13 августа они переселялись в Дом Свободы.Татьяна и царица ехали в экипаже, остальные шли пешком. «Осмотрели весь дом снизу до чердаков. Заняли второй этаж… Многие комнаты… имеют непривлекательный вид. (Трудно им после Царского Села. — Авт.) Затем пошли в так называемый садик, скверный огород! Все имеет старый, заброшенный вид. Разложил свои вещи в кабинете и в уборной, которая наполовину моя, наполовину Алексея».Дом Свободы напоминал Ноев ковчег: в большой столовой собирались по вечерам император и императрица несуществующей империи, генерал-адъютант несуществующего императора, обер-гофмаршал несуществующего двора и фрейлины несуществующей императрицы. Именовали друг друга несуществующими титулами: «Ваше Величество… Ваше Сиятельство…» Перед обедом подавали меню на карточке с царским гербом. Неважно, что нехитрые блюда в этих меню. И, как в Александровском дворце, приглашаются к царскому столу господа из свиты: Валя (князь Долгоруков), Илья Леонидович (граф Татищев), Жилик (Пьер Жильяр, гувернер) и Евгений Сергеевич (лейб-медик Боткин). Бал теней, фантастический маскарад разворачивался в сибирском доме. Последний островок 300-летней империи.«14 августа… Целый день разбирал фотографии из плаванья 1890, 1891 года…»Он живет в исчезнувшем мире — в том кругосветном путешествии, когда впервые увидел Тобольск… И вот он опять в Тобольске… Круг завершился.Мирно течет жизнь в тобольском доме.«9 августа. Утром высидели в саду час, а днем два часа. Устроил себе там висячий турник…»Это все тот же турник, который доедет с ним до Екатеринбурга… Утром он качается на турнике, днем играет в городки или пилит дрова. За пилкой дров — беседует.— А ведь это похуже Смутного времени? — пилит дрова Николай.— Много похуже, Ваше Величество, — пилит дрова князь Долгоруков.Жильяр и Долгоруков по очереди принимают участие в этой царской пилке дров: устает один, начинает пилить другой. Николай — неутомим. Как он любит движение, как он жаждет любимых прогулок, но…«22 августа. Такой же дивный день. Досада берет, что в такую погоду нельзя делать прогулок по берегам реки или в лесу. Читали на балконе…»Теперь у них появилось любимое место.«Каждое утро пью чай со всеми детьми… Большую часть дня провели на балконе, который весь день согревается солнцем».С балкона открывается улица Свободы. С улицы Свободы хорошо видно, как рассаживается на балконе Семья: невысокий человек в военной гимнастерке, девочки в белых платьях и величественная дама, тоже в белом, с кружевным зонтиком.Появление Семьи на балконе — любимое зрелище и главный театр в тихом Тобольске.Из письма А.Я.Анучина (Магнитогорск):«Они все выходили на балкон. Особенно, помню, все удивлялись девочкам. Они были стриженые, как мальчики. Мы все думали, что в Петрограде такая мода. Правда сказали потом, что они болели. Все такие хорошенькие, чистенькие… Императрица была важная дама, но немолодая — отец все удивлялся, что, говорит, Григорий в этой старухе нашел?.. Отец вместе с Распутиным работал в номерах в тобольской гостинице. Распутин у него гостил».Тихая, тихая жизнь, но…«Прогулки в садике делаются невероятно скучными, здесь чувство сидения взаперти гораздо сильнее, нежели в Царском Селе».Так течет эта нудная жизнь, где все — событие.«24 августа. Приехал Владимир Николаевич Деревенко с семейством. Это составило событие дня».Доктор Деревенко — врач Алексея. Но сейчас мальчик здоров. Редкий период в его жизни, когда он так долго здоров. С врачом приехал его сын Коля — ему разрешено по воскресеньям приходить играть с Алексеем.А она?Если подняться на второй этаж и пройти по коридору, то первая, самая большая — комната Аликс.Большую часть дня она проводит здесь или на балконе. Она редко спускается вниз, даже к обеду.С ней ее любимые книги. Она читает свою Библию со многими закладками и «хорошие книги» (множество духовных книг, которые она привезла с собой).Их потом найдут на помойке в екатеринбургском доме.Но сейчас Тобольск. Обычная сцена. Горит камин, хотя еще стоит теплая погода, маленькая собачка лежит на коленях… Звуки рояля: это Татьяна играет в гостиной. И Аликс пишет очередное письмо Подруге:«Часто почти не сплю… Тело мне не мешает, сердце лучше, так как я спокойно живу. Страшно худа… Волосы тоже быстро седеют».Дорогой ценой дается ей это «спокойно живу»: она поседела и высохла.«Мы далеко от всех поселились, тихо живем, читаем обо всех ужасах, но не будем об этом говорить. Вы во всем этом ужасе живете, достаточно этого…»«Ужасы». О них аккуратно сообщает в письмах Подруга. Растет напряжение вокруг Романовской Семьи. Арестован Миша. Эсер Савинков, бывший террорист, организатор убийства дяди Сергея, теперь — управляющий военным министерством. По его требованию арестованы и Миша, и его жена, «эта женщина» — графиня Брасова (сейчас она ей простила, сейчас ее только жалко). И бедный дядя Павел (и ему она простила все гадкое, что написал он после этой ужасной революции в газетах).Колесо повернулось: вчера они заключали в тюрьму этих бомбометателей, сегодня бомбометатели заключают в тюрьму их самих. Новый мир.В это «время ужасов» царица начала мечтать о переезде в Ивановский монастырь. В монастыре началась их династия, пусть в монастыре и закончится.Существует рассказ-легенда. В конце 1904 года, во время поражений в японской войне, у Николая появилась удивительная идея. Тогда в Синоде возник вопрос о восстановлении на Руси древнего патриаршества. После долгих размышлений и бесед с императрицей Николай решил отречься от престола, принять монашеский сан — и стать Патриархом! Как когда-то в дни Смутного времени был Патриархом его предок Филарет. Но Синод холодно отнесся к этой идее…И сейчас, в дни торжества нового Смутного времени, как он мечтал жить в монастыре!Духовным владыкой в Тобольске был архиепископ Гермоген. Когда-то он был ревностным почитателем «Старца», потом стал его заклятым врагом. За это преследовали, отправили в изгнание. Теперь новая власть назначила его архиепископом в Тобольск. И вот сейчас Гермоген стал их надеждой: забыв все притеснения, он готов служить помазаннику Божьему.Гермоген с восторгом принял их идею.Волкова отправили к игуменье.В монастыре как раз построили новый дом, и игуменья готовилась принять Семью. Но этому идиллическому изменению судьбы не суждено было сбыться. В сентябре приехал Панкратов, комиссар Временного правительства, и идея была похоронена.Из дневника:«1 сентября. Прибыл новый комиссар от Временного правительства Панкратов. И поселился в свитском доме с помощником своим, каким-то растрепанным прапорщиком. На вид рабочий или бедный учитель. Он будет цензором нашей переписки».(«Свитским домом» он называл дом купца Корнилова — напротив Дома Свободы. Здесь жила свита — Татищев, Долгоруков, доктор Боткин и другие. Здесь жила и дочь доктора Боткина, которая потом опишет все здесь происходившее.) Комиссар Панкратов был послан в Тобольск в развитие все той же эффектной Игры, которую придумал Керенский: Панкратов просидел в Шлиссельбурге 14 лет, большую часть царствования Николая. И вот Керенский послал его сторожить самого царя.Аликс увидела в этом все тот же «новый мир»! Каторжник, стерегущий помазанника Божьего… И она не удостаивала взглядом этого странного маленького человечка в большой папахе. Он постоянно видел пренебрежительно-брезгливое лицо, когда, возвращая письма, заходил в ее комнату. Письма, которые она писала Подруге и которые теперь читал (смел читать!) этот революционный цензор. Аликс жила этой перепиской.В это время в Петрограде выпущенная из Петропавловской крепости Вырубова лихорадочно начинает собирать средства на освобождение Семьи. Она мечтала об их освобождении, и не только мечтала — предпринимала усилия. И ей многое удалось. Cмешно, но во всей огромной империи Подруга была, пожалуй, единственной реальной заговорщицей, пытавшейся освободить Семью. Уже в августе она посылает с тайными письмами в Тобольск молоденькую фрейлину царицы Риту Хитрово — подругу Насти Гендриковой и великой княгини Ольги. Аня, как всегда, яростно энергична, но она неопытный заговорщик. Она намекает Рите о таинственной важности писем. И молоденькая Рита воспламеняется: ореол заговорщицы вскружил голову, заработало воображение. И вот уже совершенно доверительно Рита рассказывает своему другу о таинственной организации. Они спасут Семью! Ну и друг Риты в свою очередь рассказывает… А потом…Из дневника:«18 августа… Утром на улице появилась Рита Хитрово, приехавшая из Петрограда, и побывала у Настеньки Гендриковой. Этого было достаточно, чтобы вечером у нее произвели обыск. Черт знает что такое!»«19 августа… Настенька лишена права прогулок по улицам в течение нескольких дней, а бедная Рита Хитрово должна была выехать обратно с вечерним пароходом…»Она не просто «выехала обратно». Ее привезли в Петроград на следствие. Обвинения были серьезные — искали «казачью организацию». Но ничего не нашли. И Аню Рита не выдала.В конце августа Подруге удается покинуть Петроград. Она направляется в Финляндию. Но и в пути поддерживает связь с Семьей, и уже вскоре в Тобольске Аликс все знает о злополучном Анином путешествии.Дневник царицы:«Сентябрь. 7… Аня… была схвачена в Гельсингфорсе и попала на „Полярную Звезду“.Да, 20 августа Вырубову выслали на поезде из Петрограда в Финляндию (в этом же поезде ехали генерал Гурко, врач Бадмаев и другие). Толпа революционных солдат и матросов окружает поезд в Гельсингфорс: кто-то пустил слух, что в поезде — великие князья. «Дайте нам великих князей! Дайте Романовых!» — неистовствует толпа.Какова ненависть! Блок был прав: будущее Семьи могло быть прочитано уже тогда, в дни Временного правительства. Гельсингфорский Совет арестовывает Аню, ее отправляют на «Полярную Звезду», где обосновался Центробалт — революционные матросы. Ее сажают в трюм, кишащий паразитами. По заплеванной, в окурках, палубе ее водят на допросы в ту самую гостиную, где когда-то они играли на рояле… Ее мать отправляется к Троцкому. Руководитель могущественного Петроградского Совета, он один мог повлиять на балтийских моряков — «красу и гордость русской революции». Троцкий внял просьбе. «Краса и гордость» отпускает Аню.Судьба белой царской яхты… Пишет восьмидесятилетний Ф.Г.Пичиенко:«Мой дядя был офицером на этом судне — на яхте „Полярная Звезда“… После революции он вместе с яхтой благополучно остался в спасительной Финляндии, где и умер… Уже после войны „Полярную Звезду“ из Финляндии пригнали в СССР, и царская яхта служила мишенью для флотских стрельб на Балтике».Так что расстреляли и царскую яхту тоже.Аня возвращается в Петроград. И снова она в переписке с царицей.Элегические письма Аликс:«Милая, родная моя… Да, прошлое кончено, благодарю Бога за все, что было, что получила — и буду жить воспоминаниями, которые никто у меня не отнимет. Молодость — прошла… Мои близкие все далеко-далеко… Окружена их фотографиями, вещами… халат, туфли, блюдечко, образа… Так хотелось что-нибудь послать тебе, да боюсь, пропадет…»«Ты знаешь, что душой и сердцем я с тобою, разделяю все твои страдания и молюсь за тебя горячо… Погода переменчива: мороз и солнце, потом тает и темно… Ужасно скучно для тех, кто любит длинные прогулки и кто их лишен… Как время летит… Скоро будет девять месяцев, что я со многими простилась… и ты одна в страданьи и одиночестве… Все здоровы, исключая мелких простуд, иногда колено и ручка пухнет. Но слава Богу, без особых страданий. Сердце болело последнее время. Читаю много, живу в прошлом, которое так полно богатых, дорогих воспоминаний… Не падай духом, хорошо бы послать тебе что-нибудь съедобное…»«Альбомы все оставила в сундуке, грустно без них, но лучше так, а то больно смотреть, вспоминать… Есть вещи, которые отгоняю от себя, убивают оне, слишком свежи еще в памяти… Что впереди не догадываюсь… Господь знает — и по-своему творит… Ему все передаю… Вяжу Маленькому теперь чулки, он попросил пару: его в дырах, а мои толстые и теплые… Как зимой прежде вязала помнишь? Я своим людям все теперь делаю: у папы брюки страшно заштопаны, рубашки у дочери в дырах, у мамы масса седых волос. Анастасия очень толста, как Мария раньше была — большая, крупная до талии, потом короткие ноги — надеюсь, что растет еще. Ольга худая, Татьяна тоже, волосы у них чудно растут, так что зимой без шали бывают… Вспоминаю Новгород и ужасное 17 число… И за то тоже страдает Россия, все должны страдать за то, что сделали, но никто не понимает…»(«17 число» — день убийства Распутина. Она уверена: большая Романовская Семья и большая страна получили революцию как наказание за «17 число», но… «никто не понимает…»)Написав о духовном пастыре, который убит, она пишет о заточенном пастыре страны — царе, который предан: «Он прямо поразителен, такая крепость духа, хотя бесконечно страдает за страну… Какая я стала старая, но чувствую себя матерью страны, и страдаю как за своего ребенка и люблю мою Родину, несмотря на все ужасы теперь и все согрешенья… Ты знаешь, что нельзя вырвать любовь из моего сердца, и Россию тоже… Несмотря на черную неблагодарность Государю, которая разрывает мое сердце… Господи, смилуйся и спаси Россию…»Неукротимая энергия Подруги… Урок могущества Троцкого не прошел даром. Она продолжает налаживать связи с новым миром. На этот раз — с великим пролетарским писателем — Горьким!Бедная Аликс с ее принципами никак не может понять новых знакомств Подруги. Она клеймит Горького в своих письмах. Но Аня знает: новые времена, новые имена. И эти новые имена могут ей пригодиться в ее опасном деле.Она по-прежнему не оставляет «покинутую всеми Цар-скую Семью». Она действует.С нетерпением ждет она известий от некоего Бориса Соловьева, которого отправила в Тобольск сразу вслед за Семьей.В Доме Свободы наступает эра комиссара Панкратова. «Маленького человека», как насмешливо будет звать его Николай.— Вы сами так много испытали, вы сумеете выполнить свою задачу с достоинством и благородно, как и подобает революционеру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66