https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Камилла смотрела на него широко распахнутыми глазами.
– Остановись, – прошептала она, а сама обняла Саймона и снова притянула к себе.
Застонав, он привлек ее к себе и стал страстно целовать. Затем отпустил ее грудь, скользнул рукой вниз по платью, схватил за колено, притянул к себе и крепко пристроился у нее между ног.
Через платье Камилла почувствовала, как к ней прижалось что-то твердое, и поняла, что она играет с огнем. Но она не могла оттолкнуть Саймона. Кровь, стучавшая у нее в висках, заглушала голос совести, страстные поцелуи лишали ее остатков воли.
Камилла была охвачена страстью и воспринимала все окружающее как в тумане. Она даже не услышала, как распахнулась дверь черного хода дома Уилкинсона, не увидела, как на пороге появились темные очертания хорошо знакомых фигур.
Только когда раздался грохот захлопнувшейся двери и пронзительные вопли дяди Огаста, они отскочили друг от друга и принялись поправлять на себе одежду. Саймон разразился вслух проклятиями, а Камилла поняла, что только что совершила самую большую в своей жизни ошибку.
Глава 10
Лучше заранее подумать о последствиях, чем после просить прощения.
Креольская пословица
Саймон инстинктивно встал впереди Камиллы и заслонил ее от глаз дяди, чтобы дать ей время привести себя в порядок. Но было уже слишком поздно что-то пытаться скрыть. Они все видели. У Саймона душа ушла в пятки: он понял, что во всем виноват только он один.
– Развратник! Дикарь! Да как ты смеешь! – шипел Фонтейн. Он придушил бы Саймона, если бы его не удерживал Уилкинсон. – Тебя нельзя пускать в приличное общество, скотина!
– Дядя Огаст! – Камилла вышла из-за спины Саймона. При свете луны ее лицо казалось особенно бледным. – Не говорите так! Ведь ничего не произошло!
– Ах, ничего не произошло! – Дядя в ярости выкатил глаза. – Ничего не произошло, говоришь?!
– Он ничего мне не сделал! Клянусь!
– Тише, Камилла, – предупредил ее Саймон, видя, что ее попытки оправдаться лишь подливают масла в огонь. – Думаю, что под словом ничего вы с вашим дядюшкой понимаете разные вещи.
– Ты задрала юбки и спустила лиф и после этого имеешь наглость говорить, что ничего не произошло?! – вопил дядя.
– Пожалуйста, Огаст, успокойся, – бормотала мадам Фонтейн.
– Как ты не понимаешь, что он погубил ее? – Фонтейн изо всех сил пытался вырваться, но генерал держал его железной хваткой. – Отпустите меня, сэр! Обещаю, что не стану убивать сегодня этого ублюдка! Это дело подождет до рассвета!
– Нет, Огаст! – Мадам Фонтейн вцепилась в руку мужа. – Ты не можешь вызвать его на дуэль! Он же военный! Он тебя убьет!
Саймон застонал, увидев, как подтянулся Фонтейн. Лицо его было перекошено от гнева. Ничто так не задевает мужчину, как намек на его неспособность защитить себя.
– Да будет вам известно, мадам, – огрызнулся Фонтейн, – что я достаточно хорошо владею мечом и сумею справиться с этим… С этим мерзавцем!
– Не нужно устраивать кровопролития, – сказал генерал и окинул Саймона суровым взглядом. – Уверен, майор Вудворд с радостью сделает все, что от него требуется, чтобы сгладить ситуацию. Не правда ли, майор?
– Да, сэр. – Саймон понял, к чему тот клонит. Это и следовало ожидать. С тех самых пор, как он стал встречаться с Камиллой, он руководствовался не головой, а животными инстинктами. Он мог бы выйти победителем из дуэли с Фонтейном, не убив его, а только ранив, но скандала это не разрешит. Репутация Камиллы будет погублена безвозвратно. Она этого не заслуживает! Это он привел ее в сад и заставил играть с огнем у всех на виду. Значит, ему и отвечать придется.
К тому же на карту поставлено не только их с Камиллой будущее. Если Саймон не выйдет с честью из этой ситуации, Лизана откажется иметь с ним дело, а этого он допустить никак не мог. Да еще эта сложная ситуация с креолами и американцами… Все усилия, положенные генералом на объединение наций, пойдут прахом: ведь если история с Камиллой станет известна, в креольской среде это воспримут как оскорбление.
Решение в данном случае было только одно. Саймон и генерал это понимали. И произнести заветные слова должен был именно Саймон. Он смерил Фонтейна взглядом:
– Месье Фонтейн, я готов жениться на Камилле. Надеюсь, это удовлетворит ваши представления о чести.
– Нет, – прошептала Камилла. – Ты не должен…
– Удовлетворит мои представления о чести! – воскликнул Фонтейн. – Нет, не удовлетворит, сэр! Вы оскорбляете мое семейство, совращаете мою племянницу и думаете, что за это я пожалую вам ее руку и сердце? Ее мать была представительницей одной из самых родовитых семей в Новом Орлеане! Чтобы ее дочь связала судьбу с мужчиной, чей отец когда-то ставил силки…
– Осторожнее месье, не стоит так расхваливать родословную вашей племянницы, – предостерег генерал. – Может, мать ее действительно была благородных кровей, но вот отец ее был пиратом. Не стоит об этом забывать.
– Я… я и не забываю, но… – Фонтейн запнулся: очевидно, не ожидал, что ему представят такой аргумент.
– Дорогой, если майор хочет на ней жениться, я не вижу причин для беспокойства, – вставила мадам Фонтейн.
Камилла перевела взгляд с Саймона на дядю, потом на тетю. Лицо ее выражало тревогу.
– Но я не желаю выходить замуж за майора!
– Камилла… – предупреждающе прошипел Саймон.
– Не желаешь? – взревел дядя. – Как это понимать? Задрать перед ним юбки ты желала, а замуж за него не желаешь? Ты что, хотела побыть для него бесплатной шлюхой?
Саймона охватила какая-то необъяснимая ярость.
– Не смейте называть ее шлюхой! – рявкнул он и шагнул вперед. – А не то мы все-таки встретимся с вами на рассвете.
Камилла схватила его за руку:
– Не надо, Саймон, я сама все улажу.
– Нечего тут улаживать. Мы поженимся, и дело с концом.
– Я предпочел бы с тобой сразиться, – огрызнулся Фонтейн. – Хорошо бы убить тебя, а ее отправить в монастырь. Тогда она больше не сможет позорить семью своими суч… своими скандальными выходками!
– Не пойду я ни в какой монастырь! – Камилла почти кричала. – Я сама сумею о себе позаботиться. Уйду жить к дяде Жаку и стану швеей, или гувернанткой, или…
– Только через мой труп! – прорычал дядя Огаст. – Если ты опозоришь семью, уйдешь жить к этому мерзавцу да еще и начнешь работать, тебе не видать больше своих кузенов и тетю! Ты слышишь? Ты для всех нас умрешь!
Камилла отступила на шаг назад. Она испытывала ужас перед неистовствами дяди.
Но Фонтейн, похоже, был намерен выплеснуть все, что накипело у него на душе:
– Я долго терпел намеки на твое скандальное прошлое. Видел, как ты всячески мешаешь мне устроить для Дезире подходящую партию. Своими дерзкими речами и неподобающим женщине поведением ты сумела настроить против меня мою жену! Хватит! У тебя один выбор: или замужество, или монастырь. Решай сама!
Саймон простонал, увидев, как ошеломлена и обижена Камилла. Какой же все-таки скотина ее дядя! Похоже, что с Саймоном ей будет лучше, чем в семействе этих ненормальных Фонтейнов.
– Могу я поговорить с Камиллой наедине? – спросил он, стиснув зубы.
– Ты уже достаточно наговорился с ней наедине, подонок! – огрызнулся Фонтейн.
– Огаст, – прошептала мадам Фонтейн, положив руку на плечо мужа. – Дай им поговорить минутку. Ничего не случится: мы ведь все тут.
Фонтейн насупился, но жену послушал.
– Так уж и быть. Минутку, не больше. Далеко не отходите.
Саймон кивнул и отвел Камиллу чуть подальше, где они могли говорить вдали от посторонних ушей.
– Послушай, принцесса: выйти за меня замуж – лучший выход. Ты сама это понимаешь.
Камилла подняла на Саймона умоляющий взгляд:
– Ну как ты можешь такое говорить? Ведь ты не хочешь на мне жениться, да и сама я не хочу выходить за тебя замуж. Так зачем же нам навеки связывать судьбы? Из-за того, что дядя Огаст меня ненавидит?
Саймона задело то, что Камилла не хочет выходить за него замуж. Впрочем, это ничего не изменит. Слишком многое было поставлено на карту.
– Если мы не поженимся, тебе худо придется. Ты будешь вынуждена работать, а ведь никогда не работала. Даже не знаешь, что это такое.
– Ты ошибаешься, если думаешь, что забота о детях и уборка в доме не работа. Уверяю тебя, за свою жизнь я достаточно наработалась и не вижу причин, почему бы мне не работать точно так же за деньги.
– Прости, не хотел тебя оскорбить. – Саймон пристально посмотрел на Камиллу. – Не сомневаюсь, ты в состоянии справиться с любой работой. Но ты же слышала, что сказал твой дядя: если ты будешь работать, он не позволит тебе видеться с родными. – Он понизил голос и предъявил решающий козырь: – К тому же тогда ты не сможешь помешать браку Дезире с месье Мишелем.
– Так нечестно. – При лунном свете было видно, что в глазах у Камиллы блестят слезы. – Моя кузина втайне бесстыдно отдается мужчине, а я просто поцеловалась, и что же? Меня застают и наказывают, будто я совершила такое же преступление, как и моя кузина.
При этих ее словах Саймона всего передернуло.
– Неужели брак со мной такое уж страшное наказание? Я тебе, наверное, очень неприятен?
– Нет, что ты… Я совсем другое имела в виду. Просто… – Камилла потупила взгляд и принялась нервно теребить в руках веер. – Просто я всегда думала, что выйду замуж за того, кто действительно этого захочет, а не за того, кто будет вынужден на мне жениться.
Он испытал облегчение. По крайней мере она не питает к нему ненависти.
– Но я хочу тебя, Камилла! Ты же сама в этом убедилась.
– Ах нет, я не то имела в виду, когда… В общем… как бы это сказать… Я знаю, что на самом-то деле ты меня не любишь. Ты много раз давал мне понять, что от меня только одни неприятности. Будь у тебя выбор, ты бы никогда на мне не женился. Ведь правда?
Саймон ответил не сразу. Он сознавал, что от его слов может зависеть их дальнейшая судьба.
– Не хочу тебе лгать, Камилла: я действительно пришел сегодня сюда не за тем, чтобы найти себе жену. Конечно, брак с тобой создаст множество проблем, которые… – Саймон запнулся. Как бы он хотел рассказать ей всю правду про Лизану! Но об этом не может быть и речи. – Ну, да это не важно. Важно другое: всякому мужчине рано или поздно надо обзавестись семьей. И, честно сказать, если уж мне пришло время жениться, из всех женщин, которых я когда-либо знал, я бы выбрал именно тебя.
Камилла прикусила губу и отвернулась. Саймон подошел к ней и положил ей руку на плечо:
– Знаю, ты, наверное, мечтала о более страстном признании в любви, но разве этого мало? Согласись: нас необъяснимо влечет друг к другу. Хотя мы иногда и ссоримся, однако в целом мы неплохо ладим друг с другом. Никто из нас не пользуется большим успехом в обществе, потому что мы оба привыкли делать то, что хотим, и говорить то, что думаем. Кроме того, в браке есть и другие удовольствия. Знаю, что тебя это смутит, но мы испытываем друг к другу некое влечение. А это хоть чего-нибудь да стоит.
– Да, но… – Камилла подняла на Саймона глаза. – Не знаю, смогу ли я сделать тебя счастливым. Я никогда не сумею стать робкой, покорной женой, о какой мечтают все мужчины, такой женой, которая никогда не высказывает своего мнения и ни на что не жалуется.
– Не все мужчины мечтают о таких женах, поверь мне. Только креолы помешаны на женской кротости. Лично я уже через два дня жизни с таким созданием соскучился бы до смерти. – Саймон улыбнулся. – Зато с тобой точно не соскучишься.
Несколько секунд Камилла молчала, затем вздохнула:
– Так мне и надо. Не нужно было тебя шантажировать. Теперь вот меня шантажируют, и мне это вовсе не нравится.
Саймон хотел было возразить, но Камилла остановила его:
– Не волнуйся, я выйду за тебя замуж. У меня ведь не остается другого выбора.
Это было правдой, но в первый раз за этот вечер Саймону захотелось, чтобы все было по-другому. Сам он не мечтал на ней жениться, но почему-то хотел, чтобы она желала выйти за него замуж. Конечно, это было несправедливо, но его гордость задевало то, что Камилла принимает свое предстоящее замужество как венец мученицы. Да может, если бы не он, она бы никогда и замуж-то не вышла, а все равно артачится! Может, когда они поженятся, она поймет, что брак с ним не так уж ужасен, как ей теперь представляется. Саймон об этом позаботится.
– Пошли скажем им о нашем решении, – предложил Саймон.
Камилла подняла на него глаза и робко улыбнулась. Они направились обратно, готовые предстать перед дядей и тетей Камиллы.
Дядя Огаст расхаживал взад-вперед по тропинке, сцепив за спиной руки. Когда Камилла и Саймон приблизились, он обернулся к ним:
– Ну? Так что ты выбираешь, Камилла? Монастырь? Или майора Вудворда?
Камилла вцепилась в руку Саймона:
– Я выйду замуж за майора.
Тетя Юджиния вся обмякла от облегчения, но тут Камилла добавила:
– Но только при одном условии.
Дядя зло стиснул кулаки:
– При одном условии? Ты не имеешь права ставить мне условия, девчонка!
– При каком условии? – спросил генерал. Было видно, что он хочет как можно скорее покончить с этим делом.
Рука Камиллы дрожала, но она храбро смотрела в лицо обоим мужчинам.
Молодец все-таки моя Камилла, – подумал Саймон. – Кем-кем, а трусихой ее точно не назовешь.
– Я знаю, что вы недолюбливаете американцев, дядя Огаст. Знаю и то, что вы не питаете особой симпатии к майору Вудворду. Но папа оставил мне маленькое приданое, и оно по праву должно перейти майору. Еще я хочу, чтобы его приняли в нашу семью. И пожалуйста, не разлучайте меня из-за этого глупого брака с моими кузенами!
У Саймона гора с плеч свалилась. Не нужно ему ее приданое, так он потом и скажет этому Фонтейну. Но его глубоко тронула просьба Камиллы, чтобы с ее будущим супругом обращались как с равным. Его ничуть не удивило, что во всей этой передряге она по-прежнему не забывала о кузине. Фонтейн ни словом не намекнул ей, сможет ли она видеться с домашними, даже если согласится выйти замуж. Поэтому-то она и сочла необходимым вырвать у него обещание не разлучать их с кузиной прежде, чем дать окончательное согласие на брак.
– Это уже не одно условие, а несколько… – начал было Фонтейн, но жена что-то прошептала ему на ухо, и он покорился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40


А-П

П-Я