– Зря разорался, Банф, – отрезала Винна. – Ты прекрасно знаешь, где бочка, и умеешь поворачивать кран. О том, сколько ты выпил, я все равно узнаю – по количеству извергнутого.
Завсегдатаи таверны приветствовали хлесткий ответ Винны оглушительными раскатами хохота. Сама же она с невозмутимым видом опустилась на скамью напротив Эспера.
– Этот парень сказал, что он и его родные поселились в лесу неподалеку от Таффского ручья, – сообщила она. – Знаешь, в нескольких лигах от того места, где ручей впадает в реку Ведьму…
– Как не знать. И насколько я понял, они поселились там незаконно.
– Да, эти бедные люди осмелились проникнуть в Королевский лес. Но это делают многие. Неужели подобный проступок карается смертью?
– Я не убивал их за это! Клянусь зубами Неистового! Я вообще их не убивал.
– А Ускаор рассказал мне, что всех его родных убили люди в одежде королевских цветов. Он видел это собственными глазами.
– Не знаю, что он сказал, но он не мог такого видеть. Никто из моих лесников и на тридцать лиг не приближался к ручью.
– Ты уверен?
– Провалиться мне на этом месте!
– Но тогда кто же убил родных парнишки?
– Мало ли кто. В Королевском лесу шатается немало всякого сброда. Так или иначе, дело темное. Похоже, мне придется самому заняться этим убийством и выяснить, что там произошло. – Эспер отхлебнул из своей кружки. – Говоришь, они поселились около Таффского ручья? Это примерно в двух днях езды. Завтра чуть свет мне придется двинуться в путь, так что вели Пэту приготовить лошадей.
Одним длинным глотком Эспер осушил кружку и встал из-за стола.
– Ладно, пока, Винна. Приятно было повидаться.
– Погоди, Эспер. Разве ты не хочешь поговорить с парнишкой? Выяснить, что ему известно?
– Не вижу надобности. Скорее всего, он никого не видел. А уж насчет королевских цветов точно врет.
– Почему ты так в этом уверен?
– Можешь не сомневаться, Винна. Все, кто поселился на королевских землях незаконно, живут в постоянном страхе перед законом. Думают, их вздернут на виселицу, отрубят им головы или затравят псами. А меня вообще считают чем-то вроде двуглавого уттина. И, говоря откровенно, я ничего не имею против подобной славы. Но иногда она выходит мне боком. Кто-то убил родных этого мальчишки. Он не видел кто, но, разумеется, вообразил, что всему виной я, вот и решил отомстить.
– Но его родные и в самом деле мертвы, – возразила Винна.
– Да, – кивнул головой Эспер. – В эту часть его истории я верю. Спокойной ночи, Винна.
– Ты собираешься отправиться туда сам?
– Все мои люди сейчас далеко. Надо действовать, пока след еще не остыл.
– Подожди кого-нибудь. Пошли за Донгалом.
– Некогда. Почему ты так нервничаешь, Винна? Я знаю, что делаю.
Винна медленно покачала головой.
– Я чувствую, что теперь многое изменилось. Обитатели леса… изменились.
– Я знаю лес лучше, чем кто-либо. Все осталось таким же, как и всегда.
Винна, не отвечая, задумчиво кивнула.
– Ладно, я пошел. Еще раз доброй ночи, – повторил Эспер.
Неожиданно девушка схватила Эспера за руку и крепко сжала ее.
– Прошу тебя, будь осторожен, – шепнула она.
– А как же иначе, – пробормотал он и торопливо отвернулся, надеясь, что Винна не заметила, как его небритые щеки вспыхнули предательским румянцем.
Эспер поднялся с первыми петухами. За окнами еще стояла темнота, нарушаемая лишь светом меркнущих звезд. Но к тому времени, как лесничий побрызгал себе в лицо водой из глиняного таза, кое-как сбрил жесткую серую щетину, натянул кожаные штаны и заплатанную куртку, небо на востоке слегка порозовело.
Эспер поколебался, прежде чем облачиться в обшитую кожей тяжелую кирасу: судя по всему, день предстоял жаркий.
После недолгого раздумья он все же надел и кирасу. Лучше жара, чем смерть.
Затем Эспер сунул в ножны кинжал с костяной ручкой и закрепил на поясе своей боевой топор. Извлек из чехла лук, проверил, нет ли трещин, хорошо ли натянута тетива, пересчитал стрелы. После чего вновь сунул лук в чехол, зашнуровал высокие ботинки на толстой подошве и спустился по лестнице вниз.
– Ты, я смотрю, ранняя пташка, – приветствовала его Винна, когда он проходил через зал.
– Нам, старикам, по утрам не спится, – проворчал Эспер.
– Садись, позавтракай. Если только в такую рань тебя не воротит от еды.
– О, хорошо, что ты мне напомнила! Мне надо бы купить…
– Если ты о еде, то мы упаковали тебе недельный запас. Пэтар как раз сейчас навьючивает твою лошадь.
– О, благодарю.
– Присаживайся.
Эспер послушно опустился на скамью, и Винна поставила на стол тарелки с черным хлебом, чесночной колбасой и печеными яблоками. Эспер проворно уничтожил все до последней крошки. Покончив с едой, он огляделся по сторонам. Винны в комнате не было, но он слышал, как она возится на кухне. На мгновение он вспомнил собственный дом, свою кухню, где тоже когда-то возилась женщина.
С тех пор прошло много лет, а боль так и не утихла. Винна так молода, что могла бы быть его дочерью. Чувствуя себя малодушным трусом, он тихонько поднялся и, стараясь не привлекать внимания Винны, пошел к двери. Оказавшись во дворе, он двинулся прямиком к конюшне.
Пэтар, младший брат Винны, возился с лошадьми – Ангел и Огром. Пэт был долговязым, белобрысым, нескладным мальчуганом. Интересно, сколько ему лет, подумал Эспер. Должно быть, тринадцать. Как и тому, вчерашнему.
– Доброе утро, сэр, – улыбнулся Пэт, увидев лесничего.
– Я не рыцарь, парень.
– Да, но из моих знакомых вы ближе всех к рыцарскому званию. За исключением, конечно, старого сэра Саймена, что живет в замке Тор Скат.
– Рыцарь есть рыцарь. Сэр Саймен рыцарь. Я – нет. – Эспер кивнул в сторону своих скакунов. – Лошади готовы?
– Огр рвется в путь, а Ангел – нет. Думаю, вам стоит оставить Ангел у нас. – Пэт потрепал чалую по шее.
– Она сама тебе так сказала? – усмехнулся Эспер. – Должно быть, устала после вашей вчерашней скачки.
– Да я вовсе…
– Давай, давай, соври. Я тебя как следует выпорю, а твой отец только поблагодарит меня за это.
Пэт покраснел как рак и уставился в землю.
– Ну… она застоялась в стойле.
– В следующий раз спроси разрешения. И пожалей себя, не вздумай покататься на Огре.
Как раз в этот момент гнедой жеребец громко фыркнул, словно подтверждая слова хозяина, а Пэт рассмеялся.
– Что смешного?
– Вчера Том уже пытался прокатиться на Огре.
– И где его похоронили?
– Он лишился двух передних зубов, только и всего.
– Редкостный счастливец.
– Так точно, мастер Белый.
Эспер потрепал Огра по холке.
– Я вижу, парень, ты все упаковал как следует. Хочешь укрепить мой лук и колчан со стрелами?
– Еще бы! – В глазах мальчугана вспыхнули огоньки радости.
– Тогда действуй, – распорядился Эспер и протянул ему оружие.
– А это правда, что вы убили из этого лука шесть уттинов?
– Уттинов не существует, парень. Как и греффинов, альвов, василисков и добросердечных сборщиков налогов.
– Мой отец тоже так говорит. Но Ринк как-то рассказывал, что однажды его дядя видел уттина своими глазами…
– Напился и случайно увидал собственное отражение.
– Ну ладно, но ведь Черного Варга и его шайку вы и в самом деле убили? Вы были один, а их десять.
– Да, – коротко ответил Эспер.
– Когда-нибудь и я сделаю что-нибудь такое!..
– Это отнюдь не все, что надо делать, – ответил Эспер, и вскочил в седло.
Огр тронулся с места. За ним последовали Ангел и Пэт.
– А ты куда собрался, парень? – удивился Эспер.
– В долину реки Ведьмы. Прошлым вечером там раскинули свой лагерь сефри. Хочу пойти к ним, попросить, чтобы они мне погадали. Говорят, они мастера предсказывать судьбу.
– Держись от них подальше и сбережешь деньги, – посоветовал Эспер.
– Почему, мастер Белый? Вы ведь сами выросли среди сефри? Разве Грязная Джесп не заменила вам мать?
– Да. И поэтому знаю, что говорю.
Для лагеря сефри выбрали прекрасное место над рекой – поросший фиалками луг, с трех сторон окруженный дубовой рощей. Они еще не успели раскинуть свои разноцветные шатры. Лишь один, самый большой, полинявший от солнца и ветра пурпурный с золотом шатер уже был установлен, и флаг клана – три глаза и полумесяц – развевался на теплом летнем ветру. Стреноженные лошади паслись на шелковистой траве, а с десяток мужчин и несколько десятков ребятишек вбивали в землю колья, разматывали веревки и разворачивали свернутые шатры. Большинство из тех, кто суетился на лугу, были раздеты до пояса, так как нежные лучи утреннего солнца не могли обжечь их молочно-белую кожу. В отличие от большинства народностей, сефри никогда не загорали на солнце. Как только оно становилось по-настоящему жарким, сефри с головы до ног закутывались в длинные одежды.
– Эй, привет, – заметив Эспера, крикнул один из мужчин, узкоплечий и долговязый парень. На первый взгляд ему можно было дать лет тридцать, но Эспер знал: внешность обманчива, и на самом деле этому человеку далеко за сорок. Эфаса он знал с детских лет, и тот был несколькими годами старше.
– Никак к нам пожаловал Ублюдок Грязной? – громогласно осведомился сефри, выпрямившись и положив на землю молоток.
Эспер спешился. Ублюдок Грязной. Нельзя сказать, чтобы это прозвище было ему по душе.
– Привет, Эфас, – откликнулся он, стараясь скрыть свое раздражение. – Рад видеть тебя.
– Явился, чтобы прогнать нас?
– С чего это ты взял? Не скрою, я предпочел бы, чтобы вы разбили свой лагерь в другом месте, вне моей юрисдикции. Но я просто заехал по пути.
– Это великодушно, – сефри склонил голову в поклоне. – Она сказала, что ты непременно явишься сегодня. А она никогда не ошибается.
– Кто, она?
– Матушка Килт.
– Клянусь Мраком! Она еще жива?
– Они редко умирают, эти старухи.
Эспер отступил от Эфаса на несколько шагов. Они были примерно одинакового роста, но на этом сходство кончалось. Крепко сбитый, широкоплечий Эспер походил на кряжистый дуб, а тонкокостный Эфас казался рядом с ним гибкой ивой. К тому же вблизи кожа Эфаса напоминала карту – сеть вен и багровых прожилок покрывала ее, подобно паутине рек и ручейков. На узкой волосатой груди виднелись шесть сосков – в точности как у кошки. Волосы, черные как вороново крыло, были схвачены золотистой лентой.
– Откуда ты явился на этот раз? – спросил Эспер.
– С юга.
– Шел через лес?
Ярко-синие глаза Эфаса буквально полезли на лоб.
– Как же ты плохо о нас думаешь, королевский лесничий! Мы никогда не входим в леса короля Рэндольфа, не получив на это разрешения.
– Король Рэндольф скончался тринадцать лет назад. Нынешнего нашего короля зовут Уильям.
– Не имеет значения.
– Хорошо, попробую объяснить. Я направляюсь к Таффскому ручью. Прошлым вечером один мальчуган заявил, что всю его семью убили поблизости от этих мест. Буду признателен, если ты со мной поделишься сведениями. Допытываться о том, кто тебе об этом рассказал и где, я не собираюсь.
– Очень благородно. Но я ничего не знаю об этом, и вот что я тебе скажу: на твоем месте я бы в этот лес вообще не совался. Наоборот, бежал бы оттуда со всех ног.
– А куда вы сейчас направляетесь?
– Несколько дней отдохнем здесь, пополним запасы. А потом? Куда-нибудь. Может, в Теро Галле, может, в Виргенью.
– Почему?
Эфас кивнул головой в сторону самого большого шатра, украшенного флагом.
– Потому что она так сказала. Что до меня, я ничего больше не знаю и знать не хочу. Но ты можешь спросить у нее сам.
– Хм-м. Думаю, придется.
– Что ж, это здраво.
– Хорошо. И без неприятностей, да? У меня хватает своих проблем, и я не хочу потом ловить еще и вас.
– Конечно. Ничего такого, Грязный.
Много лет назад, когда Эспер был мальчишкой, матушка Килт уже казалась ему глубокой старухой. Сейчас она превратилась в подобие призрака, стоящего на самом пороге небытия. Старая сефри восседала на куче подушек, с ног до головы закутанная в черное покрывало. Лишь лицо ее, бледное, точно украшенная сапфировыми прожилками костяная маска, выглядывало из складок ткани. Прозрачные золотистые глаза матушки Килт пристально наблюдали за каждым движением гостя. У Джесп были глаза в точности такого же странного оттенка. И у Керлы тоже.
– Вот и ты, – раздался дребезжащий голос матушки Килт. – Джесперед сообщила мне, что сегодня ты непременно явишься.
Эспер хотел возразить, что Джесп давным-давно мертва, но вовремя прикусил язык. Для старухи это не имело ровным счетом никакого значения. Эспер никогда не мог понять, кривят ли сефри душой или искренне верят в собственную ложь. Впрочем, это тоже не имело значения – в любом случае их обыкновение сообщать о беседах с мертвыми, как о самом заурядном деле, действовало ему на нервы. Мертвецы мертвы и хранят безмолвие; разговаривать с ними невозможно.
– Ты хотела меня увидеть? – произнес Эспер, пытаясь скрыть охватившее его раздражение, но не слишком в этом преуспев.
– Я вижу тебя теперь. Я хотела поговорить с тобой.
– Я здесь, матушка. И внимательно тебя слушаю.
– Так же груб. Так же нетерпелив. Я думала, моя сестра воспитала тебя лучше.
– Может, она добилась бы больших успехов, если бы все остальные хоть чуть-чуть ей помогали, – процедил Эспер, уже не пытаясь скрыть раздражение. – Принимай меня таким, каков я есть, или не принимай вовсе. Не я хотел говорить с тобой.
– Да, это так.
До определенной степени слова старухи были правдой, однако Эспер не желал признаваться в этом даже самому себе. Он резко повернулся, намереваясь уйти.
– Терновый король просыпается, – раздался ему вслед хриплый шепот матушки Килт.
Эспер замер на месте, ощущая затылком какое-то неприятное покалывание. Потом он медленно повернулся и уставился прямо в лицо старухи.
– Что ты сказала?
– Терновый король. Он пробуждается.
– Чушь, – отрезал Эспер, чувствуя при этом, как земля уходит у него из-под ног. – Всю свою жизнь я странствую по королевским лесам. Я приникал в самые темные, непроходимые чащобы, поднимался высоко в Заячьи горы, туда, куда не забредают даже олени. И нигде я не встречал никакого Тернового короля. Вы, сефри, любите сочинять глупые сказки.
– Ты сам знаешь, что это правда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94