Морис уехал в Неаполь, где Скарлатти снова стал Маэстро ди Капелла. Там он совместно со своим тестем работал над некоторыми музыкальными произведениями.– Он не общается со мной, даже когда он здесь, – жаловалась Диана Карелли. – С тех пор, как умерла его жена, он становится все больше и больше неприветлив.– Морис неприветливый? – с удивлением переспросил Карелли. – С тобой?Диана вскинула голову.– Вопрос в степени неприветливости, милорд. Когда он не разговаривает, не играет, не поет и даже не замечает, что человек надел новое платье, я называю это неприветливостью. А на мой день рождения он опоздал на обед и появился в костюме, который я уже видела на нем раньше по крайней мере три раза.– О, злодей! – патетически воскликнул Карелли. Диана нахмурилась.– Вы смеетесь надо мной, сэр?– Мадам, уверяю вас, что обожание – это единственное чувство, на которое я способен в вашем присутствии.Он произнес это наполовину шутя, но как ни странно, его слова были правдой. Маленькая девочка, командовавшая им, выросла в молодую женщину восемнадцати лет, высокую, светлокудрую, поражающую горделивой красотой, одну из наиболее желанных красавиц Венеции, к тому же, вдобавок к ее красоте, певицу. Она пользовалась большим успехом, и ее постоянно приглашали на разные торжества, часто просили выступить на званых обедах, совместно со знаменитым скрипачом рыжеволосым Вивальди. Вивальди, который был еще и композитором, под большим впечатлением от ее пения написал недавно кантату для сопрано и клавесина специально для нее. Она исполнила ее во время приема, устроенного одним аристократом по поводу пострижения его дочери в монахини.Карелли привык выражать свое обожание, когда она была еще ребенком. Незаметно игра стала реальностью.– Ну, милорд, что вы привезли мне на этот раз? – продолжила Диана в соответствии с установившимися правилами.Подарки Карелли давно стали частью ритуала его визитов, при этом предметом гордости для него было каждый раз превзойти себя.– Ваш подарок в моем дорожном сундуке, миледи, – ответил Карелли. – Я пошлю за ним Сэма.Он хотел было подняться и направиться к двери, чтобы позвать слугу, но Диана остановила его, подняв руку.– Не надо, Джулия сходит.Она кивнула девочке, и та с готовностью подскочила и поспешила выполнять поручение. Карелли удивило, как ей удалось из двух маленьких девочек создать свой «двор», и с какой охотой они исполняют свои роли придворных дам. Джулии исполнилось десять лет, красивая, по-итальянски смуглая, она очень походила на Мориса. Алессандре было четырнадцать. Она не отличалась красотой, ее черты казались слишком большими для ее маленького лица. Со своей ненавязчивой добротой герцог продолжал заботиться о них даже при все более частых и долгих отлучках Мориса. Девочки в ответ на его доброту платили тем, что прислуживали его дочери. Карелли подумал, однако, что станет с ними в будущем, когда Диана вырастет и перестанет в них нуждаться, и они тоже вырастут и в детской им не будет места. Морис на беспокойство Карелли отреагировал вежливым и легкомысленным образом, с каким он относился к каждому, кто вынуждал его отвлекаться от музыки. Карелли был очень добр с ними, но они обе робели, что вполне естественно, ибо росли в тени Дианы.– Теперь мне расскажи все, что произошло, – сказала снисходительно Диана, как только Джулия скрылась. – Где ты был с Рождества?– Я провел много времени с королем Англии, – начал Карелли. – Ты знаешь, что Утрехтский договор вынудил короля Франции изгнать короля Джеймса из Франции. В феврале он попрощался со своей матерью и направился в Лотарингию, где герцог принял его из любезности. Жена герцога приходится дальней кузиной королю, она дочь принцессы Лизелотты Палатин.– Значит, она должна быть также и твоей кузиной, – нетерпеливо заметила Диана. Она часто любила напоминать, что у Карелли в венах течет королевская кровь. Карелли поклонился в знак согласия.– Это было очень печальное прощание, потому что совсем непохоже, что они встретятся снова. Здоровье королевы подорвано, а печаль состарит ее раньше времени. Она живет с монахинями в Шале и без короля.Но Диана не хотела слушать о печалях и смерти.– Что с твоей сестрой? Она с королевой, не так ли?– Я собирался о ней рассказать. Меня очень тревожило, что она хотела заточить себя в монастыре, когда она еще так молода и красива.Он увидел, что Диана нахмурилась при упоминании о другой женской красоте, и быстро продолжил:– Я написал своей матери и попросил ее пригласить Альену в Англию. Но Альена не пожелала уехать. Когда король приехал попрощаться в Шале, он долго беседовал наедине с Альеной. После их разговора она пришла ко мне и сообщила, что поедет с королем в Лотарингию. Он сказал ей, что не вынесет разлуки с ней, и просил разделить с ним предстоящее изгнание.Диана вздохнула от удовольствия от такого романа.– Значит, король любит ее? Он женится на ней, как ты думаешь? Если да, то ты станешь братом королевы Англии.Карелли отрицательно покачал головой со слегка озадаченным видом.– Не думаю, что он сможет жениться на ней, даже если захочет. Она не принадлежит к дворянству.– Король может пожаловать ей титул. Как твой король Генри сделал для Анны Болейн. Короли имеют неограниченную власть.– Да, может быть и так. Но я не думаю, что он достаточно сильно любит ее, чтобы пойти на это.– Ты считаешь, что он любит ее как сестру? – разочарованно спросила Диана.– Я не уверен. Он был близок с ней даже больше, чем со своей сестрой. Однако насколько сильно он ее любит, я не знаю. Думаю, он просто хочет иметь рядом с собой знакомого человека.Он понимал, что его объяснения сбивчивы, но, по правде говоря, вряд ли сам до конца осознал то, что сказала ему Альена. Он спрашивал ее почти о том же, о чем спрашивала его Диана, и она ответила:– Джеймс любит меня, но не так, как ты думаешь. Он любит меня как своего брата.Карелли считал, что он не может толком объяснить это Диане.– А она его любит? – спросила теперь Диана, страстно желая спасти остатки романтичности в этой истории.– Да, – печально ответил он, – она любит его.– Значит, она счастлива быть с ним, – удовлетворилась Диана.Карелии кивнул. Ситуация сложилась странная. Если бы на месте короля Джеймса был кто-нибудь другой, Карелли подумал бы, что король желает обеспечить присутствие своей возлюбленной. Так бы, конечно, подумал на месте Карелли и любой иной человек. Тайна ее происхождения позволяет ей занимать такое двусмысленное положение при дворе короля, что было бы невозможным для любого другого.– Значит, ты был с ними в Лотарингии, – сказала Диана, – что еще?– Я нанес визит моей тетушке Софи в Ганновере, а затем приехал сюда к тебе.– Твоей тетушке Софи, которая надеется стать королевой Англии при живом короле? – сурово спросила его Диана.Карелли сделал беспокойное движение. Он не хотел, чтобы Диана думала, будто он похож на тех беспринципных английских политиков, которые поддерживают связи с обеими сторонами для подстраховки от любого возможного случая. Но оставалось правдой, что тетушка Софи – его родственница и очень любит его, и что для многих честных якобитов дружба с ней не изменилась из-за неудачного обстоятельства, когда ее объявили одной из наследниц трона.Но он не мог спорить здесь с Дианой, любившей ясные, простые и романтичные рассказы, поэтому он переключил ее внимание.– Как раз в Ганновере я и приобрел тебе один из подарков.– Один из них? – нетерпеливо переспросила Диана.Когда Джулия вернулась, сопровождаемая слугой, принесшим сундук, подарки вынули и рассмотрели. Вначале извлекли маленькую золотую клетку, в которой сидела золотая птичка, усеянная драгоценными камнями. Когда часовой механизм в ней завели и освободили пружину, птичка откинула назад головку и запела. Диана пришла в неописуемый восторг, к гордости и облегчению Карелли. Подарок обошелся ему очень дорого, и если бы он не жил скромно, как солдат, он не смог бы позволить себе его, несмотря на свою пенсию из Англии.Второй подарок он вручил ей завернутым в черный бархат. Она разворачивала его с улыбкой ожидания на губах, которая постепенно исчезла, когда она увидела, что это такое.– Зачем ты мне это подарил? – спросила она Карелли.Он выглядел озадаченным.– Это миниатюрный портрет моей сестры Альены. Тебе он не нравится? Ты не считаешь ее красавицей? Я думал, тебе будет интересно увидеть ее лицо.Диана вскочила на ноги и в гневе швырнула в него миниатюру.– Мне не интересно. Я не желаю видеть ее лицо и твое тоже, никогда! Можешь взять эту ерунду с собой, детские игрушки! Я вижу, что обманулась в вас, милорд граф. Я думала, что вы достойны моего внимания. Оставьте меня немедленно! Ваше присутствие здесь больше нежелательно!– Но, герцогиня...– Я думала, ты любишь меня! Я думала, ты заботишься обо мне! Вместо этого ты приезжаешь по великодушному приглашению моего отца единственно для того, чтобы посмеяться и унизить меня, вручив портрет другой женщины, которую ты считаешь более красивой, чем я, и глупую свистящую птицу, словно я еще ребенок в детском фартучке! Да, я вижу теперь, что ты думаешь обо мне. Если я ребенок, мне лучше уйти в детскую. Пойдемте, Алессандра, Джулия. Мы оставим милорда графа созерцать его величие в одиночестве.Диана развернулась, презрительно задев клетку с птицей своей юбкой, и вышла. Две девочки, испуганно взглянув на Карелли, поспешили за ней.Она никогда не сердилась долго. К вечеру Диана была готова выслушивать его мольбу о прощении и его уверения в преданности. Но Карелли имел, между тем, время, чтобы обдумать и решить, в чем дело, почему подарки расстроили ее. Герцога не было, и они обедали одни, в присутствии одних лишь слуг. Диана выглядела особенно красивой в платье нежного серо-голубого оттенка, которое заставляло ее чудесные темно-золотистые волосы пылать, как полированная медь. После обеда они прогуливались по лоджии, обозревая лагуну, наблюдая восход луны – бледный круг на бледном вечернем небе.– Герцогиня, я хочу сказать вам что-то важное, – произнес Карелли.Диана оперлась на колонну в конце лоджии, приняв небрежный вид, чтобы дать ему понять, что она полностью осознает, как она прекрасна. Он стоял перед ней, как солдат.– Я знал тебя еще ребенком и восхищался тобой с тех пор, как увидел первый раз – теперь ты выросла из ребенка в женщину, и мои чувства к тебе выросли тоже. Я солдат удачи, но я принадлежу древнему роду с достойной историей. Во мне течет королевская кровь, я граф, хотя и в изгнании. Если мой скромный костюм может хоть как-то повлиять на тебя, могу ли я получить твое разрешение просить твоей руки для женитьбы?Диана слушала его с выражением удовольствия, которое сделало ее ответ более неожиданным.– Нет, милорд, не можете.У Карелли все опустилось внутри.– Но... я думал... когда ты так рассердилась утром, я думал...Он тряхнул головой.– Я думал, ты любишь меня.Диана улыбнулась, но не торжествующей улыбкой, которую он мог бы ожидать, если бы она мучила его, а почти с жалостью.– Я люблю тебя и верю, что ты любишь меня. И все-таки я не выйду за тебя замуж. Ты был прав, я рассердилась, потому что ты предпочел красоту своей сестры моей красоте.– Не предпочел... я никогда…– Я прощаю тебя за эту рану. Я тоже люблю тебя с тех пор, как ты приехал впервые навестить своего брата, хотя я знаю, что для тебя я была всего лишь ребенком.– Но сейчас ты не ребенок, и я...– Милорд, это не значит, что я не выйду замуж за тебя. Это значит, что я вообще не выйду замуж. Я поклялась давно, в твоем присутствии, что никогда не выйду замуж, а стану великой певицей. Вот, что я имею в виду. Я стану самой великой певицей в мире. Ты не знаешь, что сеньор Вивальди намерен написать оперу с главной партией специально для меня? Я не могу позволить женитьбе нарушить мои планы.– Но...– Ты не переубедишь меня. Пожалуйста, не говори больше об этом.Карелли умолк. Диана подошла к нему и посмотрела ему в глаза снизу вверх, поскольку какой бы высокой она ни была, он был выше ее, пожалуй, одним из самых высоких мужчин в Европе.– Ты назвал меня божественной Дианой. Я хочу, чтобы люди такой и запомнили меня. Однажды весь мир узнает обо мне. Но я всегда буду любить тебя, милорд, и умоляю, не переставай любить меня. Мне нужна твоя любовь.– Я не перестану любить тебя, – проговорил Карелли.Ее глаза дали согласие, и Карелли наклонил свою голову и впервые поцеловал ее ожидающие губы. Потом она вздохнула, словно что-то завершила, и сказала резко:– Войдем в дом. Становится прохладно. Я сыграю тебе, пока не подадут чай. * * * Когда супруга курфюрста София неожиданно умерла в июне 1714 года, стало ясно, что она только чуть-чуть не успела наследовать трон от Анны, поскольку королева болела с начала года, и никто не ждал, что она проживет долго. София была деятельна до конца и скончалась неожиданно во время одной из ее энергичных прогулок в садах, которые Аннунсиата очень хорошо помнила. Ей было восемьдесят четыре.Как пойдут дела после смерти Анны, было еще неясно. Ее кабинет раскололся. Хотя многим, похоже, не нравилась мысль о приходе Георга-Луиса из Ганновера на трон, большой страх перед католицизмом уравновешивал эту неприязнь в головах людей. Помимо всего прочего, казалось, что вопрос будет решен теми из главных министров, которые будут проворнее, и заговоры размножились по всей стране, как летучие мыши. Переписка с королем Джеймсом оживилась. Бервик тоже писал в Ормунд и Болингбрук о восстановлении на троне своего брата.Весной этого года Аннунсиата находилась в Лондоне, но ранним летом вернулась в Морлэнд. Улучшения были заметны, хотя Матт по-прежнему жил затворником и не желал никого видеть, он принял на себя многие из своих старых обязанностей, чтобы облегчить ношу Аннунсиаты, и стал радоваться ее обществу. Он любил гулять с ней в итальянском саду в сопровождении Китры и Ойстер, обсуждая ежедневные дела.– Я лучше улавливаю суть дела, если обсуждаю его с вами, – говорил он.Став более зависимым от нее, его официальное обращение с ней исчезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54