Он обнял ее, рискуя быть отвергнутым. За те секунды, что они смотрели друг на друга, Трент ощутил себя более уязвимым, и Марианна почувствовала, что они поменялись ролями. Она прижалась к нему и уткнулась лицом в его грудь.
Обнимая Марианну, Трент посмотрел на закрытую дверь за ее спиной и опять вспомнил своего отца: чувство неполноценности, заставлявшее его покупать сыну и жене дорогие подарки на деньги со счетов жокей– и поло-клубов, которые следовало возвратить к концу месяца, чего никогда не получалось. Они с матерью чувствовали себя виноватыми, принимая подарки. Виноватыми за то, что отец пьет от отчаяния. И, ожидая неизбежного позора, они ничего не говорили друг другу, словно молчание могло спасти положение.
Старик в соседней комнате… Несостоятельный президент, объект насмешек в своей стране, несмотря на голос в ООН. И все-таки – президент, пытавшийся оправдать надежды своих внуков и правнуков: обучение за границей, престижная работа, квартиры, вещи, машины. Слишком легко осуждать почти неизбежную связь с коррупцией.
– Попробуй не осуждать. – Трент легонько погладил ее по волосам.
Марианна слегка отстранилась, глядя на него снизу вверх мокрыми от слез глазами и шмыгая носом. Он поцеловал ее в лоб, затем их губы слились в нежном поцелуе. Можно поцеловать, думал он, прижимая ее к себе, можно заняться сексом, но все это бессмысленно без тех слов, которые нужны Марианне и были нужны другим женщинам из его прошлого. Неужели он не произносил этих слов потому, что привык годами хранить тайны и уже не мог выйти из роли? Или он всегда был скрытным, и подобное качество или болезнь привели к тому, что он был завербован? Что было вначале – курица или яйцо?
– Я хорошо умею писать отчеты, – прошептал он в ее мягкие, влажные от дождя волосы.
– И убивать людей. – Марианна слегка улыбнулась и высвободилась из его объятий. Быстрая смена настроения – преимущество юности. – Я в порядке.
– Точно?
– Думаю, да. – Она шмыгнула носом. – У тебя нет носового платка?
Он машинально сунул руку в карман своей промокшей военной куртки: патроны, бечевка, нож.
– Извини…
– Понятно. Ну ничего. – Она вытерла нос рукавом.
– Я должен с ним поговорить. – Трент посмотрел на часы. – Минут пятнадцать…
Дед Марианны был президентом уже двадцать лет, а до этого – премьер-министром под британским колониальным правлением. Встретив твердый взгляд старика, Трент подумал, что характер у него гораздо сильнее, чем был у его отца.
– Я должен знать, как все это произошло, – без всякого вступления начал он.
А началось все с денег, что стали появляться на его банковском счете в «Чейз Манхэттен», – сначала довольно небольшие суммы. Он мог тогда успокаивать себя, что это результат недосмотра, ошибки в подсчетах.
– Возможно, мне не следовало иметь банковских счетов, – сказал президент. – Но это довольно удобно.
Он потратил эти деньги. Большие суммы.
– Пять тысяч долларов, десять тысяч.
– За какой период? – спросил Трент.
– За последний год…
Когда поступили большие суммы, президент убедил себя, что отступать уже слишком поздно и как-нибудь все образуется. От него ничего не требовали, в контакт с ним не вступали.
– Вы ведь знаете, как это бывает. Однажды, во время полуофициального визита в Лондон, после встречи с заместителем министра иностранных дел он возвратился в свой номер в отеле «Савой» и обнаружил, что с ночного столика исчезли семейные фотографии, которые он всегда возил с собой. Кто-то вынул из гардероба один из двух его черных чемоданов и поставил на гладильную доску, открыв замки. Президент заглянул в чемодан, увидел фотографии и надорванную подкладку. А под ней обнаружились пакеты с белым кристаллическим порошком. Хотя старик никогда не видел ни кокаина, ни героина, он сразу понял, что это. Один из пакетов был открыт. Президент послюнявил палец, как детективы в кино, сунул в порошок. Кристаллики оказались горькими на вкус, кончик языка онемел.
Некоторое время президент стоял в нерешительности, понимая, что нужно кому-нибудь позвонить, но кому? И как объяснить все остальное? Тогда откроется история с деньгами… Очевидно, тот, кто его подставил, сфотографировал чемодан с наркотиками, на которых лежат снимки его семьи. Старик представил себе завтрашние газеты…
Трент понимал президента и даже немного ему симпатизировал. Он попался в капкан. Но кто поставил ловушку? Кто прошел по покрытому ковром коридору со свертком под мышкой? Постоялец отеля, знакомый с его порядками и имеющий доступ к наркотикам или к тому, кто имеет доступ?
Хотя Трент никогда не останавливался в отеле «Савой», он знал его достаточно хорошо. Каждые школьные каникулы его водил туда полковник Смит. Повзрослев, Трент иногда обедал в Речном зале и буфете, выпивал в Американском баре. Еще одна часть головоломки встала на свое место, когда он представил себе короткий лестничный пролет из вестибюля в буфет и Американский бар. В конце лестницы – магазин подарков, а напротив – большая витрина с багажными сумками, обшитыми декоративной тканью, на которой вытканы средневековые орнаменты с изображениями животных. У американца Стива была именно такая сумка! «Теперь остается непонятной только связь», – думал Трент, сверху вниз глядя на президента.
– Вы смыли пакеты в унитаз? Президент пристыженно кивнул.
– Это было все, что я мог сделать. – Он попытался слабой улыбкой скрыть смущение.
«Поступок ребенка», – подумал Трент и почувствовал к старику отвращение, но скрыл гнев, вспомнив приятелей католиков в Северной Ирландии, которые мотивировали свой отказ доносить в ИРА таким образом:
«Они тоже католики, парень, ты ведь знаешь, каково это…» Они ссылались на католицизм, оправдывая свое малодушие и отдавая страну на растерзание жестоким головорезам.
– Что вы сделали с чемоданом? – Трент знал: президент даже самой маленькой страны находится под постоянным наблюдением охраны.
Старик рассказал, что провел час в магазине «Фойл» в поисках книг, которым обрадовалась бы Марианна. Когда выдался свободный день, он отправился на поезде в Кембридж, где Марианна слушала Летний курс, и взял с собой чемодан с книгами. Полицейскому из отдела дипломатической охраны он сказал, что весь день проведет с внучкой. Затем, сделав вид, что передумал, сел на более ранний лондонский поезд и по пути оставил чемодан в камере хранения на станции Чаринг-Кросс.
– Я убедился, что на нем не было отпечатков пальцев. – Старик улыбнулся.
«Думает, что я похвалю его за сообразительность», – подумал Трент.
Перед переворотом президент так же анонимно, как деньги и наркотики, получил инструкцию переночевать в субботу в своем доме в горах и оставаться там, пока его не заберут.
Вот и вся история. Теперь президент ждал. Трент понимал, что у старика нет шансов выпутаться. Если бы не удалось с наркотиками, они добрались бы до него каким-нибудь другим путем. Глупый, алчный старик, который в конце концов так испугался, что в отчаянии решился на последний шаг: сначала на убийство, а потом на самоубийство.
Трент не стал его осуждать.
– Я пообещал Марианне, что не причиню вам вреда, сэр. – Он слегка пожал плечами. – Если я останусь в живых и мне придется писать отчет, о вас там не будет ни строчки. Благодарить меня не за что, – быстро продолжил он. – Марианну я возьму с собой. Если вы захотите утром прогуляться, то найдете заводную ручку к одному из полицейских «лендроверов». Она привязана к дереву километрах в шестнадцати ниже по дороге.
Глава 13
Трент сидел рядом с сиденьем водителя в полицейском «лендровере», пристегнувшись ремнем, и смотрел, как Марианна управляет машиной. Дождь превратил грунтовую дорогу в болото, через которое автомобиль продвигался на маленькой скорости. Колеса буксовали в жиже, наезжали на камни, по ветровому стеклу щелкали «дворники». Там, где ветер прошелся по лесу, вырывая с корнем деревья, остались огромные просветы, сквозь которые виднелись острые белые обломки стволов. На прогалинах и над дорогой, как воздушные змеи, носились сорванные листья. Сквозь стук дождя по алюминиевой крыше «лендровера», шум мотора и скрежет колес Трент с Марианной слышали рев вышедшей из берегов реки и грохот камней и деревьев, несущихся по ней.
Горная дорога, спускавшаяся от хижины президента, у самого подножия гор пересекалась с грунтовой. До того как было построено шоссе, грунтовая дорога была основной в Бельпане. Она шла параллельно новому шоссе и соединялась с ним проселками, спускавшимися от стоянок лесорубов, редких плодородных долин и плато, подобных тому, на котором стоял дом президента. Некоторые из таких проселков после пересечения с грунтовой дорогой и шоссе вели через болота и лагуны Бельпана к рыбацким деревням, одолеваемым комарами и спрятанным среди мангровых лесов на побережье. После постройки шоссе грунтовую дорогу забросили, стараясь избежать лишних расходов. Но участок длиной восемьдесят километров, который вел к Бельпан-Сити, заасфальтировали еще раньше. Как раз с этого асфальтированного участка и начинался поворот к Пункту Английского Полковника, который находился километрах в тридцати к северу от столицы.
Так как шоссе было по крайней мере в одном месте разрушено, Трент собирался ехать по грунтовой дороге. При нормальных обстоятельствах они преодолели бы это расстояние меньше чем за три часа. Теперь же Трент сомневался, что они вообще смогут добраться.
Люди Луиса наверняка уже заняли центральную телефонную станцию, чтобы контролировать связь с внешним миром; внутреннюю же связь разрушил тайфун. Трент собирался отправить Марианну на «лендровере» в Бельпан-Сити в надежде на то, что ей удастся добраться до Британской верховной комиссии. С помощью Марианны, хотя она и возражала, считая, что он сейчас не в состоянии вести мотоцикл, Трент засунул его в багажник «лендровера»: вдруг дорога перекрыта или непроезжая?
Мигелито хвастался, что они убьют министров. «Мы собираемся сажать их в одну большую дыру» – так этот коротышка, любитель кокаина, объяснял свои намерения. Но Хосе полагал, что они живы. Если и так, то их жизни не дороги организаторам переворота, потому что существует постоянный риск, что кому-нибудь из них удастся сбежать и организовать сопротивление. А «главный гринго», по словам Мигелито, был человеком, который никогда не станет рисковать понапрасну.
Трент предполагал, что отсутствие президента сдерживает переворот. Ни президент, ни Хосе не знали, какая ему была отведена роль. Видимо, главная, поскольку тогда он не только сохранит видимость управления правительством, но и повысит свой авторитет в мире.
Трент никогда не верил в интеллект наркобаронов. Их несметные состояния были построены на запугивании, убийствах, взятках и принуждении. Все эти средства использовали организаторы и исполнители переворота. Но он не мог не заметить здесь и утонченного замысла: задолго спланированная операция; понимание необходимости легитимности, для чего и был организован подкуп президента; привлечение газет, организация ряда статей в американской прессе, вопросы в палате представителей и в сенате, принесение в жертву самолетов с пилотами. И наконец, присутствие в Бельпане самого Трента. Два месяца ему понадобилось, чтобы добраться до места, и еще семь он провел здесь. Прибавить еще два месяца переговоров, прежде чем выбор пал на него, и становится ясно, что полковник Смит знал о перевороте с самого начала.
Интересно, почему выбрали именно его? Почему ЕС действует оперативнее; чем американцы, хотя Бельпан входит в сферу интересов США? Теперь понятно, что выбор пал на него без учета того, что он работает на определенную организацию, только потому, что это именно он. Существовала тайная связь между переворотом, Стивом, полковником, Каспаром, убийством дона Роберто, фотографией, его назначением в Бельпан. Просто невероятная жестокость…
Трент застонал от боли, когда Марианна резко затормозила и «лендровер» развернуло перед высоким тополем, перегородившим дорогу. Это было четвертое дерево, которое следовало спилить. Из-за ран Трента пришлось выработать особую последовательность действий. Марианна разворачивала машину так, чтобы лебедка, находившаяся спереди, была направлена в сторону склона. Раздевшись до нижнего белья и завернувшись в пончо, они затем выходили под дождь.
Сейчас, заправив пилу бензином и маслом, Трент стал распиливать боковые ветви на куски приемлемой длины, а Марианна отнесла вниз по склону проволоку и блок. Закрепила проволоку вокруг ствола кедра и вернулась к «лендроверу» за тросом лебедки, продела его через блок и прикрепила к нижнему концу ствола, загородившего проезд. Трент оттащил в сторону еще одну ветку и обернулся.
С веревкой в руке девушка карабкалась вверх но холму, чтобы привязать машину к дереву. Она скользила по грязи, руки были изрезаны тросом и острыми как бритва листьями подлеска.
Доблесть – старомодное слово, подумал Трент, но ей подходит. Он отпилил еще шесть ветвей, выключил пилу, положил на землю и стал оттаскивать ветви в сторону. Вдруг его пронзила такая острая боль, что перехватило дыхание. Он плюхнулся в грязь, не в силах пошевелиться.
Марианна соскользнула с холма и проехала оставшиеся несколько метров на спине. Пончо слетело, зацепившись за ветку. Волоча его за собой, она подошла к Тренту, с тревогой глядя на мужчину. Казалось даже, что она плачет, но нет – просто капли дождя стекали по ее щекам.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
Трент попытался улыбнуться.
Не замечая грязи, она уселась рядом, взяла его руку в свои ладони и раскрыла ее, словно пытаясь угадать его судьбу.
– Ты убиваешь себя.
– Спасибо, – отозвался Трент. Он представил себе, что на него смотрит полковник Смит.., как Бог на облаках, карающий Бог Ветхого Завета, но в панаме и с зонтиком.., и в ужасных носках. Трент невольно улыбнулся, но тут же сморщился от боли. Интересно, засмеется ли Марианна, если ей рассказать… Она ведь не знает полковника Смита, разве что на фотографии видела, там он молодой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28