Если, конечно, Фрехолито до утра не предупредит кокаинового короля, что было не исключено...
Итак, ему в очередной раз предстояло поставить на карту свою жизнь.
Глава 20
Часовой в зеленом пончо вышел из зарослей и, узнав Малко, опустил винтовку. Водитель наотрез отказался подъехать прямо к военной зоне, и Малко пришлось с полкилометра шлепать по грязи. Луна начала уже склоняться к горизонту, но ночь была все такой же светлой.
Войдя на виллу полковника, он сразу поднялся на верхний этаж. Парни Джона Каммингса спали на брошенных на пол тюфяках. Малко разбудил Буяна-Франциско и шепотом, мешая английские слова с испанскими, объяснил ему, что надо делать.
— Встречаемся внизу через пятнадцать минут.
Все четверо спустились точно в назначенное время, сгибаясь под тяжестью боевого снаряжения. Кроме неизменного кольта у каждого был теперь «фал» или автомат и большие холщовые сумки, набитые патронами и запасными обоймами. Они не задавали лишних вопросов и не мучались сомнениями. Их начальник погиб, и они, само собой разумеется, перешли в подчинение Малко.
Все сели в «рейнджровер» — Буян-Франциско впереди, рядом с Малко, остальные с ужасающим грохотом и скрежетом втиснулись на заднее сиденье. Когда Малко тронул машину с места, ему показалось, что от шума сейчас проснется весь лагерь... Но все было спокойно. Часовой отдал им честь. По ночам небольшие отряды часто выезжали на разведку, а защитные комбинезоны «телохранителей» трудно было отличить в полутьме от формы здешних солдат... «Рейнджровер» выехал на тряскую, совершенно пустынную дорогу и миновал маленький аэровокзал.
Фары освещали огромные лужи, джунгли вокруг еще блестели каплями дождя.
Малко в сотый раз обдумывал свой план. Рискованный, что и говорить, но выбирать не приходилось. Надо попытаться, иначе через несколько часов руководитель «Сендеро Луминосо» Мануэль Гусман будет вне пределов досягаемости. Но много ли шансов у пяти человек одолеть настоящую армию кокаинового короля?..
Он вновь сосредоточился на дороге. Минут двадцать все было в порядке. Ни одной машины, ни одного прохожего. Потом он ошибся на развилке и чуть не увяз в непроходимом болоте. Задний ход, разворот... Там, где заросли были особенно густыми, приходилось обрубать ветки ударами ножа. Джунгли снова обступили их зеленой стеной, тропа петляла.
Наконец Малко заметил сторожевую башню — ту самую, что послужила ориентиром Мигелито. Часового на этот раз не было видно. Из осторожности он спрятал «рейнджровер» в зарослях, замаскировав его ветками. Дальше они пошли пешком, стараясь ступать след в след и бесшумно. Малко шел впереди; в желудке у него неприятно покалывало: если Фрехолито снова предал его, их наверняка встретят пулеметным огнем...
Но лишь большая ночная птица с пронзительным криком взмыла вверх, когда они вышли на взлетную полосу.
Воздух был настолько влажный, что одежда на них промокла, как будто они побывали под душем. Обойдя полосу, Малко выбрал место для засады — в сотне метров от спрятанного под брезентом самолета, спиной к востоку, чтобы солнце не било в глаза. Вокруг по-прежнему не было ни души.
Звезды мало-помалу гасли, и небо, по которому плыли редкие белые облачка, все больше светлело.
* * *
Солнце появилось из-за горы Асул внезапно, как это всегда бывает в тропиках, ослепительно полыхнув всеми оттенками лилового, красного, оранжевого. От этого зрелища немыслимой красоты у Малко всякий раз захватывало дыхание.
Лежа в траве под гигантскими папоротниками, он смотрел на два возвышающихся над долиной холма. На первый взгляд ничего особенного: пышная тропическая зелень да несколько светлых проплешин — плантации коки. Вглядевшись пристальнее, он заметил на склоне холма напротив довольно большой, аккуратно расчищенный участок и различил несколько белых, крытых шифером строений — асьенда. Красная латеритовая дорога спускалась от нее в долину, обрываясь как раз рядом с тем местом, где стоял «Пипер Команч».
Вне всякого сомнения, это и было жилище Хесуса Эрреро.
Напрямую до него было меньше пятисот метров.
Малко огляделся по сторонам. Его спутники были невидимы в густой листве. Он снова поднял глаза на асьенду. Там началось какое-то оживление, между домами сновали люди. Затем до него донесся отдаленный шум мотора. Несколько секунд спустя на латеритовой дороге появился микроавтобус. Он быстро ехал вниз, в долину.
Машина на минуту скрылась за поворотом дороги, появилась вновь совсем близко и затормозила перед самолетом. Из нее вышел человек, за ним еще трое — судя по виду, крестьяне-поденщики. Они стащили с самолета брезент и принялись выталкивать его из укрытия на взлетную полосу. После этого они сделали нечто странное — достав из микроавтобуса моток веревки, привязали один конец к хвосту «Команча», а другой — к дереву метрах в двадцати от него. Словно посадили машину на поводок!..
Малко вдруг понял, в чем дело: полоса была слишком короткая. Таким образом пилот сможет набрать обороты, не двигаясь с места; самолет как бы катапультируется, когда веревку перережут...
Затем один из людей взобрался на крыло, открыл кабину, пробыл там какое-то время, вылез и принялся тщательнейшим образом осматривать самолет. Он открыл один за другим все люки, покопался в двигателе, проверил шины, руль, рукой повращал винт. Очевидно, брезент хорошо защитил самолет от дождя.
Убедившись, что все в порядке, человек расстелил на крыле большую карту и погрузился в ее изучение.
Судя по всему, он готовился к полету.
Итак, предположение Малко подтвердилось. Мануэль Гусман вот-вот улетит на этом самом самолете с никому не известной взлетной полосы среди джунглей. Несмотря на все свое могущество, Хесус Эрреро, видимо, не горел желанием приютить у себя столь опасного человека на долгий срок.
Как помешать ему бежать и захватить его?
Малко не знал, со сколькими противниками ему придется иметь дело. Асьенда была так близко, что действовать следовало с величайшей осторожностью, иначе в любую минуту могут явиться десятки вооруженных до зубов людей.
Пилот между тем сложил свою карту. Малко взглянул на «Сейко» — семь часов. Трое крестьян вернулись в микроавтобус, который уехал по латеритовой дороге. Оставшись один, пилот прислонился к крылу «Команча» и закурил. Он держался спокойно, словно ему предстояло взлететь с летного поля аэроклуба, а не с крошечной взлетной полосы, расчищенной в непроходимых джунглях. Флюгер был неподвижен, погода по-прежнему великолепная, лишь у самого горизонта тянулась цепочка облаков.
Малко бесшумно подполз к Буяну-Франциско.
— Надо подойти к самолету, — сказал он, — и действовать быстро. Обезвредим охрану, желательно без выстрелов, и уходим с Гусманом.
Он прикинул, что даже с пленником им понадобится не больше десяти минут, чтобы добраться до «рейнджровера».
Прячась в густой зелени, они подошли к самому краю полосы и остановились метрах в двадцати от «Команча». Малко повторил свои инструкции. Вдруг пронзительный вой заставил их вздрогнуть. Пилот запустил двигатель! Винт «Команча» завертелся, все быстрее и быстрее. Видимо, пилот решил еще раз проверить машину...
Шум двигателя помешал им расслышать, как вернулся микроавтобус, и Малко увидел его, только когда он вынырнул в нескольких метрах от них и развернулся, задом к самолету. Водитель спрыгнул на землю и распахнул задние дверцы. Внутри на матрасе неподвижно лежал человек. Рядом с ним на ящике сидела женщина.
Сердце Малко на минуту перестало биться. Это была Моника Перес! В защитном комбинезоне военного образца, черные волосы спрятаны под фуражку, на коленях «узи»...
* * *
Из кабины вышли еще два человека, на поясе у каждого висел револьвер. Они обошли микроавтобус и взяли два больших черных «атташе-кейса», которые стояли возле матраса. Моника Перес вышла, не сводя с них глаз. Должно быть, то, что они несли, представляло для нее большую ценность... Пора было действовать.
Малко, как смерч, вырвался из своего укрытия. В мгновение ока парни Джона Каммингса окружили и взяли под прицел микроавтобус, водителя и Монику Перес.
— Ни с места! — крикнул Малко изо всех сил, чтобы перекрыть шум мотора.
Пилот, сидя в своей кабине спиной к ним, не мог ничего видеть. Двое охранников тут же подняли руки, выронив «атташе-кейсы»; Моника метнулась было к своему «узи», оставленному в микроавтобусе, но один из нападавших бросился ей наперерез и оттолкнул прикладом «фала».
— Вы с ума сошли! — возмущенно завопила она. — Кто вы такие?
Да так и застыла с раскрытым ртом: она узнала Малко. С диким криком она кинулась на него, выставив когти, как дикая кошка. Прежде чем Малко успел остановить ее, она ухитрилась до крови расцарапать ему щеку и подбородок. Наконец ему удалось крепко схватить ее за запястья, тогда она плюнула ему в лицо.
— Подонок! Убийца! Ты и сюда добрался!..
Малко с тревогой поглядывал на асьенду. Дорога была каждая секунда. Водитель и два охранника уже лежали на земле, уткнувшись лицом в траву и сцепив руки на затылке.
— В микроавтобус! — крикнул он своей команде.
Моника Перес вцепилась в него мертвой хваткой.
— Скотина! Ты отдашь его военным, чтобы его пытали! А он болен, умирает... Посмотри! Посмотри сам!
Она потащила его к микроавтобусу. Двое из людей Малко были уже внутри, двое оставшихся держали под прицелом пленников. Взревел двигатель «команча»: он начал набирать обороты.
Малко наклонился к лежавшему на матрасе человеку. Желтоватое, как воск, лицо, лихорадочно блестящие глаза, обведенные глубокими темными кругами, со всей очевидностью говорили о том, что он и в самом деле тяжело болен. Мануэль Гусман, едва ли не самый известный человек в Перу, за поимку которого было назначено огромное вознаграждение, лежал, скорчившись, и, казалось, даже не дышал. Вот он медленно, со свистом вдохнул воздух, и лишь после долгой паузы последовал выдох. Он был в глубокой коме. Моника схватила Малко за руку.
— Ты помнишь «Диркоте»? Представляешь, что они с ним сделают? Ему совсем плохо, если его срочно не подключить к искусственной почке, он умрет.
Как при вспышке молнии Малко вдруг увидел распростертую на металлических козлах молодую женщину, склонившегося над ней с садистской ухмылкой лейтенанта, страшные орудия пытки...
Кто же прав в этой войне? Ведь были и крестьяне, изрезанные ножами на куски, и беременные женщины, забитые кузнечным молотом.
Ногти Моники глубоко впились в его ладонь; она кричала умоляюще, истерически — ни дать ни взять тигрица, защищающая своих детенышей.
— Ты помнишь? Помнишь?
Он помнил... Рев двигателей мешал сосредоточиться. У него было всего несколько секунд на принятие решения. Чтобы захватить этого человека и его тайны, он рисковал жизнью... Снова послышался хриплый, свистящий вдох Мануэля Гусмана.
Взгляд Малко упал на стоящие на земле тяжелые «атташе-кейсы», и решение созрело у него мгновенно. Не было сделано ни одного выстрела; у них есть все шансы ускользнуть, не привлекая внимания обитателей асьенды...
— Хорошо, — кивнул он. — Пусть его отнесут в самолет.
Моника изумленно уставилась на него. Потом бросилась ему на шею.
— Спасибо тебе! О, спасибо!
Отпустив его, она побежала к «атташе-кейсам» и подхватила их. Но Малко решительно шагнул вперед и загородил ей дорогу.
— Нет, — сказал он, — это останется у меня.
Молодая женщина тотчас вновь преобразилась в тигрицу. Двое парней Малко с трудом удержали ее за руки.
— Я дарю жизнь твоему другу, — прокричал он, силясь перекрыть шум мотора, — потому что я помню, что мы с тобой пережили вместе! Но я здесь для того, чтобы ликвидировать террористическую организацию, опутавшую своей сетью всю страну, и я это сделаю. Эти документы помогут избежать кровопролития.
Он повернулся к Буяну-Франциско.
— Отнесите больного в самолет! Быстро! Быстро!
Франциско и двое его товарищей бросились к машине и осторожно вынесли матрас. Четвертый продолжал держать под прицелом людей Хесуса Эрреро. Те не делали ни малейших попыток к сопротивлению. Малко взял «атташе-кейсы» и погрузил их в микроавтобус. Моника что-то злобно кричала, извиваясь на земле: Франциско сидел на ней верхом, а еще один из людей Малко держал ее за ноги.
Мануэля Гусмана уже поднесли к «команчу». Положив матрас на землю, двое мужчин подняли безжизненное тело и взобрались с ним на крыло. С помощью пилота его втащили в открытую кабину и уложили на задние сиденья. Пилот по-прежнему ни о чем не подозревал.
— Ты не уйдешь от меня! Ты не уедешь из Тинго-Мария! — выкрикнула Моника, гневно сверкая глазами. — Я найду тебя и в Лиме, если придется! Я вырву твое сердце!
Ох, уж эта южноамериканская лирика... Малко покачал головой.
— Ты улетишь с ним, — твердо сказал он. — Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
— Нет! — взвизгнула она. — Я останусь здесь! Я убью тебя! Я тебе...
— В самолет! — приказал Малко.
Она кричала и брыкалась. Но двое мужчин дотащили ее до «команча» и засунули в кабину головой вперед, как мешок. На этот раз до пилота дошло, что что-то неладно. Он сбавил обороты, попытался выйти из кабины и увидел глядящее на него черное дуло «ППК» Малко.
— Эй, в чем дело?
Удерживая одной рукой Монику, которая силилась выбраться из кабины, Малко помахал пистолетом перед носом пилота.
— Не задавайте лишних вопросов. Взлетайте немедленно, иначе вы уже никогда не взлетите.
— Нет! Нет! Не взлетайте! — истошно завопила Моника. — Я сейчас позову Хесуса!
Малко чуть опустил пистолет и крикнул пилоту:
— Взлетайте, или я стреляю в бак!
Он рывком закрыл кабину, спрыгнул на землю и отошел на несколько шагов. Сквозь стекло на него смотрело искаженное ненавистью лицо молодой женщины. Снова взревел двигатель. «Команч» подался вперед, веревка натянулась. Малко взял в микроавтобусе большой нож и велел Буяну-Франциско встать перед самолетом так, чтобы видеть пилота.
Когда ему показалось, что обороты достигли максимума, он одним взмахом ножа перерезал веревку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27