– Но я не хочу быть изношенной родами до двадцати. Я видела, что происходит с женщинами. Ты бы не желал, чтобы твоя жена превратилась в морщинистую старую ведьму, не правда ли? Если я стану такой, ты начнешь бегать за более молодыми хорошенькими женщинами и разбивать мое сердце.– О, Индия, как ты могла так подумать! – проговорил Матт. – Я никогда, никогда...– Я знаю, дорогой, – прервала его Индия, прижимая свой нежный пальчик к его губам, – но я не хочу подвергать тебя испытанию. Между прочим, если я всегда буду с ребенком, у меня не останется никакого времени для тебя, ведь так? Так что давай немного подождем с детьми, ладно?– Конечно, моя самая дорогая. Все, что ты скажешь. Тебе надо только слово сказать. У нас будет столько детей, сколько ты захочешь, и когда ты захочешь.– Мой хороший, мой понимающий муж, – проворковала Индия, наклоняясь к нему, прижимаясь своими губами к его губам и позволяя своей руке бродить где-то ниже его талии. Матт чувствовал знакомый жар, лихорадочная слабость охватывала его. В ее руках он становился беспомощным, как будто все его кости размягчились. Он лег на спину, разглядывая ее сквозь полузакрытые глаза. Он подчинился ее магической власти и своей непреодолимой любви.Артур приехал в Морлэнд на Рождество. Кловис полагал, что он значительно изменился в лучшую сторону в течение месяцев работы над постройкой замка Говард. Он имел совершенно зрелый вид. Меньше пил, отказался от курения своих глупых трубок после того, как Индия сказала, что не выносит запаха табачного дыма, проявил себя разумным и интересным собеседником с Кловисом и вообще стал более приятен. Уже некоторое время Матт готовил «Джона, лорда Беспорядков» Рождественские увеселения в старой Англии

, и Артур помогал брату придумывать игры и развлечения. Он соблюдал смешной, но не до сумасбродства пост, а также готовил охоту на «День подарков» 26 декабря, второй день Рождества, когда принято дарить подарки слугам

. На вечернем балу он танцевал со всеми самыми некрасивыми девушками, которым, казалось, не хватало партнеров. Помня опасения Берч, Кловис осторожно следил за отношением Артура к Индии. Однако казалось, что он обходится с ней с совершенно серьезной учтивостью, как с хозяйкой дома, и ничего больше, лишь изредка утруждая себя взглянуть на нее, когда она входила в комнату. Очевидно, между ними Ничего не было, думал Кловис с облегчением.На следующий день после «Дня подарков» Индия решила съездить в Йорк посетить кузину своей матери, единственную родственницу, кроме матери. Матт сразу же предложил поехать с ней, но она и слушать не желала.– Она старая и утомительная, мой дорогой, и я бы ни при каких условиях не стала мучить тебя такой скукой. Но я должна выразить ей мое почтение.– Почему ты не привезешь ее сюда? Я могу выделить несколько слуг, чтобы доставить ее, и она могла бы некоторое время пожить у нас, – предложил Матт.– О, нет, этого не надо делать, – ответила, нахмурившись, Индия, – она старая и болезненная, и не желает уезжать из дома. Нет, лучше, если я ее сама навещу.– Но я бы не хотел, чтобы ты путешествовала одна в это время года.Индия весело рассмеялась, отчего ее локоны ожили и закачались.– Я буду не одна, Миллисент поедет со мной. Между прочим, это не настоящее путешествие, до города всего две мили. Снега нет, дорога совершенно прекрасная, и я вернусь до темноты. Ну о чем здесь беспокоиться?– Однако надо, чтобы кто-нибудь был рядом на всякий случай. Позволь мне послать с тобой конюха.Индия нахмурилась опять и открыла было рот для возражения, но Матт добавил:– Нет, лучше позволь мне попросить Артура сопроводить тебя до самого дома кузины. Я знаю, он собирается сегодня в Йорк по делу и уверен, что не будет против привезти тебя туда и забрать на обратном пути.– Я бы не хотела беспокоить его, – сказала Индия и, вздохнув, улыбнулась. – Ну, если тебе от этого станет легче, дорогой муж, я позволяю тебе попросить его. Но умоляю, скажи ему, что это не моя идея.Матт улыбнулся и взял ее руки.– Ты всегда такая внимательная. Не бойся. Он будет знать, что обременен по моей глупости.Индия шагнула к нему ближе и слегка коснулась его поцелуем, как снежинка касается лица.– Мой дорогой, заботливый муж, – проговорила она. – Я верю, что ни одна женщина не была так счастлива со своим мужем, как я.Дрожа от восторга, он заключил ее в свои объятия. Когда она, наконец, освободилась, то должна была посмотреть в его глаза с таким выражением, что кровь горячим потоком хлынула в его груди.– Сегодня ночью, дорогой муж, – прошептала она, – сегодня ночью. Я думаю мы ждали достаточно долго, не так ли? * * * Индия сообщила, что ее старшая кузина в таком плохом состоянии, что она вынуждена часто навещать ее в декабре и в январе. Дела Артура в Йорке позволяли ему сопровождать Индию в течение всего Рождества, по его прошествии он уехал из Морлэнда и вернулся в Эендерскольфе. К этому времени, однако, Матт был приучен к ежедневным поездкам Индии, и пока ее сопровождала Миллисент, у него не возникало возражений. Она никогда не отсутствовала долго. В любом случае с тех пор, как они возобновили интимные отношения, он находился во власти сказочного блаженства, когда все, о чем она просила, могло быть исполнено. Он занимался днем делами с отсутствующей улыбкой на лице, живя ночами.Кловис вернулся в Лондон, как только кончилось Рождество, ибо Европа бурлила. В феврале, наконец, была объявлена война между Тройственным союзом, с одной стороны, и Францией и Испанией, с другой. Узурпатор назначил Мальборо главнокомандующим. Король Людовик отвечал назначением Бервика генералом под началом главнокомандующего Виллара и по его рекомендации призвал маршала графа де Челмсфорд. Аннунсиата написала Кловису об этом. Их переписка должна была осуществляться с возросшими мерами предосторожности из-за билля о лишении гражданских прав, но со связями Кловиса всегда находились возможности.«Карелли, кажется, сильно изменился ко мне, – писала она, – стал спокойнее и повзрослел. Совсем не тот ребенок, который потрясал и удивлял нас много лет назад в Морлэнде. Он остается очень привязан к Морису, проводит много времени в Венеции и с теплотой отзывается о хозяине, у которого Морис проживает, и его дочери. Последняя, однако, еще дитя, ей нет и десяти. Так что у меня все меньше надежд на женитьбу Карелли. Кажется, он не проявляет особого интереса к женщинам, хотя они им очень интересуются.Король принял его очень любезно. По-видимому, он великодушно расположен к моей семье, поскольку, как и его отец, очень предан тем, кого любит. Он назначил Альену фрейлиной принцессы Луизы-Марии, как и обещал его отец, но в действительности он больше любит Альену, чем принцесса. Они трое часто бывают вместе, но так как Альена обучается вместе с королем уже довольно долго, разговор происходит в основном между ними. Они похожи на двух братьев с маленькой сестрой.Моя собака Фэнд умерла во сне три дня назад, а с уходом жеребца Бэннера я, кажется, потеряла все связи с Морлэндом. Я не могу заменить никого из них здесь. Как мне хочется домой, и как я далека от него!»В день, когда пришло это письмо. Узурпатор был ранен во время верховой прогулки. Его лошадь споткнулась о кротовую кочку и скинула его. Он сломал ключицу, но, видимо, повредил еще что-то, так как неделей позже умер. Никто не оплакивал его, более того, народ в тавернах поднимал тосты за «маленького господина в черном», чья ямка ускорила переход Узурпатора в мир иной. Он был чужестранец, а это непростительный грех в глазах лондонцев. Вступление на престол принцессы Анны, англичанки до мозга костей, вылилось в большое празднество. Кловис не мог на нем присутствовать из-за возобновления процесса якобитов. Принцессе Анне было тридцать семь, и хотя ее возраст не мог считаться таким уж большим, она перенесла семнадцать беременностей, страдала излишней полнотой и подагрой, и вряд ли могла дожить до старости. Когда она умрет, наступит время призвать молодого короля на трон.Кловис оставался неизменен в своем отношении к принцессе Анне во все время правления Узурпатора. Теперь, когда она стала королевой, она проявляла благодарность к тем, кто был на ее стороне в менее благоприятные дни. Кловис начал осторожные переговоры с ней, более осторожные потому, что их цель нельзя было назвать прямо. Ситуация осложнялась тем, что Карелли стал маршалом во Французской армии. Однако Аннунсиата являлась фрейлиной матери принцессы Анны и знала принцессу с малых лет. Сама по себе она была не более виновна, чем многие другие якобиты, не живущие в изгнании. Более того, Аннунсиату связывало с принцессой Анной кровное родство, пусть даже через внебрачную связь. К тому же принцесса Анна ощущала постоянную, прерываемую лишь изредка и ненадолго, не дающую покоя вину за отречение от своего отца и брата. Кловис работал с ней осторожно и деликатно в промежутках между разговорами о лошадях и обещаниями принцессе права первого выбора лучшего из родившихся у Морлэндов жеребят.Коронация состоялась в день Святого Георгия 23 апреля 1702 года. На следующий день Кловис написал Аннунсиате письмо с описанием события и осторожно сформулировал приглашение: если Аннунсиата не против возвратиться, она может это сделать. Анна не сможет принять ее при дворе, но позволяет ей жить спокойно в любом из домов, который она выберет, без гонении и преследований.Пока Король Джеймс II был жив, а Узурпатор царствовал, ни о каком приглашении Аннунсиата не могла и помыслить, ибо это был бы акт величайшего предательства в ее глазах. Но сейчас положение изменилось. В силу несовершеннолетия Джеймса III представлялось возможным рассматривать владение Анной троном как регентство и ожидать, что король займет подобающее ему место после смерти Анны. Аннунсиата прожила во Франции тринадцать долгих томительных лет. Ей было пятьдесят семь, и она невыразимо мечтала вернуться домой.Дом Челмсфордов был свободен, а так как за ним добросовестно следили, то нескольких дней работы хватило на подготовку его для графини, наём необходимой обслуги и проветривание и чистку комнат. Берч приехала из Морлэнда наблюдать за приготовлениями, настолько довольная тем, что покинула владения Индии и возвращается на службу к своей настоящей госпоже, что не могла никому признаться в этом. Кловер, приближающаяся к пятнадцатилетию, приехала тоже. Она всегда желала быть там, где Кловис. Теперь она восхищалась Лондоном и страстно ждала возвращения такой знаменитой личности, как графиня, о которой она слышала рассказы всю свою жизнь. Она стала правой рукой Берч, под ее руководством гладились одеяла, расставлялись цветы, развешивались заново очищенные картины и гобелены.Наконец пришло известие, что графиня и ее прислуга – Хлорис, Доркас, Гиффорд и Даниэль достигли Гринвича и поднимаются вверх по реке на парусной барже. Нэн осталась прислуживать Альене в Сен-Жермен. Они высадились у Лондонского моста, где Кловис встретил их с быстрой гребной лодкой, чтобы доставить к лестнице Уайтхолла. Багаж должен был следовать за ними. Стояли самые длинные в году дни. Свет заливал небо. Река приятно пахла мальвой, папоротником, камышом. Берега покрыты дурманящей пеной цветов бузины. Высоко в небе скользили ласточки и громко кричали высокими приятными голосами. Он лестницы Уайтхолла до дома Челмсфордов было недалеко. В девять часов вечера графиня Челмсфорд снова ступила на порог своего дома и вошла в большой зал, выложенный черно-белыми плитками. Джейн Берч встречала ее. Она сделала глубокий реверанс, а затем стояла и смотрела на нее с трясущимися губами. Она и графиня уже были стары и не чаяли когда-либо встретиться снова.– О, моя госпожа, – только и смогла вымолвить Берч.Аннунсиата встряхнула головой.– Не плачь. Пожалуйста, не плачь, – произнесла она с усилием.Но это была невыполнимая просьба. Аннунсиата хотела обнять свою служанку и подругу, но стойкое следование Берч приличиям сделало это невозможным. Две женщины стояли несгибаемо, как солдаты в четырех футах друг от друга и плакали. Книга втораяЧертополох и роза Она игрива и скромна,Умна, искусно ум скрывая,Беспечна и забот полна.Притворства в ней не замечают.
Глазами ранит вас она,Потом развеет подозрения,Внушив, что не ее вина.Но цель здесь есть, и есть уменье. Вильям Конгрейв. «Погоня за прекрасным Амуром» Глава 8 Аннунсиата отмечала свое возвращение в Англию тем, что слегла в постель с жестокой простудой и ознобом, и у нее не возникало никакого желания снова встать на ноги. Как будто изгнание было само болезнью, а она вернулась домой словно выздоравливающей – слабая, неуверенная в себе, утомленная. Ее кровать с серыми занавесями из тафты и алым парчовым покрывалом служило ей удобным и изящным приютом. Удобства и изящества ей не хватало во Франции. На противоположной от кровати стене висел портрет кисти Виссинга с изображением ее сына Руперта, передающего ей свой меч. Справа на черном лакированном столике стояли серебряные кувшины и чаши с выгравированным на них изображением оружия Баллинкри, которые ранее принадлежали ее сыну Хьюго. Слева в углу располагалась статуя негритянского мальчика почти в натуральную величину. Ее привез из Неаполя первый муж Аннунсиаты. Все сокровища вокруг принадлежали ей. Она вполне довольствовалась тем, что лежала мирно в постели и наблюдала, как Берч и Хлорис двигаются по комнате, распаковывают и проверяют ее вещи, вспоминая более счастливые времена.Много посетителей приходило к дверям дома Челмсфордов. Несмотря на то, что присутствие графини в Лондоне было неофициальным, старые друзья желали приветствовать ее, карьеристы надеялись на успех, а другие просто хотели бесцеремонно поглазеть на известную даму. Но немногих допустили. Ее болезнь дала для этого удобную отговорку Гиффорду, великолепному в новой ливрее, произведенному за верность в мажордомы. Даже после того, как Аннунсиата поднялась с постели и отважилась даже погулять по саду и проехаться в небольшом фаэтоне по парку Сент-Джеймс, она сохранила свое уединение, общаясь с внешним миром посредством ежедневных визитов Кловиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54