При ее появлении он сразу снял шляпу, обнажив блестящие черные волосы.
– Мистер Стюарт, какой приятный сюрприз, – сказала она. – Входите, пожалуйста. – Она шире распахнула дверь, приглашая его в дом.
Но он улыбнулся и отрицательно покачал головой.
– Не стоит, миссис Морган. – И голос, и взгляд, скользнувший по ней со знакомым жадным выражением, говорили о явном сожалении. – Горничная сообщила мне, что вашего мужа нет дома, я же не хочу вас компрометировать – какой-нибудь проезжающий мимо сосед может подумать, что вы принимаете поклонника в отсутствие мужа.
– Разумеется, вы правы.
Энн ощутила жар во всем теле, осознав, что это именно то, чего она хочет – не пересудов соседей, разумеется, а другого: радостного возбуждения в присутствии поклонника; притворного негодования от его комплиментов, поощряющего на новые; деланной рассеянности, когда он слишком долго задержит ее руку в своей – словом, волнующего предвкушения. После четырех лет замужества все это исчезло из их взаимоотношений с Келлом. Да, по правде говоря, ее муж никогда и не смотрел на нее так, как Джексон Стюарт – точно жаждал ее похитить.
– Не могли бы вы передать вашему мужу мою благодарность за одолженную мне лошадь и заботу о моем жеребце? – попросил Джексон Стюарт.
– Конечно, – согласилась она с чрезмерной готовностью.
– Тогда прощайте, миссис Морган.
Когда он наклонился к ее руке, которую она машинально ему протянула, ее охватила паника.
– Увижу ли я… мы… вас еще когда-нибудь, мистер Стюарт?
Его губы едва коснулись тыльной стороны ее ладони, прежде чем он выпрямился.
– У меня такое чувство, что наши пути неминуемо пересекутся, миссис Морган, если судьба будет ко мне благосклонна.
Когда он отъезжал, Энн втайне надеялась на то, что его слова сбудутся – она хотела снова с ним встретиться и признавалась себе в этом без тени раскаяния.
23
Канзас-Сити. Шум, веселье, суета, многолюдье – Энн хотелось вобрать в себя все без остатка. Экипажи, телеги и фургончики торговцев теснили друг друга на мостовых. Деревянные и каменные особняки – трех-, четырех– и пятиэтажные – высились по обеим сторонам улиц. То были основательные, прочные сооружения – не чета хлипким домишкам с декоративными фасадами, какие строили в Талсе. Тротуары были запружены людьми: бородатыми мужчинами в цилиндрах и котелках и женщинами в отороченных мехом пальто и муфтах. И всюду слышались лязг фургонов, крики мальчишек – продавцов газет, громыхание колес – словом, шум большого, кипящего жизнью города.
Первые четыре дня состояли из калейдоскопа магазинов, ленчей, чаепитий, ужинов, приемов и вечеринок. Уже на четвертый день Энн с таким же знанием дела, как и ее друзья, судила о фантастической электрической лампочке на Чикагской выставке, знала наизусть слова и музыку «Велосипеда для двоих» и не понимала, как все это время она могла обходиться без телефона.
В длинной накидке, скрывавшей нижнее белье, нижнюю юбку, манишку и новый вечерний корсет, обильно украшенный кружевными оборками и розочками, Энн разглядывала два платья, лежавших на кровати. Она никак не могла решить, какое из них ей выбрать – то ли небесно-голубого дамаста, то ли темно-зеленого китайского шелка. Заслышав приближавшуюся по коридору твердую поступь, она обернулась к двери. Из-под распущенных волос, свободно ниспадавших на плечи, она подняла сосредоточенный взгляд на Келла, вошедшего в первую из предоставленных им отцом комнат.
– Я рада, что ты вернулся, – произнесла она, когда он бросил шляпу на стул с выгнутой спинкой и рассеянно провел рукой по волнистым рыжим волосам. – Мне нужна твоя помощь. – Отступив назад, она в очередной раз задумчиво взглянула на платья. – Как, по-твоему, которое из них мне лучше надеть сегодня вечером к Холстонам?
– Неужели мы и сегодня будем ужинать в гостях? – Он нахмурился, а рыжеватые брови недовольно сомкнулись в густую линию.
– Да, у Холстонов. Я же сказала тебе утром, что нас пригласили. – Она взяла платье из дамаста и, приложив его к себе, повернулась к большому зеркалу. – Этот цвет мне идет, как ты думаешь?
– Энн, мы находимся здесь уже четыре дня и еще ни разу не ужинали с твоим отцом.
– Почему же? Он был и у Тэйлоров, и у Дэнби.
– Это не то же самое, что ужин дома.
– Папа наверняка меня понимает, – парировала она, зная, что ее мужу уже прискучили бесконечные светские рауты.
Ну и пусть. После четырех лет одинокого прозябания на ранчо ей был отпущен месяц удовольствий, и она не позволит Келлу его испортить.
– Он понял бы тебя гораздо лучше, если бы ты посвятила ему вечер.
Энн пропустила это замечание мимо ушей, критически оглядывая платье безнадежно устаревшего фасона.
– Цвет хорош, но вот турнюр – мне кажется, он слишком велик. Жаль, что мое новое платье еще не готово, – посетовала она. – Если б только можно было переделать вот это, но я не решаюсь снести его к портнихе. Она орудует языком так же споро, как иголкой, и через два дня все в Канзас-Сити узнают, что я перешила старое платье. – Она прикусила нижнюю губу, пытаясь найти решение. Тут она вспомнила об экономке отца. – Ну конечно же, – миссис Фланаган. Она прекрасно шьет. Я попрошу ее взглянуть на платье.
Найдя выход из положения, она бросила дамастовое платье на кровать и подняла шелковое. Услышав быстрые шаги по коридору, она было повернулась к двери, но решила, что поговорит с миссис Фланаган завтра. К темно-зеленому платью еще надо подобрать соответствующие украшения.
Торопливые шаги внезапно замерли у двери, вслед за этим раздался резкий требовательный стук. Энн прервала свои раздумья, пока Келл открывал. Перед ним стояла низенькая круглолицая ирландка в белом чепце с оборкой, скрывавшем ее рыжие, изрядно посеребренные годами волосы.
– Простите за беспокойство, мистер Морган, но вам только что принесли телеграмму. И я подумала, что вы захотите прочесть ее немедленно.
– Спасибо, миссис Фланаган, – взял у нее телеграмму Келл.
– Не за что, мистер Морган. Не за что. – Махнув рукой, она заспешила по другим неотложным делам.
– Телеграмма, – повторила Энн с легким любопытством. – От кого?
Она равнодушно взглянула на Келла, силившегося ее прочитать.
– От Криса, – ответил он, раздражаясь оттого, что слишком медленно разбирает слова; он протянул телеграмму ей. – Прочти ты!
Она несколько удивилась – как правило, он стыдился своего неумения бегло читать. Гордость не позволяла ему признаться в недостатке образования – по крайней мере, перед ней.
«ПОСТРАДАЛ ОТ НАЛЕТЧИКОВ ТОЧКА ЛОШАДЕЙ УКРАЛИ ТОЧКА МАЛЫШ БИЛЛИ И ЧОКТО ПОГИБЛИ ТОЧКА ТРОЕ РАНЕНЫХ НУЖНА ПОМОЩЬ ТОЧКА… «Энн медленно опустила телеграмму и, леденея от страха, произнесла последнюю строку: «ЕСЛИ МОЖЕШЬ ЗАПЯТАЯ ПРИЕЗЖАЙ».
Никогда еще она не видела у него такого каменного лица и таких холодных глаз. Она уже знала, что он скажет.
– Начинай-ка собираться.
– Нет!
Она непроизвольно скомкала телеграмму и отпрянула от Келла, пытаясь удержать навернувшиеся на глаза жгучие слезы.
– Я не поеду! Ты обещал, что мы пробудем здесь месяц. А прошло всего четыре дня.
– Энн, кто-то украл наших лошадей, двое из моих людей убиты, а еще трое ранены. Судя по всему, один из них – Крис.
Помолчав, она продолжала гнуть свое:
– Ну и пусть.
– Ты не соображаешь, что говоришь. Как ты можешь?! – рявкнул он. – Неужели ты думаешь, что я останусь здесь и буду таскаться по всем этим ужинам и приемам, когда я нужен в Морганс-Уоке!
– Вот и поезжай! – крикнула она и осеклась, поняв, что нашла ответ. Повернувшись к нему, она повторила уже более спокойно: – Поезжай один, Келл, а мне позволь остаться здесь. – Она подошла к нему – сама мольба: слезы струятся по щекам, пальцы сжимают лацканы сюртука в безмолвном заклинании. – Пожалуйста, Келл. Пожалуйста, позволь мне остаться. Ни я, ни маленький Джонни все равно ничем не сумеем помочь.
Он посмотрел на обращенное к нему лицо, на темные, блестящие от слез глаза. Келл никогда и ни в чем не мог ей отказать. Не смог и на этот раз.
Келл отправился на юг ближайшим поездом, один. Энн с сынишкой остались в Канзас-Сити, в доме отца.
Высший свет Канзас-Сити съехался в оперный театр «Коутс» на спектакль «Манон». В перерывах между действиями люди встречались, чтобы показать себя в полном блеске и посплетничать об общих знакомых и знаменитостях. Мужчины в черных смокингах собирались группками и, стоя в небрежных позах, с элегантной непринужденностью попыхивали гаванскими сигарами, похвалялись последними деловыми успехами или ворчали по поводу краха банков, зачастую не скрывая злорадства в отношении неудач своих конкурентов. Женщины в шелках и бархате перешептывались, прикрываясь веерами, на счет мужей и рассыпались в комплиментах друг другу.
– Энн, как я рада снова тебя видеть!
К ней подплыла белокурая дама в платье, украшенном кружевами и перьями, с таким тугим корсетом, что Энн невольно подивилась, как это бедняжка дышит. Элен Каммингс не была ее подругой – после того, как пять лет назад увела у Энн жениха, а потом еще и вышла за него замуж.
– Элен, как поживаешь? – Энн вежливо улыбалась в тайной надежде на то, что эта особа глубоко несчастна.
– Все так же – бесконечно счастлива. – Она взмахнула кружевным с перьями веером. – Я только вчера узнала, что ты приехала погостить. Как долго ты здесь?
– С неделю.
– Тогда понятно, – заявила Элен. – Нас с Бобби не было.
– Да, кажется, я слышала, что вы в Нью-Йорке.
– Нет нужды спрашивать, как ты там, в диких краях. В этом платье ты выглядишь просто потрясающе, – чуть суховато отметила Элен. – Я восхитилась им еще издали, а кто-то сказал, что оно от Уорта.
Вообще-то фасон был скопирован с иллюстрации модели Уорта, но, если Элен Каммингс думала, что это оригинал, Энн не собиралась ее разубеждать. К тому же она знала, что ее платье лилового дамаста было самым элегантным и броским в сегодняшнем собрании. Лиф с треугольной кокеткой был обрамлен белым тюлем и кружевом по всей линии низкого выреза на груди. Двойная тюлевая оборка, расшитая бусинками с нежными хрустальными подвесками, шла слева направо от груди к талии, где была схвачена пряжкой в форме раковины. Подобные же гирлянды – из бусинок и хрусталя – спиралью спускались по юбке до кружевного волана. Такой же узор из бусинок украшал и темные волосы, расчесанные на прямой пробор и уложенные крупными волнами.
Было очевидно, что Элен Каммингс ей завидует, а у Энн не было ни малейшего желания поднять ей настроение.
– Красивое, верно? Мой муж, когда увидел это платье, настоял, чтобы я его купила, невзирая на цену, – солгала она.
Келл лишь бегло взглянул на иллюстрацию, а готового платья и в глаза не видел. Она забрала его от портнихи только сегодня днем, устроив ей порядочный разнос.
– Кстати, о твоем муже – где же он, миллионер-скотовод? – чуть язвительно спросила блондинка.
– Его вызвали… по какому-то срочному делу, – Энн пожала плечами – мол, она не в курсе.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что ты здесь одна? – Элен была по-настоящему шокирована.
– Нет. – Энн спокойно улыбнулась. – Меня привез папа.
– Твой отец? Я целую вечность не видела нашего славного доктора. Где он? Я должна с ним поздороваться.
– Он…
Энн посмотрела в другой конец комнаты, где мужчины стояли маленькими группками в облаке сигарного дыма. В то же мгновение ее взгляд упал на человека в однобортном черном пиджаке с белым галстуком-бабочкой и рядом запонок на накрахмаленной рубашке. Он стоял, слегка отставив ногу, его волосы блестели в отблесках газовой люстры, а глаза, эти синие глаза…
– Моя дорогая, ты прямо рот разинула, – попеняла ей Элен. – На кого это ты так засмотрелась?
Энн оправилась от потрясения, вызванного видом Джексона Стюарта, и улыбнулась.
– Всего лишь мой добрый приятель, – ответила она, несколько преувеличив истину. – Я и не подозревала, что он в городе.
К несказанной радости Энн, Джексон Стюарт заметил ее и сразу же к ней двинулся. Ей не терпелось представить своего обворожительного знакомого Элен Каммингс и насладиться ее завистью. Однако в следующее мгновение она смутилась и метнула на нее встревоженный взгляд. Элен – изящная блондинка, принадлежавшая к одной из старейших и наиболее влиятельных семей в Канзас-Сити и породнившаяся через мужа с другими не менее важными особами. Если Джексон Стюарт выкажет к ней хоть малейший интерес, Энн поклялась себе, что больше никогда с ним не заговорит.
Но, подойдя к ней, он не обратил ни малейшего внимания на Элен.
– Миссис Морган! А я все думал, не пересекутся ли наши пути, пока я буду в Канзас-Сити.
Он склонился к ее руке, нежно глядя ей в глаза.
Элен Каммингс принялась обмахиваться веером, чтобы привлечь к себе его внимание. Энн знала, что она умирает от нетерпения быть представленной Стюарту, но ничего – пусть подождет!
– Похоже, судьба благосклонна к нам обоим, мистер Стюарт.
– В самом деле. – Он выпрямился и одарил ее легкой, невероятно чувственной улыбкой. – Как быстро летит время! Кажется, вы с мужем совсем недавно принимали меня в Морганс-Уоке, а между тем прошел уже целый месяц. – Он помолчал и быстро огляделся по сторонам. – Ваш муж здесь? Кажется, я его не встретил.
– Нет, Келл уехал по делам. И, вероятно, вернется не раньше чем через неделю.
– Что вы говорите?
Джексон Стюарт сделал вид, что удивлен… и причина отсутствия Моргана ему неизвестна. Но его пояс был туго набит выручкой от продажи краденых лошадей одному не слишком щекотливому перекупщику в Чероки-Стрип. Благодаря своему быстроногому жеребцу Стюарт поспел в Талсу к приходу поезда, с которого сошел Келл. Он не без некоторого самодовольства убедился в том, что все идет по задуманному им плану. Правда, он испытывал легкие угрызения совести из-за тех двух ковбоев, которых пришлось убить, но это был единственный верный способ вынудить Келла Моргана вернуться, оставив жену и сына в городе из-за опасности нового ночного налета конокрадов. Он не сомневался, что Энн Морган захочет задержаться в Канзас-Сити, и не ошибся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56