– Прости, старик, – пробормотал он, – это я напрасно.
– Совсем нет, – покачал головой Марш. – Я должен был тогда прочитать это повнимательнее. Кстати, сам Торрес сколько раз говорил мне об этом. Но мне тогда показалось, что это обычный контракт...
– В то время как на обычный он не похож ни единым пунктом, – мрачно заключил Мэллори. – Думаю, нам следует немедленно связаться с юристом.
Марш кивнул.
– Хотя я не вижу, что это могло бы дать нам. Даже если юрист сможет его опротестовать – это займет по меньшей мере несколько месяцев. А потом, – он тяжело вздохнул, – если бы я тогда изучил его самым внимательным образом – все равно подписал бы.
– Насколько я понимаю, выбор у тебя был невелик, – кивнул Фрэнк, – либо подписать эту бумагу, либо позволить умереть Алексу! Интересно, как другой поступил бы на твоем месте... Ах, черт бы его побрал...
– Ну и что мне теперь, по-вашему, делать? – спросил Марш.
В комнате повисло неловкое молчание. Каждый обдумывал варианты выхода из положения, в которое Марш попал из-за этого документа. Без данных об операции они не имели понятия о том, что именно проделал Торрес над Алексом, но это было не самым главным.
Они не только не знали, какие методы использовались при операции, но и какого рода лечение ведет Торрес сейчас. Не знали, каковы могут быть последствия этого лечения, а главное – прекращения его.
Выхода не было. Они оказались в ловушке.
* * *
Алекс сидел на склоне холма, подставив спину лучам послеполуденного солнца. Было жарко, хотя с океана уже ощущалось дуновение бриза, значит, к вечеру похолодает. Не отрываясь, Алекс смотрел на гасиенду – и в его мозгу один за другим снова оживали странные образы.
Лошади, заполнившие двор, а затем галопом несущиеся к деревне.
Люди, медленно бредущие прочь от гасиенды, – сгорбленные, с узлами, котомками.
Трое, оставшиеся во дворе гасиенды, когда остальные ее покинули. Он не различал их лиц, но знал, кто они, эти трое.
Его семья.
Голоса – далекие, едва слышные, один голос, правда, чуть громче:
«Мы не боимся смерти... и никогда не уйдем со своей земли...»
Но ведь они ушли. В книге говорилось, что они все бежали в Мексику.
«Вы убьете нас, но это ничего вам не даст... Мой сын найдет вас... найдет и прикончит...»
Слова снова и снова, как эхо, звучали в голове Алекса. Встав, он зашагал к вершине холма. Взобравшись на нее, он поднял с земли сухой сук – и секунду спустя, плохо понимая, что делает, принялся разрывать нагретую землю. Земля поддавалась с трудом – полтора столетия превратили ее почти в камень.
Скелеты оказались неглубоко – всего футах в двух от поверхности. Алекс молча рассматривал три коричневых черепа, казалось, их пустые глазницы тоже изучают его. Медленно, очень медленно он принялся забрасывать землей побуревшие кости. Закончив и разровняв землю, он начал спускаться с холма, не сводя при этом глаз с гасиенды. Образы росли, становились ярче, наконец все случившееся предстало перед ним словно наяву.
Стена – белая штукатурка – в красных пятнах и выбоинах от пуль. У стены, в неестественных позах, три тела.
Он отвернулся, образы стали тускнеть, расплываться, наконец пропали совсем.
Но воспоминания остались.
* * *
У входа в кафе «У Джека» зазвенел колокольчик, и Лайза, подняв глаза, помахала входившему Алексу. Алекс медленно подошел к столику, за которым вместе с Лайзой сидел Боб Кэри, и, поздоровавшись, сел.
– Ты почему сегодня в школе не был?
– Ходил в библиотеку, – ответил Алекс. – Хотел там кое-что посмотреть.
– Вот так просто взял и пошел? – спросил Боб. – Господи Боже, Алекс, ты бы хоть спросил кого – так вообще делают или нет. Ты понимаешь, что твой поход в библиотеку – элементарный прогул.
– Пускай, – Алекс пожал плечами.
Лайза пристально посмотрела на него.
– Алекс... что-нибудь случилось?
Снова пожав плечами, Алекс обвел Лайзу и Боба взглядом.
– Если я... могу я спросить вас кое о чем – только обещайте, что не станете думать обо мне как о сумасшедшем?
Закатив глаза, Боб поднялся со стула.
– Это ты у Лайзы спроси. А я пошел – меня Кэйт ждет, я обещал ей занести домашнее задание.
– А когда она опять начнет ходить в школу? – спросила Лайза.
– Вот не знаю, – ответил Боб и, понизив голос, наклонился к Лайзе. – А ты разве не слышала – говорят, она вообще больше не собирается туда возвращаться?
Лайза покачала головой.
– А тебе кто это сказал?
– Кэролайн Эванс. Она говорит – мол, не думаю, чтобы Кэйт Льюис вернулась в школу до того, как будет суд над ее отцом, а если его еще и осудят, она, дескать, думает, что Кэйт не вернется вообще.
– И ты поверил ей? – простонала Лайза. – Кэролайн Эванс? Боб, умоляю тебя! Даже если мистер Льюис виновен – ради Бога, объясни мне, при чем тут Кэйт?
– Не знаю, – пожал плечами Боб. – Только люди порой способны на такое... – Кинув многозначительный взгляд в сторону Алекса, он направился к дверям.
– Нет, в это я просто не верю! – воскликнула Лайза, когда Боб ушел. – Люди... иногда из-за них можно просто сойти с ума. Кэролайн Эванс распространяет какие-то дурацкие сплетни, а Боб смотрит на тебя так, будто ты и правда какой-то чокнутый.
– Может, это и так, – произнес Алекс.
– То есть? – раскрыв рот, Лайза уставилась на него.
– Я говорю: может, я и правда какой-то чокнутый.
– Ну что ты опять, Алекс! Никакой ты не чокнутый – ты просто не помнишь многого, и...
– Я знаю, – перебил ее Алекс. – Но кое-что я начинаю вспоминать – и воспоминания эти очень странные. Вещи, которые я в принципе не могу помнить, события, произошедшие еще до моего рождения.
– Например? – обеспокоенно спросила Лайза. Машинально она начата постукивать соломинкой по краю полупустого стакана с колой. Не пожалеет ли она о том, что спросила его...
– Не знаю точно, – ответил Алекс. – Это просто какие-то образы, слова и вещи... они выглядят не так, как должны выглядеть. Но что все это значит – я не знаю.
– Может, и вовсе не значит ничего. Может быть, это просто у тебя в мозгу... ну, после аварии, понимаешь?
Поколебавшись, Алекс согласился:
– Возможно, ты и права.
Но сам он не верил. Его воспоминания слишком реальны, чтобы быть просто игрой воображения.
Неожиданно Лайза в упор посмотрела на него.
– Алекс, как ты думаешь – миссис Льюис действительно убил мистер Льюис?
Помолчав, Алекс снова пожал плечами:
– Откуда мне знать?
– Знать-то никто не знает, – настаивала Лайза. – Но как ты думаешь?
Неожиданно Алекс припомнил сон, который приснился ему в ночь убийства.
– Нет, не думаю, чтобы это был он, – произнес он медленно. – Мне кажется, это кто-то другой. И... по-моему, скоро снова что-то случится.
Глаза Лайзы расширились, и она резко встала.
– Что... что ты несешь... – она сглотнула. – Если ты пытался убедить меня в том, что ты чокнутый, Алекс Лонсдейл, считай, что тебе это удалось! Только совершенный псих мог сказать такое! – Схватив со стола папку с книгами, Лайза метнулась к двери, с шумом захлопнув ее за собой.
Алекс проводил ее взглядом, лишенным какого-либо выражения.
Глава 17
Уже в третий раз Эллен слушала, как муж с нескрываемой яростью зачитывает условия договора. Но даже сейчас, после долгих споров, она была уверена – Марш все преувеличивает.
– Марш, ты стал настоящим параноиком, – произнесла она, когда тот закончил. – Мне совершенно все равно, какие там цели преследует Раймонд Торрес, потому что это все придумал ты сам. Никаких таких целей у него на самом деле нет, поверь мне. Он – врач, который лечит Алекса, и делает все исключительно в его интересах.
– Тогда почему он не дает мне ознакомиться с данными? – уже не в первый раз спросил Марш. Эллен лишь устало вздохнула.
– Не знаю. Но уверена, что причина для этого есть. И в любом случае мне кажется, что тебе лучше обсудить это с Раймондом, а не со мною.
Марш, стоявший у потухшего камина, облокотившись о решетку, резко обернулся к жене. Нет, до нее все-таки не доходит. Что бы он ни говорил ей – о завесе секретности, которой окружил Торрес операцию, сделанную их сыну, об условиях договора, дающих Торресу права юридической опеки над Алексом, – она оставалась просто непробиваемой. Мало этого, она кидалась на защиту Торреса. Для нее существовало только одно обстоятельство – Раймонд спас Алексу жизнь.
– Кроме того, – услышал он голос жены, – такое ли уж это имеет значение? Почему эти самые данные так важны для тебя? Что бы он ни сделал с Алексом – это помогло ему! – Неожиданно с нее словно упала маска тщательно сохраняемого спокойствия, она раскраснелась, голос стал жестче. – Мне кажется – тебе прежде всего следовало бы быть благодарным ему! Ты всегда говорил, что Алекс одаренный мальчик, но не кто иной, как Раймонд, тебе это доказал!
– Да дело ведь вовсе не в этом... Господи Боже, Эллен! Ты что, совсем не видишь, какой Алекс теперь? Он же похож на робота! Он ничего не чувствует. Ему ни до чего и ни до кого нет дела. Он... знаешь, он чем-то стал даже похож на твоего драгоценного Раймонда Торреса. И он не меняется. И не будет меняться.
В глазах Эллен промелькнул внезапный гнев.
– Ах вот, значит, в чем все дело! Я так и знала! Я с самого начала подозревала – к договору все это не имеет ни малейшего отношения. Все дело в Раймонде – так ведь? В конечном счете все всегда упирается именно в него. Ты просто ревнуешь, Марш. И завидуешь. Ведь он сделал то, чего ты не смог бы.
Некоторое время Марш стоял неподвижно, все так же опершись на решетку камина, затем кивнул.
– Началось все именно так, – отойдя от камина, он тяжело опустился в любимое старое кресло. – Не буду притворяться, что этого не было. Но сейчас, Эллен, дело уже не в этом. Что-то не так – и чем больше я об этом думаю, тем меньше понимаю, в чем дело. Как получилось, что у Алекса восстановился и даже развился интеллект – и полностью атрофировались эмоции?
– Я уверена, – начала Эллен, – что и этому есть объяснение...
– Безусловно! – перебил ее Марш. Вскочив, он нервно заходил по комнате. – И оно – как раз в тех самых записях, которые Торрес отказывается мне показать!
Вздохнув, Эллен тоже встала.
– Так мы снова ни к чему не придем. Начинаем снова-здорово. Я уверена, что у Раймонда есть причина никому не показывать эти записи, и уверена – это оттого, что они представляют ценность. Что же касается условий этого соглашения... – поколебавшись, она продолжала: – Боюсь, что эту проблему тебе придется решать одному, без меня.
– Что?! – не веря, переспросил Марш. – Ты хочешь сказать, что согласна на эти условия?
– Я думаю, они были придуманы только для того, чтобы защитить Алекса, и уверена, что Раймонд сможет мне все объяснить. Собственно, он уже пытался недавно...
– Недавно? – Марш недоуменно посмотрел на жену.
– Да, недавно. Я ездила к нему, если хочешь знать. Когда ты собрался забрать Алекса из школы и отвезти в Стэнфорд, я решила, что лучше обсудить это с Раймондом. И он заверил меня, что беспокоиться не о чем. Сказал, что если ты попытаешься что-либо предпринять, он сам с тобой все уладит...
Ошеломленный, Марш смотрел на жену.
– Уладит со мной? Он действительно сказал это?
Эллен кивнула.
– Значит, тебя ничуть не смутило, что в его глазах я – всего лишь некий малоприятный тип, с которым нужно что-то улаживать?
Несколько секунд Эллен молчала.
– Нет, – произнесла она наконец. – Не смутило. Я даже почувствовала какое-то облегчение...
Такой боли всего лишь от нескольких слов Марш никогда ранее не испытывал. Он тяжело опустился на стул, а Эллен встала и вышла из гостиной.
* * *
Алекс не слышал спора, происходившего в гостиной. Все его внимание с той минуты, как он вернулся домой, было поглощено книгой, которую он взял в городской библиотеке.
Он просмотрел ее всю, проявив особый интерес к седьмой главе, в которой говорилось о механизме обучения и о памяти. Но чем внимательнее читал он эту главу, тем менее понятным становилось происходящее с ним.
Ясно было одно – ничего подобного не может быть в принципе.
Он уже собирался перечитать главу в третий раз, уверенный в том, что что-то пропустил или не так понял, когда в дверь его комнаты тихонько постучали. Секунду спустя дверь приоткрылась и Эллен, заглянув в комнату, улыбнулась ему.
– Привет.
– Привет, ма. – Алекс поднял голову от книги. – Вы с отцом все еще там спорите?
Эллен вгляделась в лицо сына – может быть, он слышал их с Маршем спор и это расстроило его, но лицо Алекса оставалось, как всегда, безучастным. Вопрос он задал таким же тоном, каким спрашивал перед уходом в школу «который час».
– Уже нет, – покачала она головой. – Да мы, в общем-то, и не спорили. Просто говорили о докторе Торресе, милый.
– Папа, по-моему, не очень-то его любит?
– Да, не очень, – согласилась Эллен. – Но это не так важно, в общем-то. Важно только одно – что ты поправляешься.
– А вдруг нет?
Эллен вошла в комнату и плотно закрыла за собой дверь.
– Но ты ведь поправляешься, Алекс.
– Ты правда так думаешь?
– Конечно. Ты ведь начал кое-что вспоминать?
– Не знаю, – пожал плечами Алекс. – Иногда мне кажется, что вспоминаю, но воспоминания по большей части... бессмысленные. То есть... я вспоминаю вещи, которые на самом деле помнить просто не могу.
– Как это, Алекс?
Алекс попытался объяснить матери, что произошло с ним за последние несколько недель, ни словом не упомянув, однако, о голосах, шепчущих в сознании. Про это он не скажет никому, пока не поймет, что же все это значит. Эллен внимательно слушала и, когда Алекс закончил, ободряюще улыбнулась ему.
– Но это же просто, милый. Эту книгу по истории города ты наверняка читал раньше.
– Мисс Прингл говорит – я ее никогда не брал.
– Память Арлетт Прингл уже далеко не так хороша, как она сама в том до сих пор уверена, – заметила Эллен. – И даже если ты не брал именно эту книгу в библиотеке, ты мог где-нибудь видеть такую же. У бабушки с дедушкой, например.
– У бабушки с дедушкой? Но я ведь никогда не бывал у них. Как же я могу помнить их дом и книги, которые там были?
– Хорошо. Мы обо всем спросим у доктора Торреса. Но все равно мне кажется, что к тебе понемногу возвращается память, пусть даже очень медленно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42