Следуя древнему преданию, Святая Пречистая т
вердо отвращалась от могущественных, и носимый ею туманный ореол ереси е
ще сильнее привлекал к ней умы народа. Исстари возмущала она народ проти
в насилия и самовластия, ковала заговоры в пользу Самодержцев, которых м
ечта ее рисовала благочестивыми, кроткими, творящими общее благо, презир
ающими зло, преданными добру, грозными для злых, доступными добрым и, преж
де всего, проникнутыми истинной верой, сторонниками поклонения иконам и
символам, созданным изобразительными искусствами, которые облегчали у
своение религии юным народам, все еще тяготевшим к вещественности, неспо
собным сразу воспринять начала философии, лишенной всякой обрядовой ос
новы.
Неизощренный ум Иоанна не мог раскрыть этого вполне отчетливо, и в объяс
нениях его было много недосказанного. Он говорил, а синие глаза Управды р
азгорелись, лицо оживилось, но не от торжествующего упоения верховной вл
асти, к которой он предназначен был своей царственной кровью, а скорее от
прилива религиозного мистицизма. Его детский разум радовали слова Иоан
на. Он чувствовал себя вознесенным к ликам Иисуса и Приснодевы, к мозаика
м ангелов, Апостолов и Святых на золотом фоне. В нем проснулось влечение е
го народа, создавшего пышное язычество, поздно обретшего крест, и вместе
с тем зарождалось ощущение своего предназначения властвовать над чело
вечеством, выказывая себя истинным потомком Юстиниана. Подойдя к Иоанну
, он воскликнул:
Ц Я хочу узнать игумена Святой Пречистой, монах, так по сердцу мне твоя р
ечь о нем. Он покажет мне прекрасные иконы своего храма и объяснит поведа
нный тобой рассказ о нем.
Однажды утром он вышел в сопровождении Иоанна из города, поднялся на хол
м, по которому лепились тесные переулки и дома, и прошел перед нарфексом н
еобычного храма, высившегося над площадью, устланной плитами, с которой
открывался вид на всю Византию в дымке прозрачной дали. Совсем внизу, к Пр
опонтиде, над холмами, над храмами и монастырями, воздушные главы которы
х обрисовывались, сверкая разноцветностью стекол, над рядами домов и зда
ниями, стоявшими отдельно от широких улиц и оживленных площадей, возноси
лась Святая Премудрость, необъятно мощная, устремляя ввысь свой золотой
крест, обращенная к ним своим девятивратным нарфексом и площадью, вымоще
нной плитами. Девять круглых куполов ее высились, торжествующе окружая с
рединный, самый большой. От них веяло суровостью, жестокостью, они как бы з
наменовали Могущество и Силу, а близость Великого Дворца Базилевсов Сам
одержцев еще усиливала это впечатление. Три части его: Халкис, Дафнэ, Свящ
енный Дворец спускались к берегам, развертывая лабиринт триклинионов и
ли зал, перипатосов Ц галерей, гелиэконов Ц террас, дворов, украшенных б
ассейнами Ц фиалов, пышных покоев Ц кубуклионов, Ц лабиринт, в котором
гнездилась и бродила толпа сановников, чиновников, стражей и дворцовой ч
еляди. Даже Ипподром, казалось, давила мощь Великого Дворца, выдвигавшег
о вперед овальные сады, населенные изваяниями, и отделенного от него лиш
ь площадкой, тянувшейся вдоль очень высоких дворцовых стен.
Скоро они пришли, и Иоанн вогнал пронзительно заревевшего осла в низкую
дверь. Они очутились на дворе, среди которого стояла мраморная купель. Ев
ангельскими сценами разрисованы были стены, поверх которых падали тени
от куполов Святой Пречистой. Иисус шествовал в красном одеянии в кругу с
вятых, а возле, прижав обе руки к сердцу, уносилась на лазурном фоне Присно
дева. Иоанн направился по узкому, мрачному проходу, по сторонам которого
виднелись кельи. Монахи сидели в них перед иконами, возле которых возжен
ы были лампадки. Некоторые невозмутимо читали при желтоватом, мерцающем
их свете, другие, подняв голову, обращали к проходившим бледное лицо, обра
мленное длинной бородой, сливавшейся с волосами, вившимися по плечам. Он
и проходили через залы: трапезную, перерезанную огромным низким столом,
у которого стояли тяжелые деревянные скамьи; мастерскую икон, в которой,
распевая псалмы, сидели на корточках монахи перед горшочками с краской и
писали четырехугольные иконы Иисуса и Приснодевы, не слишком большие ра
змером. Многие трудились над иконами, сохнувшими на стенах.
Дальше помещалась мастерская изделий из слоновой кости, в которую свет п
роникал через трехцветные полукружия окон с красными, фиолетовыми и зел
еными стеклами. За верстаком цельного дуба монахи тщательно и со внимани
ем работали над кусками слоновой кости, которые превращались под их зате
йливыми резцами в ларчики, крохотные раки, таблички, складни, или сверлил
и, вращая за ручку впивавшийся в слоновую кость бурав.
Гибреас худой, печальный, среднего роста, принял Управду, сидя в кресле. Он
сотворил крестное знамение, символ Христа Иисуса Ц сложив персты больш
ой и безымянный, выпрямив указательный, дугообразно изогнув средний. И м
едленно, голосом, в котором звучала скорбь, обратился к Управде, рассматр
ивая его сверкающими глазами:
Ц Нет, не может одолеть Зло Добра, ибо Добро едино с Иисусом, верховенств
о которого стремится разрушить Зло. И ты, Управда, ты, правнук Юстиниана, п
редназначен обнажить меч православия, чтобы не торжествовало долее Зло
в лице Константина V, который хочет разрушить иконы, так как не разумеет св
оим жестоким сердцем, своей нечестивой душой значение поклонения им.
Взор его стал нежнее, остановившись на Управде. И Управда, угадывая в этих
загадочных словах что-то близкое, отзвук чего-то дорогого, как бы понимал
, несмотря на свой детский возраст, возвышенные поучения Гибреаса, недос
тупные многим, а Гибреас продолжал меж тем наставление свое, смотря на Уп
равду пристальным мудрым взором:
Ц При всех Базилевсах боролась Святая Пречистая с могуществом и силой
и защищала бедность и немощность. Базилевсы всегда были воплощением Зла
, порождением Зла. Не может Добро быть в единении с богатством и властью. Н
о если будут богатство и власть в руках непорочных, то род людской, столь п
окорный внушениям могущественным, пойдет по пути к добру и побеждено буд
ет зло, побежден будет ад, побеждена будет смерть!
Он пояснил:
Ц Следуй поучениям Святой Пречистой и отвращайся от внушений Святой Пр
емудрости. Вместе с нами участвуй в борьбе, которую ведет со Злом Добро, чт
обы избавить человечество от ига порочных Базилевсов, развращенных пат
риархов, растленных носителей священного сана. Мы хотим, чтобы в чистых р
уках обретались сила и могущество, чтобы державный венец возложен был на
чело, отмеченное добродетелью. Как достигнуть этого? Против племени иса
врийского, чуждого средоточию православия Византии, надлежит выдвинут
ь племя славянское, неисчислимое, юное, плодоносное, которому, чую я, предн
азначено властвовать над миром от скифских гор и до франкского моря. Ты с
ын племени этого, славянин! И с племенем твоим сочетаю я другое Ц эллинск
ое, утвердившее в мире поклонение Иисусу и Пречистой через иконы, сотвор
енные искусством человеческим. Я вооружу тебя оружием таинственным, пре
д ударами которого не сможет устоять ничто. Кровь твоя порукой за тебя. Хо
чешь ли следовать за мной? Скажи, хочешь?
И Управда последовал за ним. Не ради владычества над Империей Востока, не
т, таинственные слова Гибреаса влекли его сильнее, чем пышное ее великол
епие. Подобно всходам девственной почвы, осиянной лучами солнца, расцвет
али в душе его, просветленной поучениями игумена, восторги и ощущение по
стижения, пробуждались туманные мысли об искусстве икон, которым поклон
яется православие, о борьбе Добра со Злом, единении племен славянского с
эллинским ради возвеличения в Византии религии Иисуса. Часто склонялся
он, вдохновленный наставлениями Гибреаса, перед Приснодевой монастырс
кого храма, очарованный радугой ее красок, сверканием ризы, тяжестью тка
ней, падавших на нежное тело. При посещениях других храмов блаженно и бог
овдохновенно убаюкивалась детская душа его перед мозаиками святых, цве
тными стеклами, амвонами, высеченными из дерева или из камня, перед иконо
стасами, нарфексами, уходившими ввысь, где виднелись в строгой красоте л
ики икон, пред мерцанием висевших лампад, освещавших внутренность храмо
в, в которых утопали шаги священников, облаченных в ризы и епитрахили. Пер
ед древними Евангелиями в переплетах из перламутра или слоновой кости, п
еред раками, выложенными благородными металлами, перед бронзовыми рели
квиями и медными ларчиками, которые сидя на корточках, выбивали кузнецы
молотом на низких наковальнях, зажатых между голых ног.
Он хорошо узнал величественные храмы: Святую Премудрость Ц хотя ее свящ
еннослужители и патриарх, о котором говорили, что он скопец, повергали ег
о в ужас Ц храмы Святых Апостолов, Божественного Слова и Архангела Миха
ила, храм Святого Трифона на улице Сигонь и Святого Пантелеймона возле А
ргиропатрии, храм Святого Мамия, Богоматери Октогонской, Святой Параске
вы, всех Святителей, Приснодевы Ареобиндской в квартале Ареобинды. Затем
монастыри во имя Святого Каллистрата и Дексикрата, возле которых находи
лось убежище для старцев Ц Герокомион; монастыри Гиперагийский и Студи
онский, столь же прославленные, как и Святая Пречистая, непорочно паривш
ая над Влахерном, Ц обитель, которая во мнении богатых и знатных исповед
овала ересь, а в глазах православных, всех поклонявшихся иконам, Зеленых,
всех врагов власти была святой, средоточием добродетели.
Все это восставало в памяти Виглиницы, которая, раскинув на солнце волны
своих волос, все еще сидела на корточках под карнизом решетчатого окна, п
огрузившись в мечтанье. Облики Гараиви, Солибаса Ц победителя Голубых и
Сепеоса, стража ворот Карсийских, восставали в ее видениях. Она вспомина
ла, как они явились к ней, замыслив, чтобы брат ее овладел Империей, и она ст
ала им сестрою Базилевса: Гараиви с лицом свирепым и изборожденным; Соли
бас дородный, красный, с черной бородой, под которой наливалась кровью ко
жа; Сепеос тонкий, стройный, усатый, пылкий, безрассудный. Всех трех послал
к ней Гибреас, внушивший им заговор против Константина V. Все трое поклоня
лись иконам, жаждали одоления Зла Добром, стремились к воссоединению пле
мени эллинского со славянским и возрождению Империи Востока. С Гараиви в
месте был народ византийский, детски простодушный и верующий, мятежный и
справедливый. С Солибасом Зеленые Ц все Зеленые, торжествовавшие в лиц
е его в дни скачек. И, наконец, вместе с Сепеосом поднимутся, думалось им, ст
ражи Базилевса, войско Базилевса, Спафарии, в рядах которых он служил, Бук
келарии, Схоларии, Екскубиторы, Кандидаты Маглабиты, Миртаиты. Так утвер
ждал, по крайней мере, Сепеос, с решительной осанкой, с воинственными движ
ениями, столь нравившимися Виглинице. Иногда вместе обсуждали они свое т
рудное дело: Гараиви расхаживал по покою вытянув руки, сжав кулаки, грудь
вздымалась под заплатанной далматикой, а на лбу набатеянина, покрытом ск
уфьей Ц выступал пот. Сепеос клялся, что он проложит себе путь до самой ка
физмы и убьет Константина V на глазах сотни тысяч зрителей Ипподрома, пер
ед всем войском, которое будет рукоплескать поражению Зла. Менее словоох
отливый Солибас ограничивался обещанием убить многих Голубых тем таин
ственным оружием, о котором поведал Управде Гибреас и на которое молчали
во возлагали надежду многие, затем мечтал, как он возложит на себя новые с
еребряные венцы и как Зеленые понесут его на своих плечах. Что же до сана,
в который возведет их Управда, сделавшись Базилевсом, то они во взаимном
согласии решили вопрос этот так: Гараиви удовлетворялся степенью Велик
ого Друнгария, Сепеос желал быть Великим Кравчим, Солибас Ц великим Лог
офетом. Лодочник получал также командование над морским флотом, Спафари
и над сухопутным войском, а возница возводился в сан верховного блюстите
ля правосудия.
Гараиви начал показываться иногда с Управдой в Византии, народ которой н
е оставался безучастным к правнуку Юстиниана, покровительствуемому иг
уменом Святой Пречистой. Он водил его от Синегиона Ц ограды цирка, в кото
ром происходили бои диких зверей, находившегося между Влахерном и Воинс
ким полем, где у самого залива гетерии поднимали на щитах вновь провозгл
ашаемых Базилевсов Ц и до Золотых Врат, за Киклобионом; они спускались к
Пропонтиде, бывали во всех частях города, на рынках и главнейших улицах, и
он указывал на Управду торговцам рыбой и рисовальщикам, украшавшим руко
писи, башмачникам и портным, ткачам занавесей и эмалировщикам, мозаистам
и резчикам по перламутру и кораллам, указывал булочникам, мясникам, носи
льщикам, лодочникам, каретникам, ювелирам, оружейникам, корзинщикам, куз
нецам. Чтобы не будить подозрений, Сепеос и Солибас делали на улицах вид, ч
то не знают их. Когда Гараиви с Управдой проходили людной улицей, то где-н
ибудь неподалеку также показывался возница. Особенным взмахом руки, как
бы означавшим некий скрытый знак, он вдруг сзывал Зеленых, и те спешили к н
ему толпой. Голубые тогда спасались. Что же касается Спафария, то при виде
Управды, он шептал на ухо другим спафариям слова, после которых те оборач
ивались, усмехаясь, и крепче сжимали тогда руками меч, привешенный к чека
нной кольчуге, или оправляли чешуйчатый клибанион, железный щит, предназ
наченный служить им для защиты от врагов Константина V.
Виглиница любила брата и сознавала вместе с тем, что ее сильнее чем его пр
ельщает власть над Империей Востока, которой суждено возродиться через
Добро. Громче звучали в ушах ее трубные звуки, ярче предвкушала она появл
ение скачущих воинов, топчущих покорный народ. Облик ее был вполне мужес
твенным; мускулистое юное тело, пышущее здоровьем, хотя и склонное к полн
оте.
1 2 3 4 5 6 7 8