Все трое посмотрели вдоль стола. Девушка и Принц тихонько выскользнули вон, оставив два пустых стула и нетронутый десерт.
– Думаю, они решили выйти подышать воздухом, – сладко пропела Эсмеральда. – Я нисколько не беспокоюсь за Синтию, граф. Уверена, его высочество позаботится о ней наилучшим образом.
Королевский замок Иллирии строили с размахом. Он раскинулся на пологом холме, вздымающемся футов на сто над городом Иллирия, окруженный магазинами и жилыми домами, причалами и складами, школами и игровыми площадками, гостиницами и церквями, барами и пивоварнями, конюшнями, конторами, пекарнями, кафе и театрами – всем тем, что составляло крупнейший в Двадцати королевствах метрополис. Город, в свою очередь, располагался очень близко к географическому центру страны Иллирия, и во все стороны от него разбегались вполне приличные мощеные дороги.
Как бы то ни было, на подъезде к столице взгляд путника притягивал именно замок. Чудовищно огромный, сложенный из серого и черного камня, частью недавно отстроенный, местами – еще шестисотлетней давности, он служил не только домом для королевской семьи, но и резиденцией правительства, вместилищем бесчисленных офисов гражданских служащих, необходимых для управления государством иллирийского масштаба, пристанищем для заезжих дворян, помещением для прислуги и рабочих, а также в нем располагался вооруженный гарнизон для охраны и поддержания порядка. Некогда в структуре замка, несомненно, присутствовала определенная архитектурная последовательность, некая разновидность ритма или причинности в расположении комнат и коридоров. Но века пристроек и переделок оставили множество следов в виде заканчивающихся тупиками коридоров, черных лестниц, тайных комнат, задуманных вовсе не как тайные, а попросту выпавших из человеческой памяти, когда они оказались в стороне от основного людского потока.
– Здесь очень мило. – Синтия вслед за Принцем проникла в один из таких закутков. – Все такое изящное.
– Правда красиво? Королева Белинда пристроила эту комнату, чтобы смотреть на город и писать стихи. Когда сто сорок лет назад возвели новую южную башню, от всего вида осталась только голая стена, и ей пришлось искать какое-то другое место для творчества. Однако здесь все осталось так, как она обставила.
– Я вообще-то догадалась, что не ты выбирал кружева и бархат. А она писала хорошие стихи? Для возлюбленного?
– Для своих детей. Ценители поэзии считают их неплохими. Легенда гласит, что она подарила томик младшему сыну и тот засунул его в нагрудный карман, отправляясь на битву. Он получил стрелу прямо в грудь, но книга остановила ее, и наконечник едва поцарапал кожу.
– Стало быть, поэзия спасла ему жизнь?
– Не-а. Царапина загноилась, и он все равно помер. Превратности войны.
– Мм-м, – неуверенно произнесла Синтия. Написанные крестной тексты как-то не вписывались в развитую Прекрасным тему. Она решила сымпровизировать:
– Полагаю, мы можем извлечь из этой истории урок.
– Брать книги потолще?
– Не угадал. Не слишком полагаться на свою удачливость. Я подозреваю, что юный воин, едва избежав смерти, больше не получил в тот день ни царапины и уверовал в собственную неуязвимость. Он сделался слишком самонадеян и не позаботился намазать ранку целебной мазью. Парень мог бы воспользоваться своей удачей, но вместо этого упустил ее.
– Угу.
Синтия уселась на небольшой диванчик и расправила юбку. Черные шелковые чулки блестели у нее на икрах. Прекрасный, как она и предполагала, сел рядом.
– А теперь представь, что девушка должна ехать на бал. Не принцесса, обычная простая девушка должна поехать на бал и встретиться там с чудным юношей. Это можно назвать счастливой судьбой. Далее, предположим, этот юноша пригласил ее на обед. Это уже добрый знак. Он показывает, что юноша преумножает свою удачу. Теперь, выходит, девушка получила свою толику удачи и должна ею воспользоваться. От нее зависит сделать так, чтобы юноша не разочаровался. Как по-твоему, я права?
– Ну, это зависит… Каким образом эта необычная, исключительная девушка собирается сделать так, чтобы юноша не остался разочарован?
– Дав ему то, чего он хочет.
Прекрасный провел пальцем по внутренней стороне воротника, который внезапно сделался гораздо туже и гораздо жарче. Синтия с притворной скромностью потупила глазки, несколько раз хлопнув ресницами, и затем медленно подняла взгляд к лицу Прекрасного. Зрачки у нее расширились, а зеленые радужки мерцали скрытой насмешкой. Уголки полных розовых губ чуть загибались кверху в полуулыбке. Крошечная капля образовалась в ямке у горла и легко скатилась в ложбинку между грудей. Благодаря искусно подобранному наряду и тому, как она к нему наклонилась, Прекрасный имел возможность проследить путь капельки почти до самого конца.
Свечи на столе оплыли и едва мерцали. В комнате не раздавалось иных звуков, кроме дыхания двух молодых людей. Синтия дышала неестественно часто и поверхностно, Прекрасный – неестественно глубоко и медленно. Девушка плавно подвинула ногу, прижав левое бедро к бедру Принца. И начала мягко тереться им об ногу юноши.
Прекрасный осторожно протянул правую руку и коснулся бретельки ее черного шелкового платья. Медленно он потянул ее вниз. Синтия не противилась. Она положила руку ему на грудь и играла с пуговицей. Прекрасный продолжал тянуть, пока черный шелк не лег озерцом вокруг тонкой талии. В мерцании свечей девичьи груди сияли – полные, высокие и круглые, с темными торчащими сосками. Сделав огромное усилие над собой, Принц оторвал взгляд от них и посмотрел Синтии в лицо. Глаза ее полузакрылись, влажные губы чуть разошлись, на щеках зацвел румянец. Прекрасный положил ей руку на спину и притянул к себе. Ее голые груди прижались к тонкому белому шелку его рубашки, и она не пыталась сопротивляться ему. Словно завороженная, она приблизила рот к его губам.
– Синтия!
Голос за дверью был высокий, визгливый и преисполненный напряжения. Синтия замерла, как кролик перед удавом. Крик повторился, на сей раз сопровождаемый стуком в дверь.
– Синтия, открой немедленно!
– Это моя крестная.
Принц обмяк на диванчике.
– Похоже, в моей жизни присутствует зацикленная схема.
Девушка натянула платье и отперла дверь. Снаружи оказались Эсмеральда и Королева Руби. Под мышкой Злая Королева держала зеркало Мандельбаума. Синтия сгребла крестную за рукав и втащила внутрь, хрипло шепча:
– Ты что? Он уже у меня на крючке.
Эсмеральда насмешливо глянула в сторону Принца и обратилась к крестнице:
– Концепция изменилась. Одевайся, детка. Мы уходим.
– Но… но…
– Потом объясню. Забудь этого так называемого принца. Мы едем домой.
Она развернулась на каблуках и промаршировала вдоль по коридору и вниз по лестнице. Синтия обернулась, озадаченно посмотрела на Прекрасного и последовала за ней. Принц торопливо застегнул рубашку и бросился следом. Руби, довольно улыбаясь, шла последней.
Внизу Синтию и Эсмеральду с плащами наготове ждали лакеи. Прекрасный сбежал по лестнице как раз в тот момент, когда женщины успели облачиться в дорожную одежду. Эсмеральда появление молодого человека проигнорировала.
– Королева Руби, – произнесла она, – познакомиться с вами было для меня огромным удовольствием. Я глубоко благодарна вам за помощь.
– Мне тоже очень приятно.
– Эсмеральда! – вскричал Прекрасный в отчаянии. – Позвольте заверить вас, мои намерения относительно Синтии – самые достойные и проистекают из самых высоких мотивов. Я признаю, что несколько поторопился сегодня, но я вовсе не имел в виду ничего предосудительного и мечтаю увидеть вашу крестницу снова.
Эсмеральда смерила его ледяным взглядом и выхватила у Руби зеркало:
– Пусть мне зеркало ответит, кто красивей всех на свете.
Зеркало затуманилось и прояснилось, явив изображение Энн. Фея бросила его Принцу, и тот поймал его одной рукой.
– Даже зеркало у тебя ломаное, – глумливо произнесла она и прошагала вон.
Прекрасный нашел стул и плюхнулся на сиденье, обхватив голову руками.
– Из-за чего вся эта чертовщина?
– Ой, – охотно откликнулась Руби, – наверное, она просто расстроилась, узнав, что ты на самом деле не наследный принц Иллирии.
Прекрасного посетила мысль о божественном наказании за грехи. Данный аргумент смотрелся бы несколько весомей, успей он и в самом деле согрешить с Синтией. Ну а поскольку любовная авантюра фактически не состоялась, Принц выкинул из головы высшие силы и вместо них нашел более реальный объект для своего гнева. Королева Руби на эту роль подходила как нельзя лучше.
– Ты назойливая идиотка!
– Ну-ну, – промурлыкала чародейка. – Некрасиво так говорить.
– Она была у меня именно там, где я хотел. – Юноша вскочил. – Она сидела на диване, уже по пояс раздетая, и как раз собиралась меня поцеловать. Все было схвачено.
– Да, конечно. Ты такой неотразимый мужчина, Прекрасный. Преодолеть комплексы этой стеснительной и скромно одетой девочки, должно быть, стоило тебе немалых усилий.
– Я искал ее три месяца, и именно в тот момент, когда я наконец остался с ней наедине, тебе приспичило настучать ее крестной, где мы находимся. Использовать волшебные зеркала для того, чтобы шпионить за людьми, – отвратительно. Это вторжение в частную жизнь. А затем ты решила изгадить все окончательно и заявила, что на самом деле я вовсе не принц. Это что еще за чертовщина? Ты спятила?
– Ах, так ты слышал. Милый мальчик, я искренне не собиралась портить тебе удовольствие. Если ты хочешь вести себя как животное с какой-нибудь маленькой потаскушкой, я буду последней, кто тебе помешает, хотя определенно не позволю Энн связываться с мужчиной столь низменных наклонностей. Нет-нет, я только сообщила Эсмеральде, просто в порядке светской болтовни, что принцесса Аврора и Король Гаррисон сегодня тихонько поженились.
Прекрасный сузил глаза.
– И все?
– И все.
– И из-за этой ерунды она выдернула отсюда Синтию?
– Именно.
– Не улавливаю. Видимо, сейчас тебе полагается поведать мне, что Эсмеральда мечтала заделаться серым кардиналом, когда я сделаю Синтию своей королевой? И что все это романтическое свидание – лишь часть интриги, выстроенной ради социального и политического продвижения?
Руби, похоже, удивилась.
– Я явно недооценила твою сообразительность. Да, разумеется, именно этим они обе и занимались.
– Ну и что с того? Половина принцесс в Двадцати королевствах имеют штат советников, подыскивающих им выгодную партию. Для тех, кто родился в замке, это самое обычное дело. С чего Синтии быть другой? И какая польза от всего этого Эсмеральде? Мне еще многие годы не бывать королем. Ей следовало бы сообразить, что папа может и жениться во второй раз.
– Не забывай, Аврора носит ребенка.
– Я помню. Только это дела не меняет. Как перворожденный сын, я все равно ближайший в очереди на трон.
– Но ее ребенок родится двадцатилетним. На три года старше тебя.
– Перворожденный, – повторил Принц. – Дата зачатия не имеет значения. Я первым родился.
Руби придвинула стул и села, закинув ногу на ногу. На ней снова красовались высокие черные сапоги на шпильках. Их полированная кожа блестела в свете масляных ламп. Королева провела длинным ногтем по голенищу.
– Но ты незаконнорожденный.
Прекрасный, все еще переполняемый нерастраченной энергией, в процессе разговора расхаживал взад-вперед. Тут он остановился и подозрительно уставился на Руби, словно ожидая, когда же наконец она расколется и признается, что все это – один большой розыгрыш.
– Как ты сказала?
– Гаррисон и Аврора поженились двадцать лет назад. Сонные чары сработали уже после венчания. Следовательно, женитьба Короля на твоей матери незаконна – он ведь был все еще женат на другой. А поскольку его брак с твоей матерью получается недействительным, ты, боюсь, получаешься незаконнорожденным, а ребенок Авроры является первым законным наследником иллирийского трона.
– О господи, – тяжко вздохнул Принц. – И ради этого ты расстроила мое свидание с Синтией? – Он поддал ногой стул. – У меня есть для тебя новость, Королева Руби. Мой отец и Аврора не… гм, они…
– Да, продолжай.
– Не важно.
– Полагаю, ты собираешься поведать мне про то, что Аврора и Гаррисон на самом деле не успели повенчаться до того, как подействовали сонные чары? И что вы с ней просто сфабриковали эту историю, чтобы спасти ее от позора и публичного остракизма, каковыми наше общество жалует дам, вступающих в подобного рода интимные отношения вне законного брака? И как ты поклялся хранить ее тайну, не будучи в курсе, что отец ее ребенка и твой – одно лицо?
Принц на нее не смотрел. Он изучал пару скрещенных палашей на стене. В полированной стали Прекрасный видел отражение юноши, увязшего в трясине сомнений и противоречий. Не поворачиваясь к Руби, он проговорил:
– Предположим, исключительно в качестве допущения, что я собирался заявить нечто в этом роде.
Чародейка откинула голову и рассмеялась.
– Ох, Прекрасный, ты такой душка. Это переразвитое чувство чести заставляет тебя сдержать обещание, данное Авроре, даже когда твоя собственная жизнь разрушена. Ты не можешь рассказать мне правду, даже сообразив, что и обе девушки, и дорогой Мандельбаум посвятили меня в тайну. Какое, должно быть, одинокое у тебя было детство, если ты сумел сохранить такую чистоту души. Мне надо было переспать с тобой, когда представилась возможность. По крайней мере, ты бы хоть что-то поимел со всего этого, бедняжка.
Если и существовала причина, способная разозлить Принца сильнее мысли о том, что его провели, так это намек на испытываемую к нему жалость. Он развернулся на каблуках и зло уставился на Королеву прищуренными глазами.
– Может, я и не настолько честен, как ты думаешь.
– Честен, честен. Но какая, в сущности, разница? Ты можешь рассказать правду сейчас, но только признав, что солгал ранее. А коль скоро ты заявишь, что солгал, почему люди должны решить, что ты говоришь правду теперь, а не тогда?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28