Придирчиво осмотрев содержимое гардероба, она остановилась на платье из синего бархата и ослепительно сиявшей короне. Перед ней простирался еще один неведомый мир, и она с трепетом готовилась к странствию.
Дожидаясь, пока Эледа выберет костюм для себя, Люсинда важно расхаживала перед зеркалом. А как только Эледа переоделась, они стали разыгрывать пьесу, которую придумывали на ходу. Перво-наперво было решено, что действие происходит в замке. Приняв это условие, две юные актрисы стали обращаться друг к другу и к воображаемому окружению не иначе, как «милорд» и «миледи», и, разумеется, пользовались лишь теми словами и оборотами, которыми, по их мнению, могла изъясняться средневековая знать.
– Ты – королева. Шотландская королева, – объяснила Эледа Люсинде. – А я у тебя фрейлина. Сейчас как раз готовится заговор, чтобы короля скинуть.
– Куда скинуть? – решила уточнить Люсинда.
– Куда-нибудь из королевства. Скорее всего, в Россию.
– Но это ведь так далеко! – с досадой воскликнула «шотландская королева». – Может быть, лучше скинуть его в Атлантический океан?
– Он там утонет, – не согласилась «фрейлина».
– Ну и пусть. В спектакле он все равно не участвует, – отстаивала свою точку зрения Люсинда.
– Как ты можешь! – возмущалась Эледа. – Ведь шотландский король – твой муж. Неужели тебе все равно, что твоего мужа утопят!
– Не знаю, – пожала плечами Люсинда. – У меня мужа ни разу не было. Но раз ты считаешь, что шотландский король мне должен быть дорог, тогда я просто прыгну в Атлантический океан и спасу его.
– В таком платье прыгать в воду нельзя, – немедленно заявила Эледа.
– Тогда надо придумывать снова, – сдалась Люсинда.
В конце концов события спектакля выстроились следующим образом. Фрейлина подслушивает заговорщиков в королевском саду и вовремя доводит их план до сведения королевы. Затем смелая королева Шотландии спасает своего царственного супруга, и он, к радости подданных, остается на троне. Заговорщиков ждет возмездие, а фрейлине король вручает целую гору золотых монет, роль которых в спектакле исполнил мешочек с пуговицами. Для сцены в саду Эледа усыпала пол искусственными цветами. А Люсинда в конце представления пропела воображаемому королю песнь Ариэля:

Ты крепко спишь, а в этот час
Измена не смыкает глаз
И обнажает меч.
Дремоту сбрось с тяжелых век,
Проснись, чтоб не уснуть навек
И короля сберечь!

С последними словами песни в комнату вошли дедушка и бабушка Эледы. Они и впрямь выглядели достаточно молодо. Мистер Соломон был хоть невысок, но очень изящен, и почти юношескую его стройность подчеркивал элегантный костюм.
Миссис Соломон была тоже маленькой и настолько стройной, что обтягивающее платье сидело на ней просто прекрасно, а походка удивляла легкостью. Подлетев к девочкам, она обняла сначала Эледу, потом Люсинду. Узнав, что они уже успели подружиться, миссис Соломон очень обрадовалась.
– Твои родственники тоже, наверное, служат театру? – несколько высокопарно осведомилась она у Люсинды.
– Не то чтобы служат, но ходят часто, – ответила та, стараясь, чтобы слова «служат» и «ходят» прозвучали почти одинаково.
У Эледы ей очень понравилось, и она старалась произвести такое хорошее впечатление, чтобы мистер и миссис Соломон пригласили ее приходить еще. Словно почувствовав это, миссис Соломон сказала:
– Приходи к нам. В любое время, когда захочешь. Эледе очень одиноко сидеть тут, пока мы репетируем старые спектакли или ставим новые. И учти: каждую среду у нас в театре бывают дневные представления. Если захочешь, мы будем тебя водить на них.
Еще бы она не хотела! Получив приглашение не только в гости, но и на спектакли, Люсинда исполнилась такого восторга, что просто не могла спуститься в гостиничный холл на лифте. Ей срочно требовалась разрядка, и она понеслась вниз по лестнице. На бегу она прославляла тот день, когда стала «временной сиротой». Разве могла бы она подружиться со столькими замечательными людьми, если бы, как раньше, гуляла в сопровождении гувернантки или даже Джоанны? Да она с ними годами не встречала никого интересного! А теперь почти каждый день знакомится с кем-то новым.
Не успела она об этом подумать, как столкнулась на втором этаже с удивительной леди, которая выходила из лифта. Люсинда сразу же поняла: это та самая, которую Баттонс называет «китайской язычницей».
– Ох! – невольно вырвалось у Люсинды.
Китайская леди взглянула на девочку и улыбнулась. Такое начало воодушевило Люсинду.
– Я так хотела познакомиться с вами! – скороговоркой выпалила она. – Мне Баттонс сказал: вы просто необычайная! Но мистер Спиндлер… Мне было неловко его просить вести меня к вам. А теперь видите? Мы сами встретились. Надеюсь, вы не против, чтобы мы познакомились?
Изящная уроженка Азии растерянно повела головой.
– Ты слишком быстро говоришь, мой милый, – сказала она. – Я просто не успеваю понять. Я не так хорошо знаю на ваш английский. Скажи помедленней, что ты от меня хочешь?
Люсинда оторопела. Просто знакомиться ей было всегда легко. Но сказать незнакомому человеку, что ты от него хочешь… Она не находила ответа и молча любовалась китайской леди. «Меха на ней, наверное, стоят целого королевства, – размышляла девочка, – а драгоценности еще дороже мехов. А какая она красивая! Прямо как царица Савская из „Копей царя Соломона“ или Клеопатра… И как я только могла надеяться, что такая важная леди может со мной дружить?»
Но как бы там ни было, «важная леди» ждала от Люсинды ответа, и та решила поговорить с ней начистоту.
– Я, собственно, ничего от вас не хочу, – очень отчетливо сказала она. – Но мне было бы очень интересно с вами дружить. Я обожаю необыкновенных людей. Только, боюсь, у вас для такой, как я, совсем нет времени.
– Времени? – проговорила задумчиво китайская леди. – Если ты говоришь о пустых часах, когда совсем нечего делать, то у меня их очень полно. И детей я очень люблю. Идем! Кажется, у меня есть тебе показать что-то очень хорошенькое.
Она провела девочку в угловой номер, на двери которого значилось «207». То, что Люсинда увидела в комнате, потрясло ее до глубины души. «Это просто сразило меня наповал», – делилась она чуть позже впечатлениями с Тони Коппино. Стены были задрапированы яркими коврами. В дверных проемах и на потолках висели потрясающе красивые лампы из меди и цветного стекла. Они расцвечивали яркими бликами занавески и панели из дерева.
В одном из углов находился большой помост, который выдавался на четверть комнаты. Помост был задрапирован коричнево-ржаво-зелеными занавесками, а на нем лежали горы подушек всех цветов и размеров. Одни были из шелка с золотым шитьем, другие – из мягкой кожи. На стенах за помостом висело оружие – изогнутые сабли, тонкие кинжалы, ножи с широкими лезвиями и кинжал в ножнах, рукоять которого была инкрустирована драгоценными камнями.
Среди подушек на помосте сидели куклы в восточных нарядах. У Люсинды глаза округлились от восхищения. Ей так понравились куклы! А больше всех – японская. Люсинда сразу назвала ее Нэнки-Пу.
Ее новая знакомая хлопнула в ладоши словно какой-нибудь султан из «Тысяча и одной ночи», и из невысокой ниши тут же показалась темнокожая служанка.
– Возьми у меня шубу и подай сладости, – приказала хозяйка.
Затем она усадила Люсинду рядом с собой на помост и спросила:
– Тебе нравятся эти куклы? Эта вот девочка – из Турции, а мальчик японский.
– Ой, я их уже обожаю! – воскликнула Люсинда и усадила кукол к себе на колени.
Служанка внесла поднос, уставленный блюдечками, на которых лежали сладости и орехи.
– Да я прямо в сказку попала! – засмеялась Люсинда. – Вы, наверное, какая-нибудь принцесса! Признавайтесь, вас зовут Саидой или… или… – И она стала лихорадочно вспоминать, какие еще имена у принцесс из сказок.
– Да что ты! Я простая миссис Исаак Гроуз. Мне очень жаль, что тебя это разочаровывает. Но ты можешь меня называть, как больше нравится. Пускай я буду Принцесса, а ты – мой Дружок. Согласна?
Люсинда была согласна, и они с аппетитом принялись поедать турецкую пасту, засахаренный миндаль, соленые фисташки и цукаты. Потом Принцесса достала откуда-то лаковую шкатулку, вынула из нее сигарету и закурила. Это привело Люсинду в полный восторг. «Ну просто настоящая Шахерезада! – глядя на китайскую леди, размышляла она. – Я даже представить себе не могла, что женщины могут курить!»
Еще некоторое время спустя Принцесса стала рассказывать всякие интересные истории, действие которых разворачивалось на Востоке. А после этого они с Люсиндой просто сидели и смеялись, потому что обеим было очень хорошо и весело. Вдруг кто-то с треском отворил дверь. Волшебная атмосфера разлетелась вдребезги. Будто хрустальный бокал уронили на пол. Посреди комнаты стоял приземистый смуглый мужчина. Черные его глаза почему-то напоминали Люсинде вар, а черная квадратная борода, подсвеченная синей лампой, которая горела как раз над ним, по мнению девочки, была прямо точь-в-точь как у Синей Бороды из ужасной сказки.
Но таким мужчина был недолго. Увидав Люсинду, он сразу переменился и вполне добродушно сказал:
– Так значит, у нас ребенок в гостях. Чудесно! А я услыхал из-за двери смех и подумал… Впрочем, это теперь не важно…
И, подойдя к Принцессе, мужчина ласково потрепал ее по щеке. Затем он начал расспрашивать Люсинду, кто она и откуда. Однако страх ее еще не прошел, и она лишь бормотала в ответ:
– Мне пора домой, сэр! Мне правда пора. Отпустите меня, пожалуйста!
– Конечно, конечно, Дружок, – вступилась Принцесса. -Только не забывай меня навещать. С тобой вместе мои пустые часы идут совсем незаметно.
Выйдя из гостиницы, Люсинда обнаружила, что на улице уже зажгли фонари. Люди спешили домой с работы. Она и не думала, что так засиделась в гостях. Ей давно пора вернуться домой, и сестры Питерс уже, наверное, беспокоятся. Надо скорее им объяснить, почему она сегодня совсем забыла о времени.
Мисс Питерс и мисс Нетти расположились на кухне. Как раз недавно они поглядели на часы и, узнав, что сейчас начало седьмого, приготовились не на шутку разволноваться за Люсинду. Но именно в этот момент она пулей влетела в квартиру.
– Я знаю! Вы должны наказать меня! – тяжело дыша от быстрого бега, выпалила она. – Я заслужила!
Потом она рассказала об Эледе и ее дедушке с бабушкой, но ни словом не обмолвилась ни о Принцессе, ни о ее муже с синей бородой. Потому что Люсинда была уверена: сестры Питерс запретят ей туда ходить, а ей надо. Тот, кто хоть раз открывал дверь в сказку, уже никогда не сможет закрыть ее.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛЮСИНДЫ УАЙМЕН


23 ноября 189… года

Вся моя жизнь летит куда-то вперед, и мне это очень нравится. На День Благодарения у меня была уйма приглашений. Я ела индейку у тети Элен в четверг. Доедала другую индейку со Спиндлерами в пятницу. А потом ела еще одного гуся с Джоанной у Джоанны в субботу. Кстати, мужа ее сестры, оказывается, зовут Майкл. А воскресенье после церкви я провела день с дядей Эрлом! Он мне читал «Сон в летнюю ночь» Шекспира. Больше всех мне понравились ткач Основа и Пэк. Этот Пэк кружил по миру, наверное, так же, как я кружу по Нью-Йорку на роликах. Только, конечно, у него получалось еще быстрее.
У меня двое новых друзей, Эледа и Принцесса Саида. Вообще-то Принцессу Саиду зовут по-другому, но мы с ней решили играть, как будто она на самом деле из «Тысяча и одной ночи». Об Эледе я мисс Питерс и мисс Нетти сказала все, что знаю сама. Я собираюсь скоро пригласить Эледу на ужин. Но Принцесса – мой самый большой секрет! О ней никто не узнает!
27 ноября 189… года
Я потратила на всякие вещи для «Бури» все свои деньги. Даже на пожертвования для церкви совсем ничего не осталось. Когда перед службой мы болтали у входа с моим другом-пономарем, подошел мистер Гидеон. Он пускает блюдо для пожертвований по нашему ряду. Я сразу подумала: «Если он застукает, что я не кладу в блюдо денег, будет очень нехорошо и стыдно». Поэтому я решила предупредить мистера Гидеона заранее. Я боялась, что он меня станет ругать, а он просто сказал:
– Что ж, буду обходить тебя до самого Рождества, Люсинда. Не бойся. Никто ничего не заметит. Кроме нас с тобой, это вообще никого не касается.
Вот так я узнала, какой это добрый джентльмен. Интересно, а куда вообще уходят все эти пожертвования с блюда? По-моему, там скапливается достаточно денег. И пятицентовики, и десятицентовики, и банкноты. Интересно, куда все это девается?


РОЖДЕСТВО

Люсинда обладала редкостным даром продлять праздники. В особенности хорошо у нее получалось это с Рождеством. Начав в Сочельник, она праздновала его непрерывно до самого Крещения, а потом, измотанная и опустошенная, пускалась в плавание по унылой реке будней.
Однажды она призналась своему другу Ночной Сове, что страшно любит голландскую часть Нью-Йорка. Молодой репортер, как тут же выяснилось, полностью разделял эту страсть, и они решили вместе прогуляться туда шестого декабря поутру.
– О, Старые Никерброкеры! – вспомнил Ночная Сова прозвище, которое укрепилось в Нью-Йорке за потомками голландских поселенцев. – Думаю, Люсинда, мне удастся показать тебе там кое-что интересное.
И он не обманул ожиданий. Гулять с ним оказалось истинным наслаждением. Раньше Люсинда бродила тут словно впотьмах, и только теперь ослепительный луч высветил все это великолепие. Замечательные мосты. Дом, где Клемент Мур написал «Явление Святого Николая». Улицу (когда-то ее называли Аллеей Любви), вдоль которой голландцы построили укрепления, чтобы их остров не смогли захватить англичане.
Пешее странствие с Ночной Совой очень утомило Люсинду, и домой она добиралась из последних сил. Однако, вернувшись, она узнала, что мисс Нетти позвала Тринкет поужинать, и они даже вместе накрыли кукольный столик. Люсинда так обрадовалась, что начисто забыла об усталости.
Ужин из кукольной посуды был уловкой, которой Люсинда с мисс Нетти пользовались специально для Тринкет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23