Туалетных шкафчиков для этого было явно недостаточно. По данным Национальной службы погоды, никакой грозы в указанном районе не наблюдалось, так что молния стать причиной возгорания не могла.Я все еще сидела перед компьютером со стаканом темного пино, когда около часа ночи позвонил Марино.— Не разбудил?— Разве это важно? — Я улыбнулась, потому что он всегда задавал этот вопрос, когда звонил в неурочное время.— За Спарксом числилось четыре «мак-10» с глушителями, которые он купил якобы по шестнадцать сотен за штуку, мина «клеймор» за одиннадцать сотен и «МП-40». И еще девяносто гранат без заряда.— Я слушаю.— Говорит, что собирал всякое барахло времен Второй мировой, как и бочонки с бурбоном, которые прикупил по дешевке на заводике в Кентукки. Кстати, этот заводик пять лет назад отдал концы. Впрочем, за бурбон его разве что пожурят, потому что в свете всего прочего до таких мелочей никому и дела нет. Оружие зарегистрировано, налоги уплачены. В общем, по этим статьям наш герой полностью чист. Правда, уоррентонский следователь вбил себе в голову, что Спаркс занимается нелегальной продажей оружия антикастровским группировкам в южной Флориде.— У него есть для этого какие-то основания?— Нет ни черта, но для тамошних копов он все равно что почтальон для собак. Нынешняя теория состоит в том, что сгоревшая девчонка прознала о его махинациях и у Спаркса не оставалось другого выхода, как только избавиться от нее, даже ценой потери всего имущества, включая лошадей.— Если бы он занимался оружием, то не ограничился бы парой старых автоматов и кучкой болванок.— Они там нацелились на него, док. Он давно мозолит им глаза, так что вопрос только во времени.— Что слышно насчет пропавшего «калико»?— А ты, черт возьми, откуда об этом знаешь?— Насколько я понимаю, никаких следов, да?— Ну, так он говорит, но откуда ты...— Спаркс приезжал ко мне сегодня.Марино надолго замолчал.— И о чем шла речь? — спросил он наконец растерянным, как мне показалось, тоном. — Кстати, куда он приезжал?— Ко мне домой. Без приглашения. Привез фотографии Клер Роули.Марино снова замолчал, причем так надолго, что я уже испугалась, не оборвалась ли связь.— Не обижайся, док, но ты уверена, что этот парень не пытается...— Уверена, — коротко отрубила я.— Ну и как? Ты можешь сказать что-то определенное исходя из этих фотографий?Он отступил.— Только то, что его подружка была необычайно красива. Волосы соответствуют волосам жертвы, рост и вес примерно тоже. Она носила часы, похожие на те, что я нашла на пепелище. В квартире, где она жила, ее не видели со дня, предшествующего пожару. В общем, для начала кое-что есть, однако выводы делать преждевременно.— Уилмингтонская полиция пока смогла выяснить только то, что в университете есть некая Клер Роули. Точнее, появлялась там до прошлой осени.— Что примерно совпадает по времени с разрывом между ней и Спарксом.— Если только он не соврал, — уточнил Марино.— Как насчет ее родителей?— Никакой другой информации о ней университет не дал. Этого и следовало ожидать. Придется обращаться за судебным решением. Ты и сама знаешь, как бывает. Может быть, ты поговорила бы с деканом или кем-то еще, постаралась бы подойти помягче. Люди более склонны общаться с врачами, чем с полицейскими.— Что известно о владельце «мерседеса»? Я так понимаю, он еще не объявился?— Уилмингтонские копы установили наблюдение за его домом. Заглянули в окна, понюхали через почтовую щель, не пахнет ли чем. Пока ничего. Парень как будто сквозь землю провалился, а у нас нет законного основания взломать дверь.— Сколько ему лет?— Сорок два. Каштановые волосы, карие глаза, рост пять футов одиннадцать дюймов, вес сто шестьдесят фунтов.— Да, но должен же кто-то знать, где он сейчас. Или хотя бы где его видели в последний раз. Нельзя же вот так запросто исчезнуть, и чтобы никто ничего не заметил.— Нельзя, однако ему, похоже, удалось. К нему, как было назначено, приезжали клиенты. Их никто ни о чем не предупреждал. Не было ни звонков, ничего. Соседи не видели ни его самого, ни его машину по крайней мере неделю. Никто не заметил, как он уехал, был ли при этом один или с кем-то. Последней его, судя по всему, видела соседка, пожилая леди. Это было утром пятого июня, в четверг, перед пожаром. Они одновременно забирали газеты, помахали друг другу и поздоровались. По ее словам, он спешил и вел себя не так дружелюбно, как обычно. Вот и все, что у нас есть.— Интересно бы узнать, не числилась ли среди его пациентов Клер Роули.— Надеюсь, он еще жив.— И я тоже. * * * Судебный патологоанатом не страж порядка, он объективный предъявитель улик, детектив-интеллектуал, чьи свидетели мертвы. Однако бывали ситуации, когда я не обращала внимания на статуты или определения.Я всегда считала, что правосудие есть нечто большее, чем просто свод законов, особенно когда никто не обращает внимания на факты. В то воскресное утро у меня не было никаких оснований отправляться с визитом к Хьюи Дорру, кузнецу, который подковывал лошадей Кеннета Спаркса за два дня до пожара. Кроме разве что интуиции.Я ополоснула чашку в раковине под звук колоколов первой пресвитерианской церкви, потом, порывшись в бумагах, отыскала номер телефона, который дал мне кто-то из пожарных инспекторов, и позвонила кузнецу. Самого Дорра застать не удалось, зато я попала на его жену.— Он в Крозьере, — сказала она, услышав мое имя. — Будет весь день в Ред-Фезер-Пойнт. Это рядом с Ли-роуд, на северной стороне реки. Мимо не проедете.У меня на сей счет было совсем другое мнение. Речь шла о том районе Виргинии, который состоял едва ли не из одних коневодческих ферм, и, говоря откровенно, на мой взгляд, они все походили друг на дружку. Я попросила женщину назвать хотя бы несколько ориентиров.— Ну, на другой стороне реки, как раз напротив фермы, есть тюрьма. Та, знаете, где заключенным разрешено работать на молочных фермах.К сожалению, я знала это исправительное учреждение слишком хорошо, потому что неоднократно бывала там раньше, когда кто-то из заключенных вешался у себя в камере или убивал товарища по несчастью. Получив от жены Дорра номер телефона, я позвонила на ферму, чтобы предупредить о своем визите и убедиться, что хозяева ее не станут возражать. Никто не проявил к моему делу ни малейшего интереса, что вообще-то характерно для людей, работающих с лошадьми. Мне лишь сообщили, что конюха можно будет найти на скотном дворе, крыша которого имеет зеленый цвет. Возвратившись в спальню, я надела тенниску, джинсы и высокие ботинки со шнуровкой и позвонила Марино.— Можешь поехать со мной, или я прекрасно обойдусь одна.Судя по доносящимся из трубки звукам, Марино смотрел по телевизору бейсбол. Несколько секунд он молчал, и я слышала его тяжелое дыхание.— Черт!— Знаю. Я тоже устала.— Дай мне хотя бы полчаса.— Я подберу тебя по пути, так что ты еще сэкономишь на времени.— Так и сделаем, — согласился он.Марино жил на южном берегу реки Джеймс, в районе с лесистыми участками, чуть в стороне от растянувшейся на пару миль насыпи, известной под именем Мидлотианское шоссе, где можно было без особого труда купить оружие, мотоцикл или перекрасить машину. Обшитый алюминиевыми панелями домик Марино стоял на углу Рутерс-роуд. Передний дворик украшал большой американский флаг, задний был окружен забором из металлической сетки, а место гаража занимал обычный навес.В солнечных лучах поблескивали гирлянды рождественских огней, растянутых по стенам жилища Марино. Разноцветные лампочки прятались в кустах живой изгороди и между ветвями в листве деревьев. Если бы кто-то взял за труд посчитать их, то, наверное, сбился бы после первой тысячи.— И все-таки не думаю, что тебе стоит оставлять их на улице, — сказала я, когда он открыл дверь.— Конечно. Сейчас сниму, а потом придет День благодарения, и мне снова их развешивать, — ответил он, как отвечал всегда. — Ты хотя бы представляешь, сколько на это надо времени, тем более что каждый год я еще добавляю что-то новенькое.Болезненная одержимость Марино наглядно проявилась год назад, когда он устроил отдельный распределительный щит для своих рождественских декораций, в которые входили Санта-Клаус в санях, влекомых восьмеркой оленей, снеговики с растянутыми в счастливой улыбке ртами, громадные леденцы и посреди двора Элвис, проникновенный голос которого изливался из динамиков. Отблеск огней был виден на расстоянии нескольких миль, а скромное жилище Марино даже вошло в официальный ричмондский путеводитель «Тэки-тур». Для меня оставалось полнейшей загадкой, как столь асоциальный тип способен мириться с бесконечными очередями машин и терпеть пьяные шуточки праздных бездельников.— Все пытаюсь понять, что на тебя нашло, — сказала я, когда он уселся рядом. — Два года назад тебе и в голову не пришло бы устроить нечто подобное. И вдруг, когда этого никто не ждет, превращаешь свой дом в сцену для карнавала. Скажу честно, меня это беспокоит. Я уж не говорю об угрозе пожара от электрического замыкания. Мне уже приходилось высказывать тебе свое мнение, но сейчас у меня такое чувство...— То-то и оно, док, у меня, может, тоже чувство.Марино пристегнулся и сразу полез в карман за сигаретой.— Как бы ты отреагировал, если бы я украсила свой дом новогодними гирляндами и не снимала их круглый год?— Точно так же, как если бы ты купила велотренажер, устроила на лужайке бассейн и начала каждый день есть бисквиты. Я бы решил, что ты совсем свихнулась.— И был бы прав.— Послушай. — Он покрутил в пальцах незажженную сигарету. — Может быть, я дошел до такой точки в жизни, когда ты либо делаешь вещь, либо не делаешь. Плевать, что подумают люди. Я не собираюсь жить больше одного раза, и, черт бы все побрал, никто не знает, много ли мне еще осталось.— Марино, ты болен. У тебя нездоровые мысли.— Я не болен. Это правда жизни. Реальность.— Реальность состоит в том, что если ты умрешь, то попадешь ко мне на стол. Такая перспектива должна дать тебе дополнительный стимул не торопиться покидать этот свет.Он не ответил и отвернулся к окну. Мы ехали по шоссе номер 6 через округ Гухланд. Лес вдоль дороги стал гуще, а машин почти не было. Утренний воздух был еще чист, но день обещал тепло и влажность. Иногда нам попадались неприметные дома под жестяными крышами, с красивыми верандами и птичьими ваннами во дворе. Кряжистые ветви склонялись под тяжестью зеленых яблок, и подсолнухи стояли с опущенными, словно кающиеся грешники, головами.— Это вроде предчувствия, — снова заговорил Марино. — Я как будто вижу, как истекает время. Думаю о своей жизни и о том, что сделал. Даже если бы я не сделал ничего другого, то и того, что я сделал, уже достаточно. Мысленно я вижу перед собой стену, за которой для меня ничего уже нет. Моя дорога заканчивается. Я ухожу. Вопрос лишь в том, когда и как. Так что теперь я вроде как делаю все, что пожелаю. По крайней мере могу.Я не знала, что ответить, а при мысли о безвкусно разукрашенном доме к глазам подступили слезы. Хорошо еще, что Марино не видел их за солнцезащитными очками.— Не забивай себе голову такими мыслями. Иногда люди слишком много думают о чем-то, доводят себя до стресса, и тогда то, чего они боялись, случается.— Как со Спарксом.— Не понимаю, при чем здесь Спаркс.— Может быть, он тоже слишком много думал о чем-то и навлек на себя беду. Думал о том, сколько у него завистников и врагов, боялся, что однажды они придут и все отнимут, а закончил тем, что сам же все и сжег. Убил своих лошадей, а заодно и белую подружку. И остался ни с чем. Никакие страховки не заменят то, чего он лишился. Никоим образом. Так что как ни крути, а Спарксу конец. Либо он уже потерял все самое дорогое, либо закончит свои дни в тюрьме.— Я бы подозревала его, если бы речь шла только о поджоге. Но ведь убита молодая женщина и сожжены заживо лошади. Так что мне картина представляется далеко не такой ясной.— А по-моему, наш случай напоминает ситуацию с О. Джеем О. Джей (англ. О. J. Simpson) — чернокожий американский спортсмен и актер, в 1994 г. был обвинен в убийстве своей жены и ее приятеля.

. Богатый и влиятельный черный парень. Бывшая белая подружка с перерезанным горлом. Тебя не тревожат такие очевидные параллели? Послушай, мне надо покурить. Подымлю в окно, ладно?— Если Кеннет Спаркс убил свою бывшую любовницу, то почему не сделал это в каком-то другом месте, которое никак не ассоциировалось бы с ним? Зачем уничтожать все, чем обладаешь, и при этом навлекать на себя подозрения?— Не знаю, док. Может быть, где-то что-то вышло из-под контроля и полетело ко всем чертям. Может, он не хотел убивать ее и поджигать особняк.— В пожаре нет ничего такого, что говорило бы в пользу его спонтанности или непредумышленности, — возразила я. — Полагаю, тот, кто поджигал ферму, прекрасно сознавал, что делает.— Кто знает. А может, ему просто повезло.Пятна света на дороге чередовались с тенями, а рассевшиеся на проводах птицы почему-то напомнили ноты. Подъезжая к ресторану «Северный полюс» с вывеской, на которой красовался белый медведь, я вспомнила, что именно сюда частенько заезжала на ленч после заседаний суда округа Гухланд. Перед глазами встали лица детективов и судмедэкспертов, многие из которых уже давно ушли в отставку. Я плохо помнила детали прошлых дел, потому что убийств было слишком много, и мысль об этом, а также об ушедших коллегах на мгновение отдалась печалью. Ред-Фезер-Пойнт находился в самом конце длинной, посыпанной гравием дороги, которая выходила к внушительного вида ферме на берегу реки Джеймс. Оставляя за собой облако пыли, я свернула к белой ограде, за которой расстилались зеленые луга с разбросанными кое-где клоками сена.Белый трехэтажный дом казался немного покосившимся и как будто перебравшимся в наше время из другого столетия. Далеко за домом паслись несколько лошадей, но больше никого видно не было. Мы вошли в большую конюшню под зеленой крышей. Из глубины ее доносился металлический стук. Прекрасные лошади выглядывали из стойл, вытягивая великолепные шеи, и я не удержалась от соблазна прикоснуться к бархатистому носу замечательного арабского скакуна и задержаться у соседнего стойла, откуда на меня смотрели большие темные глаза совсем маленького жеребеночка и его матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42