Эрик. И ты ничего не можешь мне посоветовать?
Йоран Перссон. Ничего.
Эрик. Хорошо же. Тогда я пойду искать друга, которого вовек не должен был предавать!
Йоран Перссон. Свою Карин, конечно?
Эрик. Да!
Йоран Перссон. Что ж, ступай!
Эрик. Что будет? Что будет?
Йоран Перссон (сидит за столом и барабанит по нему пальцами). Кто же знает?
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Кухня солдата Монса, отца Карин. Монс сидит за столом. Стучат. Входит Педер Веламсон.
Монс. Здравствуй, Педер.
Педер Веламсон. Капрал, с вашего позволения!
Монс. А-а! Надеюсь, честно выслужился.
Педер Веламсон (садится). Уж надеюсь.
Монс. Чего это вышло у вас в Упсале?
Педер Веламсон. Изменников казнили!
Монс. По закону, по совести?
Педер Веламсон. Когда изменников казнят – оно всегда по совести!
Монс. А доказательства-то были у вас?
Педер Веламсон. У меня были доказательства, я сам был всему свидетель, так что я сам их казнил согласно приказу короля.
Монс. Дворян – это хорошо, что поубавилось, верно… только вот почему же король-то потом с ума сошел?
Педер Веламсон. С ума сошел? Он покаялся. Не такое уж сумасшествие!
Монс. Говорят, по лесу блуждал. Правда, нет ли?
Педер Веламсон. Он был от горя сам не свой из-за детей, потому что их от него увезли. На ночь глядя пошел их искать – глупость, ясное дело – заблудился в лесу, спал на голой земле, под дождем. Ну, и не ел ничего, и занемог, и в горячке бредил. Вот и все!
Монс. Есть в нем хоть искра добра, нет?
Педер Веламсон. Слушай-ка, Монс! Ты его ненавидишь, оно и понятно, но ведь и он человек. Сам посуди: риксдаг приговорил герцога Юхана к смертной казни, а король Эрик его помиловал. И даже его отпустил. Оно благородно, да глупо. Дворян, что злоумышляли на него, он сгоряча велел казнить, зато у наследников просил прощения и большие деньги им пожаловал. Опять благородно!
Монс. Ну, убийство есть убийство!
Педер Веламсон. Что ты мелешь? Он ударил Нильса по руке, Нильс уж очень дерзил, но Нильс ведь не оттого умер…
Монс. Ну, все равно…
Педер Веламсон. Все равно, убил человек или не убил? Много ты понимаешь, балда ты, себялюбивый старый прохвост…
Монс. Не ори, кто-то ходит под окном и подслушивает…
Педер Веламсон. И на здоровье!
Монс. А нашел король мою Карин?
Педер Веламсон. Не знаю! Едва ли!
Монс. А чего она сбежала от него?
Педер Веламсон. Ее королева-вдова запугала!
Монс. Ну, семейка!
Педер Веламсон. Небось твои родственнички!
Ты считаешь, что я виноват, и я признаю свою вину. А теперь я хочу исправиться, но и ты должен меня простить. Протяни руку дочери!
Монс молчит и смотрит на него насмешливо и недоверчиво.
Ты, кажется, думаешь, что я… не в своем уме. Оттого, что себя ты считаешь в своем уме и считаешь, что ты вел бы себя совсем иначе, окажись ты в моей шкуре. Меж тем я все верно говорю. А тебе мог бы попасться зять и похуже.
Монс молчит.
Не отвечает! Когда, где еще король терпел такое униженье?… Неужто ты не понимаешь, как высоко ценю я твою дочь, если собираюсь сделать ее королевой и являюсь с визитом к такому высокомерному невеже! И грубияну! Я ухожу! Как бы не раскаяться мне в моем поступке, навеянном великодушием и недоступном твоему пониманию! Пойдем, Карин!… Пойдем! (Уходит, уводя за руку Карин. Оборачивается.) Я прощаю тебе, оттого что сам нуждаюсь в прощении! Недавно я считал себя худшим из смертных, но теперь вижу, что я даже чуточку лучше тебя!
Библиотека в башне. Герцог Юхан сидит за письменным столом, склонясь над толстым томом. Стучат.
Юхан. Войдите.
Входит герцог Карл.
Ты спал?
Карл. Да, выспался и все решил!
Юхан. И что же ты решил?
Карл. Что избавление от мелких князьков не такое уж горе для страны.
Юхан. Таково же, кажется, и общее мнение! Но страною не может править безумец!
Карл. В том-то и тонкость… Безумец ли он?
Юхан. Без сомненья!
Карл. Постой! Муки совести, раскаяние, покаяние – еще не безумие!
Юхан. Но ты не знаешь последней его выходки – чистое безумие! Ты не знаешь того, что он, король, явился с визитом к солдату Монсу, просил по всей форме руки его дочери, и готовит свадьбу, и уже пригласил меня. Ты тоже вот-вот получишь приглашение!
Карл (задумчиво ходит взад-вперед) . Это не умно, да, но это и не безумие!
Юхан. Нет? Значит, по-твоему, пусть шведский трон наследуют внуки солдата Монса?
Карл. Я бы этого не хотел; но дети, рожденные вне брака, не могут ведь быть престолонаследниками.
Монс. Могли кого и получше найти! Думаешь, мне очень нравится, что я у всех на виду? Совсем даже наоборот! Другие свой позор могут спрятать, а мой на все королевство видать!
Педер Веламсон. Да, правда, кто-то ходит под окном.
Оборачиваются к окну в глубине сцены; один ставень открыт; в окне мелькает белое, замученное лицо Карин и тотчас исчезает.
Монс. Ты тоже видел?
Педер Веламсон. Видел! Карин! Слушай, Монс, ты чванишься больше любого герцога, а не к лицу это тебе! Будь ты человеком!
Монс. Дай-ка палку мне, вон в углу стоит!
Педер Веламсон. Я бы лучше сам тебя палкой огрел, кабы не волосы твои седые!
Монс. А ну, убирайся, покуда цел!
Педер Веламсон (пятится к двери). Я?! (Уходит и оставляет дверь открытой.)
Карин (на пороге). Можно мне войти?
Монс. Проголодалась, что ли?
Карин. Нет, не то. Плохо мне.
Монс. Возмездие за грех – смерть.
Карин. Сама знаю, но перед смертью я хотела бы увидеть сестриц и братьев.
Монс. Незачем!
Карин. Это такое жестокое наказание! Отец, отец!
Монс (встает, берет палку и снова садится). Не подходи – убью!
Карин. Ты забудь, что я была твоей дочерью, думай, что перед тобой нищенка, которая бродила по лесам и полям, и ноги уже не держат ее. Можно, я сяду у твоего порога, как бродяга, как бездомная собака?
Монс. Вон отсюда! Иди, иди, покуда ноги не сотрешь…
Карин (подходит к печи). Воды хоть можно напиться из ведра?…
Монс. Не марай ведро, шлюха. Хочешь есть и пить – ступай в хлев, там твое место…
Карин (подходит к Монсу). Ты бей меня, бей, только не гони. Может быть, я не хуже других.
Монс поднимает палку.
Эрик (входя). Что ты задумал, солдат?
Монс. Собрался собственную дочку поучить.
Эрик. Поздно собрался, ибо теперь я ее защитник, раз ты гонишь собственное дитя.
Монс молчит.
Будь ты чуть повежливей, я по всей форме просил бы у тебя руки твоей дочери; теперь же я лишь приглашаю тебя на свадьбу, не более.
Монс молчит.
Юхан. Не могут? Йоран Перссон, ловкий дьявол и единственный государственный деятель в этой стране, добьется от риксдага всего, чего ему захочется… Добился же он моего смертного приговора… он заставит риксдаг узаконить девкиных детей, и их признают наследниками.
Карл. А нельзя ли его убрать?
Юхан. Попробуй! Верней – Йоран ничто без Эрика, стало быть…
Карл. И Эрика долой!… Но он ведь брат нам…
Юхан. Нет, сам он отрекается от нас, ибо матери у нас разные!
Карл. Возможно, если бы мы вместе произвели переворот…
Юхан. Риксдаг встал бы потом на нашу сторону…
Карл. Юхан, где ты набрался таких понятий?
Юхан. У врагов моих!
Карл. Дурные учителя! Но, положим, мы двое учиним переворот – что тогда?
Юхан. Двое и займем престол! Трон, на котором сиживал Густав Васа, достаточно широк и для двоих!
Карл. Значит – решено? Где твоя рука?
Юхан (протягивая руку). Решено!
Карл. Я верю тебе, Юхан, ибо в тебе есть то, чего недостает Эрику – ты веруешь! Итак – мы тотчас отклоняем приглашены; на свадьбу и отправляемся в Стокгольм!
Юхан. Не лучше ли, чтоб Эрик ждал нас к себе на свадьбу?
Карл. Смотря как повернутся обстоятельства. Мы даже не знаем, как он расставил фигуры. Пусть сперва сам сделает ход.
Юхан. Ты чуть ли не умней меня! Но, знаешь ли, боюсь я этого приглашения. Он нас считает Фолькунгами, ибо мы происходим от Вальдемара; не предвещает ли это повторения Нючёпингского гамбита…
Карл. Или мата в Готуне…
Юхан. Пожалуй!
Карл. Ну – за доску! Я полагаюсь на тебя, Юхан, сам знаешь в чем!
Юхан. Ты можешь на меня положиться!
Замок. Входят Эрик и Карин в королевских одеждах.
Эрик. Ну вот, теперь ты супруга моя, мать народа и госпожа господствующих. Приветствую тебя в королевском замке. Жаль, герцогов не было на церемонии… но, надеюсь, на свадебный пир они пожалуют…
Карин. Не сетуй, Эрик, на это последнее унижение; лучше порадуйся со мною вместе, что родители наших детей – законные супруги…
Эрик. Все в жизни моей было нечисто и криво; и даже день, когда я повел свою суженую к святому алтарю, стал для меня днем бесчестья! И детей, благословенье божье, пришлось скрывать, чтоб не открыть нашего позора миру, который и без того все о нем знает.
Карин. Не будь неблагодарным, Эрик! Вспомни страшные дни и ночи, когда ты дрожал за жизнь своих детей, заложников врага…
Эрик. Да. Ты права, и враг оказался великодушнее меня, моих детей пощадили, а я отнял у дворян жизнь… Да, да, все лучше меня, и я не заслуживаю своей судьбы. Совершенно не заслуживаю!
Карин. Радовался бы, что избежал такого горя…
Эрик. Я и радуюсь… но мне неспокойно… и мне грустно, что из-за герцогов я не мог пригласить Йорана Перссона на наше венчанье… но они потребовали!
Карин. Не надо грустить, лучше благодари бога…
Эрик. Да я и благодарю… собственно, не знаю за что… Я же справедливо поступил, и вот я должен просить прощения!
Карин. Эрик! Эрик!
Нильс Юлленшерна (входя). Ваше величество, народ хочет видеть молодую королеву и приветствовать свою владычицу.
Эрик (к Карин). Ты согласна?
Карин. Да, раз так принято.
Эрик (Нильсу Юлленшерна). Впустить народ1
Нильс Юлленшерна впускает народ. В толпе видны солдат Монс, мать Йорана Перссона, Агда и Мария.
Карин (Эрику). Скажи отцу хоть одно словечко ласковое!
Эрик. Что ему сказать? Он высокомернее меня, и так с ним у меня плохо сложилось, зачем еще хуже делать?
Монс (Карин). Ну вот, все хорошо, и я прощаю тебе.'
Эрик (гневно). Что это ты ей такое прощаешь?
Монс. Я-то думал, прапорщик Макс ее выручит из беды, ведь они вроде как помолвлены были… да, да, только промеж них, как говорится, ничего такого… то есть…
Карин. Отец! Отец!
Эрик (Монсу). Ты пьян, или бес в тебя вселился?… Ну и свадьба! Господи! Ну и гости!… Вот я вижу Агду из бардака «Сизая голубка», любовницу Якоба Израела! Подружка невесты! А этот чурбан – мне тесть! О, черт! Вот уж верно! Надо радоваться, и благодарить, и ликовать! О, я ликую! (Нильсу Юлленшерна.) Гони этот сброд взашей и угости их! Там небось сыщется с полдюжины моих своячениц, раньше они со мной не кланялись, и шурин небось не один захочет денег призанять! (Карин уходит в слезах. Эрик кричит ей вслед.) Ну ладно, ну и хорошо!
Народ уходит.
Знать бы только, что думают эти мерзавцы, у меня был бы повод их всех вздернуть на виселицу!… Кроме разве матери Йорана, да и той бы не грех дома посидеть. Сын оказался умней, не пришел.
Входит Йоран Перссон.
А вот и он! Ты будто прочел мои мысли, Йоран!
Йоран Перссон. И надеюсь, я не опоздал!…
Эрик. Чем ты был занят?
Йоран Перссон. Я был в Упсале, уговаривал риксдаг, а здесь новое кое-что предстоит!
Эрик. Помилуй!
Йоран Перссон. После того как ты покинул дворец, я нашел обвинительный акт со свидетельскими показаниями. После многих хлопот я собрал риксдаг и выступил с обвинительной речью… и дворян признали виновными…
Эрик. Нет! Я-то, я-то просил прощенья, я по всей стране разослал грамоты о том, что казненные невинны!
Йоран Перссон (падает на стул). Ох, господи Иисусе Христе! Мы погибли! Да, Эрик, за что ты ни примешься, все-то ты губишь!
Эрик. А ты не можешь это уладить, Йоран?
Йоран Перссон. Нет, я не могу больше улаживать твои выходки! Все мои постройки ты разрушаешь, несчастье в тебе самом!
Эрик. Потому и герцоги не явились? Да?
Йоран Перссон. Наверное; но ведь кто-то же их и предупредил?
Эрик. Кто же? Кто?
Йоран Перссон молчит.
Ты знаешь! Говори!
Йоран Перссон. Мне больно, мне трудно выговорить имя!
Эрик. Значит – Карин!
Йоран Перссон молчит.
Она! Шлюха! Притворщица! И я связал себя с нею! Значит, она знала решение риксдага, а я – нет! Дожил, дожил!
Йоран Перссон молчит.
Это мне за мое благородство! За то, что я помиловал Юхана, за то, что ублажал родню этих негодяев большими деньгами! За все – удар в самое сердце! От единственного существа на земле, которое я любил, которому верил! Цепи по рукам и ногам, хомут на шее – с кем бороться?
Йоран Перссон. С дьяволом!
Эрик. Да, да! Только бы вдовствующая королева пожаловала! Тогда и дворяне пожалуют! На пир! Вообрази ужас Елизаветы Английской, когда она узнает о моей свадьбе! С солдатской дочкой! Это меня больше всего мучит! Невообразимо! Ха-ха! Король шведский берет в жены вертихвостку, Васа роднится с дочкой Монса… путавшейся с солдатом! Ведь это ты его утопил! Спасибо тебе, спасибо! А я чувствовал себя виноватым и три дня и три ночи вымаливал у Карин прощенья… вечно мне вымаливать прощенье за чужие плутни… Жаль, герцогов нет; я бы своими руками подложил им под стулья пороху и сам бы его поджег!
Входит Нильс Юлленшерна.
Говори же!
Нильс Юлленшерна молчит.
Опять отказ! Вдовствующая королева просит ее извинить!
Нильс Юлленшерна (показывает кипу вскрытых писем). Да, и все дворяне просят их извинить!
Эрик. О! Я, король, оказываю честь негодяям, зову на свадьбу, а они не идут! Юлленшерна! Созывай всех на трапезу! Гони весь сброд к столу! Всех, всех! Мой фальшивый бриллиант засияет в подобающей ему оправе! Созывай всех с улиц и торжищ, пусть идут сюда нищие, и бродяги, и шлюхи!
Нильс Юлленшерна. Вы изволите шутить?
Эрик. А тебе смешно, жалкий пес? (Идет к двери в глубине сцены, распахивает ее; подает знак; гремят фанфары, на сцену вносят накрытые столы; Эрик идет к двери налево и зовет; входит толпа, люди слегка пьяны, но робеют). К столу! Негодяи! Ну вот! Нечего робкими притворяться! Невесту ждать не будем, она вниз пошла! Сидеть, псы! Слушаться меня, или я убью вас!
Народ и прежние, кроме матери Йорана Перссона, садятся за стол. Йоран Перссон сидит на стуле и презрительно наблюдает происходящее. Нильс Юлленшерна кладет маршальский жезл к ногам Эрика и уходит.
Ага! Наелся, лизоблюд? Ты чересчур хорош для этого сброда? Полюбуйся на королевского тестя, как он пальцы в рот запихивает… (Поднимает жезл, ломает, швыряет обломки вслед Нильсу.
1 2 3 4 5 6 7