Только вот справится ли он? С его то умом…»
Но любая зарождающаяся в голове у афериста идея, всегда получала должную разработку. Поэтому уже вскоре Уракбай частенько останавливался и убедительным, проникновенным голосом убеждал бывшего десятника:
– Ты должен меня всегда защищать от любой опасности. Уракбай очень хороший, тебя очень любит, и ты его тоже очень любишь. Поэтому будешь оберегать всегда.
Вначале потерявший память сослуживец лишь внимательно прислушивался к словам своего опекуна и с аппетитом уплетал любимые орешки, выдаваемые поштучно. Потом стал согласно кивать и поддакивать:
– Уракбай хороший, да…
За что получал награду в парном количестве. На третьем этапе он уже с готовностью повторял целые предложения:
– Заринат всегда будет защищать Уракбая! – и получал сразу три орешка.
На этом этапе внушения парочка как раз и добралась до искомого корабля. Но как оказалось планы у капитана неожиданно изменились, и он перенес отплытие в Эмран на завтрашнее утро. Незадачливым пассажирам ничего не оставалось делать, как отправиться искать в наступающем вечере подходящее место на постоялом дворе. Потому как ни один корабль сегодня уже в море не выходил. По крайней мере в попутном направлении.
Неунывающий Дельфин и это время решил употребить с пользой. Сняв комнату на двоих, он заказал определенный и сытный ужин на определенное время, и спросил у хозяина:
– Где бы мы могли с моим телохранителем немного размяться в фехтовании, а потом и сполоснуться перед едой?
– Если хотите, можете устроиться в конюшне, она все равно сегодня почти пустая, – разрешил хозяин, с недоверием посматривая на изуродованного ожогами мужчину с явным выражением дебильности во взгляде. – Там же и бочки стоят с чистой водой, используйте самую крайнюю.
Следующие два часа искусный оратор применял свои педагогические таланты в полной мере. В конюшне он соорудил из соломы несколько чучел из соломы, обрядило их в какие-то найденные накидки, и с усердием истинного психиатра принялся наущать своего недалекого товарища, как и что надо делать по определенной команде. Все основные команды сводились только к одному: указать цель, приказать определенное действие, а потом вовремя остановить набирающего обороты сумасшедшего воина. Уракбай указывал рукой на одно из чучел, и выкрикивал:
– Враг! – затем в зависимости от желания добавлял слова «Убей!» или «Держать!»
После первого слова бывший десятник с рычанием превращал чучело в лохматые ошметки, а после второго – крутил и подминал под себя. Ко всему прочему, судя по счастливой, хоть и безобразно смотрящейся из-за ожогов улыбке, подобная забава ему очень нравилась.
Много времени ушло на обучение командам «Отбой! Успокойся!» и «Отпусти!» Ну и напоследок Дельфин проверил как работает его команда при большем количестве потенциальных противников. Установил все три чучела недалеко друг от друга и скомандовал, указывая на них:
– Враги! Убей!
Вот тут уже Заринат постарался. Сшиб в одно место все три чучела ухарскими ударами, а потом стал их топтать ногами и рвать скрюченными пальцами. Зрелище получилось почище гнутья подков. Только со второго, более громкого окрика, разбушевавшийся ученик замер, затем налитыми кровью глазами разыскал своего опекуна, узнал, улыбнулся до ушей и поспешил за поощрительной порцией орехов.
И угощая своего гипотетического телохранителя, Уракбай в сомнении раздумывал:
«А если вдруг мне не удастся его остановить? Он ведь запросто в азарте своей игры и мне кости переломает или голову свернет. Ха! А потом еще и за остальных окружающих примется! Он такой. Хотя, если припомнить, то Крюка при нападении бандитов он даже пальцем не тронул. Но ведь там он сам почему-то в драку полез, тогда как по мой команде «Убей!», может искать врагов неизвестно как долгое время. Придется как можно больше внимания уделить блокирующим командам, а то, как бы чего не вышло…»
Потом они разделись и стали смывать с себя пыль и пот.
Мыл Дельфин своего подопечного тоже сам, осторожно, стараясь не причинить боль на особо изуродованных участках кожи. И со стороны действительно могло показаться, что молодой парень и в самом деле ухаживает за любимым отцом. Хотя великовозрастный мужчина вел себя при этом как ребенок: шлепал ладонями по воде и громко смеялся.
Именно такую сценку и подсмотрел хозяин постоялого двора. Приблизившись к тыльному окошку конюшни.
– Однако! – возмущался он, вернувшись в общий зал и обращаясь к своей супруге, протирающей столы: – Да они оба сумасшедшие, не иначе! Скорей бы они уже убрались…
– А чего вообще они у нас остановились?
– Идущий в Эмран корабль отложил выход в море на завтра.
– Ну тогда и волноваться нечего, – подвела итог рассудительная женщина. – За одну ночь они нашу конюшню не развалят.
Выспались сослуживцы отменно. И утром, плотно позавтракав, поспешили в порт. Корабль, на котором они собирались отплывать, стоял под загрузкой. Но по виду почти опустошенных повозок на пирсе стало понятно, что вскоре авральные работы будут завершены. Так и получилось. Прибывшим пассажирам выделили каюту, и пока они обживались в ней, беготня по палубе возобновилась с новой силой. Под свистки боцманской дудки матросы подняли паруса, и вскоре корпус каботажного судна закачался на волнах открытого моря.
Самое, что ни на есть, время, чтобы пассажирам выйти и прогуляться по палубе. Заодно подышать свежим морским воздухом. Чем Уракбай и воспользовался. Как ни странно, но только тогда он осознал, что на всем корабле всего лишь два праздных путешественника. Это подтвердил и помощник капитана, надменный щеголь с тонкой полоской черных усиков:
– Да господа, практически весь десяток остальных пассажиров, как только узнал об отсрочке рейса, еще вчера подался на другой корабль. И сегодня тоже пассажиров набрать не удалось.
– Зато вы загрузились по самые крышки трюмов, – вежливо поощрил пассажир моряка, но своим неосторожным словом лишь поменял к себе отношение. Взгляд у помощника стал колючим и подозрительным:
– Чего это вы так интересуетесь нашим грузом?
– С чего вы взяли? Да наоборот польстить хотел подобной хозяйственности.
– Кстати, – продолжил допытываться насторожившийся щеголь: – А кто вам порекомендовал именно наш корабль?
– Да никто, сами по пирсам нашли.
– Ага, значит вы вообще не из Экана?
– Ну да. И что в этом такого?
Уракбай уже стал догадываться, что они не совсем осторожно попали на борт к контрабандистам, но вообще притвориться глухонемым, было бы еще подозрительней. Мелькнула мысль сослаться на свои связи в преступном мире Эмрана, но подобное действие могло только ухудшить отношение к ним команды. Наоборот заподозрят в попытках оправдаться. Поэтому ничего не оставалось сделать, как вежливо поблагодарить помощника за беседу, узнать когда кормят и где кают-компания и пройти на ют корабля, откуда открывался самый прекрасный вид.
Возле выступающей над волнами стойки леерного ограждения, Заринату понравилось больше всего. Хотя вначале он и обеспокоил своего опекуна горящими от надежды глазами и громким, просительным восклицанием:
– Купаться?!
– Нет! Сейчас купаться нельзя! Ты понимаешь: нельзя!
Бывший десятник возражать не умел, поэтому послушно уселся на палубу и смиренно любовался покатыми волнами. Он даже с некоторым сомнением дал себя увести только на обед, потому что никогда и ни при каких условиях не отказывался от пищи. Потом опять вернулся на понравившееся место и покинул его только для ужина.
В кают-компании с пассажирами трапезничал лишь капитан и его помощник. И скорей всего они теперь на пару подозревали незадачливых путешественников, во всех тяжких. Рассмотрели они и невменяемое состояние сильно обожженного воина.
– Где это его так потрепало? – потребовал подробностей капитан. И вот тут Уракбай и совершил, пожалуй, свою самую большую ошибку в жизни. Он припомнил, с каким сочувствием и состраданием воспринимали остальные ордынцы рассказы о переломном моменте в истории своего государства, и решил опять этим воспользоваться:
– Да мы демобилизованные солдаты, а ранения получили во время легендарного сражения отряда диверсантов с Титаном.
И на добрые пятнадцать минут, пустился в пересказ легендарных подробностей. Не забывая при этом красочно описать не только свою роль, но и самоотверженность особенно пострадавшего бравого десятника.
К концу рассказа моряки подобрали свои отвисшие челюсти и совершенно неожиданно помощник сказал:
– Сочувствуем от всей души, но нам надо ложиться спать.
Немного удивленный такой реакцией на свои подвиги, Дельфин, тем не менее, поспешил ретироваться из кают-компании, поблагодарил за ужин и утянул за собой сослуживца. Но вот если бы он подслушал состоявшийся после его ухода разговор:
– С этими все ясно: шпики! – вынес безапелляционный приговор капитан. – Косят под демобилизованных, а сами вырядились получше, чем наблюдатели воли Фаррати.
– Я тоже так сразу подумал, – оживился надменный помощник. – Сразу, как только их увидел, понял что за птички. А тут еще этот обожженный невменяемым явно притворяется.
– С чего ты взял?
– Так ведь полдня на юте провел! А чего высматривал? Вот! Явно своих коллег из военной армады высматривает. Собирается определенный знак подать! Военные фрегаты хоть и разогнали по всему морю, но ближе к Морскому королевству, поговаривают, до сих пор сражения продолжаются.
– Тут ты перебрал, – капитан оглянулся на дверь. – Мир давно. Какие могут быть сражения! А вот если военные корабли оттянулись к нашим портам, то наверняка перед ними новые задачи поставили. А какие? Да только одни: таких как мы вылавливать.
– Вот и я о том же! – шипел помощник. – А эти двое наверняка все давно высмотрели и специально вчера на другой корабль не подались. Погрузку видели, а скорей всего и за повозками из самого города проследили. Вот так!
– Э-эх! – в отчаянии застонал капитан. – Неужели погорим?
Его помощник тоже воровато оглянулся на дверь и зашептал:
– Придется перестраховаться…
После выхода из кают-компании, Заринат вдруг неожиданно заупрямился, и словно капризный ребенок потянул на свое любимое место.
– Так ведь спать пора! – попытался напомнить Уракбай, но и сам поддался очарованию ночного моря. Обе луны как раз светили в полную силу и по всему ночному небосклону протянулись три огромные разноцветные радуги. Пожалуй, в такую ночь можно и в самом деле в полной мере насладиться созерцанием теплого и ласкового моря.
Тем более что и бывший десятник с детской непосредственностью твердил одно и тоже:
– Море! Там море!
– Ладно, посидим, – вздохнул опекун, поддаваясь настойчивой, но весьма деликатной тяге за руку. Хотя понимал, что при желании подопечный его вообще утянет куда угодно играючи. – Но только недолго, ты понял? Недолго!
– Да, да, да! – еще больше обрадовался Заринат.
Они уселись прямо на палубу, свесив ноги под леерное ограждение, и замерли в завораживающем созерцании. Больших волн не было, но иногда морская зыбь довольно высоко приподнимала нос корабля, а потом пугающей неотвратимостью приближала к серебрящейся отражениями радуг воде. Но все равно, ни разу теплая волна не достала ног расслабившихся пассажиров. Один из них усиленно пытался рассмотреть бессмысленные, смазанные картинки в бредовых воспоминаниях, а второй радовался воистину волшебным минутам покоя, выпавшим на их долю.
Вот только неосторожный скрежет металла, за спиной сразу вывел из радостной неги. Уракбай вскочил с максимальным проворством, своим действием заставив застыть приближающуюся по юту группу матросов, которые ощетинились длинными копьями и увесистыми алебардами. Тут же за их спинами запоздало зашипел помощник капитана:
– Тише…! – но осознав запоздалость своего шипения, перешел на нормальный голос: – Ну что, так и не дождались своих компаньонов? – с издевкой обратился он к пассажирам. – И все то вам «надзирать» не терпится!
– Вы нас явно не за тех принимаете! – воскликнул Дельфин, лихорадочно просчитывая создавшуюся обстановку и свои шансы остаться в живых. – Кажется вы не совсем верно истолковали наши честные и откровенные рассказы. Я вам могу прямо сейчас показать наши документы и продуктовые аттестаты. Вы ведь знаете, что они выдаются только действительно пострадавшим в сражениях воинам.
– Ну да, чего вам стоит написать мешок таких бумажек! Да по вашим любопытным мордам без всякого документа все сразу ясно становится.
– Поверьте, мы вообще не заинтересованы в какой-либо конфронтации, – с отчаянием применял свои умения убеждать Уракбай. – Я ведь тоже довольно знаменитый в Эмране человек, и полтора года назад просто по необходимости избежать виселицы подался в рекруты. За меня кто угодно может поручиться…
– Ага! Так теперь уже не притворяешься очевидцем гибели Титана? Теперь ты нам про тюрьмы Эмрана расскажешь?
– Запросто…
– Вот тут ты и попался второй, да нет, пятый раз! – со злорадством восторжествовал помощник. – Кто кроме дознавателей так хорошо тюрьмы знает?
– Да меня лично сам Шырь Одноглазый знает с пеленок!
Последний аргумент о знакомстве с наибольшим криминальным авторитетом Эмрана, вообще рассмешил атакующих:
– Ну вот, даже Одноглазым со страха решили прикрыться! А ведь его уже три месяца как повесили!!!
Это был конец. О каком-то удачном сопротивлении не могло быть и речи. Дюжина жестко настроенных на схватку матросов выглядела грозно и неприступно. Да и помощник капитана за их спинами потрясал заряженным арбалетом. Конечно, можно и ножи кинуть, и кинжал, и кортик, да только общего дисбаланса сил это не выровняет. Даже если пустить в бой вставшего рядом Зарината, то бывший десятник просто погибнет без малейшей пользы, пронзенный несколькими копейными наконечниками и добитый тяжелыми алебардами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10