек погрузился в размышления. Боливия отчетливо делилась на два больших района. Западную часть занимали Анды, восточные их склоны поросли девственными лесами, восточная же часть отличалась безлесными равнинами – льянос, в разных местах их называли еще по имени текущих по ним рек: низменность Бени, льянос Маморе, на юге – льянос де Мойос. Многочисленные широкие реки служили единственным средством передвижения с юга на север обширной саванны, в сезон дождей она превращалась в разливы вод и болота. До пришествия испанцев льянос были довольно густо заселенной сельскохозяйственной областью, но испанцы уничтожили эту индейскую культуру. Тем не менее, никак нельзя было назвать эту местность неизведанным краем. Но сейчас пересечь ее не представлялось возможным.
В южном направлении льянос переходили в степные просторы Гран-Чако, к тому времени почти не исследованные.
Был то загадочный край вольных индейских племен. Все же кое-что из бурной истории Гран-Чако было Томеку известно. Первыми европейцами, пытавшимися проникнуть в Южное Чако, были испанцы. В начале шестнадцатого века они поплыли по Паране, надеясь войти в реку Беремейо, однако воинственные индейские племена вынудили их повернуть вспять. С того времени Южное Чако стало ареной, на которой разворачивались оборонные бои индейцев и испанские карательные экспедиции. Так, в 1876 году карательная экспедиция направилась к уничтоженному индейцами поселению Сан-Бернардо. С помощью современного оружия испанцы одержали победу над лагерями местных вождей Сикетроике и Ноигдике, но все же им пришлось повернуть восвояси, поскольку им оказалось не под силу пробираться дальше через непроходимые леса. Лишь создание оборонительного пояса из небольших крепостей положило конец бурной истории Южного Чако.
Центральное и Северное Чако являлись пока белыми пятнами на карте. Легенды рассказывают о воинственных гуарано, что пришли с далекой реки Парагвай на просторы Гран-Чако, серьезно угрожая могучему государству инков. Индейцы тоба до сих пор еще выступали против белых людей. А сколько еще там может находиться враждебных племен?
– Над чем это вы так задумались? – спросил Уилсон.
– Как раз над тем, что вы недавно сказали, – пояснил Томек. – Пройдя Гран-Чако, мы могли бы достичь реки Парагвай, а затем поплыть на корабле на север вдоль восточной боливийской границы.
– Это я и имел в виду, – поддержал его Уилсон. – Но что же мы можем поделать, если поезда не ходят?
– Да, прямо гордиев узел какой-то, – тяжело вздохнул Томек.
– Ну, не будем терять надежды, может, господин Вильмовский окажется вторым Александром Македонским? – пошутил Уилсон.
– Ничего другого нам и не остается, только ждать отца, – подвел итог разговора Томек, принимаясь за бутерброды.
Минул полдень. Участники экспедиции все с большим беспокойством, даже со страхом ждали Вильмовского и By Меня. На вокзале тем временем все больше прибывало солдат. Пехотинцы ставили карабины в козлы, садились на перрон.
– Ничего хорошего это сборище войска на станции нам не принесет, – высказался Збышек, выглянув в окно.
– Если б на улицах происходили столкновения, мы слышали бы стрельбу, – заметила Наташа.
– Только бы отец удачно вернулся! Как тяжело так ждать! – воскликнула Салли. – Я уж не знаю, от чего к горлу подступает тошнота – от высокогорной болезни или от нервов.
– Бери пример с наших сюбео, – посоветовал ей Томек. – Посмотри, как они сохраняют стоическое спокойствие.
– Господин Вильмовский, наконец-то! – внезапно воскликнул Уилсон.
– Слава Богу! – облегченно вздохнул Збышек.
– Верно! Идут оба, и отец, и By Мень, – подтвердил Томек. – С каким-то офицером высокого ранга – это, должно быть, генерал? Он отдает приказы своей свите.
Через несколько минут в вагон вошли Вильмовский и By Мень. Вид у них был утомленный, но Вильмовский был спокоен, он окинул оживившихся друзей взглядом и объявил:
– Едем на юг! Вагон прицепят к воинскому эшелону, тот повезет верных правительству солдат в Сукре, для укрепления гарнизона. Это будет единственный и последний поезд, отходящий из Ла-Паса. Границы Боливии закрыты, запрещена деятельность зарубежных корреспондентов. Боливия отрезана от мира.
– Значит, Александр Македонский все-таки с нами! – обрадованно воскликнул Уилсон.
Вильмовский непонимающе посмотрел на него:
– Что вы хотите этим сказать?
– Что вы – наш Александр Македонский! Вы разрубили гордиев узел, так характеризовал господин Томек наше сложное положение.
Вильмовский рассмеялся:
– Между нами есть кое-какая разница. Александр сделал это мечом, а я обошелся тем, что достал в нужное время бумажник. Все подробно расскажу, но сначала дайте нам хоть немного поесть, мы оба совершенно измученные и голодные.
Вильмовский и By Мень уселись друг против друга на лавках и принялись молча есть. Как только они утолили первый голод, Вильмовский раскурил трубку и начал:
– Я понимаю, что вы с нетерпением ждете моего рассказа. Было крайне трудно связаться с кем-нибудь из властей. Министры в панике. С севера страны приходят разноречивые новости. Вроде бы бунтовщики двигаются на Ла-Пас, чтобы свергнуть президента и правительство. В городе много арестованных. Не работают магазины, рестораны и гостиницы. В домах все позапирались на четыре засова. На улицах проходят демонстрации, время от времени вспыхивают стычки вооруженных отрядов с войсками. Атмосфера такая, что, похоже, вот-вот вспыхнет гражданская война.
– Да, все выглядит ужасно, – изрек Уилсон. – Какова причина восстания?
– Ну, в стране, где большинство населения живет на грани нищеты, немного надо, чтобы вспыхнуло недовольство, – ответил Вильмовский. – На этот раз беспорядки начались вблизи боливийско-бразильской границы и расползлись по северным департаментам. Но в чем причина и что там происходит, пока никому не известно. Можно только строить разные предположения. Приграничные леса изобилуют каучуконосами. Это означает, что там расположены лагеря сборщиков каучука, в них крайне жестоко относятся к индейцам, принуждаемым к тяжкому труду. Рыскают там и охотники за рабами. А в северных районах Боливии есть еще одна точка преткновения. На скрытых в джунглях участках индейцы и метисы выращивают кусты коки. Ведь Боливия и Перу – крупнейшие производители листьев коки и полуфабрикатов наркотиков. Боливия спасает свою падающую экономику экспортом кокаина, но эта торговля смертоносным товаром дает немалые прибыли людям из правительственных и военных кругов. Нынешний президент объявил, что грядут какие-то перемены в экономике страны. Возможно, этим он восстановил против себя производителей и торговцев кокой, а они создали сильные и влиятельные нелегальные организации. В такой осложнившейся ситуации кипение могло начаться от разных, независимых друг от друга причин.
– Салли была права, когда говорила, что мы попали из огня в полымя, – заметил Томек. – И каким же образом удалось тебе, отец, в этой неразберихе добыть разрешение на использование военного эшелона?
– В полиции только бессильно разводили руками. В эту минуту руководство осуществляют несколько генералов, поддерживающих президента. Мне удалось пробраться к самому из них главному, помогли английские документы. Сразу чувствовалось, что присутствие в Ла-Пасе чужеземной научной экспедиции в такое неспокойное время властям не по душе. Поэтому, когда генерал объявил, что железная дорога полностью не действует и из Ла-Паса в Сукре пойдет один-единственный поезд с солдатами, я немедля стал настаивать на разрешении воспользоваться этой последней оказией. Они согласились с моим доводом, что через Гран-Чако мы можем достичь реки Парагвай и поплыть дальше к Мату Гроссу.
В этот момент на станции началось какое-то движение. Зазвучали слова команды, солдаты разбирали установленные в козлы карабины, надевали рюкзаки. Раздался пронзительный свист локомотива и на станцию медленно въехал поезд, состоящий из нескольких вагонов.
Офицеры строили солдат в ряды, запускали их по очереди в вагоны. Железнодорожники под надзором вооруженной охраны формировали поезд. К пассажирским вагонам прицепили товарные вагоны для снаряжения и лошадей, две платформы с пушками. Наконец, локомотив притащил вагон экспедиции, его прицепили к воинскому эшелону. К Вильмовскому подошел генерал с адъютантом и известил его о скором отходе поезда. Очевидно, ему просто хотелось самому посмотреть на участников европейской экспедиции в Мату Гроссу. Присутствие двух молодых красивых белых женщин лишило его последних опасений и он провел полчаса в приятной беседе. Не обошлось и без приготовленного By Менем угощения. В конце концов, генерал глянул на часы и объявил, что поезд отправляется через четверть часа. Он тут же простился, пожелал доброй ночи и вышел вместе с адъютантом. Раздался свисток локомотива, поезд тронулся.
Только теперь Вильмовский вздохнул с облегчением:
– Нам предстоит около шестисот километров дороги. В Сукре мы должны прибыть на рассвете. Я просто не чую под собой ног, наконец-то можно отдохнуть.
– А что, дядя, Сукре расположен на той же высоте, что Ла-Пас? – спросила Наташа. – Головокружение у меня не проходит.
– В Сукре мы все почувствуем себя лучше, город лежит на тысячу триста метров ниже Ла-Паса, – ответил Вильмовский. – И, кроме того, через день-два мы двинемся на юго-восток и распростимся с Андами. Я тоже сыт горами по горло. Прогулка от вокзала в сопровождении солдат оказалась прямо каким-то скалолазаньем. Ни трамваев, ни извозчиков. Старые, узкие, мощеные улочки то круто идут вверх, то буквально падают вниз. Не заметил ни одной горизонтально расположенной улицы. Город втиснут между высоченными горами. Могучая Ильимами, покрытая ледяной шапкой, видна с каждой улицы, ни на минуту не позволяет забыть, на какой высоте лежит Ла-Пас. Пока меня довели до дворца Кемада, мне пришлось не раз останавливаться, чтобы набрать воздуха. Солдаты понимающе кивали головами и говорили, что чужеземцы с низменностей всегда поначалу страдают сороче, то есть высокогорной болезнью.
– А что происходило на улицах, отец? – допытывался Томек.
– Прежде всего бросаются в глаза военные патрули. Белые вообще не попадаются, только индейцы и метисы. Торговые площади, ларьки, ремесленные мастерские пустуют. Только кое-где в переулках торговки из Кочабамбы, они носят такие высокие белые шляпы, подвязанные лентой, в отличие от женщин с вершин, предпочитающих котелки, вот эти торговки продавали кое-какие продукты.
– Я-то думал, что при случае нам удастся посмотреть Ла-Пас, но революция смешала все карты, – произнес огорченный Томек.
– Томми, дай отцу, наконец, отдохнуть после трудного дня, – с укоризной вмешалась Салли. – Всем нужно немного отдохнуть, и тебе в том числе! Кто знает, что нас титра ждет?
– Ты права, Салли! – согласился Томек. – Может, и удастся мне заснуть. Спокойной ночи!
Все улеглись на лавках, кое-кто сразу уснул, о чем свидетельствовало легкое похрапывание. Томек сел у окна, пытался задремать, но сон не приходил. У его ног вытянулся Динго, время от времени поворачивая и поводя ушами. Томек в задумчивости посматривал на своего любимца, верного товарища в опасных экспедициях. Каковы-то будут результаты нынешней? Ему вспомнились слова отца о том, что за Смугой часто след в след шли разные необыкновенные события. Вот и сейчас Смуга с Новицким должны были ждать помощи на северной границе Боливии. И именно там вспыхнула революция!
Разгоряченное воображение долго тревожило его, пока, к конце концов, монотонный стук колес и легкое покачивание вагона не сделали свое дело. Томек заснул…
XVIII
ВЕЛИКИЙ ЧАРОДЕЙ
Три лодки плыли по быстрому течению реки. На первой, самой большой, посредине была расположена маленькая легкая надстройка, крытая полотняным пологом, он укрывал от солнца перед лодки. Вблизи плыли одна за другой остальные, вытесанные из древесных стволов лодки.
На носу большой лодки рядом с проводником сидели оба Вильмовских, Габоку и не отходящая от мужа Мара. Были там Салли с Наташей, укрывшиеся в тени полога, и еще трое гребцов-индейцев. В меньших лодках, которые везли снаряжение экспедиции, находились Уилсон, Збышек, By Мень и сюбео, они следили за перевозчиками.
Они плыли по реке уже второй день. В официальной столице Боливии власти еще держали под контролем революционное брожение. Не доходило до стычек между демонстрантами и полицией. Генерал, привезший подкрепление местному гарнизону, помог Вильмовскому договориться с властями о том, чтобы нанимаемые военными проводники перевезли экспедицию на речную пристань, оттуда на лодках высылалось снаряжение для гарнизона в Вилья Монтес на Пилькомайо. Именно там размещалась ставка, руководившая действиями в Гран-Чако. Немало пришлось побиться Вильмовскому и Уилсону, но все же после продолжительного торга с перевозчиками они наняли лодки и двинулись на юго-восток.
Пилькомайо несла свои воды вглубь материка по узкой предгорной долине. Стоял сезон паводка. Река заливала прибрежные заросли и леса, в низинах создавались недоступные озерца и болота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31