Ей казалось, с тех пор прошла целая жизнь.
День выдался ясный, в сад слетелись птицы, но засиживаться у фонтана Брайанна не стала. Почему-то красота и умиротворенность этого уголка раздражали ее. По извилистым улочкам города Брайанна направилась в порт. Повсюду люди были заняты обычными делами. Хозяйки ухаживали за садиками, разбитыми возле каждого дома, подметали дорожки, выбивали ковры, нянчили детей, переговаривались друг с другом. Многие успевали еще и торговать – тем, что вырастили на огороде или сделали своими руками. Кое-кто узнавал Брайанну и приветливо кивал ей. Она улыбалась в ответ, но не останавливалась. Поддерживать разговор она сейчас была не в настроении.
В порту Брайанна прошлась по пустому каменному молу, зеленому от мха и обросшему ракушками, и остановилась в дальнем конце. Помедлив, села, свесив ноги, и засмотрелась вдаль, на Внутреннее море.
Ей представился Лейос – остров равнин, который последние шестнадцать лет она считала домом. А может, и до сих пор?
Браианна поспешно отмахнулась от этой мысли, но ответ она уже знала. Домом остров остался лишь в воспоминаниях. На нем она больше не будет счастлива. И все-таки он дорог ей, как и вся Акора. Несмотря на случившееся, она по-прежнему любит ее.
И Атрея?
Отвечать на этот вопрос она побоялась. Об Атрее она пока не могла даже думать, слыша эхо хлестких слов Дейлоса:
«Он убил твоих родителей, крошка Браианна». Нет, она не крошка, не беспомощное создание. Она смелая и решительная женщина. Так сказала ей мать. Лишь бы Леони не ошиблась – сейчас Брайанне, как никогда, требовались смелость и сила.
Вдали показалась мачта круглобокого корабля, бороздящего воды Внутреннего моря. Судно плыло слишком далеко от берега, но Браианна предположила, что оно направляется к южной гавани. А может, и нет. Интересы Акоры простирались далеко за пределами ее собственной территории. Корабль вполне мог плыть в Европу или в одну из Америк, в Азию или в Африку. Или просто патрулировать берега и прибрежные воды, как множество других судов королевства-крепости, защищая его от тщеславных и безмозглых французских адмиралов.
Атрею было пятнадцать лет. Она подсчитала это раньше, но только теперь задумалась.
Пятнадцать.
В свои пятнадцать лет Браианна помогала Леони по дому и Маркусу в конюшне. Летом того года любимая кобыла Маркуса ожеребилась, ее жеребенок дважды выигрывал скачки на Лейосе и каждую осень брал главный приз на ипподроме Илиуса. Браианна не ездила на скачки вместе с отцом, несмотря на все искушение. Буря, которую она хорошо помнила, и чувство вины сковывали ее, как цепи.
В пятнадцать она сражалась с геометрией, спорила с Полонусом о философии, не обращала внимания на оценивающие взгляды местных юношей, которые вдруг стали расти не по дням, а по часам.
А пятнадцатилетнему Атрею пришлось стать мужчиной. От него, как от внука ванакса, многого ожидали. В неожиданной ситуации он повел себя так, как предписывал долг, и акоранцы убедились, что наследник Атридисов достоин престола.
Как же он поступил, когда кончился бой? Браианна глубоко задумалась. Что делал Атрей, пока она лежала на берегу, беспомощная и чуть живая?
Праздновал победу? Но насколько ей было известно, в Акоре победу над врагом никогда не праздновали. Несколько лет назад французский корабль, снова приблизился к берегам Акоры и был потоплен в бою. Браианна слышала о нем от уцелевших моряков, которые охотно остались в Акоре, радуясь бегству из раздираемой войнами Европы. Но никто не хвалился победой, не кричал о ней на всех углах – ее воспринимали только как плату за свободу Акоры.
И Браианна, выросшая в Акоре и полюбившая ее, никогда раньше не сомневалась в том, что эта плата разумна. Но теперь пугающие мысли не давали ей покоя.
«Он убил твоих родителей».
Он сам навел прицел, точно вычислил расстояние до мишени, его рука не дрогнула. Будущий ванакс, избранный. Неужели он выстрелил несколько раз? Чтобы потопить судно, порой достаточно и одного залпа, но не всегда. Наверное, он отдал приказ заново зарядить пушку, а сам тем временем не спускал глаз с добычи. Ждал, прикидывал, а потом выстрелил снова.
Пятнадцать лет.
Прошли годы, прежде чем Атрей понял, кто она такая. Его суженая, которая осиротела по его вине.
Неужели ему ни разу не приходило в голову оставить ее в покое, не настаивать просто из приличия и уважения к памяти погибших?
Ответа не знало ни море, ни чайки, вьющиеся над головой. Брайанна просидела у воды до самых сумерек, пока не озябла, а потом той же дорогой вернулась во дворец.
– Твоя мама меня не похвалит, если ты переутомишься, помогая мне, и опять заболеешь, – заявила Елена.
– А валяясь в постели, я вообще не поправлюсь, – возразила Брайанна. – Перед отъездом в Англию я помогала тебе. Значит, и теперь смогу.
– Полонусу нужен уход, – нехотя призналась Елена, – может, при тебе он слегка взбодрится.
Полонус мучился, несмотря на болеутоляющие снадобья, но понимал, что в больших дозах они губительны.
– Если мне больно, значит, я еще жив, – криво усмехался он. – Вспомнишь об этом, и становится легче.
Брайанна помешала принесенный брату суп, чтобы он остывал быстрее.
– Ты у нас настоящий храбрец.
Он рассмеялся, тут же поморщился от боли и покачал головой:
– Я настоящий глупец, если поверил Дейлосу. Видишь ли, в нем было что-то особенное. Нет, я не пытаюсь оправдаться. Он всегда говорил так убежденно. Знал все ответы, все понимал.
Брайанна поднесла к его рту ложку супа.
– Казалось, что он искренне любит Акору. Полонус проглотил суп и кивнул:
– И я так думал. Когда он повел нас в пещеры и показал, что там творится, я впервые понял, как дорога мне Акора. Я всегда считал себя недостойным своей страны, слишком ничтожным, но это было уже не важно.
Похлебав супу, он посмотрел на Брайанну:
– Как думаешь, многие знают?..
Над этим вопросом она сама ломала голову.
– Пожалуй, немногие, иначе знали бы и мы.
– Не представляю, как и почему ванаксу удалось сохранить эту тайну.
– Должно быть, ему известно, что уже ничего не поделаешь.
– Но это же неправда. Мы опытные мореплаватели. У нас хватит кораблей, чтобы вывезти с островов всех, если понадобится.
– И куда мы поплывем? Весь мир воюет – Европа, Америка. Повсюду вспыхивают сражения. Только здесь мы можем жить в мире.
Он вздохнул и откинулся на подушки. Отставив миску с супом, Брайанна укрыла брата. Он постарел – и не только из-за раны. За последние несколько дней он столкнулся со злом и смертью. Этот опыт лишил его остатков детской непосредственности и наивности.
– А теперь поспи.
– Хорошо, что ты здесь.
Из.чистого эгоизма, мысленно ответила Брайанна. Чтобы не думать о другом. Но Полонус уже задремал, а она и не собиралась взваливать на него свою ношу.
Но тягостные мысли крутились у нее в голове, пока она сидела у постели, держала брата за руку и удерживала его в своем мире, оберегала от боли и смерти.
Здесь, у кровати Полонуса, ее и застал отец. Лицо Маркуса смягчилось при виде младшего сына.
– Ну, как он?
– Кажется, лучше. Ему еще больно, но тут уж ничего не поделаешь, а он держится молодцом.
– Ванакс вынес приговор четырем членам «Гелиоса», причастным к покушению.
– И что их ждет?
– Заключение – до тех пор, пока магистрат, жрецы, простые граждане и близкие осужденных не решат, что эти четверо уже заслужили право жить среди нас.
Брайанна кивнула. Ее ничуть не удивило, что близкие подсудимых будут решать, когда их наконец отпустят на свободу. Ведь после освобождения вся четверка вернется не куда-нибудь, а в свои семьи. И если они не исправятся, с ними хлопот не оберешься.
– А Полонус? – тихо спробила она.
– О нем ванакс еще не говорил на совете, но я сам обратился к нему. Он обещал принять во внимание то, что Полонус спас тебе жизнь. – Маркус помедлил, придвинул стул и сел рядом с дочерью. – Брайанна... что происходит между тобой и ванаксом?
Этот вопрос ужаснул ее. Она резко отвернулась, чтобы отец не заметил потрясенное выражение ее лица.
– Отец...
– Понимаю, – торопливо перебил он, предчувствуя, что будет дальше. Его обычно загорелое лицо побагровело, он неловко заерзал. – Конечно, лучше было бы тебе поговорить об этом с матерью – для таких бесед я не гожусь. Но раз уж мы здесь, выбор пал на меня. И я снова спрашиваю: в чем дело?
– Но с чего ты взял?..
– Брайанна, я же мужчина. Я видел, каким стало лицо ванакса, когда он упомянул о тебе.
– Он говорил обо мне?
– Да, когда напомнил, что Полонус спас тебе жизнь.
– Атрей тоже спас меня, но тебе об этом не сказал.
Он бросил меч, опасаясь, что иначе Дейлос меня убьет.
Маркус вскинул брови:
– Бросил меч? Неудивительно. Поэтому его и ранили?
Она кивнула, снова отчетливо увидев стилет в руке Дейлоса, который метил Атрею в сердце. Елена сжалилась и сообщила, что рана Атрея неопасна – он о ней почти не вспоминает. Но Брайанна понимала, что его спасло чудо.
Маркус наблюдал за ней.
– Понимаю, – снова произнес он и накрыл ее руку широкой мозолистой ладонью. – Жизнь драгоценна, любовь – тем более. Этот урок я уже усвоил.
Брайанна улыбнулась сквозь слезы, которые в последние дни слишком часто наворачивались ей на глаза.
– Значит, ты настоящий мудрец.
Маркус что-то смущенно пробормотал и обнял ее.
После этого осталось лишь ждать. Ванакс совещался с приближенными. Потом встречался с представителями «Гелиоса». Потом вызвал их на совет.
В воздухе витало предчувствие близких перемен. По всему дворцу собирались стайки людей – как и в городе за стенами дворца, везде слышались споры. Иногда дело доходило чуть ли не до драк, но, к счастью, их быстро пресекали. Сказывалась укоренившаяся вера, что ванакс примет наилучшее решение.
Брайанна молилась, чтобы он не ошибся.
К вечеру третьего дня после спасения она не выдержала и отправилась на поиски Атрея. В мастерской, где она рассчитывала найти его, ванакса не оказалось, не было его и в пещерах под дворцом.
Войдя в храм, Брайанна помедлила, а потом легко прикоснулась к каменной стене, поросшей мхом. Прохлада стены не удивила ее: Брайанна до сих пор отчетливо помнила все, что сумела почувствовать лишь благодаря Атрею.
В память ей врезалось и то, что происходило у подземного источника.
Легкий ветерок пронесся по храму, пошевелил подол туники. Брайанна медлила, удивленная тем, что на душе вдруг стало легко. Так легко, что она могла бы мирно уснуть, если бы не настойчивое желание отыскать Атрея.
Хватит ли ей смелости поискать его в покоях, как когда-то прежде? Выйдя из дворца, она засмотрелась на усеянное капельками звезд небо. Луна съежилась до тоненького желтого ломтика, сияние которого почти затмевали созвездия. Метеорит пронесся по небу пологой дугой и скрылся из виду.
В такую ночь хорошо любоваться звездами. Астрономы Акоры, преданные своему делу мужчины и женщины, привыкшие спать днем, наверняка трудятся в обсерватории. Но смотреть в небо можно и с крыши дворца.
Брайанна быстро поднялась на крышу. Здесь было темно – фонари мешали бы астрономам. Но глаза Брайанны вскоре привыкли к темноте.
Она подошла к краю крыши, обращенному к Илиусу, села и вдруг поняла, что рядом кто-то есть.
– Я тебя ищу, – произнес Атрей.
Звезды освещали его скульптурное лицо, широкие плечи и грудь. Он двигался с непринужденной грацией большой кошки.
Ее переполнило влечение. Вместо того чтобы бороться с ним, она обратила взгляд на звезды.
– А я – тебя. Как прошло собрание?
Он сухо засмеялся и присел рядом, вытянув перед собой длинные ноги.
– Все еще идет. Больше добавить нечего. Брайанна озадаченно нахмурилась:
– «Гелиос» и совет никак не могут договориться?
– Да нет, они прекрасно ладят. Каждая сторона считает другую надменной, напыщенной и безмозглой.
– Но они хоть чего-нибудь добились? Он задумался на миг.
– Крики уже смолкли – наверное, главные крикуны осипли.
– Атрей... – Она понимала, что этого вопроса не избежать. – Зачем тратить столько сил, если Акора уже обречена?
Его удивление было неподдельным.
– Обречена?
– Ты забыл про вулкан? Он ответил не сразу.
– Или про то, что я его видела? Как ни странно, он заулыбался:
– И пришла к выводу, что Акора в опасности?
– А разве нет?
– Брайанна, эта лава бурлит под землей уже более трех тысячелетий. Огненное озеро появилось в пещерах через десять лет после извержения. О нем не говорили только, чтобы понапрасну не тревожить народ. Но все ванаксы лично наблюдали за огненными недрами острова, и я в том числе. Лава в озере то прибавляется, то убывает, но равновесие – за неимением лучшего слова – сохраняется уже много веков.
От облегчения Брайанна ослабела.
– Мне следовало знать... – прошептала она.
– Что я не стал бы скрывать от народа грозящую Акоре опасность? Что сделал бы все необходимое, лишь бы спасти подданных? Да, тебе следовало знать.
– Атрей, прости меня. – Она чувствовала себя глупо. Поток лавы Дейлос обратил себе на пользу – чтобы убеждать легковерных акоранцев, что дух страны сердит на Атрея. В это Брайанна ни за что бы не поверила, но опасность считала несомненной.
Он поспешил успокоить ее:
– Тебе не за что извиняться. На самом деле это я должен извиниться, потому и разыскивал тебя. – Он перевел дыхание и с расстановкой произнес: – Брайанна, ты себе представить не можешь, как я сожалею о гибели твоих родителей.
– Я знаю, ты исполнял долг, – выговорила она и вдруг поняла, что в самом деле так считает. Атрей действовал не по своей воле. Жизнь порой бывает чудовищно несправедлива. Иногда хорошие люди гибнут по прихоти слепого случая.
– Да, но это не оправдывает мое преступление. И то, что я скрывал от тебя правду.
Думать о суровой правде жизни, рассуждать о ней наедине с собой – это одно дело. А слышать о ней из чужих уст – совсем другое, в чем Брайанна сейчас убедилась.
– Опять долг.
– Да, долг перед Акорой. Ни о чем другом я не думал с тех пор, как стал ванаксом. Я помнил, как не хотелось мне браться за эту работу, и потому выполнял ее со всей тщательностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34