Первым на площадку спрыгнул Ермак и без разговоров двинулся в сторону моря, оттираться песочком. Задов углядел в толпе встречающих отрядного священника и еще с карусели начал громко высказывать претензии. Лева орал, показывая Латыну гнутую пивную пробку:
– Мы горели! Мы тонули! Мы влипли! Ты что подсунул?
Лева совал пробку под нос отрядному священнику и продолжал обвинять и обличать.
– Я сто раз тебе говорил: нет у тебя настоящей веры! – Латын бережно забрал у него пробку, сдул с нее невидимую пылинку, а затем точным щелчком узловатых пальцев отправил ее в полет через клумбу, в урну у штабного крыльца. – Представь на минуту, что могло с вами случиться, если бы ее с вами не было, маловер! – Он махнул рукой и умолк. Вернулись – и хорошо.
Петька, придерживая спадающие лохмотья, попытался незаметно улизнуть, двигаясь бочком от карусели, но столкнулся нос к носу с людьми в черном.
– Вы нашли их? Они живы, наши малыши? – в один голос спросили чернокожий с бледнолицым.
– С детьми все в порядке! – ответил Дуров, оглаживая бритую голову. С недавних пор у него появилась эта новая привычка, которую он про себя называл неврозом. – Они нашли потерянную реальность, открыли проход и ушли. Все. Очень просили не беспокоить. Очень убедительно просили их больше не беспокоить. Серьезные детишки.
– Да я не о них спрашиваю! – с досадой сказал белый человек в черном костюме. – Вы нашли наших крыс-киборгов? – В голосе его звучало неподдельное волнение.
Дуров вопросительно посмотрел на Батыра. Бек еле заметно отрицательно качнул головой. Кстати, сейчас его карман не шевелился и звуков не издавал.
– Ни одного хвоста не встретили по дороге! – Дрессировщик виновато развел руками. – Сгинули ваши питомцы. Пластинчатого страшилу с иголками видел. Вот напасть – с ума сойти можно.
– Крысы-киборги прошли спецподготовку! – взревел черный в черном костюме. – Как они могли пропасть? Да очень просто! Недоработки, а все из-за урезанных ассигнований на новые проекты!
Человека в черном переклинило, он задавал себе вопросы, и сам на них отвечал. Его товарищ, белый человек в черном, сильно дернул черного за рукав. Чернокожий остановился на полувопросе-полуответе, поправил галстук, и оба тяжело зашагали к карусели. Больше их ничего не интересовало. Проходя мимо Батыра, бледнолицый взглянул на него через черные непрозрачные очки и сказал: «А долги в библиотеку надо сдать! Нехорошо!» Бек стремительно повернулся к ним тем боком где кармана не было. Он заулыбался и, кивая без остановки на манер китайского болванчика, громко сказал: «Сегодня все верну. В целости и сохранности! Всенепременно!» И уже тише добавил вслед удаляющимся черным спинам: «Шагай, джаляпка! Звездный ветер тебе в седло!»
Директриса школы-интерната разжала тонкие змеиные губки и громко сказала: «От меня не уйдут! Я их везде достану! В любой реальности!» У нее под мышкой была зажата объемистая черная папка. Обломок указки она так и не выпустила из руки. В этот раз галантный Задов не предложил помощи. Она с трудом залезла на помост карусели – мешала узкая юбка. Люди в черном уже сидели в макете серебристой летающей тарелки. Заслуженная учительница континента взгромоздилась на черную курицу, усевшись на ней боком, как великосветская дама на конной прогулке. Карусель, поскрипывая, набирала обороты. Женский баритон радостно пропел: «Улетай, туча, улетай!» Недурные ножки директрисы с округлыми коленями слились в сплошную полосу.
– Какие же все-таки гады… – шмыгая носом, сказал Петька, придерживая располосованную одежду.
– Не убивайтесь так, Петенька! С детьми все будет в порядке. Они сумеют постоять за себя, – ласково-успокаивающе произнес Дуров.
– Гады они, а не дети! – выдохнул Филлипов. По его щеке скатилась скупая слезинка.
– Вот и вы, Петя, стали взрослым! – грустно вздохнув, сказал дрессировщик.
Ни к кому конкретно не обращаясь, Задов с чувством произнес: «Чудом ушли! Чудом!»


* * *

Ночью дежурный по отряду вышел покурить на крыльцо. Его внимание привлекло непонятное шуршание и возня около мусорной урны. «Кто здесь?» – громко спросил он и поднял в руке горящую спичку. Урна с грохотом упала и покатилась. В темноте мелькнула полосатая тень. «Енот, в мусоре копался. Наверное, искал вкусненького, – подумал вслух дежурный. – Крупный какой! Отожрались у Дурова!»
«Сам ты енот!» – обиженно подумал убегающий Задов, крепко сжимая в кулаке гнутую пивную пробку.

Глава 4
АКУКАРАЧА – ВОЖДЬ АПАЧЕЙ

– Кушать хочу, – жалобно пожаловался Задов беку и покосился на фургон. – Очень-очень! Двенадцатый час на диете. Буди Тимофеевича!
Муромец, устроившись на вещмешках с провизией, безмятежно храпел в крытой повозке, которая неспешно катилась по прерии на закат. Накануне он провел бурную бессонную ночь, отмечая свое убытие в очередной отпуск, и только под утро узнал, что отпуск откладывается.
Теперь он спал.
– Сам буди, – огрызнулся бек. – А я и потерпеть могу. Себе дороже.
Будить Илью Лева не стал. Спросонок, с похмелья, да еще в чужой реальности, Илья был, как правило, неадекватен. Прецеденты были. Поэтому Задов, сглотнув слюну и глухо ворча, начал озираться по сторонам.
Солнце под вечер палило нещадно. Насмотревшись на прерию до тошноты, Лева с завистью поглядел на черный зонтик, которым бек прикрывался от зноя, и сделал попытку пристроиться под его тень. Бек немедленно вытянул зонт в сторону так, чтобы его лошадке стало идти полегче, а Задову тени не досталось.
– Ты что, гад? – обиделся Задов. – Тебе жалко, да?
Батыр пожал плечами, сплюнул в выжженную траву и ехидно осведомился:
– Я тебя, Лева, про зонтик предупреждал? Предупреждал. Ты интересовался – на хрена ксендзу аккордеон?.. Интересовался. Вот и парься в папахе.
Задов обиделся крепко, но ненадолго. Минут пять спустя он как ни в чем не бывало опять подъехал к беку на своей кляче и, скрутив колпачок с фляги, демонстративно ее перевернул. Из фляги не пролилось ни капли – свою воду Задов допил еще два часа назад.
– Бек, – трагическим шепотом просипел Лева, – я пить хочу.
– А я – нет, – подумав, серьезно ответил Батыр.
Задов проехал чуть вперед, достал браунинг, угрожающе дунул в ствол, лихо развернулся в седле к беку и обреченно вздохнул – на него внимательно и строго глядело дуло двустволки-вертикалки бека. Тульские винтовки Лева уважал.
Задов уже решил было упасть с лошади и симулировать солнечный удар, но потом передумал – бек запросто мог не заметить трагедии и проехать дальше. А валяться в пыли и потом догонять свою – пусть и ледащую, лошадь пешком Задову по такой жаре не очень-то хотелось.
– О-ох! – раздался из повозки протяжный стон Ильи. – Добрынюшка, будь человеком, дай рассолу.
Муромец высунул голову из повозки, с изумлением и омерзением оглядел окрестности и, поймав соболезнующий взгляд Батыра, тихо спросил:
– Где Добрыня?
Бек аккуратно кинул поводья на гриву своей тупорылой коротконогой лошадки и широко развел руками. Илья насупился:
– Где рассол?
Бек развел руки еще шире. Муромец разозлился окончательно:
– А мы где?
Разводить руками дальше было некуда, поэтому бек просто виновато потупил глаза.
– Тпру, мешок травяной! – злобно прикрикнул Илья на верного Сивку. – Стой, волчья сыть!
Бурка иронично оглянулся на хозяина, но встал как вкопанный. Илья остервенело закопошился в фургоне. На свет божий, а точнее на выгоревшую прерию, полетел вещмешок Левы, за ним кастрюли, сковородка, мешок с древесным углем, пластиковые пакеты с мясом, хурджин бека, рулон розовой туалетной бумаги, сабля Задова и складной мангал из легированной стали. Потом последовательно раздались хлопок, бульканье, удовлетворенное хмыканье, и из повозки вылетела пустая бутылка из-под шампанского «Советское». Затем раздался повторный хлопок и, раздвинув полы пыльной холщевины, из фургона со второй – уже открытой – бутылкой в руках появился мрачный Илья. Задов судорожно сглотнул, спрыгнул с коня и уставился на Илью умоляющими глазами.
Твердо встретив Левкин взгляд, Илья спрятал бутылку за спину, грозно нахмурился и приступил к допросу:
– Где мы?
Задов вытер папахой потный лоб и вяло отрапортовал:
– Северная Америка, реальность «Земля-067».
– Кто старший опергруппы?
– Вы, Илья Тимофеевич.
– Задание?
– Задание вам лично командир отряда ставил. У карусели. Перед вылетом и под подписку о неразглашении.
Илья прислонился к фургону, машинально сделал еще пару глотков, протянул бутыль Задову и задумчиво признался:
– С секретностью все в порядке. Ни черта не помню. Бек, дружище, я вчера много выпил?
Бек, так и торчавший в седле с разведенными в стороны верхними конечностями, поднатужился до хруста в суставах и все-таки развел руки еще сильнее.
– Ясно, – успокоился Илья. – Как всегда, стало быть. Опусти клешни – смотреть мутит. Привал. Лева, на шампусик не налегай – больше не дам.
Задов благодарно глянул на Муромца и с сожалением оторвался от горлышка. Ему полегчало.
– Мы жрать-то сегодня будем? Солнце уже садится, – забеспокоился Илья. – Если я старший, то почему ужин не готов? Левка, ты дневальный по привалу. Приступай.
Задов согласно закивал, подобрал раскиданные на земле продукты и занялся мангалом.


* * *

Ароматный запах жареного мяса привлек внимание тощих койотов. Они предприняли попытку ограбить лагерь дружинников, но, напоровшись на богатырский рык Ильи «Самим мало!» – получили легкий акустический удар по ушам, трусливо поджали хвосты и скрылись в сумерках.
– Ладно, – весело заметил Муромец, снимая кольчугу и пуская по кругу очередную бутылку. – Начнем сначала. Кто должен был идти старшим? Ермак?
– Ермак, – подтвердил Задов, подбрасывая левой рукой в костер очередной обломок доски от фургона. – Но он заболел. Корью.
– Уже что-то… Ерофей Палыч у нас по кому специалист? А, бек?
– По аборигенам, – икнул Батыр, возвращая бутылку Илье. – Не люблю с пузырьками. В нос шибает.
– Тебе не угодишь… Так. Значица, аборигены. Аборигены тут кто? Англо-янки?
– Индейцы, – хохотнул Задов.
– Сам помню, – слегка обиделся Илья. – Дети Винниту.
– Маниту, – поправил Муромца бек. – Наши люди. Добрые.
– Добрые – это плохо, – задумался Илья. – Если бы злые, то все ясно. Раззудись, плечо, размахнись, рука, и так далее. А коли добрые, следовательно, что?
– Что? – поинтересовался Задов, подкармливая костер очередной деревяшкой.
– А то, – победно вскинул палец в прозрачное звездное небо Муромец. – То, что мы им должны помочь.
– И в чем? – осведомился бек.
– Что «и в чем»?
– В чем помочь?
– А я знаю? – обиделся Илья и даже чуть было не передумал передавать бутылку дальше.
Минут пять они сидели молча, потом богатырь начал решительно копаться в вещмешке.
– Вот! – торжествующе провозгласил он, извлекая блюдечко. – Я так и думал. Опыт не пропьешь. Сейчас яблочко найду, и связь наладим. Уточню задачу.
– Ну-ну, – скептически заметил себе под нос бек, расправляя полу халата. – Ищи.
Илья еще минут пять копался в вещмешке, а потом растерянно вытащил из него уже потемневший огрызок с коричневым хвостиком. Муромец осторожно положил огрызок на блюдце и несмело ткнул его пальцем. Огрызок дернулся, дно блюдца подернулось рябью, вспыхнуло, но тотчас погасло.
– Когда это я… – голос богатыря упал до шепота, – успел?
– После высадки, – бодро отрапортовал Задов, подкидывая в костер очередную доску от повозки. – Когда фургон у переселенцев отобрал.
– Фургон? – почесал затылок Илья. – Не помню. То-то у меня плечо саднит! Бек, давай ты. И по порядку.
Батыр лениво поерзал, устраиваясь поудобнее, и монотонным нравоучительным голосом начал знакомить Илью с событиями минувшего утра.
– Карусель встала у рощицы с озером. Сыграла «Прощание славянки». В рощице сидела семья переселенцев. Они спрятались в хижине. Ты вошел в хижину, избил мужиков, подмигнул бабам и раздарил детишкам горсть червонцев. Потом ты сказал мужикам, что нас принесло смерчем и что нам надо в Питс-таун. Они сказали, что идти надо на запад. Ты попросил повозку. Они не давали. Ты взял оглоблю и долго за ними бегал. Они подарили фургон. Лева в нагрузку забрал у них сковородку и овечку. Ты сел в фургон, достал фляжку, пару раз глотнул и закусил яблоком. И мы поехали.
– Пару раз, – уточнил Илья.
Бек неуверенно кивнул.
– Тогда должно остаться, – заключил богатырь, доставая и встряхивая фляжку.
Задов суетливо, как муха, потер руки и завороженно уставился на НЗ Ильи. Бек задумчиво ковырнул палкой в костре. Искры полетели на Левку, прожигая тельняшку, но тот даже не дрогнул, гипнотизируя сосуд в руках Муромца. Бек философски вздохнул:
– У хорошего солдата во фляге спирт, а на худой конец – вода.
– А у офицера? – поинтересовался Задов, пристально наблюдая, как Илья осторожно свинчивает крышку.
– У хорошего – коньяк. В худшем случае – спирт.
– Медовуха! – восторженно ахнул Задов, когда сладковатый запах поплыл над ночной прерией.
Где-то вдали завистливо взвыли и тотчас заткнулись голодные койоты.
– За Питсдаун С легкой руки Ильи Питс-таун далее именуется Питсдауном.

! – не вставая, произнес импровизированный тост Илья.
– Гип-гип, ура! – подхватил Задов, принимая флягу.
– Утро с вечера мудренеет, – меланхолично согласился бек в ожидании своей очереди.
Спустя полчаса бек с Левой устроились у костра в палатке, а выспавшийся за день Илья ушел в степь гонять несчастных койотов.


* * *

Утро было ясным.
– А где фургон? – поинтересовался бек у Ильи, выползая из палатки и потягиваясь.
Илья махнул рукой в сторону тлеющего костра. Батыр понимающе кивнул, пихнул все еще дремлющего Задова в бок и, наполнив миску водой из фляги, начал умываться. Лева свел утренние водные процедуры к почесыванию тельняшки в районе живота.
– Тимофеич, – заискивающе глянул Задов на Илью. – У нас шампанского не осталось?
– Нет, – коротко отрезал Илья, делая последний глоток. Подтянутый и отдохнувший, он лучился энергией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43