https://wodolei.ru/catalog/mebel/Italy/klassika/
И тут же под потолком затлело аварийное освещение, бросая алые отблески на полуразобранную аппаратуру, протягивая багровые тени. Рита увидела человек десять, копавшихся, как и она, в киберстационарах и автоматах климатизатора. Ковавших победу…
2
Жилин аж извертелся весь, опасаясь, что пурпуры опередят его, займут Климатическую станцию и помешают успеху операции «Еры». Но нет, Локи и его команда не обращали внимания на недостроенные сооружения, загромоздившие дальний край лавового поля. И зря.
Без перерывов и перекуров, держась на сухпайках и таблетках спорами на, метеотехники достраивали станцию, готовили климатизаторы к решающей битве. С нижних горизонтов доносилось тяжкое гудение мезонного реактора, гоняемого на холостых режимах, глухо свистели погодные модуляторы. Призывалась в ополчение атмосфера, мобилизовалась стихия… Жилин нервно потер ладони, словно копируя Йенсена, и обругал себя за «псих». Спокойствие, только спокойствие, как говаривал Карлсон, который живет на крыше… Да какое тут, к черту, спокойствие может быть! Если акция сорвется, «Еры» можно переименовывать в «Хер»!
Главный киберинженер, он же командир ополчения, он же руководитель-исполнитель операции, поднялся на самый верх девяностометровой наблюдательной башни, где был устроен центральный пост управления. За рядами пультов сидели напряженные и непривычно сосредоточенные добровольцы-метеотехники, обмениваясь быстрыми, четкими фразами:
– Адвекция увеличивается… Половина тяги по вектору.
– Давление шестьдесят миллибар! Семьдесят миллибар! В центре – двадцать пять!
– Пошел циклогенез! Адиабатическое охлаждение – норма!
Жилин подошел к прозрачному колпаку, прикрывавшему ЦПУ, и посмотрел на мутный горизонт, где взблескивали купола «Большого Сырта». Набрякшие багровые тучи проседали над городом-портом и вступали в кружение, но заметить, как вокруг атмосферного завода сгущаются газовые макромассы, как растет давление над долинами и каньонами, кратерами и пустынями, было нельзя. Пока лишь большой контрольный экран отражал грузное вращение атмосферы против часовой стрелки – было видно, как теплый фронт вытягивается в длинный язык и вклинивается в холодную область.
Глеб чувствовал себя полководцем, следящим с холма за ходом сражения, только не армии вел он в бой, а ветра. Ветра поднимали бурю над Сыртом. С просторов Япигии, Аэрии, Изиды стягивались сюда газовые течения, выжимали ничтожную влагу, складывались и множились, возводили давление в степень. Противник Жилина еще не углядел сгустившихся газовых масс, этой легкой дымки незримого гнета, выраженной в миллиметрах ртутного столба. Враг не чуял опасности от флюктуации давления над Сыртом, не замечал в реденькой атмосфере Марса последнего довода королей. Другие правила…
– Давление в центре сорок миллибар, в циклозоне – триста семьдесят пять миллибар! Фронт слабо возмущен…
– Увеличивается градиент давления. Формируется высотный центр, высота – пять с половиной километра.
– Ветер усиливается. Конвекция ниже нормы!
– Повышаю. Георгий Иваныч, поддайте энергии!
– Сейчас, сейчас! Третий и четвертый реакторы!
– Третий слушает!
– Здесь четвертый.
– Увеличить приток энергии в теплый сектор!
– Выходим на полную! Включаем пятый и шестой резервы!
Пол под ногами Жилина задрожал – это просыпались резервные мезонные реакторы. Шкалы на верхних пультах налились малиновым свечением, замелькали численные выражения мощностей.
– Термическая конвекция растет! Турбулентность ниже нормы!
– Циклон углубляется. Уровень конденсации – ниже нормы… да сойдет!
Метеотехники насылали бурю. Жилин прошелся вокруг ЦПУ, почти касаясь плечом панорамного окна. Климатическая станция внизу была не достроена и казалась полуразрушенной – выпирали титановые ребра, остатками чешуи блестели листы пластмассовой оболочки. Схожие с пирамидальными часовенками на Братском кладбище Севастополя, горбились погодные модуляторы Решетчатые параболоиды синоптических конденсаторов были развернуты на «Большой Сырт», все пять, и от них шел низкий, густой звон, словно пульсирующий набат царь-колоколов.
Жилин обошел шкаф распределителя и увидел Риту Иверневу. Девушка спала, свернувшись на круглом матрасике, ничего не слыша и не чувствуя. Умаялась.
Жилин оглядел ЦПУ и перевел глаза на Сырт за прозрачным колпаком.
Небесный ход почти не менялся – все также летели облака, красные пыльные, серые снежные. Все также мел песок по мальпаису и крутились «пыльные дьяволы». Глупая природа не понимала, что ей полагалось утихнуть перед грозой. Нет, не глупая, просто малопомнящая – за десятки миллионов лет великой суши немудрено и забыть, что такое гроза…
Жилин отвернулся от окна и поглядел на пульты. За главным сидел Колманов. За рабочими стояли, сидели, подпрыгивали помощники – уж где-где, а на Центральном посту предгрозовое напряжение ощущалось всей кожей, всем екающим нутром. Глеб сместил взгляд. На экране теплый и холодный фронты наложились один на другой.
– Прошло окклюдирование, – отрывисто доложил Тимка Морган.
– Фронт окклюзии сформирован, – прозвенела Флоранс Барон, имевшая одни «десятки» и «девятки» за лабораторные работы по теоретической синоптике.
– Циклоническая циркуляция – норма! Инверсия погашена!
– Давление – четыреста! В центре – тридцать! Падает! Двадцать девять уже!
– Ребята и девчата! – воззвал Колманов. – Глядите в оба и не мигайте! Следите, чтоб энергия распределялась по фронтальному разделу, чтоб точно по линии шквалов! Держите конвекцию!
– Держим, держим!
– А мы ее и не отпускали… Георгий Иваныч! Пошла стадия кумулюс!
– Ага, вижу;
Жилин приставил к глазам стереотелескоп. Над куполами Сырта вставали плотные, вытянутые по вертикали облака. Конвективные течения поднимали газы, те охлаждались, и реденькие облачка густели и росли, теряя прозрачность. Пробившееся Солнце осветило куполообразные вершины кумулюсов – белые по контрасту с плоскими темными основаниями, процарапанные полосами падения. Кристаллы льда в полосах таяли, проливаясь дождем, и тут же испарялись, не достигая грунта.
Блестящие купола «Большого Сырта» угрюмели, попадая в тень. Чудилось, они прогибались под массой грозовых облаков. А под самими черными тучами, на перекрестке ветров – техкупол. Вся вражья сила – там, личный состав и флотилия. Смести их одним ударом – и можно разливать шампанское по случаю окончания операции «Еры»…
– Нагретые газы поднимаются выше уровня конденсации!
– Сходящие ветровые потоки усиливаются!
– Георгий Иваныч! Георгий Иваныч!
– Что, Тим?
– Стадия кумулонимбус!
– Вижу, вижу… Всем внимание! Приготовиться! Пошла зрелая стадия!
Набат конденсаторов не остывал, башня дрожала мелкой дрожью, атмосфера туманилась в линеечку, словно потоки туманного стекла неслись к Сырту, где распухали торовидные кумулонимбусы, кучево-дождевые облака. Темно-фиолетовые, почти черные, они медленно бурлили, ворочаясь жерновами над огромными колониальными колпаками и кругами фундаментов для новых куполов, где вразброс стояли и мокли десантные боты пурпуров. Вершины тучевых гор растекались, из «подбрюшья» били молнии и сеялся то ли снег, то ли град. Ветер неистовствовал.
Экран, висевший над пультом, показывал вид со спутника «Марс-27». Кучево-дождевые облака над городом-портом собрались в группу-кластер размером до сотни километров. Группа была похожа на приземлившуюся «летающую тарелку». Такую форму ей придавала овальная шапка перистых облаков, прикрывавшая сверху основную облачную массу. С поверхности эта шапка казалась исполинской наковальней с туманными краями.
– Внимание! Полная тяга по вектору! Полная тяга!
На пультах тревожно загорелись огоньки в ряд, и почти сразу с пугающим звоном вспыхнул транспарант «Торнадо».
Жилин облизнул пересохшие губы и вперился в окуляры стереотелескопа. Вот оно! Из провисшего основания сине-черной тучи с высоты километра опустился гигантский темный хобот. Он косо вытянулся к поверхности, а навстречу ему приподнялся каскад – воронка из пыли. В эту чашу хобот окунул свой конец. Потом еще один смерч затанцевал рядом с первым. И еще. Три мощнейших торнадо, плотных, дымно-размытых, достигая сотен метров в поперечниках, закружили вокруг техкупола.
– Влагонасыщение – по максимуму!
– Барометрическое давление во внутренней полости… десять! Восемь! Шесть миллибар!
– Интенсивность торнадо – эф-пять по шкале Фуджита – Персона!
Один из торнадо, похожий на раскрученную вязанку хвороста, набрел на десантный бот. Овальный планетолет опрокинулся, пополз по площадке, столкнулся с дискоидом. Смерч покатил бот, закружил, как юлу, и легко взял вес в триста тонн. Боты засасывало – крутясь по спирали и переворачиваясь, они подлетали на десяток метров, разбивались, лопались от перепада давления, бомбами рвались на мелкие кусочки. Воронки торнадо… Громадные и тяжелые от льда и пыли, чрезвычайно плотные, несущиеся со скоростью поезда… Только подземный бункер мог бы держать их удары и боковое давление.
– Скорость вращения воронки – тысяча километров в час!
– Индексы торнадо – эф-пять, эф-шесть и эф-шесть!
– Ширина траекторий – тысяча, тысяча двести, тысяча пятьсот метров!
В туче блеснула вспышка. Видимо, столкнулись две машины. Посыпались осколки, их тут же закружило по круглой площадке и снова подняло вверх. Один из торнадо, вращаясь со скоростью семьсот километров в час, обошел, вихляя, купол Соацеры и втянулся обратно в тучу. Кувыркаясь, сыпались с неба двигательные установки, одна из них рухнула в брошенный разрез, взамен медленно всплыла землеройная машина. Половинка бота, почти на звуковой скорости, врезалась в склон Блек-мезы – скалы оконтурились бледным пламенем. В одну бедственную минуту пурпуры потеряли весь свой флот.
– Интенсивность всей серии торнадо – эф-шесть!
– Выше, Георгий Иваныч!
– Выше еще не придумано!
– Скорость вращения воронки – тысяча триста двадцать километров в час! Пошел сверхзвук!
– Ширина траектории – более трех кэмэ!
Творящееся на горизонте уже не походило на ненастье – там, в ревущей полутьме, исполняли фуэте три стоглавых Тифона-беспределыцика. Грунт и туча будто смешались в медленном, нескончаемом взрыве. Кирпично-красное сияние воронок прибавляли зеленоватого блеска вращающимся бледно-голубым полосам и огневым шарам. Плащевые молнии изогнутыми светящимися листами окружали группу смерчей, и вся их гладкая, резко очерченная поверхность вспыхивала странным желтовато-белым сиянием.
Первым не выдержал фундамент недостроенного купола – край его вздыбился и раскололся, запрыгав ломтями многотонного коржа. Прозрачный техкупол мотало, продавливало и пучило, как мыльный пузырь. Он мутнел в местах напряжений, расчерчиваясь белесыми дугами, сходящимися у макушки полюса. Внезапно сбоку у него разрослось беловатое пятно, вздулась, словно отпочковываясь, играющая разводами полусфера и лопнула, разворачиваясь рваными лоскутьями. Разгерметизированный купол продержался недолго. Он опал, дрябло свешиваясь, надулся опять, медленно заполоскал, как парус-спинакер в шторм. У Жилина мурашки прошли по коже. Он смотрел не отрываясь, как чудовищные вихри срывают тройной техкупол, выворачивая кольцевой фундамент, как поднимают в воздух семисотметровый прозрачный колпак и швыряют на Центральную метеобашню. Башня устояла. Купол облепил ее, хлопая колоссальным флагом. А крайний торнадо напал на то, что скрывалось под техкуполом. Смерч с корнем выворачивал решетчатые мачты, скручивал их винтом, ломал на части и разбрасывал. Залпами выстреливали иллюминаторы. Крыши, стены, перекрытия, мебель, киберы, песчаные танки – все поднималось вверх и кружилось, как листья в октябрьскую непогоду.
– Все, Георгий! – крикнул Жилин. – Гаси серию! Концерт окончен!
Он успокаивал себя тем, что Соацеру торнадо не затронул, а если бы и с нее сорвало купол, то ведь все жители заперты в модулях дома-города. А уж его-то смерчам не выкорчевать, даже с индексом эф-семь… А Стажер должен был покинуть техкупол еще до обеда. Вот именно, что должен был. Черт, если бы вся эта молодежь была послушна, скольких бы неприятностей можно было избежать! Так нет же…
– Чисто Сталинград! – довольно хмыкнул Колманов, опуская стереотелескоп, и скомандовал: – Тяга по вектору – ноль! Реакторы – стоп!
Замельтешила свежая индикация на пультах, по-новому забормотали компьютеры:
– Конвекция – ноль целых, три десятых!
– Восходящие потоки затухают!
– Ветровые потоки… так… все, расходящиеся потоки!
– Циклон заполнен!
Тучи на горизонте начали таять. Быстро их не выключишь, пока разойдутся, пройдет время – уж слишком велика энергия. Но гроза кончилась, хоть и не выпало ни капли настоящего дождя.
– Собираемся и уходим! – скомандовал Жилин, перехватывая инициативу. – Все выключили?
Хор метеотехников нестройно, но бодро загудел в ответ. Жилин позволил себе расслабиться.
– Благодарю за службу, – улыбнулся он.
– Служим Отечеству! – ответил хор.
Глава 35
СИСТЕМА «БОЛЬШОЙ СЫРТ», ТЕХКУПОЛ
– Xa-азбула-ат у-да-ло-ой… бедна са-акля тво-я-а-а!
Солировал Пятаков. Эйбел подтягивал, Саяджи лишь мычал в такт.
Дослушав, как богатый джигит предполагает распорядиться золотою казной, Антон пошарил между «лопаток» бронескафандра, нащупал в тайном углублении рычаг немедленного отпирания и раскрыл «аргироаспид». Запустил тестирование. Перевел броню из режима консервации в режим импринтинга. Активировал систему умножения силы. Проверил настройку. Переключил питание на автономку – с зарядного устройства на энергоранец – и захлопнул боекостюм. Какой это по счету? Тринадцатый? Нет… Ну-ка… Раз, два, три… Потом, потом! Не отвлекаться!
Немедленное отпирание. Запуск тестирования. Перевод в режим импринтинга. Контроль настройки. Переключение на автономку. Следующий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
2
Жилин аж извертелся весь, опасаясь, что пурпуры опередят его, займут Климатическую станцию и помешают успеху операции «Еры». Но нет, Локи и его команда не обращали внимания на недостроенные сооружения, загромоздившие дальний край лавового поля. И зря.
Без перерывов и перекуров, держась на сухпайках и таблетках спорами на, метеотехники достраивали станцию, готовили климатизаторы к решающей битве. С нижних горизонтов доносилось тяжкое гудение мезонного реактора, гоняемого на холостых режимах, глухо свистели погодные модуляторы. Призывалась в ополчение атмосфера, мобилизовалась стихия… Жилин нервно потер ладони, словно копируя Йенсена, и обругал себя за «псих». Спокойствие, только спокойствие, как говаривал Карлсон, который живет на крыше… Да какое тут, к черту, спокойствие может быть! Если акция сорвется, «Еры» можно переименовывать в «Хер»!
Главный киберинженер, он же командир ополчения, он же руководитель-исполнитель операции, поднялся на самый верх девяностометровой наблюдательной башни, где был устроен центральный пост управления. За рядами пультов сидели напряженные и непривычно сосредоточенные добровольцы-метеотехники, обмениваясь быстрыми, четкими фразами:
– Адвекция увеличивается… Половина тяги по вектору.
– Давление шестьдесят миллибар! Семьдесят миллибар! В центре – двадцать пять!
– Пошел циклогенез! Адиабатическое охлаждение – норма!
Жилин подошел к прозрачному колпаку, прикрывавшему ЦПУ, и посмотрел на мутный горизонт, где взблескивали купола «Большого Сырта». Набрякшие багровые тучи проседали над городом-портом и вступали в кружение, но заметить, как вокруг атмосферного завода сгущаются газовые макромассы, как растет давление над долинами и каньонами, кратерами и пустынями, было нельзя. Пока лишь большой контрольный экран отражал грузное вращение атмосферы против часовой стрелки – было видно, как теплый фронт вытягивается в длинный язык и вклинивается в холодную область.
Глеб чувствовал себя полководцем, следящим с холма за ходом сражения, только не армии вел он в бой, а ветра. Ветра поднимали бурю над Сыртом. С просторов Япигии, Аэрии, Изиды стягивались сюда газовые течения, выжимали ничтожную влагу, складывались и множились, возводили давление в степень. Противник Жилина еще не углядел сгустившихся газовых масс, этой легкой дымки незримого гнета, выраженной в миллиметрах ртутного столба. Враг не чуял опасности от флюктуации давления над Сыртом, не замечал в реденькой атмосфере Марса последнего довода королей. Другие правила…
– Давление в центре сорок миллибар, в циклозоне – триста семьдесят пять миллибар! Фронт слабо возмущен…
– Увеличивается градиент давления. Формируется высотный центр, высота – пять с половиной километра.
– Ветер усиливается. Конвекция ниже нормы!
– Повышаю. Георгий Иваныч, поддайте энергии!
– Сейчас, сейчас! Третий и четвертый реакторы!
– Третий слушает!
– Здесь четвертый.
– Увеличить приток энергии в теплый сектор!
– Выходим на полную! Включаем пятый и шестой резервы!
Пол под ногами Жилина задрожал – это просыпались резервные мезонные реакторы. Шкалы на верхних пультах налились малиновым свечением, замелькали численные выражения мощностей.
– Термическая конвекция растет! Турбулентность ниже нормы!
– Циклон углубляется. Уровень конденсации – ниже нормы… да сойдет!
Метеотехники насылали бурю. Жилин прошелся вокруг ЦПУ, почти касаясь плечом панорамного окна. Климатическая станция внизу была не достроена и казалась полуразрушенной – выпирали титановые ребра, остатками чешуи блестели листы пластмассовой оболочки. Схожие с пирамидальными часовенками на Братском кладбище Севастополя, горбились погодные модуляторы Решетчатые параболоиды синоптических конденсаторов были развернуты на «Большой Сырт», все пять, и от них шел низкий, густой звон, словно пульсирующий набат царь-колоколов.
Жилин обошел шкаф распределителя и увидел Риту Иверневу. Девушка спала, свернувшись на круглом матрасике, ничего не слыша и не чувствуя. Умаялась.
Жилин оглядел ЦПУ и перевел глаза на Сырт за прозрачным колпаком.
Небесный ход почти не менялся – все также летели облака, красные пыльные, серые снежные. Все также мел песок по мальпаису и крутились «пыльные дьяволы». Глупая природа не понимала, что ей полагалось утихнуть перед грозой. Нет, не глупая, просто малопомнящая – за десятки миллионов лет великой суши немудрено и забыть, что такое гроза…
Жилин отвернулся от окна и поглядел на пульты. За главным сидел Колманов. За рабочими стояли, сидели, подпрыгивали помощники – уж где-где, а на Центральном посту предгрозовое напряжение ощущалось всей кожей, всем екающим нутром. Глеб сместил взгляд. На экране теплый и холодный фронты наложились один на другой.
– Прошло окклюдирование, – отрывисто доложил Тимка Морган.
– Фронт окклюзии сформирован, – прозвенела Флоранс Барон, имевшая одни «десятки» и «девятки» за лабораторные работы по теоретической синоптике.
– Циклоническая циркуляция – норма! Инверсия погашена!
– Давление – четыреста! В центре – тридцать! Падает! Двадцать девять уже!
– Ребята и девчата! – воззвал Колманов. – Глядите в оба и не мигайте! Следите, чтоб энергия распределялась по фронтальному разделу, чтоб точно по линии шквалов! Держите конвекцию!
– Держим, держим!
– А мы ее и не отпускали… Георгий Иваныч! Пошла стадия кумулюс!
– Ага, вижу;
Жилин приставил к глазам стереотелескоп. Над куполами Сырта вставали плотные, вытянутые по вертикали облака. Конвективные течения поднимали газы, те охлаждались, и реденькие облачка густели и росли, теряя прозрачность. Пробившееся Солнце осветило куполообразные вершины кумулюсов – белые по контрасту с плоскими темными основаниями, процарапанные полосами падения. Кристаллы льда в полосах таяли, проливаясь дождем, и тут же испарялись, не достигая грунта.
Блестящие купола «Большого Сырта» угрюмели, попадая в тень. Чудилось, они прогибались под массой грозовых облаков. А под самими черными тучами, на перекрестке ветров – техкупол. Вся вражья сила – там, личный состав и флотилия. Смести их одним ударом – и можно разливать шампанское по случаю окончания операции «Еры»…
– Нагретые газы поднимаются выше уровня конденсации!
– Сходящие ветровые потоки усиливаются!
– Георгий Иваныч! Георгий Иваныч!
– Что, Тим?
– Стадия кумулонимбус!
– Вижу, вижу… Всем внимание! Приготовиться! Пошла зрелая стадия!
Набат конденсаторов не остывал, башня дрожала мелкой дрожью, атмосфера туманилась в линеечку, словно потоки туманного стекла неслись к Сырту, где распухали торовидные кумулонимбусы, кучево-дождевые облака. Темно-фиолетовые, почти черные, они медленно бурлили, ворочаясь жерновами над огромными колониальными колпаками и кругами фундаментов для новых куполов, где вразброс стояли и мокли десантные боты пурпуров. Вершины тучевых гор растекались, из «подбрюшья» били молнии и сеялся то ли снег, то ли град. Ветер неистовствовал.
Экран, висевший над пультом, показывал вид со спутника «Марс-27». Кучево-дождевые облака над городом-портом собрались в группу-кластер размером до сотни километров. Группа была похожа на приземлившуюся «летающую тарелку». Такую форму ей придавала овальная шапка перистых облаков, прикрывавшая сверху основную облачную массу. С поверхности эта шапка казалась исполинской наковальней с туманными краями.
– Внимание! Полная тяга по вектору! Полная тяга!
На пультах тревожно загорелись огоньки в ряд, и почти сразу с пугающим звоном вспыхнул транспарант «Торнадо».
Жилин облизнул пересохшие губы и вперился в окуляры стереотелескопа. Вот оно! Из провисшего основания сине-черной тучи с высоты километра опустился гигантский темный хобот. Он косо вытянулся к поверхности, а навстречу ему приподнялся каскад – воронка из пыли. В эту чашу хобот окунул свой конец. Потом еще один смерч затанцевал рядом с первым. И еще. Три мощнейших торнадо, плотных, дымно-размытых, достигая сотен метров в поперечниках, закружили вокруг техкупола.
– Влагонасыщение – по максимуму!
– Барометрическое давление во внутренней полости… десять! Восемь! Шесть миллибар!
– Интенсивность торнадо – эф-пять по шкале Фуджита – Персона!
Один из торнадо, похожий на раскрученную вязанку хвороста, набрел на десантный бот. Овальный планетолет опрокинулся, пополз по площадке, столкнулся с дискоидом. Смерч покатил бот, закружил, как юлу, и легко взял вес в триста тонн. Боты засасывало – крутясь по спирали и переворачиваясь, они подлетали на десяток метров, разбивались, лопались от перепада давления, бомбами рвались на мелкие кусочки. Воронки торнадо… Громадные и тяжелые от льда и пыли, чрезвычайно плотные, несущиеся со скоростью поезда… Только подземный бункер мог бы держать их удары и боковое давление.
– Скорость вращения воронки – тысяча километров в час!
– Индексы торнадо – эф-пять, эф-шесть и эф-шесть!
– Ширина траекторий – тысяча, тысяча двести, тысяча пятьсот метров!
В туче блеснула вспышка. Видимо, столкнулись две машины. Посыпались осколки, их тут же закружило по круглой площадке и снова подняло вверх. Один из торнадо, вращаясь со скоростью семьсот километров в час, обошел, вихляя, купол Соацеры и втянулся обратно в тучу. Кувыркаясь, сыпались с неба двигательные установки, одна из них рухнула в брошенный разрез, взамен медленно всплыла землеройная машина. Половинка бота, почти на звуковой скорости, врезалась в склон Блек-мезы – скалы оконтурились бледным пламенем. В одну бедственную минуту пурпуры потеряли весь свой флот.
– Интенсивность всей серии торнадо – эф-шесть!
– Выше, Георгий Иваныч!
– Выше еще не придумано!
– Скорость вращения воронки – тысяча триста двадцать километров в час! Пошел сверхзвук!
– Ширина траектории – более трех кэмэ!
Творящееся на горизонте уже не походило на ненастье – там, в ревущей полутьме, исполняли фуэте три стоглавых Тифона-беспределыцика. Грунт и туча будто смешались в медленном, нескончаемом взрыве. Кирпично-красное сияние воронок прибавляли зеленоватого блеска вращающимся бледно-голубым полосам и огневым шарам. Плащевые молнии изогнутыми светящимися листами окружали группу смерчей, и вся их гладкая, резко очерченная поверхность вспыхивала странным желтовато-белым сиянием.
Первым не выдержал фундамент недостроенного купола – край его вздыбился и раскололся, запрыгав ломтями многотонного коржа. Прозрачный техкупол мотало, продавливало и пучило, как мыльный пузырь. Он мутнел в местах напряжений, расчерчиваясь белесыми дугами, сходящимися у макушки полюса. Внезапно сбоку у него разрослось беловатое пятно, вздулась, словно отпочковываясь, играющая разводами полусфера и лопнула, разворачиваясь рваными лоскутьями. Разгерметизированный купол продержался недолго. Он опал, дрябло свешиваясь, надулся опять, медленно заполоскал, как парус-спинакер в шторм. У Жилина мурашки прошли по коже. Он смотрел не отрываясь, как чудовищные вихри срывают тройной техкупол, выворачивая кольцевой фундамент, как поднимают в воздух семисотметровый прозрачный колпак и швыряют на Центральную метеобашню. Башня устояла. Купол облепил ее, хлопая колоссальным флагом. А крайний торнадо напал на то, что скрывалось под техкуполом. Смерч с корнем выворачивал решетчатые мачты, скручивал их винтом, ломал на части и разбрасывал. Залпами выстреливали иллюминаторы. Крыши, стены, перекрытия, мебель, киберы, песчаные танки – все поднималось вверх и кружилось, как листья в октябрьскую непогоду.
– Все, Георгий! – крикнул Жилин. – Гаси серию! Концерт окончен!
Он успокаивал себя тем, что Соацеру торнадо не затронул, а если бы и с нее сорвало купол, то ведь все жители заперты в модулях дома-города. А уж его-то смерчам не выкорчевать, даже с индексом эф-семь… А Стажер должен был покинуть техкупол еще до обеда. Вот именно, что должен был. Черт, если бы вся эта молодежь была послушна, скольких бы неприятностей можно было избежать! Так нет же…
– Чисто Сталинград! – довольно хмыкнул Колманов, опуская стереотелескоп, и скомандовал: – Тяга по вектору – ноль! Реакторы – стоп!
Замельтешила свежая индикация на пультах, по-новому забормотали компьютеры:
– Конвекция – ноль целых, три десятых!
– Восходящие потоки затухают!
– Ветровые потоки… так… все, расходящиеся потоки!
– Циклон заполнен!
Тучи на горизонте начали таять. Быстро их не выключишь, пока разойдутся, пройдет время – уж слишком велика энергия. Но гроза кончилась, хоть и не выпало ни капли настоящего дождя.
– Собираемся и уходим! – скомандовал Жилин, перехватывая инициативу. – Все выключили?
Хор метеотехников нестройно, но бодро загудел в ответ. Жилин позволил себе расслабиться.
– Благодарю за службу, – улыбнулся он.
– Служим Отечеству! – ответил хор.
Глава 35
СИСТЕМА «БОЛЬШОЙ СЫРТ», ТЕХКУПОЛ
– Xa-азбула-ат у-да-ло-ой… бедна са-акля тво-я-а-а!
Солировал Пятаков. Эйбел подтягивал, Саяджи лишь мычал в такт.
Дослушав, как богатый джигит предполагает распорядиться золотою казной, Антон пошарил между «лопаток» бронескафандра, нащупал в тайном углублении рычаг немедленного отпирания и раскрыл «аргироаспид». Запустил тестирование. Перевел броню из режима консервации в режим импринтинга. Активировал систему умножения силы. Проверил настройку. Переключил питание на автономку – с зарядного устройства на энергоранец – и захлопнул боекостюм. Какой это по счету? Тринадцатый? Нет… Ну-ка… Раз, два, три… Потом, потом! Не отвлекаться!
Немедленное отпирание. Запуск тестирования. Перевод в режим импринтинга. Контроль настройки. Переключение на автономку. Следующий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56