Однако без поклажи и верхом на коне он сумел одолеть его всего за два часа. Надо сказать, что после посвящения способность Стивена к запоминанию местоположения, как и всех прочих вещей, существенно улучшилась, поэтому он отыскал то, что ему было нужно, без особого труда.
Спешившись, он сосредоточенно обследовал место, которое на этот раз было устлано жухлой листвой, опавшей с находившегося по соседству дерева. Казалось, оно погибло от удара молнии, хотя никаких следов ожога Стивен обнаружить не смог. Так или иначе, но дерево было мертво, равно как папоротник и прочая растительность, которые обратились в извилистую выжженную полосу. Она вела к поляне, на которой чернело старое костровище – на том самом месте, где в свое время Стивен разводил огонь. Потом темная тропа резко поворачивала и устремлялась в противоположную сторону. Юноша вспомнил, что как раз на месте ее излома он увидел в ту ночь чудище с птичьим клювом.
– Не было тут никакого льва, Ангел, – тихо произнес он.
Продолжая обследовать странный след, Стивен услышал отдаленные голоса.
Имея уже немалый опыт общения с посторонними в лесу, Стивен предусмотрительно решил лишний раз не испытывать судьбу и поспешил где-нибудь спрятаться. Вспомнив рассказ Эспера, он направился в сторону, где должен был пролегать горный хребет. Привязал кобылицу на противоположной стороне одного из холмов, а сам схоронился в густой растительности, из которой ему открывался полный обзор того места, на котором он обнаружил лесничего.
Не прошло и получаса, как в поле его зрения появились восемь всадников. Стивена чуть не хватил удар, когда он узнал в них своих собратьев.
Ими оказались Десмонд Спендлав и его приятели. Поскольку у них были спущены капюшоны, Стивен сразу узнал некоторых: неуклюжего брата Льюиса, а также братьев Алигерна, Топана и Сижерейка. Если верить Эхану, они были просто-таки воплощением всего самого отвратительного. Имен остальных четверых Стивен не знал, но они были известны ему в лицо.
Монахи остановились у кострища, спешились и начали осматривать близлежащую местность.
– Что это такое? – проворчал Льюис.
– Понятия не имею, – покачал головой Спендлав. – Выглядит так, будто за ним кто-то гнался. Может, это тот самый зверь, о котором нам рассказывал одноглазый Фенд.
– Верно. Непонятно только, куда он подевался?
– Должно быть, кто-то утащил его тело, – исследовав землю, заключил Сижерейк. – След ведет вон в том направлении.
– Любопытное дельце! – размышляя вслух, произнес Спендлав. – Д'Эф в лиге отсюда.
– Но греффин почему-то не пошел дальше, – резонно заметил Сижерейк. – Интересно, почему?
– Очевидно, ему это было без надобности. Прикончив свою жертву, он развернулся и пошел прочь.
– Выходит, нам опять придется идти за ним по следу?
– Нет, – покачал головой Спендлав. – Нас с вами ждет еще одна работенка. На сей раз на западе.
– А! Королева?
– Этот жалкий тип из ее стражи запорол нам все дело. Теперь ее убийство стало нашей неотложной задачей. У нас условлена встреча с Фендом в Лойсе, – он опять взглянул на след греффина. – Но для начала, думаю, следует заглянуть в монастырь. Кто знает, вдруг нам удастся пролить свет на то, что здесь произошло.
– Неужто у Фенда не хватает своих людей, чтобы разделаться с королевой без посторонней помощи? – спросил Топан, шаря взглядом по окружающему лесу.
– Боюсь, Фенд не справится. Так же, как тот щенок из королевской стражи. Надо было с самого начала браться за дело самим. Но нас тогда никто не спрашивал.
– Чтобы нам добраться до места, потребуется целый месяц, – заметил Топан. – А что, если весь этот путь мы проделаем зря?
– У нас есть и другие проблемы, которые тоже требуется уладить, – заверил его Спендлав. – Кроме того, прогулка и свежий воздух нам пойдут только на пользу.
– Тебе не кажется, что последнее время мы только и делаем, что дышим свежим воздухом?
– Мы делаем то, что делаем, – отрезал Спендлав. – И если заниматься этим кому-то не по нутру, сам знаешь, чем это может кончиться.
После того как всадники скрылись в зарослях, Стивен еще долго не мог прийти в себя и продолжал лежать в кустах, крепко стиснув зубы. Теперь он знал, что более опасного места для укрытия Эспера Белого, чем монастырь, нельзя было даже вообразить.

11. Лоно Мефитис

Энни грезила о залитой солнечным светом любимой лужайке, о багровом, словно раскаленная печь, закате и даже об обыкновенном мерцании свечи. Все ее воспоминания были окутаны цветом и тенью, ибо не было ничего страшнее, чем забыть, как ворошит ветер листья высоких, выстроившихся вдоль каналов вязов, расщепляя свет на сверкающие золотистые лучики. Забыть так, как она забыла лицо Родерика.
«Они не позволят мне сойти с ума, – думала Энни, – Они не оставят меня здесь на девять дней».
Хотя, возможно, эти девять дней уже миновали. Возможно, прошел целый месяц. Или даже год. Возможно, у нее уже поседели волосы, а Родерик женился на другой. Отец умер в глубокой старости. А она действительно потеряла рассудок и, как все сумасшедшие, продолжала надеяться и делать вид, что ее пребывание на дне колодца вовсе не затянулось.
Чтобы вести счет времени, Энни пыталась считать удары сердца и даже отстукивать пальцами равномерный ритм. Старалась измерить его по периодическому ощущению голода и количеству оставшейся воды и пищи. Глаза предпочитала держать закрытыми – так легче было представить, что она находится в привычной обстановке, например, лежит в кровати и пытается уснуть.
Правда, тонкая грань между бодрствованием и сном для нее почти стерлась.
Единственным утешением для Энни было то, что она начала ненавидеть темноту. Не бояться ее, как прежде, и не сдаваться на ее милость, как бы ни хотелось этого сестре Секуле, а ненавидеть.
Нет, капитулировать Энни была склонна меньше всего. Чтобы найти способ добыть свет и уничтожить омерзительную утробу тьмы, она беспрестанно строила разные планы. Поначалу девушка шарила руками вокруг, пытаясь найти нечто вроде небольшого куска стали, чтобы извлечь из камня искру, но безуспешно. Было бы странно, если бы ей это удалось. На протяжении долгих веков ее участь делили множество девушек. И наверняка многим из них приходили в голову подобные мысли.
«Но я не такая, как все, – тихо бормотала Энни, прислушиваясь к своему голосу, раскатистым эхом наполнявшему весь объем колодца. – Я потомок семейства Отважных».
С твердым убеждением своей принадлежности к прославленному роду она продолжала сверлить глазами темноту, представляя себе единственную светлую точку, изгонявшую все прочие мысли. Пусть Энни была не в силах уничтожить темноту в реальности, зато могла сделать это в своем сердце. Она пыталась снова и снова, потом, очевидно, впадала в сон, после чего начинала все сначала. Энни ни на миг не упускала мысль о свете. Беспрестанно держала его образ в памяти и, смежив веки, всеми фибрами души жаждала его воплощения.
И наконец, это свершилось – она увидела искру, мельчайшую из частиц света, величиной не больше острия булавки.
– О святые небеса! – в невольном восторге воскликнула Энни, и светлая точка тотчас погасла.
Ненадолго впав в отчаяние, Энни немного поплакала, но вскоре вытерла глаза и с еще большей настойчивостью вновь принялась за дело.
Когда искра появилась в следующий раз, Энни сумела ее удержать, взрастить и вскормить в соответствии со всем, что ей было известно о свете. Светящаяся точка медленно и неуверенно начала расти, завораживая своей красотой. Доросла до размера желудя, затем кулака, после чего обрела цвет и разлилась вокруг, подобно утренней заре, распустившей свои первые лепестки. Энни теперь могла разглядеть предметы, хотя они оказались совсем не такими, какие она ожидала увидеть. Вместо каменных стен и пола ее взору предстала грубая дубовая кора, виноградная лоза и молодые побеги с желтыми цветами. Создавалось такое впечатление, будто свет сочился через отверстие в стене темной комнаты, которое вело в сад.
Вернее сказать, это было не отверстие, а сфера, которая целиком поглотила собой тьму, и Энни очутилась не в пещере, а на залитой солнечным светом лесной поляне.
Энни огляделась вокруг, но, к своему изумлению, не обнаружила собственной тени. Сердце у нее екнуло, как только девушка поняла, где находится. Но, кроме того, она знала, что охватившее ее безумие не должно длиться вечно.
– Ты явилась сюда без своей тени, – услышала Энни, когда на ее немой вопрос ответил чей-то незнакомый голос.
Он принадлежал какой-то даме, но не той, которую принцесса видела прежде. У этой особы были распушенные каштановые волосы и довольно миловидная, похожая на настоящее лицо маска, вырезанная из тщательно отполированной кости и доходившая до рта. Незнакомка была одета в роскошное платье из золотистого шелка коричневых тонов, украшенное тесьмой и бантиками.
– Я вовсе не собиралась сюда приходить, – сообщила Энни.
– Так или иначе, но ты здесь. В Эслене ты заключила пакт со святой Цер. Это привело тебя сначала в ее монастырь. А теперь и сюда. – Дама замолчала, но потом добавила: – Интересно, что бы это могло значить?
Почему-то этот простой вопрос напугал Энни больше, чем сначала напугала темнота.
– А вы разве не знаете? Разве вы не святая? И вообще кто вы? И где та женщина с золотистыми волосами? Дама задумчиво улыбнулась.
– Моя сестра? Очевидно, где-то рядом. Что же касается меня, то с некоторых пор я не знаю, кто я такая, – произнесла дама. – Хотя очень жажду это узнать. Так же, как ты.
– Я знаю, кто я такая. Я Энни Отважная.
– Ты знаешь свое имя, только и всего. Все прочее всего лишь догадки или иллюзия.
– Не понимаю.
– Неважно, – пожала плечами незнакомка. – Лучше скажи, чего ты хочешь?
– Чего я хочу?
– Ну да. Ты ведь зачем-то пришла?
Энни заколебалась.
– Я хочу выбраться из этой пещеры. Из гробницы святей Мефитис.
– Нет ничего проще. Возьми и выйди.
– Как? Так просто?
– Да. Один из выходов ты уже знаешь. Но есть и другой. Это все, что тебе от меня нужно?
Энни ненадолго задумалась. Возможно, она сошла с ума, а если нет…
Если она не сошла с ума, то на этот раз должна поступить разумней, чем в прошлый.
– Нет, – твердо ответила она. – Когда ваша сестра насильно похитила меня, она мне что-то говорила. Поначалу я не придала ее словам большого значения, решив, что все это чепуха или что мне это просто снится. Более того. Я поведала о своей встрече прайфеку Хесперо, и он подтвердил мои сомнения.
– А теперь?
– Теперь я думаю, что она была настоящей. И хочу разобраться в том, что она говорила и что имела в виду.
Губы незнакомки слегка тронула улыбка.
– Она сказала тебе, что, когда он придет, в Эслене должна появиться королева.
– Да. Но что все это значит? Кто такой «он»? И почему она сказала это мне?
– Уверена, что все эти вопросы ты уже задавала моей сестре.
– Да, но она ответила какую-то несуразицу. Я тогда так испугалась, что побоялась задавать ей лишние вопросы. Поэтому, пользуясь случаем, хочу это сделать сейчас.
– Мало ли что ты хочешь. Далеко не всем и не всегда удается получить то, что хочется.
– Но вы и она наверняка что-то от меня хотите. Все от меня чего-то хотят. То и дело я слышу: веди себя так, а не иначе, обещай то, обещай это или, и того хуже, отправляйся в монастырь. Послушайте. Если вам что-нибудь от меня нужно, объясните мне так, чтобы я поняла. А если нет, то лучше убирайтесь из моих снов!
– На этот раз ты сюда пришла по своей свободной воле, Энни, – вздохнув, произнесла дама. – Поэтому можешь задавать мне вопросы. Постараюсь дать тебе более вразумительные ответы, нежели моя сестра. Но ты должна понять, Энни: что бы ты себе ни воображала, мы принадлежим себе в гораздо меньшей степени, чем вы, люди. Собака не может говорить, как человек. А туча не может звучать, как лютня. Собака умеет лаять, а туча – греметь. Так уж они устроены.
Энни в недоумении поджала губы.
– Ваша сестра сказала, что Кротения не должна пасть. И что, когда придет некий таинственный «он», в Эслене должна быть королева. При этом она добавила, что моей матери-королеве в скором времени будет грозить смерть. Выходит, она знала о том, что королеву собираются убить?
– Знала.
– А почему меня не предупредила?
– А разве это могло что-нибудь изменить? Покушение на твою мать было совершенно прежде, чем ты успела бы вернуться в Эслен. Моя сестра сообщила все, что тебе надлежало знать.
– Она вообще мне ничего толком не сообщила. Непонятно, кто тот человек, который должен прийти? Почему должна появиться какая-то королева? И самое главное, какую роль во всем этом деле должна сыграть я?
– Когда придет время, ты сама все узнаешь. Если, конечно, не забудешь того, что тебе было сказано. Повторяю еще раз. Должна появиться королева. Королева, но не жена короля, как ты, надеюсь, понимаешь. Королева, у которой в руках будет вся верховная власть.
От изумления у Энни открылся рот.
– Нет-нет, – сказала она. – Я ровным счетом ничего не понимаю. Но скажите…
– Ты должна знать, Энни, что такая королева есть.
– Вы имеете в виду, что я должна стать ею?
– Иного не дано, – пожала та плечами.
– Но это невозможно. Мой отец, мать, брат и все мои сестры должны умереть… прежде чем…
На мгновение она замолчала.
– Так вот оно что, – наконец произнесла она. – Значит, все это должно произойти?
– Я не знаю.
– И не надо. Не говорите мне этого. Скажите что-нибудь более существенное.
– Мы видим только неизбежное, Энни, – склонив голову набок, произнесла дама. – Как хорошая повариха, я знаю, когда жареное мясо нужно посолить или приправить лавровым листом. А когда требуется оставить его на вертеле еще на час-другой.
– Но Кротения не кусок мяса.
– Нет. Но и не весь мир. Возможно, я больше похожу на врачевательницу, чем на прорицательницу. Я вижу раненого человека, у которого тело превратилось в сгусток гноя. В нем кишат многочисленные черви, которых становится все больше и больше. Они растут, множатся и толстеют, пожирая все, что осталось от его плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94