он не верит этому, он не слышит меня сейчас, потому что я мертва, тебя же он поймет!» -«Отомсти! Преследуй ее! Убей ее! Я скажу тебе где она. Не забывай меня! Ты наследник, у тебя обязанность кровной мести!» -шипит горячее дыхание мне в ухо, и мне кажется, что я слышу звон железной перчатки. — «Иди в жизнь! Наслаждайся! Я хочу еще раз посмотреть на землю твоими глазами!» -понуждает меня зов парализованного в кресле.Когда я изгоняю этих призраков из моего сознания, они становятся бессознательными частичками наэлектризованной жизни вокруг меня, которая исходит от предметов в комнате: что-то призрачно трещит в шкафу; тетрадь , лежащая на краю стола шелестит; доски потрескивают, как будто по ним кто-то ступакт; ножницы падают со стола и вонзаются одним концом в пол, как бы подражая танцовщице, которая стоит на носочках.В волнении я хожу туда — сюда: «Это наследие мертвых»-чувс— твую я. Зажигаю лампу, потому что наступает ночь, и темнота делает мой мозг слишком чувствительным. Призраки как летучие мыши: «свет должен спугнуть их; не следует позволять им больше тревожит мое сознание! « Я заставил желания умерших замолчать, но беспокойство призрачного наследия будоражит мои нервы.Я шарю в шкафу, чтобы отвлечься: мне в руки попадает игрушка, которую мне однажды подарил отец на Рождество: коробка со стеклянной крышкой и стеклянным дном; фигурки из дерева акации: два крохотных человечка, мужчина и женщина, и вместе с ними змея. Когда кусочком кожи трешь по стеклу, они электризуются, переплетаются, разъезжаются в разные стороны, прыгают, липнут, то кверху, то книзу, а змея радуется и выделывает разные удивительные «па».«Эти там внутри тоже полагают, что они живут, — думаю я про себя-, и однако это всего лишь некая всемогущая сила заставляет их двигаться!» Но почему-то мне не приходит в голову, что этот пример применим и ко мне: жажда действий внезапно одолевает меня, и я почему-то доверяюсь ей. Стремление умерших жить является мне под другой маской.«Дела, дела, дела должны быть совершены!» -чувствую я; «да это так! Но не те, которые тщеславно хотели осуществить предки» — так я пытаюсь убедить себя, — «нет, я должен совершить нечто неизмеримо большее! « Как-будто семена дремали во мне, а теперь прорастают зерно за зерном: «Ты должен выйти в жизнь, ты должен осуществить деяния во имя человечества, частью которого ты являешься! Стань мечом в общей борьбе против головы Медузы! « Нестерпимая духота воцаряется в комнате; я отворяю окно: небо стало похожим на свинцовую крышу, на непроницаемый черный туман. Вдали на горизонте вспыхивают зарницы. Слава богу, приближается гроза. Уже несколько месяцев не было ни капли дождя, луга высохли и днем, когда я смотрю на лес, он колеблется в дрожащих испарениях умирающей от жажды земли.Я подхожу к столу и собираюсь писать. Что? Кому? Я этого не знаю. Может быть, капеллану о том, что я думаю уехать, чтобы посмотреть мир? Я затачиваю перо, сажусь, и тут меня одолевает усталость; я опускаю голову на руки и засыпаю.Поверхность стола усиливает в резонансе удары моего пульса. Потом это превращатеся в удары молотков, и я воображаю, что стучу топором в металлическую дверь, ведущую в подвал. Когда она падает с ржавых петель, я вижу идущего ко мне старика, и в этот самый момент просыпаюсь.Действительно ли я проснулся? Предо мной в моей комнате стоит все тот же старик, живой и смотрит на меня старческими потухшими глазами.То, что я все еще держу в руках перо, подсказывает мне, что я не сплю и нахожусь в здравом уме.«Я, кажется, уже где-то видел этого странного незнакомца», — рассуждаю я про себя, — но почему в это время года на нем меховая шапка? «— Я постучал три раза в дверь, никто не ответил, и я вошел, — говорит старик.— Кто Вы? Как Вас зовут? — спрашиваю я, ошеломленный.— Я пришел по поручению Ордена.Некоторое время я нахожусь в сомнении, не призрак ли это стоит передо мной? Старческое лицо с трясущейся своеобразной формы бородкой так не вяжется с мускулистыми руками труженика! Если бы то, что я вижу, было бы картиной, я бы сказал, что она откуда-то срисована. Что-то странное есть в пропорциях этого человека! И большой палец правой руки покалечен! Это мне тоже представляется знакомым.Незаметно я прикасаюсь к рукаву этого человека, чтобы убедиться, что я не жертва галлюцинации, и сопровождаю это движение жестом: «Пожалуйста, присаживайтесь!» Старик не замечает этого и продолжает стоять.— Мы получили известие, что твой отец умер. Он был одним из нас. По закону Ордена тебе как его родному сыну предстоит продолжить его дело. Я спрашиваю тебя: воспользуешься ли ты этим правом?— Для меня было бы большим счастьем принадлежать к тому же самому братству, к которому когда-то принадлежал мой отец, но я не знаю, какие цели приследует Орден и какова его задача? Могу ли я узнать подробности?Потухший взгляд старика блуждает по моему лицу:— Разве отец никогда с тобой об этом не говорил?— Нет. Только намеками. Хотя из того, что в час перед смертью он надел орденские одежды, я могу заключить, что он принадлежал к какому-то тайному обществу. Вот все, что я знаю.— Тогда я расскажу тебе… С незапамятных времен на земле существует круг людей, который управляет судьбами человечества. Без него давно начался бы хаос. Все великие народные вожди были слепыми инструментами в наших руках, поскольку они не были посвящены в члены нашего об щества. Наша задача сос— тоит в том, чтобы уничтожить различие между бедностью и богатством, между госпоином и рабом, знающим и незнающим, гос— подствующим и угнетеннным, и из той долины скорби, которую называют землей, создать райскую страну, в которой слово «страдание» будет неизвестным. Бремя, под которым стонет человечество, — это персональный крест каждого из людей. Мировая душа раскололась на отдельные существа, отсюда и возник такой беспорядок. Из множественности создать единое — в этом и состоит наше желание.Благороднейшие души состоят на нашей службе, и время жатвы уже не за горами. Каждый должен быть сам себе жрецом. Толпа созрела, чтобы сбросить ярмо духовенства. Красота — единственный Бог, которому человечество будет отныне молиться. Однако она нуждается в деятельных людях, которые укажут ей путь к вершинам. Поэтому мы направили в мир мыслительный поток отцов Ордена, который пожаром зажжет мозги людей, чтобы испепелить великое безумие учения об индивидуализме. Это будет война всех за всех! Из пустыни создать сад — это и есть задача, которую мы перед собой поставили! Разве ты не чувс— твуешь, что все в тебе стремится к действию? Почему ты сидишь здесь и грезишь? Вставай, спасай своих братьев!Дикое воодушевление охватывает меня. — Что я должен делать? — спрашиваю я. — Приказывайте, что я должен делать! Я готов отдать жизнь за человечество, если это необходимо. Какие условия поставит передо мной Орден, для того чтобы я мог принадлежать к нему?— Слепая покорность! Отбросить все свои желания! Всегда трудиться для общества и никогда для самого себя! Это путь из пустыни множественности в благословенную страну Единства.— А как я узнаю, что я должен делать? — спрашиваю я, ох— ваченный внезапным сомнением. — Если я должен стать вождем, то чему я буду учить?— Кто учит, тот учится. Не спрашивай меня о том, что я прикажу тебе делать! Тому, кому Господь дает службу, тому он дает и понимание. Иди и говори! Мысли вольются в тебя, об этом не беспокойся! Готов ли ты принять клятву покорности?— Я готов.— Тогда клади левую руку на землю и повторяй за мной то, что я тебе скажу!Как оглушенный хочу я повиноваться и даже наклоняюсь вниз, но внезапно меня охватывает еще большее недоверие. Я медлю, смотрю… Воспоминания пронзают меня: лицо старика, который стоит здесь, я видел выгравированным на рукояти меча из красного железа, называемого «красным камнем», а искалеченный палец принадлежит руке бродяги, который однажды замертво упал на Рыночной площади, когда увидел меня.Я холодею от ужаса, но я знаю теперь, что я должен делать. Я вскакиваю и кричу старику:— Дай мне знак! — и протягиваю ему правую руку для «рукопожатия», которому научил меня мой отец.Но теперь передо мной стоит не живой человек: это просто набор каких-то членов, которые болтаютсяч на туловище, как у колесованного преступника! Надо всем этим парит голова, отделенная от шеи полоской воздуха толщиной в палец; еще движутся губы вслед уходящему дыханию… Отвратительная груда мяса и костей.Содрогнувшись, я закрываю лицо ладонями. Когда я вновь открываю их, привидение исчезает, но в пространстве свободно парит сверкающее кольцо, а в нем — прозрачные, сотканные из бледно-голубого тумана очертания лица старика в шапке.На этот раз из уст призрака исходит голос первопредка.— То, что ты сейчас видел, это обломки, развалины потерпевшего крушение корабля, которые плавают в океане прошлого… Из бездушных останков утонувших образов, из забытых впечатлений твоего Духа лемурообразные жители бездны создали призрак нашего Учителя, чтобы смутить тебя. Его языком они говорили тебе пустые, высокопарные слова лжи, чтобы заманить тебя в ловушку, подобно блуждающим огням, влекущим в смертоносную трясину, в которой до тебя самым жалким образом уже погибли тысячи таких, как ты, и даже еще более великих, чем ты.«Самоотречением» называют они этот фосфорический свет, с помощью которого им удается перехитрить их жертву. Весь ад ликует, когда им удается зажечь этим светом любого доверившегося им человека. То, что они хотят разрушить, — это высшее благо, которого может достигнуть существо: вечное осознание себя как Личности. То, чему они учат, — это уничтожение. Но они знают могущество истины, и поэтому все слова, которые они выбирают, — истины! И все же каждая фраза, составленная из них, есть бездонная ложь.Там, где тщеславие и жажда власти соединяются в одном сердце, эти призраки тут как тут. И они начинают раздувать эту мрачную искру, пока она не загорится ярким огнем, и пока человеку не почудится, что он сгорает в бескорыстной любви к своему ближнему. И он идет и проповедует, не будучи призванным к этому. Так он становится слепым вождем и вместе с калеками падает в пропасть.Наверняка, они хорошо знают, что людское сердце с молодых лет преисполнено злом, и что любовь не может жить в нем, если только она не ниспослана свыше.Они повторяют слова: «Любите друг друга!» до тех пор, пока они не потеряют смысл. Тот, кто произносит их первым, преподносит тем самым своим слушателям магический подарок. Они же выплевывают эти слова друг другу в уши, как яд. Из них вырастают лишь беды, отчаяние, убийства, кровопролитие и опустошение. И эти слова имеют такое же отношение к истине, как чучело к распятию.Там, где возникает кристалл, который обещает стать симметричным, как образ Божий, там они делаю все, чтобы замутить его. Нет ни одного учения Востока, которое они бы не огрубили, не сдалали бы земным, которое бы они не разрушили и не развратили до такой степени, пока оно не превратилось в собственную противоположность. «Свет приходит с Востока» — говорят они и тайно подразумевают под этим чуму.Единственное дело, стоящее исполнения, — это работа над самим собой. Но они называют это эгоизмом. Они предлагают улучшить мир, но не ведают, как это сделать. Клрыстолюбие у них прикрыто словом «долг», а зависть — «честолюбием». И такие же мысли они внушают сбившимся с пути смертным.Царство раздробленного сознания — это горизонт их буду— щего. Повсеместная одержимость — это их надежда. Устами бесноватых, они предрекают, как и древние пророки, начало «тысячелетнего царства», но о том царстве, которое «не от мира сего», и которое не настанет, пока земля не обновится и человек не получит новое рождение в Духе — о том царстве они умалчивают. Они лживо укоряют помазанников Божьих, а сами торопят последний час, Еще до того, как Спаситель прийдет к ним, они уже пародируют его. После того, как он уходит от них, они, извращая, посторяют его жесты.Они говорят: будь вождем! — хотя знают, что вести за собой может только тот, кто стал совершенным. Они все ставят с ног на голову, и лгут, говоря: веди, и тогда ты станешь совершенным!Говорят: «Кому Бог дает службу, тому дает и понимание»; а они внушают: «возьми службу, и Бог даст тебе понимание!» Они знают: жизнь на земле должна быть переходным состоянием, поэтому они коварно манят: «делай рай из постустороннего, хотя прекрасно сознают тщету подобных усилий.Это они освободили тени Хадеса и оживили их флюидами демонические силы, чтобы люди думали, что воскресение мертвых началось.Скопировав черты магистра нашего Ордена, они сделали лярву, которая, как призрак, появляется то там, то тут, то в снах ясновидящих, то в кругах заклинателей духов, то как материализованный дух, то как спонтанно произведенное медиумом изображение. «Джон Кинг — Иоанн-Король» — так называет себя призрак тем, кто интересуется его именем, чтобы породить веру, что это и есть Иоанн Евангелист. Они посылают это подобие нашего магистра всем тем, кто, как и ты, созрели для того, чтобы его увидеть., но делают это прежде , чем это должно произойти на самом деле. Они предвосхищают события, чтобы посеять сомнения, как это только что случилось с тобой, и особенно, когда наступает час, когда потребуется непоколебимая вера.Ты разрушил лярву, когда потребовал от нее «тайного рукопожатия». Теперь истинный лик навсегда станет для тебя лишь рукоятью магического меча, выкованного из единого куска красного железа, «кровавого камня». Кто обретет этот меч, для того оживет смысл псалма: «Повесь свой меч на пояс, используй во благо истину, содержи страждущих по справедливости, тогда твоя правая рука сможет вершить чудеса!» XV. НЕССОВЫ ОДЕЖДЫ Подобно крику орла, сотрясающему высокогорный воздух, подобно снежным глыбам, срывающимся с горных вершин и превращающимся в бурные лавины, обнажающие блеск скрытых доселе ледников, слова моего первопредка освобождают во мне часть моего Великого «Я».Псалом заглушается свистящим шумом в ушах, очертания комнаты гаснут у меня перед глазами, и мне кажется, что я низвергаюсь в безграничное мировое пространство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20