– Но ваши волосы… точно такой же земляничный отлив был у Келла Моргана. Его портрет висит над камином у меня в библиотеке.
– Кто вы? – звенящим голосом спросила Флейм. Теперь, когда она узнала эти глаза, она была несколько взвинчена. Точно такие же – темно-карие, всегда полные жизни – были у ее отца. Но это невозможно. У нее не осталось никого из родственников – ни теток, ни дядек, ни двоюродных братьев или сестер.
– Меня зовут Хэрриет Фэй Морган, – провозгласила дама, приветливо улыбнувшись, при этом прорезались крошечные трещинки, которыми была испещрена ее почти пергаментная кожа. – А вы, несомненно, Маргарет Роуз Морган.
– Беннет, – механически поправила Флейм.
– Вы замужем? – Седые брови вопросительно изогнулись.
– Разведена.
– Да-да, вспомнила. Бен мне говорил. – При этом мимолетном воспоминании ее лицо омрачилось.
Отметив для себя, насколько легко ее лицо выдает любую ее эмоцию, Флейм подумала: при всей живости этой женщины ей лет восемьдесят, а то и больше, и она слишком стара, чтобы держать ее за дверью, тем более что Флейм не терпелось задать ей множество вопросов.
– Проходите, миссис Морган. – Флейм пошире распахнула дверь и посторонилась, пропуская гостью.
– Спасибо.
С неспешным достоинством женщина вошла в прихожую, прямо держа плечи, фасон ее отороченного мехом костюма вышел из моды лет двадцать назад. Трость служила ей скорее дополнением к туалету, чем опорой. Степенно повернувшись к Флейм, она произнесла:
– Пожалуйста, называйте меня просто Хэтти. Я никогда не была замужем, однако обращение «мисс» в моем возрасте звучит довольно нелепо.
– Конечно. – Флейм проводила ее в гостиную. – Я заварила свежий кофе. Хотите чашечку?
– Если не возражаете, я предпочла бы горячий чай.
– Вовсе не возражаю. Пожалуйста, располагайтесь. Я мигом.
Флейм появилась минут через пять с подносом, на котором стояли чайник, сливки, сахар, блюдечко с лимоном, чайная чашка с блюдцем, а также чашечка кофе для нее самой. Хэтти Морган величественно восседала на одном из роговых стульев. Сдержав улыбку, Флейм отметила, что Хэтти держится с почти королевской надменностью.
– Лимон, сливки или сахар?
– Сахар, пожалуйста, – ответила Хетти, взяв из рук Флейм чашку с блюдцем тонкого севрского фарфора и обведя глазами комнату. – У вас очень мило, – заметила она, вновь обратив взгляд на Флейм и сняв с блюдца изящную чашку. – Разумеется, это не имеет ничего общего с Морганс-Уоком.
– Морганс-Уок – это ваш дом?
– Да, наш фамильный дом. Он простоял без малого сто лет и, Бог даст, простоит еще столько же.
– Где он находится?
– Штат Оклахома, примерно в двадцати минутах езды от Талсы.
Тут Хэтти замолчала, давая Флейм понять, что ждет от нее вопросов.
– Некоторое время тому назад вы упомянули человека по имени Бен. Кто он? И кто такой Келл Морган? – Флейм взяла кофе и села на уголок дивана поближе к Хэтти.
– Бен Кэнон наш семейный адвокат, вот уже много лет.
Его-то стараниями я вас и отыскала. А Келл Морган, – ее темные глаза вновь остановились на мерцающих золотом волосах Флейм, – был моим дедом. Его брата звали Кристофер Морган.
Последняя фраза была произнесена весьма многозначительно, однако ничего не говорила Флейм.
– Мне следует знать это имя?
– Он был вашим прадедом. – Она потягивала чай, поглядывая на Флейм поверх золотой каемки на чашке. – Вы, верно, незнакомы с историей семьи своего отца?
– Не слишком, – призналась Флейм, задумчиво нахмурившись. – Из всех рассказов отца о деде я помню лишь то, что он приехал в Сан-Франциско в конце прошлого века и без памяти влюбился в Хелен Флеминг, происходившую из семьи одного из отцов-основателей города. Через три месяца они поженились. А больше… – Флейм пожала плечами, тем самым признавая свою неосведомленность, и откинулась на пышную белую диванную подушку, подобрав под себя ногу. Несмотря на непринужденность позы, ей было не по себе. – Кое-кто из моих друзей очень увлечен поиском своих семейных корней, пытается проследить фамильную историю. Будто бы это помогает познать собственное «я». Я с этим никогда не соглашусь. По-моему, каждый человек – самостоятельная уникальная личность. Кем были мои предки и чем они занимались, не имеет никакого отношения к моему «я».
Однако, невзирая на это весьма пылкое отречение от прошлого, она знала, что зачастую опровергала его свой жизнью. Ее происхождение обеспечивало ей определенный престиж. И заслужила его не она, а ее предки. И хотя в глубине души она на это обстоятельство досадовала, тем не менее в полной мере им пользовалась – открывала любые двери, заводила нужные знакомства, продвигалась в карьере. Она уставилась на стынущий кофе, чувствуя, что молчание затягивается – в этот момент она не слишком-то гордилась своими достижениями.
– Простите, если я вас обидела, Хэтти. Вы, вероятно, разделяете их интерес к прошлому своей семьи, иначе не пришли бы сюда.
– Интерес, может быть, но не мотивы. Полагаю, что и подходы у нас разные. Как вы поняли, я стремилась отыскать живого потомка Кристофера. – Однако она не стала развивать эту мысль. – Поверьте, это было нелегко. Вскоре после того, как много лет тому назад Кристофер Морган покинул Морганс-Уок и уехал на Запад, семья потеряла с ним связь. Мы не можем быть до конца уверены даже в том, что он сохранил фамилию Морган.
Флейм нахмурилась.
– А почему, собственно?
– Кто знает? – Эти острые глаза неотрывно следили за лицом Флейм, завораживая ее светившимся в них огнем. – Среди уезжающих на Запад было много таких, кто менял фамилию и начинал жизнь заново. Зачастую таким образом люди стремились скрыть свое преступное прошлое, а иногда это служило лишь символом обновления.
Флейм их понимала. После развода она решила оставить фамилию мужа, создавая иллюзию, что отныне не принадлежит к роду Морганов.
Но все знали, каких она кровей.
– Расскажите мне о себе, – попросила Хэтти. – Насколько я понимаю, вы работаете.
– Да. Я вице-президент и распорядитель финансов городского филиала национального рекламного агентства.
– Вице-президент… Вы, должно быть, очень умны.
Умна? Или просто достаточно сообразительна, чтобы перестать наконец бороться против своей девичьей фамилии и начать пользоваться ею к своей собственной выгоде? Будучи вице-президентом, Флейм получала высокую зарплату, но этих денег не хватило бы и на половину того, что она имела. Практически всю дорогую обстановку для квартиры, как и гардероб от именитых модельеров, она приобрела у клиентов агентства, а не в розничной торговле. Нет, она пользовалась своим положением как в компании, так и в обществе для получения особых льгот. Таковы были правила игры, и она их хорошо усвоила. Иначе в большом городе сегодня не выжить.
– Это помогает заводить полезные знакомства, – отозвалась она, выразительно пожав плечами. От комплимента Хэтти ей стало немного не по себе.
– Насколько я понимаю, вы единственный ребенок в семье?
– Да.
– И оба родителя умерли?
Флейм кивнула.
– Погибли в автокатастрофе одиннадцать лет назад. Отец умер сразу же. А мама несколько дней была в коматозном состоянии, то есть без сознания. Так и умерла, не приходя в себя.
За все эти годы острое чувство утраты так и не притупилось. Даже сейчас ей не хватало родителей. Бывали моменты, когда ей казалось, что она слышит мамин смех и поддразнивающий голос отца.
Они любили ее. Не за голубую кровь или красоту, а просто так, за то, что она была самой собой. С тех пор как она их лишилась, Флейм научилась ценить этот редчайший вид любви.
– Думаю, мы с вами во многом схожи, – заметила Хэтти. – Мы обе стали совершенно самостоятельными с самого раннего возраста. Моя мать умерла через несколько часов после рождения моей младшей сестры. Мне было тринадцать лет – на мои плечи легли уход за малюткой и хозяйство. В девятнадцать лет я потеряла отца. Морганс-Уок неожиданно стал моим. Я должна была не только воспитывать сестру, но и управлять ранчо.
– Морганс-Уок – это только ранчо?! – Флейм была удивлена. – А я-то думала, что это… ну что-то вроде большого поместья.
Хотя она и не представляла себе, какое поместье может быть в Оклахоме. Но, разумеется, ей и в голову не пришло, что это ранчо.
– И то, и другое. Его площадь составляет около тысячи двухсот акров. Когда-то оно было в двадцать раз больше, но время и обстоятельства сыграли роковую роль. В основном это пойменные луга. Ручаюсь, вы в жизни не видели такой цветущей долины – истинный земной рай! – Теперь настороженное любопытство Хэтти уступило место оживленности, восторженности, ее лицо осветилось, а глаза разгорелись еще сильнее. – Эта земля прекрасна, Маргарет Роуз, – покатые холмы, поросшие деревьями, на фоне синего неба. И – зелень невероятная, я сама бы не поверила, что такая возможна, если б не любовалась своими глазами! Большой дом стоит в верхней части долины. О, какой дом! Кирпичный, в три этажа, с возносящимися вверх белыми колоннами. Проект был создан вашим предком Кристофером Морганом до того, как он уехал в Калифорнию. Печь для обжига кирпича находилась здесь же, его изготавливали из местной красной глины. Да вы все увидите собственными глазами. Я знаю, вам понравится.
– Я в этом не сомневаюсь. – Флейм улыбнулась, тронутая такой любовью к родному очагу. – Правда, вряд ли я его когда-нибудь увижу.
Хэтти, казалось, испугалась.
– Что значит, вряд ли? Непременно увидите. После моей смерти Морганс-Уок перейдет к вам.
На мгновение Флейм остолбенела.
– Что вы сказали? – наконец произнесла она, уверенная, что ослышалась.
– Морганс-Уок перейдет к вам, когда…
Этого было достаточно.
– Неужели вы это всерьез? Вы ведь меня даже не знаете, – запротестовала она.
– Вы из рода Морганов. Я поняла это, как только вас увидела. Рыжие волосы и высокие скулы – не единственное тому свидетельство. Узнаю в вас эту моргановскую гордость и волю к успеху.
– Это ничего не объясняет. – Флейм нахмурилась. – К тому же это не имеет никакого смысла.
– Вовсе нет. Морганс-Уок должен достаться Моргану. В случае отсутствия прямых наследников земля должна перейти в собственность штата. Вот почему для меня было так важно разыскать вас. Некоторое время тому назад… – Она осеклась и помотала головой, не докончив фразу. – Но сейчас мне не о чем беспокоиться. Я нашла вас.
Звучало вполне убедительно. Даже слишком. Однако Флейм не могла побороть скептицизм.
Так не бывает – вдруг раздался звонок в дверь и тебе объявляют, что ты наследуешь ранчо в Оклахоме или где-нибудь еще.
– Это что, хитроумная уловка, чтобы выманить деньги? – повысила голос Флейм. – Если так, то вы зря теряете время.
– Вы недоверчивы по натуре. Это хорошо, – заявила Хэтти, ее глаза сияли от удовольствия. – Морганс-Уок попадет в надежные руки. Вы… никому не позволите его у вас отнять.
От Флейм не ускользнуло это секундное колебание.
– А разве кто-нибудь пытается отнять его у вас?
Наклонившись вперед, Хэтти поставила на столик чашку с блюдцем.
– Как я уже сказала, это богатая земля. Всегда кто-нибудь да будет ее добиваться. Люди боролись за землю со времен Моисея, не так ли? – Она невозмутимо улыбнулась. – Что касается денег, не стану вам лгать, будто Морганс-Уок сейчас процветает так же, как в былые времена. Нет. В лучшем случае после всех расходов у вас будет оставаться микроскопическая прибыль. Разумеется, вам придется платить налог с наследства, но это будет ваше наследство. Может быть, вам стоило бы выяснить, во что он выльется.
Она продолжала говорить так, будто дело уже слажено. Неужели ей невдомек, как нелепо это звучит?
– Хэтти, я действительно дитя города, – попыталась объяснить Флейм. – И ровно ничего не знаю ни о коровах, ни о ранчо.
– Мне восемьдесят один год. Надеюсь, вы не думаете, что в моем возрасте я пасу коров. Смею вас уверить, я все еще могу сесть верхом и объехать с проверкой свои владения. Однако у меня есть приказчик – назовем его управляющим ранчо, который за всем следит. Чарли Рэйнуотер хороший малый, честный и преданный. Вы оставите его вместо себя, и вам ни о чем не придется беспокоиться. Со временем вы почерпнете у него все необходимые знания. Итак… – Она как-то по-особенному сложила руки, видимо, желая показать, что пора переходить к более насущным вопросам. – Как скоро вы могли бы приехать в Морганс-Уок?
Этого вопроса Флейм ожидала меньше всего.
– Не знаю, получится ли. Ведь у меня…
– Простите, – перебила ее Хэтти. – Я вовсе не имела в виду, что вы должны все бросить и сегодня же со мной вылететь. Я знаю, что у вас есть определенные обязательства, которые вы не можете нарушить. Но наверняка в ваших силах присоединить к выходным пятницу и приехать. Как это ни эгоистично с моей стороны, но мне хочется успеть показать вам Морганс-Уок самой.
Уклоняясь от прямого обещания, Флейм сказала:
– Мне надо будет проверить свое расписание.
– Вы приедете, – с уверенностью произнесла Хэтти. – Вы из рода Морганов. И хотите ли вы этого или нет, но вы накрепко связаны корнями с этой землей. Корни и притянут вас обратно.
– Возможно, – согласилась Флейм, хотя и не слишком во все это веря.
Через несколько минут после того, как Хэтти исполнила свою миссию, она попрощалась и отбыла в аэропорт. Флейм предложила ей вызвать такси, но Хэтти отказалась, так как у входа ее ждала машина с шофером.
Оставшись одна, Флейм вернулась в гостиную. Но от утренней умиротворенности не осталось и следа. Ее охватило ощущение нереальности происходящего. Казалось, что весь последний час – плод ее воображения. Ну, разумеется, обыкновенная галлюцинация от переутомления…
Да, нет же! Вот чайник стоял на подносе рядом с чашкой, из которой пила Хэтти. Правда, это еще ничего не доказывало.
Глупости! Скорее всего эта Хэтти просто сумасшедшая старуха. Вероятно, у нее и ранчо-то никакого нет. И вообще, уж слишком все это притянуто за уши.
И тем не менее… Флейм оглядела комнату, и к горлу подступило одиночество. Все из-за этих разговоров о семье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56