– А что вы сделаете с теми, кто его заминировал? – спросила Сова, вспомнив о предстоящем покушении.
– С моими ортодоксами? Пожалуй, в качестве жеста законопослушания я выдам их Ордену. Подберу на каждого досье, подыщу доказательства – с таким расчетом, чтобы они вышли из тюрьмы в глубокой старости. Одно сегодняшнее покушение на жизнь дипломатического представителя Ордена, – он кивнул в ее сторону, – в суде потянет лет на пять-шесть. Так что ваша смерть не останется не отмщенной. Надеюсь, вы не будете возражать, если провожать вас в порту будет лично правитель Тонатоса?
– А у меня есть такая возможность – возражать? – скептически отозвалась она.
– Нет, – обезоруживающе улыбнулся ей Симаргл.
Сову провожали дважды. Десантный бот с гербом Ордена на борту действительно взорвался на внешней орбите, едва успев выйти за пределы энергетического щита Тонатоса. Талантливый режиссер точно рассчитал время каждого акта в этом спектакле, так что со стороны все события пьесы казались последовательным воплощением единой сюжетной линии. Не зря все официальные переговоры Совы с Орденом по открытому каналу тщательно отслеживались: ни одна крупица информации, почерпнутой из них, не пропадала даром. Всего пару часов назад она получила указание самостоятельно прибыть на главную базу. Крейсер должен был уйти из околоземного пространства сразу, как только она подтвердит свое благополучное отбытие с планеты. Десантный бот взорвался ровно за час до получения крейсером сигнала с «Водолея», и для постороннего наблюдателя последовавший за взрывом уход крейсера был логически связан с потерей одного из десантных ботов, возвращения которого крейсер, якобы, и дожидался. Едва ли кто-нибудь обратил внимание, как с планеты стартовало и исчезло в подпространстве маленькое туристическое суденышко с портом приписки на Тонатосе.
Вопреки опасениям Совы, «Водолей», предусмотрительно спрятанный на отдаленном пустом причале, оказался в полной сохранности. Если его и обыскивали, то все следы чужого присутствия были тщательно уничтожены, а только на уровне поискового транса Сова смогла бы распознать, каких поверхностей и внутренностей корабля касались чужие пальцы. Деревянный ящик с мечом лежал в каюте на привычном месте, только железные замочки на нем оказались новыми. Ключа у Совы не было, но по весу ящика она догадалась, что он не пустой. Клинок вероятно доставили на борт вместе с багажом, и он без ведома хозяйки занял свое прежнее место.
Она вернулась на причал, чтобы проверить внешние люки и обшивку. Дожидаясь, пока она закончит внутренний осмотр, по причалу прогуливался лорд Тонатоса, вертя на пальце цепочку с привешенным на ней ключом. Пришлось остановиться и подождать, пока он подойдет.
– Ключ от моего ящика? – спросила Сова.
Он кивнул и протянул ей раскрытую ладонь с ключом.
– Это и есть тот подарок, о котором вы говорили?
– Нет. Это еще не подарок. Это лишь компенсация нанесенного вреда.
– Послушайте, вам не очень тяжело разыгрывать великодушие? – с притворным участием уточнила она.
– Нет, – невозмутимо ответил он, игнорируя ее неприветливость, – Когда это окупается, само собой. А подарить вам я хотел вот это.
Сова с опаской взяла в руки пластиковую карточку и прочла на ней свое имя.
– Что это? – спросила она.
Карточка была смутно знакома, но Сова не припоминала такой вещи среди своего невеликого имущества.
– Я дарю вам новый дипломатический паспорт Тонатоса взамен вашего старого, уже просроченного.
– Зачем? – она с недоумением вертела в руках паспорт. – Ведь вы же наверняка знаете, что старый был ненастоящий. Что я его купила.
– Ну вот, а теперь у вас будет новый, настоящий. И настоящий сетевой идентификатор для вашего корабля с кодом доступа для посадки на Тонатос. Вдруг когда-нибудь вам все-таки пригодится и то, и другое. В любом случае, чтобы покинуть планету, вам придется сейчас воспользоваться новым идентификатором. Ну, и для вас навсегда в силе остаются гарантии вашей неприкосновенности во время пребывания на Тонатосе. Если вы, конечно, захотите его посетить.
– Это – вряд ли, – буркнула Сова.
– Кто знает… – многозначительно заметил он.
Нет ничего хуже прерванного отпуска. Разве что отпуск, возобновленный после внезапного перерыва. Вроде бы и дни – те же, и солнце – то же, и курорт прежний, и даже номер в отеле – ничуть не хуже предыдущего, с видом на бесконечное море в безвредных розовых барашках на закате. А внутри – штормит. Внутри все еще клокочет, бурлит, кипит в воображении уже несуществующий день, и все силы уходят на бесконечные диалоги с недавно покинутыми собеседниками. «Я не выйду на арену, пока вы не покажете мне всех заложников!» Выйдешь! Куда ты денешься? «Я понимаю, что мой рапорт не полон, но я действовала в условиях сильно ограниченного времени!» Кого это интересует? Все, что можно было сказать или сделать – сказано и сделано, но как заставить себя не возвращаться по сотне раз на дню к заманчивым картинкам несложившегося прошлого?
Время вяло текло к вечеру. Командор честно потратил пару часов, чтобы растормошить заскучавшую Сову, но она отвечала невпопад и в паузах между репликами впадала в задумчивую отстраненность от реальности. Не добившись успеха, он принялся методически перелистывать каналы в поисках хоть каких-то новостей о Тонатосе. Новостей не было, словно кто-то старательно вычистил любое упоминание о мятежной планете из репортажей и газетных сводок.
Единственным, кого не коснулось пагубное влияние службы, был Лорис. На третий день после возвращения друзей он поставил диагноз, определился с лечением и приступил к терапии.
Игнорируя тишину, он вошел в гостиную, бодро помахивая только что приобретенным лекарством.
– Собирайтесь! – скомандовал он.
Сова оторвалась от созерцания пейзажа за окном.
– Куда?
– Ваши кислые лица портят мне радость обретения диплома. Так что я веду вас на концерт.
Командор с воодушевлением вскочил с дивана, куда его загнало уныние Совы.
– И на какой концерт мы идем? – поинтересовался он уже из своей комнаты.
Лорис гордо вскинул вверх руку, держащую билеты, и по памяти процитировал:
– Всемирно известная оперная певица Милана дель Астра дает на Кифероне единственный концерт…
Договорить он не успел. Дружный хохот оборвал его слова. Командор прибежал в гостиную, держа в руках свежую рубашку, и теперь утирал ею выступившие слезы. Сова всхлипывала, виновато разводя руками.
– Я сказал что-то смешное? – Лорис и сам уже улыбался, хотя причина веселья была ему пока что неизвестна.
– Мы тебе расскажем по дороге, – сквозь всхлипы пообещала Сова, – Пожалуй, теперь я с удовольствием послушаю ее пение.
Глава 6
Допуск к семейной тайне
– Хватит! – вскричал Бенедикт, ударив по столу кулаком с такой силой, что деревянная доска треснула… – Я не желаю слушать, кто из нас ублюдок. Это нечистоплотно. Вечные склоки в нашей семье явились одной из причин, по которой я скрылся и живу здесь. Пожалуйста, продолжай, но без ссылок на родословную.
Р. Желязны. Хроники Амбера

На этот раз вызов Магистра застиг Сову в офицерской столовой во время очередной схватки с бытовой техникой. Сова вела затяжную войну с местным «домовым» – кухонным комбайном орденского общепита. Главное сражение было уже выиграно, и к удовольствию победительницы речь шла о безусловной капитуляции. Дело было в том, что, как и все прочие устройства со встроенными сенсорами биополя, комбайн поначалу Сову просто игнорировал и заказ на обед принимать отказывался. Жаловаться обслуживающему персоналу представлялось ей верхом беспомощности. В общении с техникой, также как и в общении с людьми, у человека всегда есть выбор: или рассказывать о себе всю правду, или придумывать о себе сказки. Расковыряв пульт управления в попытке перепрограммировать «домового», Сова начала с первого. Но закончила – вторым. Она просто позаимствовала в лаборатории биоэнергетиков микро-генератор биополя. Теперь «домовой» встречал ее если не хлебом и солью, то бифштексом и помидорами. Памятуя былой бойкот, Сова на прощание всегда задавала комбайну цикличные или бесконечные программы, например: разрезать яблоко пополам, а каждую половинку еще пополам, а потом – еще, и так далее.
Начальственный вызов пришелся как раз на тот момент, когда умиротворенный обедом агрессор выдумывал новый тактический ход. Миниатюрная рация, привешенная к уху, пискнула и голосом референта сообщила, что «через пять минут офицера Эвери в своем кабинете ожидает главнокомандующий». На сей раз «домовой» был спасен – Сова бросила ему старое задание, вскочила и кинулась вон из столовой, мгновенно позабыв о победе.
После трех месяцев штабной жизни она дошла до того, что всерьез подумывала попроситься в действующие войска. Три ее рапорта с просьбой о переводе в сектор, занимающийся Тонатосом, остались без удовлетворения. После первого отказа Сова недоумевала: кто лучше нее знает то, с чем придется работать? Она была на мятежной планете, она видела своими глазами то, что другие знают только понаслышке. Ее знания должны быть востребованы, а ее держат на рутинной связной работе. Второй отказ вызвал бурю негодования и ярости: Сова поняла, что сектор охотно использует привезенные ею материалы, но подпускать к этим материалам самого автора почему-то не хочет. Все, что стало им известно благодаря ее тренированной памяти, – план дворца Симаргла, схемы расположения постов охраны, описание кислородных заводов, биографические подробности жизни самого диктатора и сведения о его личной охране – все это теперь являлось собственностью Ордена, к которой Сова не имела никакого отношения. С третьим отказом пришло понимание: ей не доверяют. Сова захлебнулась обидой, но сжала зубы и четвертый рапорт писать не стала. После обиды наступила апатия. Сова приходила на дежурство, садилась за рабочий стол, утрамбовывала в памяти ежедневно меняющиеся ключи и шифры и погружалась в изматывающее безделье. Жизнь по уставу не отличалась разнообразием: утром – спортзал, вечером – тир, прием пищи по часам, сдача рапортов по графику. Три месяца существования по расписанию нагнали на Сову такую тоску, что, получив вызов Магистра, она влетела в административный корпус, забыв козырнуть дежурившему на входе офицеру.
Важный, как министр в отставке, секретарь Магистра провел ее в пустой кабинет и удалился, не предложив даже кофе. Она давно заметила, что чинам ниже майора напитки в этом кабинете не полагались. А вот лица с чином выше полковничьего могли рассчитывать даже на закуску. Впрочем, если бы ей предложили кофе, от него все равно пришлось бы отказаться: стараниями «домового» у Совы в желудке звонко булькали и плескались два стакана свежевыжатого сока. Но с каким удовольствием она отказалась бы!
Кабинет остывал. Кресла спешили поскорее отделаться от остатков тепла уже покинувших комнату разгоряченных тел. Горизонтальный монитор стола, освобожденный, наконец, от картографических пейзажей, впал в спящий режим, и качестве заставки подсвечивал лишь герб Ордена. Даже звездная голографическая карта, мерцающая под потолком, казалось, отдыхала от пристального внимания двух десятков глаз. Магистра не было. В его отсутствие мебель в кабинете как будто расслаблялась: уже не держали строй стулья у стены, искривлялись стопки дисков в шкафах, знаменитое зеркало позволяло себе отражать, что попало… Но стоило лишь тяжелой поступи хозяина нагнать страху на окружающие предметы – все мигом возвращалось в прежнее дисциплинированное состояние застывшего порядка.
Магистр вошел в кабинет как всегда неторопливо, но разговор начал, еще не усевшись в кресло. Из этого Сова заключила, что разговор срочный.
– Как ты смотришь на то, чтобы отправиться на Киферон? – спросил он.
Если бы он предложил ей отправиться в тюрьму, Сова удивилась бы меньше.
– Опять? – вырвалось у нее.
Магистр недовольно склонил голову. В этом жесте Сове всегда чудилась угроза. Так бык пригибает голову к земле, прежде чем кинуться на тореадора. Она сверилась с показаниями шрама и поспешно поправилась:
– Извините. Просто я не так давно уже была в отпуске на Кифероне.
– Ты отправишься туда по делу, а не в отпуск.
– По какому делу?
– По личному, – и, видя ее недоумение, добавил: – По моему личному делу.
И надолго замолчал, словно намеренно давая Сове время для раздумий, как себя вести. Поначалу она испугалась, что Магистр решил избавиться от нее таким способом, лишь бы она не путалась под ногами со своими рапортами и служебным энтузиазмом. Но тревога оказалась напрасной. Стал бы Магистр вызывать ее в свой кабинет, в святая святых генерального штаба, чтобы лично огорчить если не формальной отставкой, то вежливой ссылкой на курорт? Но раз она понадобилась ему по делу, да еще и «по личному делу», то справедливость взывала к отмщению за три месяца забвения. Конечно, сейчас Сова с радостью ухватилась бы за любую работу, лишь бы не видеть каждое утро новый список шифровальных ключей на своем рабочем столе. Но ведь главе Ордена о ее переживаниях знать не обязательно.
Но чем дольше он молчал, тем сильнее Сова терзалась опасениями, что «личное дело Магистра» достанется не ей. Вот сейчас он поднимет глаза, словно очнувшись от глубоких раздумий, посмотрит на нее с сомнением во взгляде, потом скажет: «Нет, пожалуй, не ты» – и отпустит ее восвояси. К столу с шифровальными ключами, над которым Сове дремала уже третий месяц, к общепитовскому «домовому» в качестве единственного не слишком интеллектуального развлечения.
Наконец, он встал, прошел к своему столу (Сова только сейчас с запозданием заметила, что войдя, Магистр сел не в свое начальственное кресло, а демократично разместился напротив на стуле для посетителей) и извлек из ящика старинный семейный альбом. Среди холодных невзрачных стен, на фоне шкафов, плотно заставленных стопками дисков, на столе с патриотичным изображением герба цветная обложка альбома с нарисованными на ней колечками, листочками и цветочками, с сочными младенцами и улыбающимися родителями, смотрелась нелепо и неуместно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62