На ней было незнакомое ему платье, она сидела у стойки бара, смотрела невидящим взглядом, разговаривала с ним равнодушно и безучастно, словно с чужим человеком. И снова повторила то, о чем сообщала в письме: ей хорошо, она останется в баре и не вернется к нему. Гунелла говорила, как заведенный автомат, как во сне, вероятно, она сама не осознавала своих слов. Молодой человек понял, что кто-то за несколько дней приучил ее к наркотикам и превратил ее в «бэттери герлз».
Финал этой истории очень напоминает концовку приключенческого романа, но это не выдумка, Лундберг сам все рассказал газетчикам. Сначала он попробовал насильно увести ее из бара. Но в тот момент, когда Йеран тащил Гунеллу к выходу, появился «вышибала», сдавил ему горло и вышвырнул на улицу. Невесту шведа отвели назад и вновь усадили у стойки бара.
Тогда Лундберг решил действовать иначе. На следующий день он купил соломенную шляпу, надел темные очки, явился в бар и сходу спросил у бармена, можно ли ему получить блондинку у стойки и за сколько. Он заплатил вперед. Это были те самые деньги, которые он нашел в «прощальном письме» Гунеллы. Оказавшись один на один со своей невестой в комнатке на втором этаже над баром, он попытался объяснить Гунелле создавшееся положение. Но девушка находилась под действием наркотиков и не понимала, что происходит. Не внимала она и его доводам. Ее заботило только одно – вовремя получить очередную дозу наркотика.
Лундберг не растерялся и использовал это обстоятельство, пообещав девушке отвезти ее в другое заведение, где она получит все, что захочет. Затем он усадил Гунеллу в такси и отвез прямо в консульство. Вызвали врача. Его вмешательство было своевременным. После прилета в Стокгольм Гунеллу сразу положили в больницу. Лечение наркоманов – сложное дело, даже если врачи имеют дело с новичком, для которого употребление ядовитого зелья еще не стало многолетней привычкой.
Расчеты работорговцев просты и крайне циничны. «Доза» наркотиков стоит несколько десятков долларов, но наркоманки порой не могут заплатить ни цента. Поэтому они, получив «дозу», готовы лечь в постель с любым клиентом, а «хозяева» получают за свои наркотики прибыль в десятикратном размере. Это выгодный бизнес, но ужасное преступление, позор цивилизации.
Однако в некоторых случаях охотники за женщинами прибегают к более изощренным методам. Дело матери и дочери – Анны и Хельги Нейман из Линца является тому классическим подтверждением. По сути, речь в данном случае идет не о каком-то нововведении, а о веками практиковавшемся трюке брачных аферистов: респектабельный господин во цвете лет, изображая из себя истинного джентльмена, втирается в доверие к одинокой женщине и легко использует ее в своих целях.
Перед рождественскими праздниками госпожа Анна Нейман решила провести свой зимний отпуск в швейцарском центре горного туризма Санкт-Мориц. Там она, естественно, посещала ночные заведения, которых в перворазрядном городке туризма предостаточно, и в одном из них на танцевальной площадке познакомилась с интересным, немногословным, со вкусом одетым сорокалетним мужчиной, представившимся ей оптовым торговцем Анри де ла Бурдоннэ.
В жизни Анны Нейман – миловидной тридцатисемилетней женщины, не было большого семейного счастья. Замужество ее не было продолжительным. После развода она сама воспитывала дочь Хельгу. Потянулись долгие годы, посвященные дочери. Теперь Анна находилась в возрасте, когда женщина особенно благодарна за малейшее проявление внимания. Анри де ла Бурдоннэ не был красноречив, но его слова как целительный бальзам ложились на израненную женскую душу.
– Я весь вечер смотрел на вас, мадам… С той минуты, когда заметил вас, я понял, что судьба благосклонно ниспослала мне женщину, о которой до сих пор я напрасно мечтал…
Разумеется, это всего лишь избитые фразы. Но в четыре часа утра на танцевальной площадке, освещенной мягкими разноцветными лучами прожекторов, под томные звуки музыки эти банальные слова приобретали колдовскую силу.
Бутылка «шабли», непродолжительная поездка на такси, и они входят в со вкусом обставленные апартаменты в приюте, расположенном высоко в горах. Анна Нейман забывает обо всем на свете и прежде всего о долгих годах одиночества. Она была счастлива, что встретила интересного, красивого и богатого француза. Их роман продолжался всего несколько дней, затем любовник уехал. Бизнес есть бизнес.
Несколько недель спустя месье де ла Бурдоннэ появился в дверях квартиры Анны Нейман в Линце. Она бросилась ему на шею и представила своей шестнадцатилетней дочери Хельге.
Это' была привлекательная блондинка с белоснежной кожей. С первой же минуты торговец понравился ей. Это чувство было взаимным. Через несколько дней мать узнала, что дочь полюбила ее любовника со всей страстью вдруг пробудившейся в ней женщины.
Прежде чем распрощаться с семейством Нейман, месье Анри пригласил мать с дочерью на несколько дней к себе в Париж. Они долго ожидали сообщения, когда им можно приехать. В феврале Нейман получили телеграмму, содержание которой не только обрадовало их, но и возбудило жажду приключений, дальних странствий. Месье Анри сообщал, что должен осуществить неотложную поездку в Дамаск и был бы счастлив, если бы дамы смогли взять отпуск и отправиться вместе с ним. Он обо всем позаботится, материальные расходы берет на себя. Какая женщина устоит перед таким предложением? О Дамаске говорят, что это красивейший город в мире. Мысль о том, что из опостылевшей февральской слякоти они перенесутся под синее небо, в край, залитый солнцем, и к тому же в обществе милого Анри, не позволила им долго колебаться. Они сели в самолет и через несколько часов уже были в аэропорту Дамаска. Это произошло в конце февраля.
Затем события развивались как в хорошо поставленном фильме. Просторная американская машина с водителем в ливрее, прекрасно обставленная вилла на окраине города. Прислуга в пестрых галаби вид верхней одежды мужчин-арабов. – Перев.

, расшитых золотом, изысканные блюда, джентльменское поведение красивого собеседника. Восточное великолепие, воздух, пропитанный возбуждающим запахом духов, и вкусный, как птичье молоко, десерт. Все это казалось двум женщинам из Линца сном наяву.
Месье Анри не ел десерта – многие мужчины не любят сладкого. Но мать и дочь отведали его. Затем обе потеряли сознание.
Они очнулись на полу грузовика со связанными руками и ногами и с кляпом во рту. Долго, бесконечно долго они тряслись по жаре среди песков, губы без воды у них потрескались. Наконец машина остановилась в небольшом порту, где у причалов стояло несколько старых грузовых судов. Мужчины в галаби выгрузили женщин, словно тюки с товаром, отнесли под брезентовый тент и вытащили изо рта кляпы. Осмотревшись, Нейман увидели, что они не одни. Под брезентом посадки да судно ожидал другой «товар»: еще полдюжины европеек.
Затем приехал изысканно одетый араб, перед которым все низко кланялись. Он приказал дать женщинам воду, чтобы они могли умыться, и на хорошем английском велел им привести себя в порядок. В тот же день к деревянному причалу пристала белая яхта, с которой на берег сошел еще один восточный «набоб», сопровождаемый вооруженной охраной. Они зашли под брезент и принялись осматривать женщин. Покупатель не ограничился одними лишь взглядами. Он ощупывал «товар», осматривал зубы, проверял на ощупь шелковистость волос. Затем он удовлетворенно кивнул, и сделка состоялась. А где-то далеко, на шикарной вилле получил комиссионные за двух хорошеньких рабынь вполне приличный с виду француз, назвавшийся Анри де ла Бурдоннэ.
Несколько месяцев спустя в мировой печати появилось сообщение французского репортера и его подруги-журналистки. Во время своей поездки на Ближний Восток они брали интервью у одного арабского шейха – богатого нефтяного магната. В его резиденции они случайно встретили обеих похищенных женщин. В гареме шейха мать и дочь жили в необычайной восточной роскоши и материальном достатке, но были всего лишь бесправными рабынями своего господина, который по отношению к ним мог позволить себе абсолютно все. А что полиция? Она считала, что у нее нет оснований для принятия каких-либо мёр, так как мать и дочь Нейман стали «законными» женами влиятельного господина, прекрасный дворец которого, расположенный среди садов, охранялся вооруженным отрядом.
Торговцы живым товаром изобретательны, высокие барыши стоят того, чтобы немного пошевелить мозгами. И все же многие из них терпят неудачу. Несколько лет тому назад в югославском городе Суботица перед судом предстал австрийский подданный венгерского происхождения Иштван Мольнар. Полиция обратила внимание на этого богатого коммерсанта, проживавшего в лучшем отеле, по двум причинам: за короткое время он третий раз появился в городе, что само по себе необычно (ведь Суботица не является ни курортным, ни туристским центром), и каждый раз давал в газеты объявления, в которых обещал девушкам выгодную работу в венских заведениях. Единственное условие – возраст от шестнадцати до восемнадцати лет.
Мольнар выдавал себя за владельца ресторанов и увеселительных заведений, однако у комиссара местной полиции возникли небезосновательные сомнения, что работа, которую почтенный дядюшка из Вены предлагал неискушенным девушкам, больше подошла бы прошедшим Крым и Рим девицам. Комиссар приказал начать наблюдение за подозрительным гостем, а сам основательно познакомился с его прошлым. Оказалось, что Иштван Мольнар не хозяин ресторанов и ночных баров, не владелец отеля, как сообщил гость швейцару в гостинице, а всего лишь обыкновенный коммивояжер, кочующий от деревни к деревне в небольшом грузовом автомобиле и предлагающий свои товары каждый день в новом месте.
Однако господин Мольнар предлагал не только товары, разложенные на столике у машины, но и фотографии полуобнаженных девиц, а также живых, согласных на все, натурщиц. От этой деятельности до вербовки девушек для ночных заведений Вены оставался один шаг. И Мольнар его сделал. Бывшему коммивояжеру пришлось держать ответ перед судом в Суботице за совершение уголовного преступления, так как югославская полиция установила, что он поставлял девушек в заведения венского дельца Адольфа Марковича.
Жуан Альварадо сидел за рулем грузовика дальнего следования и сонно смотрел на серую дорогу. Стояло безрадостное пасмурное октябрьское утро. Только что рассвело. Он выехал еще затемно из гаража в Пелотасе и вез груз в Базилио (штат Риу-Гранди-ду-Сул).
Недалеко от Олимпии, где дорога начинает подниматься к невысоким холмам и проходит неподалеку от уругвайской границы, он увидел трех девушек. Две из них сидели на обочине, склонив головы на колени, а третья отчаянно «голосовала». В намерения Жуана Альварадо не входило делать остановку, поскольку было еще очень рано и поблизости не было ни одной деревни. Но когда Жуан проезжал мимо девушек, у него возникло ощущение, что с ними не все в порядке, и он остановился.
Девушки не бежали к машине, как другие «голосующие» на дорогах, а плелись к ней из последних сил. Они были молоды, но очень истощены. В глубоко запавших глазах читались безысходность и ужас. Руки девушек были в синяках и кровоподтеках, а на Лицах виднелись свежие царапины. Белокожие незнакомки говорили по-английски. Перекрикивая друг друга, они рассказывали о чем-то, а в глазах их застыл страх.
Жуан Альварадо не понимал ни слова по-английски, а девушки не знали португальского. Все же он понял, что они пережили какую-то трагедию, и видел, что девушки находятся в том состоянии, когда необходима медицинская помощь.
Водитель сделал галантный жест: развернулся и поехал назад в Пелотас. Грузовик остановился возле полицейского участка.
Рассказ трех девушек был потрясающим.
Они оказались американками – единственными, оставшимися в живых из танцевальной группы из десяти человек, за два года до этого отправившейся из Голливуда в турне по Латинской Америке. Остальные девушки не вынесли мук и садистского обращения хозяйки балетной школы мадам Карпентер.
Американский консул в дальнейшем узнал, что ранее ни одна из девушек не имела опыта танцовщицы. Они отозвались в Голливуде на объявление, прошли краткий курс обучения, получили от мадам Карпентер небольшой аванс на экипировку и подписали контракт на долгосрочное турне по Латинской Америке.
Их карьера началась в одном из ночных заведений Рио-де-Жанейро, откуда они затем переехали в глубь Бразилии. С самого начала хозяйка принуждала их после представления уделять внимание гостям. Кто отказывался – оставался без еды и питья и сразу после выступления отправлялся в домашнюю темницу, где «провинившихся» ожидала жестокая экзекуция, а попросту говоря, побои.
Мадам Карпентер, с которой девушек связывал договор, обращалась с ними, как с животными. Непокорных воспитывала суровыми наказаниями, одну из американок, не желавшую покориться, «ассистенты» на глазах у всех забили до смерти. Танцовщицы выступали в ночных заведениях на периферии, но мадам Карпентер не удалось получить новый ангажемент, и она поместила девушек в убогом домике с красными фонарями у входа, толкнув их туда, откуда возврата нет.
Три девушки решились на отчаянный шаг. Движимые сознанием, что им нечего терять, они обезвредили одну из надзирательниц публичного дома, забрали ключи, открыли входную дверь и убежали. Когда Жуан Альварадо нашел их на обочине дороги, ведущей в Базилио, они уже совершенно выбились из сил.
Девушки вернулись в Соединенные Штаты, и их делом занялось ФБР. Расследование начали с изучения полицейской картотеки, размещенной в современном здании на вашингтонской Пенсильвания-авеню. Следователям с самого начала было ясно, что мадам Карпентер не новичо к и не любитель в своем деле. Вскоре была найдена карточка с ее фотографией, которую показали девушкам, опознавшим свою хозяйку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63