Энсон замялся.
– Видите ли, я боюсь, что ваш супруг будет удивлен, увидев меня здесь после окончания рабочего дня, – произнес он наконец.
– Пожалуй, вы правы, – согласилась хозяйка дома, – Фил страшно нелюдим, гостей у нас никогда не бывает… Но по понедельникам и четвергам он уезжает в Лэмбсвил и остается ночевать у приятеля.
Энсон почувствовал, как у него вспотели ладони.
– В самом деле? – с трудом скрывая волнение, произнес он. – Хорошо, я как-нибудь приеду…
– Милости прошу. Привозите ваши идеи в любой из этих вечеров.
Мэг направилась к входной двери. Энсон последовал за ней.
– Кстати, ваш муж застраховал свою жизнь? – спросил он уже на пороге.
– Нет, – ответила она с улыбкой, – от считает это дурной приметой.
Они переглянулись, и Энсон быстро отвел взгляд.
– Уже многие из ваших коллег пытались убедить его, – продолжала она, – но Фил их и слушать не хочет. Едва завидит страхового агента, как тут же начинает ругаться. По-моему, он просто очень суеверен.
Энсон вышел под проливной дождь.
– Спасибо за виски, миссис Барлоу, – сказал он. – Возможно, скоро я вам позвоню, если что-нибудь придумаю.
– О, благодарю вас. И простите за напрасное беспокойство.
Она улыбнулась ему и закрыла дверь. Энсон пошел по дорожке к машине, не обращая внимания на струившиеся по его лицу холодные дождевые капли.
Мэг раздвинула шторы и увидела, как Энсон медленно выруливает со двора. Подождав, пока шум мотора его машины затих вдали, она подошла к телефону и дрожащей рукой набрала номер.
– Да, кто это? – послышался из трубки грубый мужской голос.
– Это я, – произнесла Мэг, – кажется, рыбка клюнула…
– Слишком уж ты самоуверенна, – недовольно буркнул ее собеседник и, не прощаясь, повесил трубку.

Дважды в неделю Энсон, как правило, наведывался по делам в Прютаун и останавливался обычно в отеле «Марлборо». В этом городке жила Фей Ливили, его старая подруга, красиво сложенная блондинка довольно свободного нрава, работавшая в табачной лавке на главной улице. За шестьдесят долларов и обед в ресторане Фей охотно сопровождала Энсона в его номер. Теперь, даже после знакомства с Мэг Барлоу, он решил позвонить ей, чтобы назначить свидание и немного развлечься. Но телефон Фей не отвечал. Раздосадованный, Энсон бросил трубку, направился в ванную и начал было бриться, но тут в комнате за его спиной раздался какой-то шум. Он распахнул резко дверь и оглядел номер. Возле кровати возилась Фей. Она методично изучала содержимое его портфеля, а увидев Энсона, отскочила в угол комнаты и заискивающе улыбнулась.
– Здравствуй, дорогой, – скороговоркой произнесла она. – Я так скучала…
Энсон смерил ее равнодушно-презрительным взглядом. Еще неделю назад эта женщина казалась ему соблазнительной, но после встречи с Мэг все изъяны внешности Фей стали более заметными. Угловатая, порывистая в движениях, с пегими, плохо окрашенными волосами, сейчас она вызывала в нем чувство, близкое к отвращению.
– Что это у тебя такой вид? – спросил он, чтобы только не молчать.
Фей нервно прижала палец к губам.
– У меня неприятности, Джон, – пролепетала Фей. – Ты не мог бы подогреть меня сотней долларов? Я просрочила квартплату, и меня грозятся выкинуть из комнаты.
«Тоже мне неприятности, – с раздражением подумал Энсон. – Интересно, как ты запоешь, если повесить на тебя долг в восемь тысяч!»
– Сотню долларов можно наварить за два часа, – сказал он вслух, – иди на улицу, стань на углу и зарабатывай себе сколько влезет.
Взгляд ее зеленых глаз стал холодным и колючим.
– Что-то я тебя не узнаю, милый, – сказала она. – Или ты забыл, что мы с тобой вроде бы не чужие?
Энсон почувствовал острое желание выгнать ее, но сдержался и, чтобы предотвратить ее истерику, угрюмо вытащил из портфеля шесть десятидолларовых бумажек.
– На, возьми, – проговорил он, – и уйди. Я что-то неважно себя чувствую. Видимо, отравился…
Фей посмотрела на зеленые бумажки и перевела взгляд на Энсона.
– Ты не мог бы все-таки дать мне сотню? – умоляюще спросила она. – Я же сказала, что у меня неприятности.
– Неприятности? – вспылил он, швыряя деньги ей на колени. – Сейчас у всех неприятности, и у меня, кстати, тоже. Прошу тебя, уйди. Мне в самом деле нехорошо.
Она сунула доллары в облезлую сумку и поднялась.
– О'кэй, дорогой, значит, увидимся на той неделе?
– Я тебе позвоню, – буркнул он, мысленно пожелав ей свернуть где-нибудь шею.
Остаток дня Энсон провалялся в кровати, думая о Мэг. Наутро он посетил двух клиентов в Лэмбсвиле и около половины шестого поехал через Прютаун назад, в Брент. Приближаясь к примыкавшей к шоссе грунтовой дороге, которая вела к дому Барлоу, Энсон невольно сбавил скорость.
«Может быть, навестить Мэг сегодня? – подумал он. – Хотя какой смысл? А если ей действительно нужен сюжет для романа? Да и зачем еще я мог бы ей понадобиться? Не для постели же!»
Энсон съехал на обочину и задумчиво закурил.
Нет, лучше не сегодня, поразмыслив, решил он. Эдак можно лишиться всех шансов. В следующий понедельник она опять будет одна, а к тому времени я что-нибудь придумаю…
Немного успокоившись, он завел мотор и медленно поехал в Брент.
– Вас что-то беспокоит, мистер Энсон? – участливо спросила Энн Гервин.
Энсон вздрогнул, нахмурился и внимательно посмотрел на сидевшую за машинкой девушку.
– У вас такое выражение лица, будто вы замышляете убийство, – беззаботно прощебетала она и отвернулась. Он напрягся.
– Я занят Энн… Не мешайте, пожалуйста.
Девушка состроила обиженную гримасу и вновь затарахтела на машинке. Энсон поднялся, подошел к окну и посмотрел на плотный поток автомобилей внизу. На его столе валялась стопка непрочитанных писем, запросов и заказов. Работа в это субботнее утро не клеилась – Энсона неотступно преследовали мысли о Мэг.
«Как будто замышляете убийство…» – повторил он про себя слова секретарши. Девчонка как в воду глядела. Именно об этом он и думал: об убийстве, которое могла бы описать Мэг Барлоу в одном из своих рассказов. А что, если бы он и вправду замыслил такое страшное преступление? Не книжное, а самое что ни на есть настоящее? Неужели прочесть его мысли было так легко, что это смогла сделать даже Энн, с ее наивностью и простотой?
Усилием воли Энсон заставил себя сесть за стол, взял первое попавшееся письмо, прочел его и принялся сочинять ответ.

Со времени своего назначения в Брент Энсон жил на пятом этаже огромного здания, расположенного возле железнодорожного вокзала. В распоряжении каждого квартиросъемщика находился подземный гараж, из которого можно было выезжать прямо на улицу.
Сегодня за обедом Энсон выпил чуть больше обычного. Слегка навеселе, он быстро въехал в гараж, привычно поставил машину в бокс, вылез и захлопнул дверцу. Сунув ключ в замок, он вдруг почувствовал, что где-то в холодной тьме бокса прячется человек. Раздался шорох, и Энсон быстро повернул голову. Высокий широкоплечий мужчина, больше не таясь, вышел из тени и стал у выезда из бокса, внимательно разглядывая Энсона, который, в свою очередь, пытался различить черты лица незнакомца.
– Привет, ягненочек, – грубым, зычным голосом произнес тот, и Энсон почувствовал, как его сковывает ужас. Перед ним стоял Джерри Хоган собственной персоной. Уже несколько дней Энсон бы настолько поглощен мыслями о Мэг Барлоу, что совсем забыл про угрозу Джо Дункана, но теперь в ушах страхового агента вновь зазвучали зловещие слова букмекера: «Жду до субботы. Если не вернете, придется вам иметь дело с Джерри, это я вам обещаю».
Что ж, Джо Дункан сдержал слово. Джерри Хоган не спеша приблизился к Энсону и остановился в ярде от него. Держа руки в карманах, он лениво пожевывал обслюнявленную сигарету и брезгливо рассматривал свою будущую жертву.
– Догадываешься, за чем я пришел? – грубо спросил Хоган. – Джентльмены должны вовремя отдавать деньги, иначе им туго приходится. Выкладывай тысячу зелененьких, да пошевеливайся!
– Скажи Джо, что я прошу подождать до понедельника, – произнес Энсон, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее.
– Никакого понедельника, приятель. Дункан велел взыскать, что причитается, сегодня.
Верзила вытащил из карманов свои огромные руки и сжал кулаки.
– Долг, мальчик мой, платежом красен, – добавил он, – гони монету, да поживее. Я не собираюсь тут ночевать.
Энсон почувствовал холодок под ложечкой. Взглядом затравленного животного он в отчаянии осмотрел бокс. Отступать было некуда.
– Деньги будут в понедельник, – сказал он, – передай Джо, что мне должны заплатить…
Он умолк на полуслове, потому что Хоган стал медленно подходить к нему. Охваченный ужасом, Энсон забыл о необходимости сохранять достоинство и в следующее мгновение пронзительно закричал:
– Нет-нет! Не трогай меня, не надо!
Джерри расхохотался ему в лицо.
– Это еще не все, малыш, – сказал он, – ты, верно, знаешь, что иногда я и Бернштейну пособляю чем могу, тому самому Бернштейну, которому ты задолжал восемь косых, не забыл? Конечно, у тебя еще есть время, но Сэм не строит на твой счет никаких иллюзий, он уверен, что его денежки плакали… Ну ладно, я сегодня добрый. Ты заплатишь в понедельник, или я буду вынужден сделать из тебя котлету, как это ни печально. А если не найдешь, чем расплатиться с Сэмом, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты вообще родился на свет, – добавил он. – Усек?
– Все ясно, – пробормотал Энсон, чувствуя, как по его спине катится холодный пот.
– Ну вот и славненько. Итак, ты платишь в понедельник. И без дураков, понятно?
Энсон облегченно вздохнул и попытался улыбнуться, но тут громадный кулак Джерри с молниеносной быстротой метнулся к животу страхового агента. Парализованный мощным ударом, Энсон согнулся и упал на заляпанный машинным маслом пол.
– До понедельника, милок. И пусть это маленькое нравоучение пойдет тебе на пользу, – сказал Хоган. – А еще не советую тебе забывать о Сэме, если не хочешь получить от меня на полную катушку.
Когда Энсон проснулся, солнце ярко освещало комнату. Согнувшись вдвое, Энсон пробрался в ванную. Внутри у него все горело, и он с ужасом думал о второй встрече с Джерри, которая наверняка скоро состоится. При этой мысли у него холодело под лопатками и судорога сводила живот, ибо сомневаться в том, что Хоган в конце концов обеспечит ему инвалидную коляску, не приходилось.
Размышляя о своем безнадежном положении, он провалялся до самого вечера. Мысли путались в голове, но скоро их хаос приобрел какую-то определенную форму. Раньше он никогда не пробовал добывать деньги нечестным путем, но теперь с ужасом понял, что другого выхода у него просто нет. И тут он подумал о Мэг Барлоу: «А ведь она себе на уме. Этот рассказ о надувательстве со страховкой, эти залежалые „драгоценности“… Она же прекрасно знает, что им грош цена. Но тогда за каким чертом она меня звала? И почему сказала, что мужа не бывает дома по понедельникам и четвергам? А может, она – мой единственный шанс?»

Энсон подошел к магазину Фремели, немного подволакивая ногу: ходить нормально после встречи с Хоганом ему было больно. Отдел садового инвентаря размещался в подвале и был до отказа забит покупателями. Восхищенная публика расхаживала между цветочными горшками, миниатюрными фонтанами и искусственными ручьями, текущими по выложенным яркими ракушками желобкам. Покупателей обслуживали четыре молодые девушки. Сидевший за большим столом начальник отдела перелистывал папку с заказами.
Энсон огляделся, подошел к одной из продавщиц и шепотом спросил:
– Это и есть мистер Барлоу, мисс?
Получив утвердительный ответ, он смешался с толпой и принялся внимательно разглядывать мужа Мэг.
Барлоу бы маленьким худощавым человеком лет сорока. Его короткие черные волосы резко подчеркивали угловатые черты лица, впалые, обрамленные синими кругами глаза, почти лишенный губ рот и длинный худой нос. Одни только руки, тонкие и нервные, показались Энсону изящными.
«Интересно, как это Мэг вышла за него?» – подумал он и, удовлетворенно хмыкнув, вышел на улицу. Было без двенадцати четыре, и Энсону предстояло посетить еще трех клиентов. Значит, к шести он освободится и уже в семь будет у Мэг.
Энсон вошел в телефонную будку, полистал записную книжку и, набрав номер Барлоу, стал ждать. После третьего звонка Мэг сняла трубку.
– Здравствуйте, миссис Барлоу, – произнес он, стараясь говорить легко и непринужденно. – Это Джон Энсон.
Последовала короткая пауза, во время которой он слышал лишь ровное дыхание Мэг.
– Простите, не поняла, – проговорила наконец она, – как вы сказали?
– Джон Энсон из «Нэшнл фиделити», – повторил он. – Вы меня помните?
– А… ну конечно, конечно. Простите, пожалуйста. Я работала, поэтому не сразу сообразила.
– Надеюсь, я вам не помешал?
– Ну что вы! Я часто вспоминаю вас. Как у нас с сюжетом?
– Э… кажется, я кое-что придумал, – неуверенно пробормотал он, – может быть, я…
– Что?
Он сконфуженно молчал. Рука, сжимавшая телефонную трубку, стала влажной.
– Видимо, вы сегодня заняты? – предположила она, прерывая затянувшуюся паузу.
– Я в Прютауне. Мне необходимо встретиться с несколькими клиентами, но если вы не против, я мог бы подъехать часам к семи.
– Буду рада вас видеть. Если не возражаете, мы вместе поужинаем, хорошо? Меню, правда, не очень изысканное, но все-таки… Я не люблю ужинать одна.
Загорелая, самоуверенная красавица в небесно-голубой мужской сорочке и плотно облегавших стройные бедра белых брюках вошла в магазин, остановилась перед Барлоу и посмотрела на него так, словно разглядывала пятно на свежей скатерти.
– Видимо, сейчас еще рано сажать розы «Мери Виткрофт»? – спросила она.
При виде этой женщины у Барлоу захватило дух.
– Да… рановато, – промямлил он, – но я могу принять ваш заказ. Если вы не против, мы привезем вам семена, а посадить можно и потом…
Голубые глаза равнодушно скользнули по его неказистой фигуре.
– Мне нужно двадцать кустов. На имя миссис Ван-Герц. Мой адрес у вас есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15