— Давай.Билл снял со стены два дробовика. Потом открыл ящик с патронами. Ник надел куртку и башмаки. Башмаки покоробились от огня. Ник все еще не протрезвился, но голова у него была свежая.— Ну, как ты? — спросил он.— Прекрасно. В самый раз. — Билл застегивал куртку.— А напиваться все-таки не стоит.— Да, пожалуй. Надо было давно пойти погулять.Они вышли на крыльцо. Ветер бушевал вовсю.— От такого ветра все птицы в траву попадают, — сказал Билл.Они пошли к саду.— Я видел вальдшнепа сегодня утром, — сказал Билл.— Может, нам удастся поднять его, — сказал Ник.— При таком ветре нельзя стрелять, — сказал Билл.На воздухе вся история с Мардж не казалась такой трагической. Это было вовсе не так уж важно. Ветер унес все это с собой.— Прямо с большого озера дует, — сказал Ник.До них донесся глухой звук выстрела.— Это отец, — сказал Билл. — Он там, на болоте.— Пойдем прямиком, — сказал Ник.— Пойдем нижним лугом, может, поднимем какую-нибудь дичь, — сказал Билл.— Ладно, — сказал Ник.Теперь это было совершенно не важно. Ветер выдул все у него из головы. Тем не менее в субботу вечером можно сходить в город. Неплохо иметь это про запас. 5 Шестерых министров расстреляли в половине седьмого утра у стены госпиталя. На дворе стояли лужи. На каменных плитах было много опавших листьев. Шел сильный дождь. Все ставни в госпитале были наглухо заколочены. Один из министров был болен тифом. Два солдата вынесли его прямо на дождь. Они пытались поставить его к стене, но он сполз в лужу. Остальные пять неподвижно стояли у стены. Наконец офицер сказал солдатам, что поднимать его не стоит. Когда дали первый залп, он сидел в воде, уронив голову на колени. Чемпион Ник встал. Он был невредим. Он взглянул на рельсы, на огни последнего вагона, исчезающего за поворотом. По обе стороны железнодорожных путей была вода, а дальше — болото. Он ощупал колено. Штаны были разорваны и кожа содрана. На руках ссадины, песок и зола забились под ногти. Он подошел к краю насыпи, спустился по отлогому склону к воде и стал мыть руки. Он мыл их тщательно в холодной воде, вычищая грязь из-под ногтей. Потом присел на корточки и обмыл колено.— Вот сволочь, тормозной! Доберусь до него когда-нибудь. Уж я его не забуду! Удружил, нечего сказать! «Поди сюда, паренек, говорит, посмотри-ка, что я тебе покажу».Он попался на удочку. Вот дурак! Но уж больше его не проведут.«Поди сюда, паренек, посмотри-ка, что я тебе покажу». Потом — бац! И он упал на четвереньки у самых рельсов.Ник потер глаз. Над глазом вспухла большая шишка. Непременно синяк будет. Глаз уже болел.— Вот чертов сын, тормозной!Он потрогал шишку над глазом. Ну ничего, синяк будет, только и всего. Он еще дешево отделался. Хорошо бы посмотреть, как его разукрасило. В воде не увидишь. Уже стемнело, а он был далеко от жилья. Он вытер руки о штаны, встал и полез вверх по железнодорожной насыпи.Он пошел по путям. На насыпи было много балласта, и идти было легко. Нога твердо ступала по утрамбованному песку и гравию. Полотно, ровное, как шоссе, пересекало болото. Ник шел и шел. Он должен добраться до жилья.На товарный поезд Ник вскочил неподалеку от разъезда Уолтон, когда поезд замедлил ход. Калкаску проехали, когда уже начало темнеть. Теперь, наверное, до Манселоны недалеко, мили три-четыре. Он шагал по полотну, стараясь ступать между шпалами; болото терялось в поднимающемся тумане. Глаз болел, и хотелось есть. Он все шел, оставляя позади милю за милей. По обе стороны насыпи все время тянулось болото.Показался мост. Ник прошел его; шаги гулко раздавались по чугуну. Внизу, сквозь щели между шпалами, чернела вода. Ник столкнул ногой валявшийся на мосту костыль, и он упал в воду. За мостом начались холмы. Они поднимались черной громадой по обе стороны путей. Впереди Ник увидел костер.Осторожно ступая, он пошел на огонь. Костер был немного в стороне от путей, под железнодорожной насыпью. Нику был виден только его отсвет. Пути шли между холмами, и там, где горел костер, выемка как бы раздвинулась и терялась в лесу. Ник осторожно сполз с насыпи и вошел в лес, чтобы между деревьями пробраться к костру. Лес был буковый, и он чувствовал под ногами шелуху буковых орешков. С опушки леса костер казался ярким. Возле него сидел человек. Ник остановился за деревом и стал приглядываться. По-видимому, человек был один. Он сидел, подперев голову руками, и смотрел на костер. Ник шагнул вперед и вошел в освещенное пространство.Человек сидел и смотрел в огонь. Когда Ник остановился совсем рядом с ним, он не шевельнулся.— Хэлло! — сказал Ник.Человек поднял глаза.— Где фонарь заработал? — сказал он.— Тормозной кондуктор двинул.— Снимал с товарного?— Да.— Видел каналью, — сказал человек. — Проехал здесь часа полтора назад. Шел по крышам вагонов, похлопывал себя по бокам и распевал.— Вот каналья!— Он, наверно, рад, что спихнул тебя, — сказал человек серьезно.— Я еще отплачу ему.— Подстереги его с камнем, когда он будет проезжать обратно, — посоветовал человек.— Я доберусь до него.— Ты упрям, видно, а?— Нет, — ответил Ник.— Все вы, мальчишки, упрямы.— Приходится быть упрямым, — сказал Ник.— Вот и я говорю.Человек посмотрел на Ника и улыбнулся. На свету Ник увидел, что лицо у него обезображено. Расплющенный нос, глаза — как щелки, и бесформенные губы. Ник рассмотрел все это не сразу; он увидел только, что лицо у человека было бесформенное и изуродованное. Оно походило на размалеванную маску. При свете костра оно казалось мертвым.— Что, нравится моя сковородка? — спросил человек.Ник смутился.— Да, — сказал он.— Смотри.Человек снял кепку.У него было только одно ухо. Оно было распухшее и плотно прилегало к голове. На месте другого уха — культяпка.— Видал когда-нибудь таких?— Нет, — сказал Ник. Его слегка затошнило.— Таких больше нет, — сказал человек. — Правда, таких больше нет, малыш?— Еще бы!— Кто только меня не бил! — сказал маленький человек. — А мне хоть бы что.Он смотрел на Ника.— Садись, — сказал он. — Есть хочешь?— Не беспокойтесь, — сказал Ник. — Я иду в город.— Знаешь, — сказал человек, — зови меня Эд.— Ладно.— Знаешь, — сказал человечек, — у меня не все в порядке.— Что с вами?— Я сумасшедший.Он надел кепку. Нику стало смешно.— Да у вас все в порядке, — сказал он.— Нет, не все. Я — сумасшедший. Послушай, ты был когда-нибудь сумасшедшим?— Нет, — сказал Ник. — Отчего это случается?— Не знаю, — сказал Эд. — Случится — и не заметишь как. Ты ведь знаешь меня?— Нет.— Я Эд Фрэнсис.— Ей-богу?— Не веришь?— Верю.Ник почувствовал, что это правда.— Знаешь, чем я беру?— Нет, — сказал Ник.— У меня редкий пульс. Всего сорок в минуту. Пощупай.Ник колебался.— Иди сюда. — Человек ваял его за руку. — Возьмись вот тут. Пальцы положи так.Запястье у маленького человечка было широкое, и под кожей вздымались мышцы. Ник почувствовал медленное биение под пальцами.— Часы есть?— Нет.— У меня тоже нет, — сказал Эд. — Тогда ничего не выйдет, если часов нет.Ник отпустил руку.— Послушай, — сказал Эд Фрэнсис, — возьмись снова. Ты слушай, я буду считать до шестидесяти.Ощущая под пальцами медленные, резкие удары, Ник начал считать. Он слышал, как маленький человечек медленно считал вслух — раз, два, три, четыре, пять…— Шестьдесят, — кончил Эд. — Минута. А у тебя сколько?— Сорок, — сказал Ник.— Верно! — обрадовался Эд. — Никогда не учащается.С насыпи спустился человек, пересек лужайку и подошел к костру.— Хэлло, Багс! — сказал Эд.— Хэлло! — ответил Багс.По говору это был негр. Ник уже по шагам знал, что это негр. Он стоял к ним спиной, наклонясь к огню. Потом выпрямился.— Это мой друг, Багс, — сказал Эд. — Он тоже сумасшедший.— Очень приятно, — сказал Багс. — Так вы откуда, говорите?— Из Чикаго, — сказал Ник.— Славный город, — сказал негр. — Я не расслышал, как вас зовут?— Адамс. Ник Адамс.— Он говорит, что никогда не был сумасшедшим, Багс, — сказал Эд.— У него еще все впереди, — сказал негр. Он разворачивал сверток, стоя у огня.— Скоро есть будем, Багс? — спросил боксер.— Сейчас.— Ты голоден, Ник?— Как собака.— Слышишь, Багс?— Я обычно все слышу.— Да я не о том спрашиваю.— Да. Я слышал, что сказал этот джентльмен.Он клал на сковородку куски ветчины. Когда сковородка накалилась и сало стало брызгать, Багс, нагнувшись над костром на своих длинных, как у всех негров, ногах, перевернул куски сала и стал разбивать о сковородку яйца и выливать их на горячее сало.— Нарежьте, пожалуйста, хлеба, мистер Адамс, он там, в мешке. — Багс повернул голову.— С удовольствием.Ник подошел к мешку и достал каравай хлеба. Отрезал шесть ломтей.Эд нагнулся вперед и наблюдал за ним.— Дай-ка мне нож, Ник, — сказал он.— Нет, не давайте, — сказал негр. — Держите нож крепче, мистер Адамс.Боксер откинулся назад.— Будьте добры, передайте мне этот хлеб, мистер Адамс, — попросил Багс.Ник принес ему хлеб.— Любите макать хлеб в сало? — спросил негр.— Ну, еще бы!— Этим лучше займемся потом, на закуску. Пожалуйста.Негр взял кусок сала, положил его на ломоть хлеба и сверху прикрыл яйцом.— Теперь накройте еще куском хлеба и передайте, пожалуйста, сандвич мистеру Фрэнсису.Эд взял сандвич и принялся за еду.— Смотрите, чтобы яйцо не потекло, — предупредил негр. — Это вам, мистер Адамс. Остальное мне.Ник впился зубами в сандвич. Негр сидел против него, рядом с Эдом. Горячее поджаренное сало с яйцом было замечательно вкусно.— Мистер Адамс здорово проголодался, — сказал негр.Маленький человечек, имя которого было знакомо Нику как имя чемпиона по боксу, сидел молча. Он не произнес ни слова после разговора о ноже.— Разрешите обмакнуть ваш хлеб в сало? — сказал Багс.— Большое спасибо.Маленький белый человечек посмотрел на Ника.— А вам, мистер Эдольф Фрэнсис? — предложил Багс.Эд не отвечал. Он смотрел на Ника.— Мистер Фрэнсис! — раздался мягкий голос негра.Эд не отвечал. Он смотрел на Ника.— Я вас спрашиваю, мистер Фрэнсис, — мягко повторил негр.Эд продолжал смотреть на Ника. Кепка у него была надвинута на глаза. Нику стало не по себе.— Какой черт тебя сюда принес? — раздался резкий вопрос из-под кепки. — Кого ты из себя корчишь? Ты, сопляк несчастный! Приходит, куда его не звали, а попросишь нож, так корчит из себя…Он не спускал глаз с Ника, лицо у него было белое, а глаз почти не было видно из-под козырька.— Ты, недоносок! Кто тебя сюда звал?— Никто.— Правильно, черт побери, никто не звал. И оставаться никто не просил. Пришел, наговорил гадостей о моем лице, курит мои сигары, пьет мое вино, да еще рассуждает, сопляк! Ты думаешь, тебе это так сойдет?Ник ничего не ответил. Эд встал.— Погоди, желторотая чикагская каналья! Я тебе голову проломлю! Понял?Ник подался назад. Маленький человечек медленно шел на него, тяжело ступая, выставляя вперед левую ногу и потом подтягивая к ней правую.— Ударь меня! — качнул он головой. — Попробуй только!— Да я не хочу.— Тебе это так не сойдет. Ты еще попробуешь моих кулаков, слышишь? Ну, бей первый!— Бросьте вы, — сказал Ник.— Ах, ты так, каналья!Маленький человечек посмотрел на ноги Ника. Когда он опустил глаза, негр, шедший за ним от самого костра, нацелился и ударил его по затылку. Он упал вперед, и Багс уронил на траву кастет, обмотанный тряпкой. Маленький человек лежал, уткнувшись лицом в траву. Негр поднял Эда и отнес к Костру. Голова у него свесилась, лицо было страшно, глаза открыты. Багс бережно положил его на землю.— Принесите, пожалуйста, ведро с водой, мистер Адамс, — сказал он. — Боюсь, что ударил его чересчур сильно.Негр брызнул ему в лицо водой и осторожно потянул за ухо. Глаза закрылись.Негр выпрямился.— Все в порядке, — сказал он. — Беспокоиться нечего. Простите, мистер Адамс.— Ничего, ничего.Ник смотрел вниз, на маленького человечка. Он увидел на траве кастет и поднял его. Ручка гнулась, и ему показалось, что он мягкий. Черная кожа на нем была потерта, а тяжелый конец был обмотан носовым платком.— Ручка из китового уса, — улыбнулся негр. — Таких теперь не делают. Я не знал, сумеете ли вы с ним справиться, и потом, не хотел, чтобы вы ударили его или изуродовали еще больше.Негр опять улыбнулся.— Но вы сами его ударили.— Я знаю, как ударить. Он даже знать не будет. Мне приходится делать это, чтобы успокоить его в такие минуты.Ник все еще смотрел на маленького человечка, лежавшего с закрытыми глазами в свете костра. Багс подбросил дров в огонь.— Не бойтесь за него, мистер Адамс. Я вижу его таким не первый раз.— Отчего он свихнулся? — спросил Ник.— О, от многого, — ответил негр, стоя у костра. — Не хотите ли чашку кофе, мистер Адамс?Он протянул Нику чашку и поправил пальто, которое он подложил под голову человека, лежащего без чувств.— Во-первых, его слишком много били. — Негр потягивал кофе. — Но от этого он только поглупел. Потом за импресарио у него была сестра, и в газетах всегда писали всякое про братьев и сестер и о том, как она любила брата и как он любил сестру, и они поженились а Нью-Йорке, и из-за этого вышло много неприятностей.— Я помню это.— Ну вот. Конечно, они такие же брат с сестрой, как мы с вами, но все равно, многим это не понравилось, и между ними начались ссоры, и однажды она просто уехала и больше не вернулась.Он допил кофе и вытер губы розовой ладонью.— Он сразу и сошел с ума. Хотите еще кофе, мистер Адамс?— Спасибо.— Я видел ее несколько раз, — продолжал негр. — Она ужасно красивая женщина. Похожа на него как две капли воды. Он был бы совсем недурен, если бы лицо ему не изуродовали.Он остановился. Казалось, рассказ на этом кончился.— Где вы с ним познакомились? — спросил Ник.— В тюрьме, — сказал негр. — Он стал бросаться на людей, с тех пор как она ушла, и его посадили в тюрьму. А меня — за то, что человека зарезал. — Он улыбнулся и продолжал тихо: — Он мне сразу понравился, и, когда я вышел, я разыскал его. Ему нравится считать меня сумасшедшим, а мне все равно. Мне нравится быть с ним, и я люблю путешествовать, и воровать для этого не приходится. Мне нравится жить по-джентльменски.— Что же вы с ним делаете?— Да ничего. Просто ездим с места на место. У него есть деньги.— Он, наверно, здорово зарабатывал?— Еще бы! Хотя он уже все прожил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14