Делать нечего, и я направился к двери. Уж коли нельзя побыть еще немного наедине, так хотя бы получу маленькое удовольствие от момента встречи с будущим тестем.
– Я сама, – запоздало среагировала Селистена.
– Представляю, как сейчас обрадуется твой папа! – воскликнул я и резко открыл дверь.
Эх, жаль, что вы не видели лицо премьер-боярина, когда, шагнув в комнату, он нос к носу столкнулся со своим потенциальным зятем, то есть со мной.
– Ты?! – словно не веря своим глазам, и даже с некоторой надеждой, спросил он.
– Конечно, я, – охотно подтвердил я. – Интересно, а кого это вы еще хотели увидеть в спальне вашей дочери, как не меня?
Эка его скрючило, аж позеленел весь. Ну да, на искреннюю радость я, само собой, не рассчитывал, но мог бы хоть притвориться для приличия. Не повезло мне с тестем, хотя, с другой стороны, ему несказанно повезло с зятем.
– Папочка, это я решила вызвать Даромира, – пролепетала моя невестушка самым что ни на есть ангельским голоском, выпорхнув из-за моей спины. – Ты же не против моей безопасности?
Антип немного помялся, но был вынужден смириться с моим появлением.
– Не против, – промычал премьер-боярин, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. – А как же ты здесь оказался?
– Хм, мне кажется, вы забыли, кто я, – резонно заметил я и нарочито выставил перед собой посох, так, чтобы его было лучше видно присутствующим.
Премьер-боярин покосился на навершие в виде собачьей головы и ухмыльнулся.
– Ну да, это в честь моей лохматой эпопеи, – согласился я, – всё же не каждый может похвастать, что завоевал сердце девушки в собачьем обличье.
Словно живая иллюстрация к моим словам, между нами протиснулся Шарик и легкой трусцой направился по своим делам.
– К ненаглядной своей понесся, – пояснила Селистена.
– К Золотухе, что ли?
– Ну да, – хмыкнула солнечная. – Твоими стараниями у них уже щенки появились.
– Категорически возражаю! – взвился я от ложного обвинения. – При чем здесь, собственно, я? Небольшую протекцию я, конечно, составил, а дальше они и без меня прекрасно справились.
А дело было в том, что, будучи некогда Шариком, я познакомился с очаровательной рыжей (ну везет мне на этот цвет!) сукой по кличке Золотуха, живущей в княжеском дворце. Причем хочу заметить: сука – это ни в коем случае не свойство души, а исключительно половая принадлежность. Надо ли говорить, что она втрескалась в меня по самые лохматые уши. Я, конечно, был непреклонен и ловко отклонил всяческие приставания с ее стороны. Однако, соблюдая кобелиный, тьфу, мужской корпоративный дух, по возвращении себе истинного человеческого обличья рассказал настоящему Шарику про свое (то есть его) маленькое приключение и посоветовал не теряться. Судя по всему, советом он воспользовался и продолжает с гордостью нести полученное мною звание первого княжеского кобеля. Тут, кстати, я ни капли не шучу, данное звание было пожаловано мне князем за личную преданность трону и за прекрасный экстерьер.
– Князь Бодун жалуется, что, после того как у Золотухи появились щенята, она совсем отказалась свои непосредственные обязанности исполнять, – пробурчал Антип, – она и раньше смирной была, а уж теперь и вовсе сама доброта стала.
– Любопытно, какой станет наша Селистена, когда детишек нарожаем? – самым что ни на есть смиренным голосом поинтересовался я.
Ответом мне был сдавленный стон Антипа и ярко-красные щеки боярышни.
– Вы что, уже… – словно рыба на суше хватая воздух ртом, едва смог выдавить из себя премьер-боярин.
– Нет!
– Да!
Ответили мы с Селистеной практически одновременно. Угадайте, какой ответ принадлежал мне?
– Ты что, сиротой меня хочешь сделать? – раздалось в голове шипение моей нареченной.
В свое время я научил Селистенку общаться, не открывая рта, так сказать, напрямую, из головы в голову. Я искренне надеялся, что она станет меньше болтать, но быстро понял, что надеждам сбыться не суждено. Она умудрялась закатывать истерики даже молча. И всё-таки ее умение оказалось весьма полезным и довольно успешно использовалось нами. Вот и сейчас моя маленькая невестушка решила устроить мне выволочку, так сказать, без свидетелей.
– А что я? Я ничего!
– Так батюшку сейчас удар хватит!
– Скажите пожалуйста, какие мы нервные, уж и пошутить нельзя.
– И это ты называешь шуткой ?
– Конечно, – пожал я плечами, – а как же еще? Нас с тобой ни на секунду не оставляют наедине, так откуда же детям появиться?
– Неизвестно, как бы ты выглядел, будь на его месте.
– Чтобы встать на его место, надо сначала завести такое маленькое рыжее чудо, как ты.
Селистена хотела что-то мне ответить, но переключилась на батюшку, который, обеспокоенный некоторой паузой, испуганно смотрел то на меня, то на свою дочку.
– Папочка, успокойся, у нас всё в порядке, это Дарюша пошутил.
– Сто раз просил не называть меня Дарюшей! – на этот раз я решил воспользоваться мысленной речью, однако ответа не получил.
Между тем Антип пришел в себя и спустил на меня весь свой боярский пыл.
– Молодой человек, потрудитесь впредь воздержаться от проявлений столь сомнительного чувства юмора! Я отложил день вашей свадьбы, так как посчитал, что за время обучения вы станете серьезнее, однако, судя по всему, этого не произошло.
И чего он взвился, что такого особенного я сказал? И вообще, я сегодня серьезен как никогда. Что поделаешь, конфликт отцов и детей. Хотя, если разобраться, никакого конфликта и быть не может. Он однозначно ошибается, я категорически прав.
– Выходит, зря откладывали, – резонно заметил я.
– Нет, выходит, что свадьбу надо отложить еще на неопределенное время, – отрезал Антип.
Мне даже не пришлось высказывать свое бурное негодование. За меня это великолепно сделала моя ненаглядная остроносенькая пигалица. Тем более что за те же самые слова я могу схлопотать полную и окончательную отставку от дома (и от кухни!), а она всего лишь отцовское неудовольствие в виде пыхтения и суровых взглядов.
– Папа, мне казалось, что мы уже обо всём договорились!
Под укоризненным взглядом лучистых глаз дочки Антип заметался. Наверняка за время моего отсутствия рыжая бестия всеми правдами и неправдами выбила из него приблизительный день свадьбы, и теперь отказаться от своего слова премьер-боярин не мог. Ничего не поделаешь, дал слово – держи. Вот именно по этой причине я такими глупостями никогда не занимаюсь, мое слово всегда находится при мне.
Антип из последних моральных сил попытался возразить своей дочке:
– Я хотел выдать тебя замуж за человека серьезного и ответственного!
Вот простота! Неужели он и вправду считает, что с моей рыжей язвой пройдут такие детские отговорки? Если да, то он плохо знает свою кровиночку. Думаю, что вопрос о свадьбе будет окончательно и бесповоротно решен именно сейчас и конечно же положительно.
Чтобы не мешать спорящим, я скромно отошел в сторонку и встал поближе к окну. Кстати, в таком ракурсе я буду виднее участникам бурной дискуссии с заранее известным результатом.
Между тем моя Селистенка разошлась не на шутку:
– Да как ты можешь так говорить про Даромира?! Это он-то не серьезен? А кто бросился под нож Филина, спасая меня? – Честно говоря, это было не сложно. – Кто душил горных спиногрызов, когда они пробрались ко мне в спальню. – Этот подвиг посерьезнее, так как эти твари жутко воняли. – Кто уничтожил гигантскую петунию? Кто…
Вы не представляете, как приятно слушать рассказ о моих славных подвигах, причем из уст невесты. Право, не много людей на земле могут похвастаться чем-то подобным.
– …И, наконец, кто примчался по первому зову, когда мне грозила беда? Да как же ты теперь можешь говорить, что он безответственный? – продолжала крыть Селистена.
– Я не это имел в виду, – попытался вставить хоть слово Антип.
– А что же? – не отступалась рыжая.
– Я имел в виду, что человек, задумавший создать семью, мог бы быть и посерьезней.
Одно и то же. Вот зануда! Чтобы скоротать время, я взглянул на себя в огромное зеркало, висящее на стене. И что во мне может не нравиться Антипу? Молодость, стать, борода, посох. Да, чуть главное не забыл: люблю я эту рыжую маленькую пигалицу больше жизни! Что ему, собственно, еще надо? Вот я, когда у меня появятся дети, буду идеальным отцом. Никаких дурацких запретов, хочешь жениться – пожалуйста, не хочешь – не надо. Буду отпускать гулять допоздна и разрешу есть сладкое сколько влезет.
От таких мыслей настроение у меня улучшилось, и я нашел в себе силы прислушаться к урагану, который всё еще бушевал в комнате. Как и следовало ожидать, Антип перешел в глухую оборону и только изредка робко пытался что-то возразить дочке.
Пожалуй, пора завершать наш милый семейный междусобойчик. Если Селистенку вовремя не остановить, она может еще долго бушевать со свойственной ей категоричностью. Я смиренно сложил руки на груди и, поймав момент, когда замолчали оба спорщика, полным благоговения голосом спросил у Антипа:
– Можно я буду называть вас папой?
Надо было видеть лицо премьер-боярина! Такого смятения чувств на лице человека описать невозможно. Правда, чуть более ярко, чем другие, читалось желание прямо сейчас меня придушить. Но надо отдать должное выдержке Антипа. Душить колдунов – это, знаете ли, дело не безопасное, они имеют свойство сопротивляться такому негуманному процессу.
– Ты что, серьезно? – раздалось в моей голове.
– Что серьезно? – искренне удивился я.
– Ты хочешь называть моего отца папой?
– Что за чушь? Нет конечно же! Если я стану его сыном, то ты станешь моей сестрой, а на сестре жениться мне не позволяют моральные принципы.
– Так какого лешего ты его пугаешь?!
От вопля суженой моя голова затрещала как перезрелая тыква.
– Моего батюшку чуть кондрашка не хватил, а с него как с гуся вода!
– Он первый начал, – буркнул я, – и к тому же теперь наш милый спор закончен на оптимистичной ноте.
Я уже приготовился принять очередной выпад моей невестушки, как вдруг услышал:
– Привет, дурень усатый!
Этот голос, как и приветствие, могли принадлежать только одному человеку – бывшей няньке Селистены, а ныне управляющей всем Антиповым хозяйством, Кузьминичне. Эта женщина вообще имеет свойство появляться в нужном месте и в нужное время.
– А ты ничуть не изменился, только появился – и уже весь дом вверх дном! Три года тихо-мирно жили, и на тебе: крики, ссоры и прочая суета. Видно, не очень-то на тебя учеба повлияла, как был балбесом, так им и остался.
Для постороннего могло показаться, что выслушав подобное приветствие, я должен был обрушить на голову говорившей всю свою колдовскую силу или, на крайний случай, смертельно обидеться. Можете не сомневаться, если бы на ее месте был кто-нибудь другой, я бы давно метал громы и молнии, а если бы это был мужчина, набил ему морду. Однакотут совсем другой случай. И дело даже не в том, что терпел старушку, когда расхаживал по дому в собачьей шкуре (а тогда возмущаться было глупо), а в том, что Кузьминична мне глубоко симпатична.
Она, конечно, частенько ведет себя словно старая грымза, но есть в ней что-то такое, что вызывает уважение. Спросите что? Так я не смогу вам ответить на этот вопрос. Я вообще не люблю забивать себе голову всякой чепухой, а своим чувствам привык доверять. К тому же главным для нее в жизни давно стало здоровье и благополучие своей воспитанницы, и тут наши чаяния абсолютно совпадают.
При такой вот раскладке тот нюансик, что характер у нее скверный, а рука тяжелая, большой роли не играет. Отношения у нас, конечно, сложные, но ценно то, что камня за пазухой она держать не станет – врежет сразу промеж глаз, и дело с концом.
И последнее, на мой взгляд самое важное, ее качество, которое, не скрою, мне ближе всего: именно в ведении Кузьминичны находится кухня и кладовая со всеми вытекающими отсюда последствиями. В общем, с какой стороны ни взгляни, а хорошими отношениями со старой нянькой я дорожил всегда.
– Погоди, Кузьминична! Я тут слышал, без меня нечисть распустилась? Так это ненадолго, пусть все узнают, что Даромир вернулся!
– Вроде и повзрослел, а всё такой же болтун, – не вполне логично заметила нянька.
– Можно подумать, ты не рада моему возвращению, – хмыкнул я и, заметив, как перекосился от этой фразы Антип, мило скрасил ситуацию белозубой улыбкой.
– Каким ты был, таким ты и остался, – уже мягче произнесла Кузьминична и, вздохнув, добавила: – Да рада, конечно. Это не дело, когда какие-то зубастые твари на лохматых ножках к нашей кровиночке по ночам шастают.
– Истина от первого слова до последнего, – мгновенно согласился я с Кузьминичной. – По спальне нашей Селистены шастать может только верный Шарик и не менее преданный муж. Вот когда мы поженимся, тогда у нас наступит тишь и гладь да Даромирова благодать.
Антип, видимо уже исчерпавший себя, смог только тяжело вздохнуть. Да, сдает старшее поколение, не тянет против молодежи. Вон Селистенка бодра, весела и даже румяна. Обо мне вообще говорить нечего, с меня действительно всё как с гуся вода, хоть сейчас готов в бой с нечистью ринуться. Беда только в том, что эти твари где-то прячутся.
– Ладно, заканчивайте свои споры, наговоритесь еще, – требовательно заявила Кузьминична. – Ты, как я понимаю, надолго прибыл? – уточнила она у меня.
– Навсегда.
Мой скромный ответ добил Антипа окончательно. Ничего, пусть привыкает, ему это даже полезно будет.
– Ну навсегда так навсегда, – философски изрекла старая нянька. – Может, это и к лучшему.
Я хотел что-то сострить в своем стиле, но меня опередила Селистена:
– Конечно, к лучшему, даже не сомневайся. – Кузьминична окинула нас лукавым взглядом, затем посмотрела на Антипа и грустно вздохнула.
– Похоже, прав ты был, лохматый, (это она мне по старой памяти) вы действительно связаны какой-то странной нитью.
Можно подумать, что я когда-то бываю неправ. У меня вообще есть замечательное свойство – даже безнадежную ситуацию перевернуть таким образом, что в конце концов оказываюсь в выигрыше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44