Несчастная женщина промолчала или ответила каким-то жестом – Ирина не видела. Повернувшись к продавщицам спиной, она медленно направилась к выходу…
Случайная встреча с выходцами из России поначалу вселила надежду; однако, слушая диалог, девушка все отчетливее понимала: они самые обычные жители пригорода Хайфы. Не хватающие с неба звезд, едва сводящие концы с концами и, конечно же, не имеющие понятия о работавшей под одной крышей с Институтом океанографии разведслужбе.
Уставшая и подавленная она спустилась по короткой лестнице гранитного крыльца и повернула вправо. Кажется, кривая узкая улочка где-то впереди соединялась с тем шоссе, что петляло вдоль побережья и огибало мыс с проклятым Институтом. Ирина успела запутаться в хитросплетениях улиц и переулков; местная неказистая застройка казалась однообразной, невыразительной.
"Бог с ним, – подумала она, не меняя направления, – если сама не найду шоссе – остановлю такси. Или спрошу у кого-то из прохожих, как побыстрее добраться до центра".
После очередного плавного поворота впереди показался кусочек лазурного моря, а по знакомой береговой трассе проносились автомобили. Однако обрадоваться она не успела – взгляд опять выхватил ненавистный бетонный куб, беспорядочно колыхавшийся в мареве раскаленного воздуха.
"Все, довольно! – вздохнув, ускорила девушка шаг, – сколько можно изводить себя поисками решения?! Сейчас вернусь в гостиницу, приму душ… И отправлюсь с Артуром в ближайший ресторан. По дороге и выложу свои соображения. Два дня, полагаю, нам хватит, чтобы выбрать и выследить кого-то из сотрудников разведки. А уж потом…"
И вдруг она почти остановилась.
"Дядя Яков… Великий мастер… Возится с раствором и камнем…" – разом всплыли обрывки недавно услышанных в магазине фраз.
Прищурив красивые серые глаза, Ирина пристально рассматривала сидящего на приземистом табурете старика. Возле ног того стояло корыто с раствором; рядом высились стопки природного камня, рассортированного то ли по размеру, то ли по форме. Не поднимая седой головы, старик прилаживал бежево-розоватый сланец к фасаду каменного забора…

Глава седьмая

Израиль; Хайфа
28-29 июня
– Извините, не могли бы вы подсказать, как отсюда проще и быстрее добраться до центра? – остановившись в трех шагах от помятого ведра с водой, спросила Ирина по-английски.
Старик мельком взглянул на подошедшую особу. Ни один мускул не дрогнул на морщинистом лице, ни одно лишнее движение перепачканных раствором рук не нарушило привычного ритма работы.
Девушка пожала плечиками, вздохнула… Повернувшись и делая первый шаг в противоположном от берега направлении, тихо сказала по-русски:
– Жаль, что вы не понимаете. Придется плутать…
– Ви, дочка, таки из России? – вдруг послышался сзади хрипловатый голос.
– Да, – обернулась она.
– Шож ви мине спрашиваете на ненашем язике? Так бы сразу и заговорили по-русски… Ви, наверное, недавно переселились в Святую землю и еще не привыкли к тому, шо здесь живет половина бывших русских?
– Вовсе нет, – запросто отвечала молодая женщина, – я приехала сюда с мужем на несколько дней.
Крохотный табурет жалобно скрипнул – мастер ополоснул руки в ведре с водой и разогнул спину.
– Так, значит, в Хайфе у вас, слава Богу, родственники!
– Вовсе нет, – повторила она. – Мы с мужем самые обычные туристы, – и, застенчиво улыбнувшись, призналась: – Знаете, я уж третий раз прохожу мимо в поисках верного направления и невольно наблюдаю за вашей работой. Красиво у вас получается! Да и… прошу извинить, если отвлекаю.
– Пестехолоймес*, – прокряхтел старик непонятное словцо и обратил к ней почти черное от загара лицо: – Мине теперь мало приходится говорить с людьми – все больше с камнями. Спрашивайте, милочка, спрашивайте… Спросите о городе, о порте, о любом жителе этого района – я с радостью расскажу, шо знаю.
Ирина слегка наклонилась и с интересом рассматривала только что уложенные на цоколе и кирпичных столбах забора камни. Мастер же вытер о серую тряпицу мокрые руки, уселся поудобнее и спросил первым:
– А шож ви, дочка, прогуливаетесь одна и без мужа?
– Переборщили мы немного с прогулками под вашим солнцем – он вчера чуть живой вернулся в гостиницу. А сегодня решил отлежаться в прохладном номере.
– Да, здесь ви правы. Жара в Израиле густая и шутить с ней не стоит.
Она немного отошла назад от уже облицованного фрагмента; склонила голову набок, словно рассматривала музейный холст. Подметив неподдельный интерес, пожилой мужчина замолчал, настороженно ожидая оценки…
И девушка не удержалась:
– Потрясающе. Мне очень нравится, как вы работаете.
– Ви, милочка, можете мине, конечно, не поверить, но это таки непростая работа, – заулыбался он, отчего по щекам разбежались глубокие морщины. Затем всплеснул жилистыми руками: – Это ж не кирпичи в шэренгу строить при возвэдении многоэтажного дома! Не скажу дурного за ремесло каменщика, но шо в нем сложного?… Натянул себе леску, разбросал раствор и шуруй – било бы ровно!
– А тут вы будто мозаику выкладываете.
– У вас хороший глаз, моя фейгеле – это и есть самая настоящая мозаика! Здесь все первостэпенно важно: и форма камня, и его размер, и толщина, и даже оттенок. Поглядите сюда, – указал он узловатым пальцем: – Смотрите, как играет композиция – три группы больших камней словно монолит, а между ними бежит прожилок. Меж больших камней непрэменно должна быть пущена прожилка из мелкой россыпи! Иначе, не дай Бог, вийдет форменная куча, а не композиция.
– И вправду красивое сочетание, – совершенно искренне подтвердила Арбатова. – Если бы камни лежали как попало – исчез бы весь вид.
– И опять ви очень правильно говорите! Оттого мое дело не терпит спешки. Тут на неделе один из заказчиков ни разу не подумал и принялся меня упрекать в неторопливости. Я бил прэдэльно возмущен и решил немножко научить его жизни. Немножко, милочка, совсем чуть-чуть… Шоб не обидеть клиента, потому что клиент не любит когда мастер умнее него… Ладно, говорю, будь по-вашему. Но поимейте ввиду – переделка за ваш счет!
– И что же? – заулыбалась она, ожидая неординарной развязки.
– Как шо?! Шоб ви знали, я выложил ему безо всяких композиций целый угол! Красивый такой угол, ровный, как под линейку. Без композиции, но бистро, как он хотел. Ведь слово клиента – закон! Любой каменщик мог бы загордиться таким углом, если бы он строил, напримэр, коровник. Но ведь это бил не коровник! И шо ви сибе думаете?! Походил он взад-вперед, "полюбовался" результатом спешки… Потом тяжко подумал, почмокал своими толстыми губами и попросил все переделать. Да еще и премию мине объявил – пять процентов от первоначальной суммы!
– Отменно вы его проучили, – рассмеялась Ирина и, вернув лицу серьезность, заверила: – Вы хороший мастер! Наверное, много лет заняты этой работой?
Довольный дедок расцвел и пустился в объяснения:
– Да, сколько живу… Мы с семьей рэпатриировались в Израиль двадцать лет назад; братья мои виучились еще в Советском Союзе, и пошли в науку – сейчас большие люди в Амэрике. И сын мой стал уважаемым человеком – служит в Медицинском центре "Бней Цион"; скоро накопит денег на хорошее новое жилье. А я по старой стезе пошел… Сначала било тоже очень трудно – знаете, как говорят в Одессе: "В Киеве ви министр, а у нас ви еле-еле поц". Но потом потихоньку освоился, местные люди запремэтили мое старание. С той поры и тружусь здесь…
При этом он размашисто повел рукою, неопределенно указывая направление, точно понятие "здесь" вбирало в себя всю длину улицы со всеми прилегающими кварталами.
Оглянувшись по сторонам, девушка заметила:
– Да, тут действительно много хорошо отделанных фасадов. Это тоже ваша работа?
– Конечно! Я отделывал весь квартал. И еще множество домов в центре города – неподалеку от знаменитых Басхайских садов. А туда, повэрьте, приглашают работать ни кого попало!
– А нанимают только частные владельцы домов или… – она опять закрутила головой и, как будто случайно узрев торчащий из-за угла фрагмент здания Института океанографии, кивнула в его сторону: – Или государственные учреждения тоже приглашают?
Мастер отмахнулся:
– Шо ви, такие не приглашают! За дерехом* * * очень серьезное учреждение – моя невестка трудилась там несколько лет. Шоб ви знали, на строительство того бетонного склепа приглашали совсем других мастеров.
Услышав сие признание, Арбатова ощутила неистово заколотившееся от волнения сердце. Мысли лихорадочно завертелись вокруг единственной цели: непременно упрочить и развить знакомство с пожилым евреем.
– Здесь раствор в швах пока не просох, зато цоколь вон того здания великолепен, – показала она на дом, стоящий через дорогу. – Мне кажется, занимаясь его отделкой, вам особенно удалось сочетание: серый с вкраплениями розового камня.
– Ви на самом деле так считаете? Или просто хотите сказать приятное старому человэку?
– Нет-нет! Поверьте, я действительно очарована вашей работой.
Он с минуту помолчал, оттирая все той же тряпицей остатки раствора с уложенных в "композицию" камней. Потом исполненным грустью голосом начал:
– Ми втроем: отец, я и мой младший брат еще до отъезда занимались отделкой в Поволжье. Можете мине верить, милочка – трудно тогда приходилось! Советская власть считала нас бэссовестными шабашниками и всячески старалась притеснить. Прэдставьте, однажды моему отцу пришлось таки отсидеть пятнадцать суток под арэстом.
– Вот как?! И за что же?
– Мы облагородили ершовским камнем фасад сельского клуба, а председатель колхоза оказался вэроломным человеком и обманул при расчете. Отец не сдержался и наговорил нэприятных, но правдивых слов. А этот шикер* * ** вызвал милицию, оклеветал нас небилицами: дескать, мы напали на него, шантажировали и хотели избить. Прэдставляете?
– Представляю, – скорбно кивнула молодая женщина, – много у нас в России было несправедливости. Много ее и сейчас. А что же дальше? Всей семьей переехали сюда?…
– Нет. Хотели переехать. Но всей семьей не вишло…
По виду старика, по изменившемуся голосу она поняла: разговор вплотную подошел к какому-то очень важному событию в его жизни. Событию, о котором не спешат рассказывать первому встречному, но суть которого постоянно будоражит душу и рвется наружу.
– Отец умер (Царствие ему небесное), так и не дождавшись разрешения на выезд, – молвил он, плеснув немного воды в корыто и медленно размешивая еще неиспользованный раствор. – А младший брат…
И опять невыносимо долгая пауза оборвала повествование. Ирина тоже молчала, лишь мысленно подгоняя его, умоляя продолжить…
И старик решился. С протяжным вздохом тихо проговорил:
– Младший брат таки угодил в тюрьму. Незадолго до моего отъезда… Несколько лет я исправно писал письма; он отвечал: сначала из Магадана, потом из Поволжья. Последние письма приходили из-под Новосибирска. А несколько лет назад он вдруг замолчал навсэгда.
– Неужели вы до сих пор не знаете о его судьбе?
– Ох, вэй… Куда я только не обращался и не писал с просьбами найти его следы или хотя би могилку. Все напрасно…
Наверное, впервые за долгую беседу ей стало по-настоящему жалко седого старого человека. С выцветшими и уже подслеповатыми глазами; со смуглой, почти черной от беспощадного солнца кожей; с огрубевшими от постоянной работы ладонями…
– Как вас зовут? – тихо спросила она, коснувшись его плеча.
– Все называют дядей Яковом.
– А я Ольга.
– Мнэ очень приятно било с вами побэседовать, Ольга.
– Знаете что, дядя Яков! – вдруг присела она возле него на корточки и положила свою ослепительно белую ручку на огромную темную ладонь, – мой муж работает в Управлении МЧС Санкт-Петербурга; часто бывает в Москве – у него там полно знакомых в различных министерствах. Назовите мне данные вашего брата: фамилию, имя, отчество; год рождения; статью по которой он был осужден…
– Ви думаете, получиться что-то вияснить? – с сомнением спросил мастер.
– Уверена!
– Хорошо, Ольга, давайте попробуем, – пожал он плечами, – даст Бог – получится. Тогда запишите…
– Говорите, дядя Яков. У меня отличная память – я запомню каждое ваше слово.


* * *

На освещенных фонарями и рекламой улицах вечерней Хайфы было многолюдно. Невыносимая духота, изгоняемая из города легким солоноватым бризом, отступила за вершины Кармель.
– Срочно свяжись с Александром. Пусть смотается на денек из Хайфы. В Иорданию, в Турцию, на Кипр – все равно, – с жаром говорила Ирина по дороге в ресторан.
– Зачем? – едва не споткнулся от неожиданности заявления Артур.
– Мне удалось случайно познакомиться с одним человеком. Его родственница работала в Институте. Для упрочения знакомства нужны данные на одного человека.
– Кем же она там числилась?
– Пока не знаю. Но проработка данного варианта позволяет избежать риска.
– Замечательно! А если она махала шваброй в коридорах этого долбанного Института и ни черта не знает о разведчиках? – заметил молодой человек.
– Тогда займемся твоим лысым, – спокойно ответила Арбатова. – А завтра Сашка должен быть на Кипре – нам крайне необходимо передать через него запрос открытым текстом.
– Почему открытым?
– В тексте слишком много личных данных. Обычный турист в коротком отчете об отдыхе перед родственниками подобного не напишет. А вот ответ наша "мама" пусть пришлет письмом – как-нибудь разберемся…
Осишвили исполнил приказ Арбатовой –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34